Патология и психология воли

Глава XVII. Воля

Природа воли

Всякое волевое действие является целенаправ­ленным действием. Волевое действие сформировалось у человека в процессе труда, направленного на производство определенного про­дукта. Направляясь на определенную цель, действие в своем ходе регулируется соответствием с этой целью. Цель, преследуемая действующим субъектом, должна осуществиться как результат его действий. Специфически человеческие действия являются волевыми в этом широком смысле слова — все они сознательные, целенаправ­ленные действия, все они включают целеустремленность и регулиро­вание хода действия в соответствии с целью.

Однако осознание единичной цели своего желания, порожденной побуждением, которое в данную минуту владеет человеком, представ­ляет еще очень невысокую ступень сознательности. Сознательный человек, приступая к действию, отдает себе отчет о последствиях, которые повлечет за собой осуществление стоящей перед ним цели, а также о мотивах, которые его к этому действию побуждают. В результате может обнаружиться расхождение между желанной целью и нежелательными последствиями или трудностями, с кото­рыми в силу объективных внешних условий связана ее реализация. Действие, совершающееся в условиях такого конфликта внутренне противоречивых тенденций,— это волевое действие в более специ­фическом смысле слова. В силу противоречивости действительности, а также сложной иерархии различных и часто противоречивых побуждений человека этот, в принципе, частный случай довольно распространен. Он придает волевому действию особую направлен­ность.

Там, где этот конфликт противоречивых тенденций оказывает­ся сверхтрудным, непосильным человеку, волевое действие перехо­дит в аффективное или импульсивное действие — разрядку.

Различая волевые процессы, мы не противопоставляем их интел­лектуальным и эмоциональным; мы не устанавливаем никакой взаимоисключающей противоположности между интеллектом, чувст­вом и волей. Один и тот же процесс может быть (и обыкновенно бывает) и интеллектуальным, и эмоциональным, и волевым. Изучая волевые процессы, мы изучаем волевые компоненты психических процессов. Вместе с тем волевой процесс еще более непосред­ственно и органически, чем процессы эмоциональный и интеллек­туальный, включен в действие и неразрывно связан с ним. Так что изучение волевого акта непосредственно переходит в изучение действия, или, вернее, изучение волевого акта это и есть изучение действия в отношении способа его регуляции.

Зачатки воли заключены уже в потребностях как исходных побу­ждениях человека к действию. Потребность, т. е. испытываемая человеком нужда в чем-нибудь,— это состояние пассивно-активное: пассивное, поскольку в нем выражается зависимость человека от то­го, в чем он испытывает нужду, и активное, поскольку оно заклю­чает стремление к ее удовлетворению и тому, что может ее удовлетворить. В этой активной стороне пассивно-активного состоя­ния потребности и заключены первые зародыши воли, неразрывно связанные с сенсорной и аффективной чувствительностью, в которой первично отражается потребность. Состояние чувствительности, выражающее потребность, обычно связано с сенсомоторным момен­том зачаточных движений, направленных на ее удовлетворение. Поэтому и в силу внутренних изменений тонуса, с которым оно связано, уже первичное чувственное переживание потребности включает известное динамическое напряжение — тенденцию, стрем­ление.

Но одно дело — испытывать стремление, а другое — осознавать его. В зависимости от степени осознания стремление выражается в виде влечения, желания или хотения. Потребность, в частности органическая, еще не осознанная, не направляющаяся на опреде­ленный предмет, выступает сначала в виде влечения.

