Ii. совесть как орган, отвечающий за равновесие в отношениях 12 страница

Бенно.Да, мне очень нравится то уважение, с каким ты относишься к тому, что мы обычно называем неправильным или плохим.

Б.Х.: Знаешь, почему я это делаю? Потому что я всегда думаю о хорошем конце. Ведь в Библии сказано: всякое дерево познаётся по плоду своему, а дни познаются по концу их. Важно здесь то, чем все закончится, а невиновных в жизни очень мало. Действительность постоянно противоречит нашим представлениям об идеале.

Мирьям: Вчера у нас была дискуссия о прошлом Германии. Ведь это было поколение, которое не имело сомнений или возражений. Они же все шли вслед за лидером.

Б.Х.: Точно так же, как ты их без сомнений критикуешь. -Мирьям: Ты должен дать мне договорить. Я бы тоже бежала вслед за лидером, в этом я совершенно уверен$. Но мне так трудно решить для себя: когда нужно сомневаться, а когда нужно участвовать?Б.Х.: Я думаю, трудность здесь в том, что существует западное представление, что всё в руках самого человека — изменять судьбу и управлять ею. Это ошибка. Людей захватывают могущественные силы, как, например, сейчас на Востоке. Никто не делал там перелома, в том числе и Горбачев. Это могущественные силы, которые действуют внезапно и охватывают человечество. А то, что мы понимаем как деструктивное или называем плохим, это точно такая же могущественная сила, и ведет она к добру. Мы в Европе сейчас были бы далеко позади, если бы в Германии не произошло того, что произошло.

Мирьям: Но как тогда с ответственностью, раз тут властвуют роковые силы?

Б.Х.: Искать ответственного — это то же самое, что и считать, будто один человек мог все перевернуть.

Вера: Я думаю, ответственность принадлежит кому-то лично, она может быть только у кого-то отдельно взятого.

Б.Х: Да, если он свободен в своих действиях. Если же он в потоке, то это невозможно.

Вера: Значит, ты не стал бы осуждать охранников концлагерей или офицера, который тысячу евреев отправил в газовую камеру?

Б.Х.: Отнюдь, я бы его осудил. И тем не менее они тоже были в плену обстоятельств.

Я хочу пояснить это на одном простом примере.

Самые большие злодеяния совершают те, кто считает себя лучше других, и те, кто их осуждает, тоже считают себя лучше. Возьмем, к примеру, службу государственной безопасности. В Штази были плохие люди, но те, кто сейчас это все раскрывает и их преследует, ведут себя похоже: они вынюхивают и шпионят дальше, но считают, что они лучше.

е) Ответственность выпадает на долю человека

Биргит: Меня интересуют такие понятия, как «предаваться», «покоряться», «смиряться», в том числе и в связи с ответственностью перед теми людьми, которые ко мне приходят.

Б.Х.: Есть ответственность, которая выпадает кому-то на долю исходя из какой-то определенной динамики, и если я принимаю ее такой, какой она мне достается, тогда я чувствую себя уверенно. Но та ответственность, которую я на себя беру, — она плоха как для меня, так и для клиентов.

Биргит: Разве не налагает ответственность уже одно то, что я работаю в области социальной психологии?

Б.Х.: Вы слышали? То, что я говорил, было совершенно напрасно.Биргит: Я не могу уловить разницу.

Б.Х.: Именно в этом и дело. Тебе нужно понять, в чем разница] между «брать на себя ответственность» и той ситуацией, когда ответ- i ственность выпадает на долю человека. Вот, например, Валенсе в Польше ответственность досталась, и он ее принял. Там, где она вы- j пала на его долю и он ее принял, там он был успешен. Если бы он стал сопротивляться, он бы сломался.

