Дорога, ведущая к счастью

Николай Некрасов Мы разошлись на полпути, Мы разлучились до разлуки И думали: не будет муки В последнем роковом "прости". Но даже плакать нету силы. Пиши - прошу я одного... Мне эти письма будут милы И святы, как цветы с могилы - С могилы сердца моего!

И.А.Бунин О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно Вот этот сад осенний за сараем И чистый воздух, льющийся в окно. В бездонном небе легким белым краем Встает, сияет облако. Давно Слежу за ним... Мы мало видим, знаем, А счастье только знающим дано.

Лариса Рубальская Последний мост Кто учит птиц дорогу находить, Лететь в ночи, лететь в ночи по звёздам. И нет сетей их путь загородить К давно забытым гнёздам.   Любовь ли их в дорогу позвала, В дорогу позвала, где так недолго лето. Зачем летят из вечного тепла, из вечного тепла, Мне не узнать ответа.   Не сжигай последний мост, Подожди ещё немного В темноте при свете звёзд Ты найди ко мне дорогу.

Знаю я, что так непрост Путь к забытому порогу. Не сжигай последний мост. Отыщи ко мне дорогу, Не сжигай последний мост, Не сжигай последний мост.   В моих краях такие холода, Одни снега, да ветры завывают. И ты летишь неведомо куда, Где дни не остывают.   Но тёплые края не для тебя, Они не для тебя, и если обернёшься, Поймёшь, что жить не можешь, не любя, Не можешь, не любя, И в холода вернёшься.

ПУТЬ В ВЕЧНОСТЬ

Маргарита Алигер Зоя (фрагмент поэмы) Как морозно! Как светла дорога, утренняя, как твоя судьба! Поскорей бы! Нет, ещё немного! Нет, ещё не скоро... От порога... по тропинке... до того столба... Надо ведь ещё дойти дотуда, этот длинный путь ещё прожить... Может ведь ещё случиться чудо. Где-то я читала... Может быть!.. Жить... Потом не жить... Что это значит? Видеть день... Потом не видеть дня... Это как? Зачем старуха плачет? Кто её обидел? Жаль меня? Почему ей жаль меня? Не будет ни земли, ни боли... Слово «жить»... Будет свет, и снег, и эти люди. Будет всё, как есть. Не может быть! Если мимо виселицы прямо всё идти к востоку - там Москва.

Если очень громко крикнуть: «Мама!» Люди смотрят. Есть ещё слова... - Граждане, не стойте, не смотрите! (Я живая, - голос мой звучит.) Убивайте их, травите, жгите! Я умру, но правда победит! Родина! - Слова звучат, как будто это вовсе не в последний раз. - Всех не перевешать, много нас! Миллионы нас!.. - Ещё минута - и удар наотмашь между глаз. Лучше бы скорей, пускай уж сразу, чтобы больше не коснулся враг. И уже без всякого приказа делает она последний шаг. Смело подымаешься сама ты. Шаг на ящик, к смерти и вперёд. Вкруг тебя немецкие солдаты, русская деревня, твой народ. Вот оно! Морозно, снежно, мглисто. Розовые дымы... Блеск дорог... Родина! Тупой сапог фашиста выбивает ящик из-под ног.

С.А.Есенин. Мы теперь уходим понемногу В ту страну, где тишь и благодать. Может быть, и скоро мне в дорогу Бренные пожитки собирать.   Милые берёзовые чащи! Ты, земля! И вы, равнин пески! Перед этим сонмом уходящим Я не в силах скрыть своей тоски.   Слишком я любил на этом свете Всё, что душу облекает в плоть. Мир осинам, что, раскинув ветви, Загляделись в розовую водь.   Много дум я в тишине продумал, Много песен про себя сложил,

И на этой на земле угрюмой Счастлив тем, что я дышал и жил.   Счастлив тем, что целовал я женщин, Мял цветы, валялся на траве, И зверьё, как братьев наших меньших, Никогда не бил по голове.   Знаю я, что не цветут там чащи, Не звенит лебяжьей шеей рожь. Оттого пред сонмом уходящим Я всегда испытываю дрожь.   Знаю я, что в той стране не будет Этих нив, златящихся во мгле. Оттого и дороги мне люди, Что живут со мною на земле.

ПУТЬ К ПРОФЕССИИ

В.Брюсов. Путь к высотам Путь к высотам, где музы пляшут хором, Открыт не всем: он скрыт во тьме лесов. Эллада, в свой последний день, с укором Тайник сокрыла от других веков. Умей искать; умей упорным взором Глядеть во тьму; расслышь чуть слышный зов! Алмазы звёзд горят над тёмным бором, Льёт ключ бессонный струи жемчугов. Пройди сквозь мрак, соблазны все минуя, Единую бессмертную взыскуя, Рабом склоняется пред своей мечтой, И, вдруг сожжён незримым поцелуем, Увидишь ты дорогу пред собой.