Влечение не осознано и беспредметно. Пока человек лишь испытывает влечение, не зная, какой предмет это влечение удов­летворит, он не знает, чего он хочет, перед ним нет осознанной цели, на которую он должен бы направить свое действие. С одной стороны — имеются влечения, субъективно выражающие потреб­ность, но не включающие осознания тех предметов, которые способны их удовлетворить, а с другой — предметы, в которых человек нуждается для удовлетворения своих потребностей, но ко­торые противостоят ему. Возникновение волевого действия предполагает прежде всего установление между ними осознанной связи. Субъективное выражение потребности, ее отражение в психике должно стать осознанным и предметным — влечение должно перейти в желание. Это «опредмечивание» является необходимой предпосыл­кой возникновения волевой деятельности. Лишь тогда, когда осознан предмет, на который направляется влечение, и объектив­ное выражение потребности становится осознанным и предмет­ным желанием, человек начинает понимать, чего он хочет, и может на новой осознанной основе организовать свое действие. Существенной предпосылкой возникновения волевого действия является, таким об­разом, переход к предметным формам сознания.

Осознанная связь между потребностями и предметами, которые их удовлетворяют, устанавливается в практическом действенном опыте удовлетворения этих потребностей. Включаясь в практическое, осознанное субъектом отношение к его потребностям, предметы ста­новятся объектами его желаний и возможными целями его дей­ствий.

Между желаниями человека и предметами объективной действительности в результате создается двустороннее отношение. Желание, в отличие от влечения, уже является объектированным, опредмеченным переживанием, отношением человека к предмету своего желания существенно. С другой стороны, и сам предмет приобретает в отношении к человеку новый аспект. Если у меня есть желание, направленное на какой-нибудь предмет, то этот предмет для меня желанен. Он может не только удов­летворить возникшее независимо от него желание, но и вызвать, пробудить его. Между предметом и желанием создается в силу этого сложная взаимозависимость. Она обусловлена состоянием потребности, которую выражает желание и удовлетво­ряет предмет. Очень сильная и не удовлетворенная, а потому активная потребность может выразиться в таком интенсивном желании, которое и в отсутствие предмета вызовет мысль о нем и стремление к нему. При этом очень сильная потребность может сделать желанным предмет, который при несколько меньшей ее напряжен­ности не представлялся бы таковым. С другой стороны, присутствие предмета может вызвать желание, которое само, вследствие меньшей интенсивности выражаемой им потребности, в отсутствие предмета не пробудилось бы. Сложная взаимосвязь потребностей и предметов играет существенную роль в зарождении волевого акта'.

Зависимость между потребностями и предметами, которые их удовлетворяют, этим не исчерпывается. Существенно, что сами потребности по мере их удовлетворения различными предметами дифференцируются, преобразуются, изменяются. Новые потребности заставляют искать новых способов их удовлетворения, а новые спо­собы их удовлетворения порождают новые потребности. Таким обра­зом, все расширяются побуждения деятельности, и вместе с тем расширяется и дифференцируется круг предметов, способных слу­жить объектами желаний и целями действий.

Будучи в своих первоначальных истоках связано с потребностя­ми, волевое действие человека никогда, однако, не вытекает непосред­ственно из них. Волевое действие всегда опосредовано более или менее сложной работой сознания — осознанием побуждений к дей­ствию как мотивов и его результата как цели. Волевое действие, исходя из побуждений, направляется на осознанную цель.

Для правильного понимания волевого действия очень важно уяснить себе истинное отношение между побуждениями и целью волевого действия. Интеллектуалистическая концепция обычно цель рассматривает как представление, от которого как от источника идет детерминация волевого процесса, что означает телеологическое

¹ К. Левин проанализировал эту проблему в своем учении о потребностях. Он подчеркнул, что возникновение у человека потребности всегда означает, что некоторый круг предметов приобретает для него побуждающий характер. Это положе­ние о двустороннем характере отношения между потреб­ностью и предметом получило, однако, у Левина специфи­ческое истолкование в духе общей его теории. Окружение представляется Левину «силовым полем», в которое включен человек. Все поведение его определяется динамическими соотношениями, которые в этом поле ситуации создаются независимо от сознательного отношения субъекта к проис­ходящему. Но вместе с тем само силовое поле, к которому сведено окружение человека, представляется лишь проек­цией его потребностей и целиком психологизируется.