А.А.Ахматова. Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати, Не так, как у людей. Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, Как желтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда. Сердитый окрик, дегтя запах свежий, Таинственная плесень на стене… И стих уже звучит, задорен, нежен, На радость вам и мне. 21 января 1940

ПУТЬ ПОЗНАНИЯ СЕБЯ

А.А.Блок Стою на царственном пути.Глухая ночь, кругом огни,—Неясно теплятся они,А к утру надо — всё найти. Ступлю вперед — навстречу мрак,Ступлю назад — слепая мгла.А там — одна черта светла,И на черте — условный знак.

Но труден путь — шумит вода,Чернеет лес, молчат поля...Обетованная земля —Недостижимая звезда... Звезда — условный знак в пути,Но смутно теплятся огни,А за чертой — иные дни,И к утру, к утру — всё найти!15 августа 1901

Николай Зиновьев. БОГАТСТВО Огород к речушке. В хате Столик с Библией. Скамья. Полдень. Книга Бытия. Разве этого не хватит?

Николай Зиновьев. ЗАВЕТ Дорогой мой сын Илья, Когда в землю лягу я, По земле шагай ты споро, Можешь даже побежать, Под ногами я опорой Буду намертво лежать.

А.С.Пушкин Товарищам Промчались годы заточенья; Недолго, мирные друзья, Нам видеть кров уединенья И царскосельские поля. Разлука ждет нас у порогу, Зовет нас дальний света шум, И каждый смотрит на дорогу С волненьем гордых, юных дум. Иной, под кивер спрятав ум, Уже в воинственном наряде Гусарской саблею махнул – В крещенской утренней прохладе Красиво мерзнет на параде, А греться едет в караул; Другой, рожденный быть вельможей, Не честь, а почести любя, У плута знатного в прихожей Покорным плутом зрит себя;

Лишь я, судьбе во всем послушный, Счастливой лени верный сын, Душой беспечный, равнодушный, Я тихо задремал один... Равны мне писари, уланы, Равны законы, кивера, Не рвусь я грудью в капитаны И не ползу в асессора; Друзья! немного снисхожденья – Оставьте красный мне колпак, Пока его за прегрешенья Не променял я на шишак, Пока ленивому возможно, Не опасаясь грозных бед, Еще рукой неосторожной В июле распахнуть жилет.

Лирический герой философствует, раздумывает над самим течением жизни.

М.Цветаева Над синевою подмосковных рощ Накрапывает колокольный дождь. Бредут слепцы калужскою дорогой, — Калужской — песенной — прекрасной, и она Смывает и смывает имена Смиренных странников, во тьме поющих Бога.

И думаю: когда — нибудь и я, Устав от вас, враги, от вас, друзья, И от уступчивости речи русской, — Одену крест серебряный на грудь, Перекрещусь, и тихо тронусь в путь По старой по дороге по калужской.

М. И.Цветаева Молитва Христос и Бог! Я жажду чуда Теперь, сейчас, в начале дня! О, дай мне умереть, покуда Вся жизнь как книга для меня. Ты мудрый, Ты не скажешь строго: - "Терпи, еще не кончен срок". Ты сам мне подал - слишком много! Я жажду сразу - всех дорог!	Всего хочу: с душой цыгана Идти под песни на разбой, За всех страдать под звук органа и амазонкой мчаться в бой; Гадать по звездам в черной башне, Вести детей вперед, сквозь тень... Чтоб был легендой - день вчерашний, Чтоб был безумьем - каждый день! Люблю и крест, и шелк, и каски, Моя душа мгновений след... Ты дал мне детство - лучше сказки И дай мне смерть - в семнадцать лет!
В стихотворении Марины Цветаевой» скрыто обещание жить и творить: «Я жажду... всех дорог!»