понимание волевого акта. Осознанная цель, несомненно, играет существенную роль в волевом действии; она должна определять весь ход его. Но цель, которая детерминирует волевой процесс, сама причинно детерминируется побуждениями, мотивами, которые явля­ются отражением в психике потребностей, интересов и т. д. Постанов­ка цели всегда связана с возникновением соответствующих побужде­ний, в силу которых тот или иной предмет или возможный результат действия становится его целью. Но, с другой стороны, в волевом действии сами побуждения не действуют непосредственно в виде совершенно слепого импульса, а опосредованно через осознанную цель.

Для того чтобы действие было осуществлением цели, необходи­мым условием становится такое его сознательное регулирование, при котором весь ход действия определяется целью и приводит к ее осуществлению. Таким образом, волевая деятельность исходит из побуждений, источником которых являются потребности и интересы человека; направляется на осознанные цели, которые возникают в связи с исходными побуждениями; совершается на основе все более сознательного регулирования.

Волевое действие — это кортико-пирамидальный процесс. В его выполнении участвует ряд центров: низшие двигательные центры, центры, расположенные в двигательной зоне коры, из "которой исходят идущие к низшим центрам проводя­щие пути, и центры той зоны, в левом полушарии, с которой связаны все высшие, наиболее сложные виды деятельности человека. Поражение отдельных участков двигательной зоны и проекционных систем производит частичные параличи диффе­ренцированных движений; поражение зоны в левом полушарии, с нарушением кото­рой связаны также расстройства других высших психических функций (мышления, речи), вызывает так называемые апраксические расстройства—расстройства слож­ного волевого действия.

Выработавшееся у человека в процессе общественной практики подчинение непроизвольной импульсивности сознательному регули­рованию предполагает новое специфическое отношение человека как субъекта к миру. Человек должен выделить себя из природы, проти­вопоставить себя предметному миру. Он должен обрести свободу по отношению к непосредственно данному, с тем, чтобы иметь возмож­ность его изменять. Свобода волевого акта, выражающаяся в его независимости от импульсов непосредственной ситуации, не означает, что поведение человека не детерминировано его непосредственным окружением, что оно вообще не детерминировано. Волевые действия не менее детерминированы и закономерны, чем непроизвольные — импульсивные, инстинктивные, рефлекторные — движения, но только закономерность и детерминированность их иная. Из непосредствен­ной она становится опосредованной. Волевое действие опосредуется через сознание личности.

Одновременно с изменением связи действия с окружающей дейст­вительностью изменяется и связь его с личностью, от которой оно исходит. Поскольку действие в волевом акте не вызывается импуль-

сом, а опосредуется сознательным процессом и приобретает избира­тельный характер, оно есть в большей или меньшей степени проявле­ние личности, выражение ее направленности. В отличие от импуль­сивного действия, которое как бы проходит через человека и выры­вается у него, волевой акт исходит от человека и направляется им. Такое действие становится в подлинном смысле слова поступком, в котором человек себя выявляет и которым он устанавливает свое отношение к другим.

Наличие у человека воли связано с наличием значимых для него целей и задач. Чем более значимы и притягательны для человека эти цели, тем — при прочих равных условиях — сильнее будет его воля, напряженнее желания, упорнее стремление к осуществлению. Зна­чимой целью является для человека то, что связано с его потребностя­ми и интересами. Но для человека значимым является не только то, что связано с его партикулярно-личностными интересами и потреб­ностями. Удовлетворение самих личных потребностей в обществе, основанном на разделении труда, обусловлено направлением дея­тельности индивида на удовлетворение не непосредственно личност­ных, а общественных потребностей.