И.С.Тургенев. Мы еще повоюем! (стихотворение в прозе) Какая ничтожная малость может иногда перестроить всего человека! Полный раздумья, шел я однажды по большой дороге. Тяжкие предчувствия стесняли мою грудь; унылость овладевала мною. Я поднял голову… Передо мною, между двух рядов высоких тополей, стрелою уходила вдаль дорога. И через нее, через эту самую дорогу, в десяти шагах от меня, вся раззолоченная ярким летним солнцем, прыгала гуськом целая семейка воробьев, прыгала бойко, забавно, самонадеянно! Особенно один из них так и надсаживал бочком, бочком, выпуча зоб и дерзко чирикая, словно и чёрт ему не брат! Завоеватель – и полно! А между тем высоко на небе кружил ястреб, которому, быть может, суждено сожрать именно этого самого завоевателя. Я поглядел, рассмеялся, встряхнулся – и грустные думы тотчас отлетели прочь: отвагу, удаль, охоту к жизни почувствовал я. И пускай надо мной кружит мой ястреб… – Мы еще повоюем, чёрт возьми! Ноябрь, 1879

ПУТЬ РОССИИ

ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ СТРАНЫ

А.Т.Твардовский. За далью – даль (фрагмент поэмы) Пора! Ударил отправленье Вокзал, огнями залитой, И жизнь, что прожита с рожденья, Уже как будто за чертой. Я видел, может быть, полсвета И вслед за веком жить спешил, А между тем дороги этой За столько лет не совершил; Хотя своей считал дорогой И про себя ее берег, Как книгу, что прочесть до срока Все собирался и не мог. Мешало многое другое, Что нынче в памяти у всех. Мне нужен был запас покоя, Чтоб ей отдаться без помех. Но книги первую страницу Я открываю в срок такой, Когда покой, как говориться, Опять уходит на покой… Я еду. Малый дом со мною, Что каждый в путь с собой берет. А мир огромный за стеною, Как за бортом вода, ревет. Он над моей поет постелью И по стеклу сечет крупой, Дурной, безвременной метелью Свистит и воет в разнобой. Он полон сдавленной тревоги, Беды, что очереди ждет. Он здесь еще слышней, в дороге, Лежащей прямо на восход… Я еду. Спать бы на здоровье, Но мне покамест не до сна: Еще огнями Подмосковья Снаружи ночь озарена. Еще мне хватит этой полки, Еще московских суток жаль. Еще такая даль до Волги, А там – то и начнется даль- За той великой водной гранью. И эта лестница из шпал, Пройдя Заволжье, Предуралье, Взойдет отлого на Урал. Урал, чьей выработки сталью Звенит под нами магистраль. А за Уралом- Зауралье, А там своя, иная даль. А там Байкал, за тою далью,- В полсуток обогнуть едва ль,- А за Байкалом – Забайкалье. А там еще другая даль, Что обернется далью новой. А та, неведомая мне, Еще с иной, большой, суровой, Сомкнется и пройдет в окне… А той порой, отменно точный, Всего пути исполнив срок, Придет состав дальневосточный На Дальний, собственно, Восток, Где перед станцией последней, У пограничного столба, Сдается мне, с земли соседней Глухая слышится пальба. Но я еще с Москвою вместе, Еще во времени одном. И, точно дома перед сном, ЕЕ последних жду известий; Она свой голос подает И мне в моей дороге дальней.

А там из – за моря восход Встает, как зарево, печальный, И день войны, нещадный день, Вступает в горы и долины, Где городов и деревень Дымятся вновь и вновь руины. И длится вновь бессонный труд, Страда защитников Кореи. С утра усталые ревут Береговые батареи… Идут бои горит земля. Не нов, не нов жестокий опыт: Он в эти горы и поля Перенесен от стен Европы. И вы, что горе привезли На этот берег возрожденный, От вашей собственной земли Всем океаном отделенный,- Хоть в цвет иной рядитесь вы, Но ошибется мир едва ли: Мы вас встречали из Москвы И до Берлина провожали… Народ – подвижник и герой – Оружье зла оружьем встретил. За грех войны – карал войной, За смерть – печалью смерти метил. В борьбе исполнен новых сил, Он в годы грозных испытаний Восток и Запад пробудил И вот – Полмира в нашем стане! Что ж или тот урок забыт, И вновь, под новым только флагом, Живой душе война грозит, Идет на мир знакомым шагом? И, чуждый жизни, этот шаг, Врываясь в речь ночных известий, У человечества в ушах Стоит, как явь и как предвестье. С ним не забыться, не уснуть, С ним не обвыкнуть и не сжиться. Он - как земля во рту на грудь Зарытым заживо ложится… Дорога дальняя моя, Окрестный мир страны обширной, Родные русские поля, В ночи мерцающие мирно,- Не вам ли памятны года, Когда по этой магистрали Во тьме оттуда и туда Составы без огней бежали; Когда тянулись в глубь страны По этой насыпи и рельсам Заводы – беженцы войны- И с ними люди – погорельцы; Когда, стволы зениток ввысь Подняв над «улицей зеленой», Безостановочно неслись Туда, на запад, эшелоны. И только, может, мельком взгляд Тоски немой и бесконечной Из роты маршевой солдат Кидал на санитарный встречный… Та память вынесенных мук Жива, притихшая, в народе, Как рана, что нет – нет – и вдруг Заговорит к дурной погоде. Но, люди, счастье наше в том, Что счастья мы хотим упорно, Что на века мы строим дом, Свой мир живой и рукотворный. Он всех людских надежд оплот, Он всем людским сердцам доступен. Его ли смерти мы уступим?.. На Спасской башне полночь бьет...