У человека как общественного индивида, как личности общест­венно значимое, далеко выходящее за пределы партикулярно-личностных интересов и иногда вступающее с ними в жесточайший конфликт, становясь личностно значимым, т. е. значимым для данной личности, порождает динамические тенденции иногда большой дейст­венной силы — тенденции долженствования, однородные по своему динамическому эффекту с тенденциями влечений, но существенно отличные от них по своему содержанию и источнику. Воля челове­ка — это единство этих двух компонентов, соотношение между ко­торыми может, однако, складываться по-разному (см. дальше). Чем-то противостоящим воле индивида должное представляется только тогда, когда все значимое для личности сводится к партикулярно-личностному. Если человек переживает что-нибудь как должное (а не только знает, что оно считается таковым), он уже какой-то стороной своего существа хочет этого, даже если при этом ему — непроизвольно — хочется чего-то другого. Должное — это общезначимый моральный компонент личностной воли, т. е. воли индивида, для которого общественно значимое является вместе с тем и личностно значимым.

Возникновение воли у человека необъяснимо только изнутри иду­щей перестройкой внутренних процессов в духе традиционной функ­циональной психологии. Оно предполагает изменение во взаимоот­ношениях индивида с окружающим внешним миром, обусловли­вающее и внутреннюю перестройку. Отправной пункт становления воли заключен во влечениях (а также в их аффективных компонен­тах, в элементарных чувствах-переживаниях чего-то как желанного, притягательного или отталкивающего). Но пока действия индивида находятся во власти влечений, определяясь непосредственно орга-

ническими, природными особенностями индивида, до тех пор у него нет воли в специфическом смысле этого слова. Воля в собственном смысле возникает тогда, когда человек оказывается способным к рефлексии своих влечений, может так или иначе отнестись к ним. Для этого индивид должен уметь подняться над своими влечениями и, отвлекаясь от них, осознать самого себя, как «я», как субъекта, у которого могут иметься те или иные влечения, но который сам не исчерпывается ни одним из них, ни их суммой, а, возвышаясь над ними, в состоянии произвести выбор между ними. В результате его действия определяются уже не непосредственно влечениями как природными силами, а им самим. Возникновение воли, таким обра­зом, неразрывно связано — как сторона или компонент — со ста­новлением индивида как самоопределяющегося субъекта, который сам свободно—произвольно—определяет свое поведение и отве­чает за него. Таким субъектом, способным к самосознанию и само­определению, человек становится через осознание своих отношений с другими людьми.

Воля в специфическом смысле этого слова, поднимающаяся над уровнем одних лишь природных органических влечений, пред­полагает существование общественной жизни, в которой поведение людей регламентируется нравственностью и правом. В обществе, основанном на разделении труда, человек может удовлетворить свои потребности, лишь направляя свою деятельность на производство предметов, которые, как правило, непосредственно не служат для удовлетворения личных потребностей индивида и не определяются поэтому непосредственно его влечениями. В процессе этой деятель­ности цели человеческих действий отделяются от его влечений как непосредственного выражения чисто личностной потребности и перестают быть их прямой, непосредственной проекцией. В процессе общественной жизни выделяются общественные блага и ценности, которые выступают для индивида как не зависящие от его влечений объективированные ценности. По мере того как в процессе общест­венной жизни, в результате воспитания и т. д., общественно значимое становится вместе с тем и личностно значимым, это объективирован­ные в процессе общественной жизни блага и ценности становятся це­лями деятельности индивида. Они порождают новые динамические тенденции. Проистекая из общественной жизни, они, включаясь в мотивацию, порождают новое ее содержание и строение: человек не только признает благом и целью своих действий то, чего ему непо­средственно, непроизвольно хочется, но он начинает хотеть того, а не иного, потому что он проникается сознанием, что это благо, что это ценно и должно стать целью его действий. Таким образом, внеш­няя объективная организация общественной жизни и деятельности людей обусловливает специфический внутренний строй регуляции их деятельности. Она определяется уже не непосредственно влечениями как неосознанными природными силами, а зависит от общественного по своему источнику и содержанию сознательного отношения инди-

вида к совершающемуся, значит, от него, от его свободного выбора, от его воли. Становление воли — это становление субъекта, способ­ного к самоопределению.