Произведение состоит из 15 глав с плавным переходом от одной к другой. Вдохновением для поэмы стало путешествие по России, включающее в себя Сибирь, Урал, Дальний Восток. Поэма имеет автобиографический характер, присутствуют диалоги и описание пейзажей родины. На одной из остановок автор встречает своего друга детства, которому посвящает одну из глав поэмы. Если говорить коротко, то основа произведения - размышления, воспоминания и описание видов из окна вагона. Читайте подробнее на FB.ru: http://fb.ru/article/192188/za-dalyu---dal-tvardovskiy-kratkoe-soderjanie-aleksandr-tvardovskiy-poema

А.Блок Опять, как в годы золотые, Три стёртых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи... Россия, нищая Россия, Мне избы серые твои, Твои мне песни ветровые, - Как слёзы пёрвые любви! Тебя жалеть я не умею И крест свой бережно несу... Какому хочешь чародею Отдай разбойную красу!

Пускай заманит и обманет, - Не пропадёшь, не сгинешь ты, И лишь забота затуманит Твои прекрасные черты... Ну что ж? Одно заботой боле - Одной слезой река шумней А ты всё та же - лес, да поле, Да плат узорный до бровей... И невозможное возможно, Дорога долгая легка, Когда блеснёт в дали дорожной Мгновенный взор из-под платка, Когда звенит тоской острожной Глухая песня ямщика!..

ДОРОГА ПАМЯТИ

С.А.Есенин Серебристая дорога, Ты зовешь меня куда? Свечкой чисточетверговой Над тобой горит звезда.   Грусть ты или радость теплишь? Иль к безумью правишь бег? Помоги мне сердцем вешним Долюбить твой жесткий снег.   Дай ты мне зарю на дровни, Ветку вербы на узду. Может быть, к вратам Господним Сам себя я приведу.

С.А.Есенин О красном вечере задумалась дорога, Кусты рябин туманней глубины. Изба-старуха челюстью порога Жует пахучий мякиш тишины. Осенний холод ласково и кротко Крадется мглой к овсяному двору; Сквозь синь стекла желтоволосый отрок Лучит глаза на галочью игру. Обняв трубу, сверкает по повети Зола зеленая из розовой печи. Кого-то нет, и тонкогубый ветер О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи. Кому-то пятками уже не мять по рощам Щербленый лист и золото травы. Тягучий вздох, ныряя звоном тощим, Целует клюв нахохленной совы. Все гуще хмарь, в хлеву покой и дрема, Дорога белая узорит скользкий ров… И нежно охает ячменная солома, Свисая с губ кивающих коров.

К.М.Симонов. Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины... Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,Как шли бесконечные, злые дожди,Как кринки несли нам усталые женщины,Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою,Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! — И снова себя называли солдатками,Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем верстами,Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:Деревни, деревни, деревни с погостами,Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей,Крестом своих рук ограждая живых,Всем миром сойдясь, наши прадеды молятсяЗа в бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина - Не дом городской, где я празднично жил,А эти проселки, что дедами пройдены,С простыми крестами их русских могил. Не знаю, как ты, а меня с деревенскоюДорожной тоской от села до села,Со вдовьей слезою и с песнею женскоюВпервые война на проселках свела. Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,По мертвому плачущий девичий крик,Седая старуха в салопчике плисовом,Весь в белом, как на смерть одетый, старик. Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?Но, горе поняв своим бабьим чутьем,Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,Покуда идите, мы вас подождем. «Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.«Мы вас подождем!» — говорили леса.Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,Что следом за мной их идут голоса. По русским обычаям, только пожарищаНа русской земле раскидав позади,На наших глазах умирали товарищи,По-русски рубаху рванув на груди. Нас пули с тобою пока еще милуют.Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,Я все-таки горд был за самую милую,За горькую землю, где я родился, За то, что на ней умереть мне завещано,Что русская мать нас на свет родила,Что, в бой провожая нас, русская женщинаПо-русски три раза меня обняла.