Выделившийся, таким образом, самоопределяющийся субъект бы­вает иногда склонен противопоставить себя и обретенную им волю всякому объективному содержанию и признать все зависимым лишь от собственного произвола. И поскольку субъект выделился и овла­дел своим поведением, опосредуя все совершаемое своим отношением к окружающему, у него имеется формальная возможность занять такую позицию. Однако эта позиция никак не является высшей сту­пенью в развитии воли, высшей ее формой или наиболее завершенным проявлением. Напротив, высшего, наиболее полного и совершенного своего выражения воля достигает тогда, когда выделившийся и осоз­навший себя субъект снова входит в объективное содержание и, проникаясь им, начинает жить и действовать так, что само объектив­ное содержание, обретая в субъекте новую форму существования, начинает жить и действовать в нем и через него. При этом для субъекта, поднявшегося до самосознания и самоопределения, само это объективное, всеобщее, общественно значимое содержание пере­стает быть внешней данностью, которую он должен, не мудрствуя лукаво, принять именно как данное и непреложное, не вдаваясь в критическое рассмотрение того, что именно ему преподносится по существу. В действительности и по отношению к действующему праву и расхожей морали субъект сохраняет и право и обязанность проверить и решить, что именно ему надлежит признать (иначе признание общественных норм со стороны субъекта было бы совер­шенно формальным), и действовать в соответствии со своим убежде­нием (иначе его поведение, даже при внешнем соблюдении мораль­ных норм, было бы лишено всякого морального содержания). Однако речь при этом идет совсем не о том, чтобы подчинить общественно значимое контролю только партикулярно-личностного, подчинить общественно значимое голой субъективности и сделать зависимым от ее произвола: речь идет о том, чтобы личное убеждение человека, проникаясь общественно значимым содержанием, стало в силу этого судьей в вопросах должного — права и нравственности.

Проблема воли, поставленная не функционально и формально, а по существу,— это прежде всего проблема содержания воли, того, какие мотивы и цели являются для нее определяющими, каково ее строение, т. е. того, как реально складываются у людей в тех или иных условиях соотношения между партикулярным и всеобщим в вещах, значимых для личности.

У одних все значимое сплющено и сведено к партикулярно-личностным мотивам, и если они и совершают поступки, которые по своим внешним результатам отвечают предписаниям общественной нравственности, то в этом случае нравственное содержание не вхо­дит в мотивы человека и не детерминирует как таковое его воли. У других общественно значимое осознается как должное, значи-

мое, обязательное, но переживается как чуждая внешняя сила, про­тивостоящая тому, с чем личность себя отожествляет и что пережи­вает как свое личное, в чем она кровно заинтересована: воля в та­ком случае расщеплена на внешние друг другу компоненты — вле­чения и долженствования — и поглощена разрешением их постоянно возобновляющегося конфликта. И наконец, общественно значимое может стать для личности ее кровным, личным, составляющим ее существо: воля в этом случае становится более единой, цельной, монолитной. Противоречия в мотивах неизбежны и в этом случае, но противоречивые тенденции не противостоят в ней как внешние противоположности, а включаются как подчиненные моменты в един­ство основных устремлений. И такая воля вступает иногда в противо­речие не только с узколичностными мотивами, не только с внешними обстоятельствами и препятствиями, которые приходится преодоле­вать для реализации общезначимых целей — норм права и нравст­венности — в конкретных условиях действительности, но и с самими этими нормами права и нравственности. Весь вопрос в таком случае заключается в том, с каких позиций эта борьба ведется. Борьба лич­ности и личной воли против действующего права и ходячей нравст­венности — это не всегда борьба только личностного, т. е. парти­кулярно-личностного, против общественно значимого, всеобщего. Иногда это борьба не против права и законов, а против уже отживше­го права, ставшего бесправием и беззаконием, за новое право; не против нравственности вообще, а против норм расхожей морали за новую, более высокую нравственность. Здесь личность выступает как представитель и носитель всеобщего в его развитии и становлении, а общество, точнее, та пусть еще господствующая часть, представ­ляет уже отжившее и отмирающее, т. е. становится блюстителем партикулярных, утерявших в ходе общественного развития всеобщее значение норм; вот почему мало обосновано формальное противо­поставление личного и общественного при определении содержания и строения воли человека!