А.Т.Твардовский Когда пройдешь путем колонн... Когда пройдешь путем колонн В жару, и в дождь, и в снег, Тогда поймешь, Как сладок сон, Как радостен ночлег. Когда путем войны пройдешь, Еще поймешь порой, Как хлеб хорош И как хорош Глоток воды сырой. Когда пройдешь таким путем Не день, не два, солдат, Еще поймешь, Как дорог дом, Как отчий угол свят. Когда - науку всех наук - В бою постигнешь бой,- Еще поймешь, Как дорог друг, Как дорог каждый свой - И про отвагу, долг и честь Не будешь зря твердить. Они в тебе, Какой ты есть, Каким лишь можешь быть. Таким, с которым, коль дружить И дружбы не терять, Как говорится, Можно жить И можно умирать.

ПУТЬ В НИКУДА

Чингиз Айтматов. Плаха (пересказ фрагмента романа) Часть первая Действие романа начинается в Моюнкумском заповеднике, где жила волчья пара – Акбара и Ташчайнар. Летом у них родились волчата, а когда выпал первый снег, волки, отправившись на охоту, обнаружили, что в заповеднике полно людей. Охотники приехали в заповедник, чтобы выполнить план по сдаче мяса, и стреляли сайгаков. Во время охоты погибли и волки, жившие в заповеднике – осталась только Акбара и Ташчайнар, их волчата тоже были мертвы. Охотники складывали туши сайгаков в вездеход. В том же вездеходе лежал связанный Авдий Каллистратов – внештатный сотрудник областной комсомольской газеты, который в свое время был исключен из духовной семинарии. Авдий имел свои представления о том, какой должна быть настоящая «праведная» жизнь и всеми силами открыто боролся с теми, кто, по его мнению, жил неправильно. Как-то раз он получил задание от газеты проследить, каким путем попадают в среднюю полосу России наркотики. Авдий, для того чтобы проследить путь наркотика присоединился к компании «гонцов за анашой», которая отправлялась в Среднюю Азию. Еще на вокзале он понял, что среди «гонцов» существуют свои правила – например, они не должны общаться друг с другом, чтобы в случаи поимки никого не могли выдать. Во время пути он также понял, что есть человек, который руководит всеми, разрабатывает план. Все «гонцы» звали его «Сам». Ради встречи с ним Авдий решает пойти до конца, он вместе с другими гонцами собирает коноплю, набивая ею рюкзак, и едет обратно. По дороге на конопляное поле происходит знаменательная встреча – Авдий знакомится с белокурой кареглазой девушкой, которая оставила в его сердце глубокий след. Добравшись до железной дороги, Авдий видит у товарного поезда Гришана, и догадывается, что это и есть тот таинственный человек, ради встречи с которым он проделал тяжелый путь – «Сам». Часть вторая Гришан сразу понял, что Авдий – это не обычный «гонец», что у него есть в жизни принципы, прямо противоположные его собственным принципам. Он захотел, чтобы Авдий отдал свою добычу и ушел, но тот остался вместе со всеми. Все «гонцы» смогли запрыгнуть в вагон товарного поезда, и там Гришан разрешил им выкурить самокрутку с травой. Сделал он это нарочно, чтобы позлить Авдия. Сам Гришан, как и Авдий, не курил. Авдий понимал, что сделать в данный момент ничего не может, но все же нервы его не выдержали - когда один из «гонцов» стал к нему приставать с требованием присоединиться к курящим, он выхватил у того из пальцев бычок и выкинул его в открытую дверь вагона, а потом стал высыпать туда же и траву из своего рюкзака, призывая и всех остальных сделать то же самое. В результате Авдия жестоко избили и выкинули из вагона. Авдий упал в кювет у железнодорожных путей, ему виделась сцена разговора Иисуса с Понтием Пилатом. Потом, когда он пришел в себя, он вдруг представил, что существует сразу в двух мирах – в этом и в том, где он пытается спасти Иисуса, Учителя. Переночевал Авдий под мостом, а утром увидел, что его паспорт и деньги насквозь промокли. На попутке он смог добраться до станции. Но вид у него был настолько грязный, что на станции его арестовали и доставили в участок, где он увидел всех «гонцов», с которыми вместе ехал. Не было среди них только Гришана. Услышав, что его собираются отпускать, Авдий потребовал, чтобы его посадили к «гонцам» - он решил, что сможет убедить их вернуться к «правильной « жизни. Милиционер, сделав вывод, что перед ним сумасшедший, привел его на станцию и посоветовал уехать. Но на станции Авдию становится совсем плохо. Скорая помощь отвозит его в местную больницу...