Подобно тому как в процессе мышления логика вещей — объектов мысли, определяя предметно-смысловое содержание решаемых за­дач, входит в мышление определяющим началом, подобно этому объективное содержание нравственности, регулирующей межлюдские отношения, входит определяющим началом в волю человека, поскольку она направляется на общественно значимые цели. Строе­ние воли человека существенно зависит от того, какое складывается соотношение между партикулярно-личностным и общественно зна­чимым. Общественно значимое, должное, моральное может оказать­ся для того или иного человека противостоящим его воле — трансцен­дентным — в том случае, если значимым для него является лишь отвечающее его партикулярно-личностным интересам; но возможно и иное положение — когда общественно значимое, не растворяясь в партикулярно-личностном и не противопоставляясь извне всему личностно значимому, входит своим объективно-нравственным со-

держанием в сознание и волю человека определяющим началом. Этот вопрос разрешается не метафизическими рассуждениями, а процессом реального развития личности в определенной обществен­ной среде; в ходе его с изменением отношения личности к общест­венным нормам морали сдвигаются и перестраиваются взаимоотно­шения между различными компонентами воли. Нравственное разви­тие человека в том и состоит, что он поднимается над всем партикулярно-личностным и всеобще значимое становится для него вместе с тем и личностно значимым.

Это решение вопроса о соотношении морали и воли, как и соот­ветствующее ему решение вопроса о соотношении логики и мышле­ния являются двумя звеньями единого решения проблемы идеологии и психологии. Это решение с внутренней необходимостью вытекает из наших исходных положений, согласно которым внутреннее, психи­ческое определяется опосредованно через отношение свое к объектив­ному и составляет его специфическую, но существенную часть.

Волевой процесс

Волевое действие может реализоваться в более простых и более сложных формах. В простом волевом акте побуждение к действию, направленному на более или менее ясно осознанную цель, почти непосредственно переходит в действие, не предваряемое сколько-нибудь сложным и длительным сознательным процессом; сама цель не выходит за преде­лы непосредственной ситуации, ее осуществление достигается посред­ством привычных действий, которые производятся почти автомати­чески, как только дан импульс.

Для сложного волевого акта в его наиболее выраженной специ­фической форме существенно прежде всего то, что между импульсом и действием вклинивается опосредующий действие сложный созна­тельный процесс. Действию предшествует учет его последствий и осознание его мотивов, принятие решения, возникновение намере­ния его осуществить, составление плана для его осуществления. Таким образом, волевой акт превращается в сложный процесс, включающий целую цепь различных моментов и последовательность различных стадий или фаз, между тем как в простом волевом акте все эти моменты и фазы вовсе не обязательно должны быть представ­лены в сколько-нибудь развернутом виде.

В сложном волевом действии можно выделить 4 основные стадии, или фазы: 1) возникновение побуждения и предварительная поста­новка цели; 2) стадия обсуждения и борьба мотивов; 3) решение; 4) исполнение.

Основным содержанием первой фазы в развитии волевого дейст­вия являются возникновение побуждения и осознание цели. Она взаи­мосвязаны и взаимообусловлены. В реальном протекании волевого действия различные фазы могут в зависимости от конкретных усло­вий приобретать больший или меньший удельный вес, иногда сосредо­точивая в себе весь волевой акт, иногда вовсе выпадая.

Традиционная психология, отражавшая по преимуществу психо-

лигию рефлектирующего интеллигента, находящегося на распутье, раздираемого сомнениями, борьбой мотивов, выдвигала в качестве ядра волевого акта именно эту «борьбу мотивов» и следующее за ней более или менее мучительное решение. Внутренняя борьба, конф­ликт со своей собственной, как у Фауста, раздвоенной душой и выход из нее в виде внутреннего решения — всё, а исполнение этого решения — ничто.

В противоположность этому другие теории стремятся вовсе вык­лючить из волевого действия внутреннюю работу сознания, связан­ную с выбором, обдумыванием, оценкой; с этой целью они отделяют мотивацию воли от самого волевого акта. В результате волевое дейст­вие или даже волевой акт превращается в чистую импульсивность. Абсолютизации рефлектирующей сознательности противопоставля­ется другая крайность — импульсивная действенность, вовсе лишен­ная сознательного контроля.

В действительности всякое подлинно волевое действие является избирательным актом, включающим сознательный выбор и решение. Но это никак не значит, что борьба мотивов является его централь­ной частью, его душой. Из самого существа волевого действия, как действия, направленного на достижение цели, на реализацию замыс­ла, вытекает, что основными его частями являются исходная и за­вершающая фазы — ясное осознание цели и настойчивость, твер­дость в ее достижении. Основа волевого действия — целеустремлен­ная, сознательная действенность.

Признание господствующего значения исходной и завершающей фазы волевого действия — осознания цели и ее осуществления — не исключает, однако, ни существования других фаз, ни того, что в конкретных, многообразных и изменчивых условиях реальной дейст­вительности в том или ином частном случае на передний план высту­пают и другие фазы волевого акта. Все они подлежат поэтому анали­зу. Волевой акт начинается с возникновения побуждения, выражаю­щегося в стремлении. По мере того как осознается цель, на которую оно направляется, стремление переходит в желание; возникновение желания предполагает известный опыт, посредством которого чело­век узнает, какой предмет способен удовлетворить его потребность. У того, кто этого не знает, не может быть желания. Желание — это опредмеченное стремление. Зарождение желания означает поэтому возникновение или постановку цели. Желание — это целенаправлен­ное стремление.

Но наличие желания, направленного на тот или иной предмет как цель, еще не является законченным волевым актом. Если желание предполагает знание цели, то оно еще не включает мысли о сред­ствах и хотя бы мысленного овладения ими. Оно поэтому не столько практично, сколько созерцательно и аффективно. Желать можно и того, в достижимости чего не уверен, хотя твердое знание абсолют­ной недостижимости предмета желания, несомненно, парализует, если не убивает, желание.

Желание часто открывает широкий простор воображению. Под­чиняясь желанию, воображение разукрашивает желанный предмет и этим в свою очередь питает желание, явившееся источником его деятельности. Но эта деятельность воображения, в которой взаимо­действуют чувство и представление, может заместить действитель­ную реализацию желания. Желание обволакивается мечтами, вместо того чтобы претворяться в действие. Оно приближается к пожела­нию. Желать еще не значит хотеть.

Желание переходит в подлинно волевой акт, который в психоло­гии принято обозначать неуклюжим словом «хотение», когда к зна­нию цели присоединяется установка на ее реализацию, уверенность в ее достижимости и направленность на овладение соответствующими средствами. Хотение — это устремленность не на предмет желания сам по себе, а на овладение им, на достижение цели. Хотение имеет­ся там, где желанна не только сама по себе цель, но и действие, ко­торое к ней приводит.

Как бы ни отличались влечение, желание и хотение друг от друга, каждое из них выражает стремление — то внутренне противоречи­вое состояние недостатка, нужды, страдания, беспокойства и вместе с тем напряжения, которое образует исходное побуждение к дейст­вию. В ряде случаев побуждение к действию, направленному на определенную, более или менее ясно осознанную цель, непосредствен­но влечет за собой действие. Стоит только представить себе цель, чтобы чувствовать и знать: да, я этого хочу! Стоит только это почувст­вовать, чтобы уже перейти к действию.

Но иногда за побуждением к действию и постановкой цели не сразу следует действие; случается, что прежде чем наступило дейст­вие, появляется сомнение либо в данной цели, либо в средствах, которые ведут к ее достижению; иногда почти одновременно появля­ется несколько конкурирующих целей, возникает мысль о возможных нежелательных последствиях того поведения, которое ведет к достижению желанной цели, и в результате образуется задержка. Положение осложняется. Между побуждением и действием вклини­вается размышление и борьба мотивов.

Основным содержанием второй фазы в развитии волевого дейст­вия является обсуждение и борьба мотивов.

Иногда говорят, что в отличие от импульсивного, аффективного действия, которое обусловлено ситуацией больше, чем постоянными, существенными свойствами или установками личности, волевое дей­ствие как избирательный акт, т. е. результат произведенного лич­ностью выбора, обусловлено личностью в целом. Это в известном смысле правильно. Но не менее правильно и то, что в волевом акте часто заключена борьба, противоречие, раздвоение. У человека есть много различных потребностей и интересов, и некоторые из них оказываются несовместимыми. Человек вовлекается в конфликт. Разгорается внутренняя борьба мотивов.

Но и тогда, когда противоречие не выступает непосредственно в

мучительном чувстве раздвоения, сознательное, мыслящее существо, перед которым возникает желание совершить некоторое действие, обычно" склонно подвергнуть его предварительному анализу.

Прежде всего естественно возникает потребность в том, чтобы учесть последствия, которые может повлечь осуществление желания. Здесь в волевой процесс включается процесс интеллектуальный. Он превращает волевой акт в действие, опосредованное мыслью. Учет последствий предполагаемого действия сплошь и рядом обнаружи­вает, что желание, порожденное одной потребностью или определен­ным интересом, в конкретной ситуации оказывается осуществимым лишь за счет другого желания; желательное само по себе действие может при определенных условиях привести к нежелательным послед­ствиям.

Задержка действия для обсуждения так же существенна для во­левого акта, как и импульсы к нему. Задержке должны подвергнуться в волевом акте другие, конкурирующие, импульсы. Временной за­держке должен подвергнуться и приводящий к действию импульс, для того чтобы действие было волевым актом, а не импульсивной разрядкой. Волевой акт — это не абстрактная активность, а актив­ность, которая заключает в себе и самоограничение. Сила воли заключается не только в умении осуществлять свои желания, но и в умении подавлять некоторые из них, подчиняя одно из них другим и любое из них — задачам и целям, которым личные желания долж­ны быть подчинены. Воля на высших ступенях — это не прос­тая совокупность желаний, а известная организация их. Она пред­полагает, далее, способность регулировать свое поведение на осно­вании общих принципов, убеждений, идей. Воля требует поэтому самоконтроля, умения управлять собой и господствовать над своими желаниями, а не только служения им.

Прежде чем действовать, необходимо произвести выбор, надо при­нять решение. Выбор требует оценки. Если возникновение побужде­ния в виде желания предварительно выдвигает некоторую цель, то окончательное установление цели — иногда совсем не совпадающей с первоначальной — совершается в результате решения.

Принимая решение, человек чувствует, что дальнейший ход собы­тий зависит от него. Осознание последствий своего поступка и за­висимости того, что произойдет, от собственного решения порождает специфическое для волевого акта чувство ответственности.

Принятие решения может протекать по-разному.

1. Иногда оно вовсе не выделяется в сознании как особая фаза: волевой акт совершается без особого решения. Так бывает в тех слу­чаях, когда возникшее у человека побуждение не встречает никакого внутреннего противодействия, а осуществление цели, соответствую­щей этому побуждению,— никаких внешних препятствий. При таких условиях достаточно представить себе цель и осознать ее желанность, чтобы последовало действие. Весь волевой процесс — от перво­начального побуждения и возникновения цели до ее осуществле-

ния — так стянут в одно нерасчлененное единство, что решение не выступает в нем как особый акт; принятие решения заключено в свернутом виде в признании цели. В тех волевых актах, в которых за возникновением побуждения к действию следует сколько-нибудь сложная борьба мотивов или обсуждение и действие отсрочивается, решение выделяется как особый момент.