Если в семье или в системе мне выпала какая-либо ответствен- i ность, а я от нее отказываюсь, тогда что-то ломается в моей душе.' Потому что я являюсь частью некоего большего контекста, и я не могу j вынуть себя из этого контекста, если мне положена какая-то ответ- j ственность. Тут нет свободы сказать «да» или «нет». Тогда правильно эту ответственность принять. Если же я ответственность себе присваиваю, то это нечто совсем иное. Тогда я оказываюсь оторван от тех : сил, которые действуют, и не могу ничего достичь или могу достичь мало.

Попал однажды Геббельс в рай. Поверить в это невозможно, но, он туда попал. Но он нашел, что там жутко скучно, и попросил пока- ! зать ему как-нибудь ад. На что апостол Петр ответил: «Пожалуйста!» — и дал ему заглянуть вниз, а внизу всё было просто чудесно: там были и танцовщицы, и большие столы с едой, и дискомузыка, и актрисы, и все, чего Геббельс хотел. И он сказал: «Вот в это место я хочу».

Петр сказал: «Пожалуйста!», а когда тот оказался внизу, его тут же схватили железными клещами и стали держать над огнем. Тогда Геббельс завопил: «Но ведь выглядело это совсем по-другому!» «Да, — сказали черти, — это была наша пропаганда».

Карл: Мои мысли заняты смирением и дерзостью.

Б.Х.: Я хочу тебе кое-что открыть: можно и смиренно быть тоже дерзким. Для меня это вершина смирения. Примером здесь для меня является генерал де Голль. Нельзя забывать в смирении мужество. Каждое большое решение может приниматься только со страхом и трепетом и в смирении. На кажется оно дерзким. Противоположностью было бы отлынивание. Так что смирение предполагает и решимость на величие.

ж) Легкое и трудное

Легкость — это свойство истинного и того, что ведет дальше. Если что-то трудно и утомительно, то об этом, как правило, можно забыть. Иначе мы чувствуем себя как тот осел, который шел по пыльной улице, тяжело нагруженный, голодный, мучимый жаждой. Язык выва184

лился у него наружу. Справа зеленая лужайка, слева зеленая лужайка. Но он говорит: «Я иду своим путем». Это трудное.

Штефани: Я осознаю ту легкость, с которой мы тут работаем, и понимаю, что иногда с удовольствием держусь за трагическое.

Б.Х.: Трагическое раздувается. Я могу пояснить это одной историей.

Двоякое счастье

В старые времена, когда боги казались еще очень близкими людям, жили в одном маленьком городе два певца по имени Орфей. Один из них был великим. Он изобрел кифару, предшественницу гитары, и когда он ударял по струнам и пел, даже природа вокруг него бывала зачарована. Дикие звери кротко лежали у его ног, высокие деревья склонялись к нему — ничто не могло устоять перед его песнями. Поскольку то был так велик, он добился руки самой красивой девушки. После этого началось падение. (

i

Еице когда праздновали свадьбу, умерла прекрасная Эвридика, и полный бокал разбился, пока он его только поднимал. Но для великого Орфея смерть не была концом. С помощью своего высокого искусства он нашел вход в преисподнюю, спустился в царство теней, переправился через реку забвения, прошел мимо Цербера, живым предстал перед богом мертвых и тронул его сердце своей песней.

Смерть отпустила Эвридику, но при одном условии. А Орфей был так счастлив, что от него ускользнуло коварство, скрытое за этой милостью. Он отправился в обратный путь, а позади себя слышал шаги любимой жены. Невредимыми прошли они мимо Цербера, переправились через реку забвения, начали подниматься к свету — они увидели его издалека. Тут Орфей услышал крик — Эвридика споткнулась. В испуге он обернулся, еще успел увидеть тень, падающую во тьму, и остался один. И, потеряв самообладание от боли, он запел прощальную песню: «Ах, я потерял ев, все мое счастье осталось позади!»

Он сам нашел дорогу обратно к свету, но после того как побывал у мертвых, жизнь стала для него чужой. Когда пьяные женщины хотели отвести его на праздник молодого вина, он отказался, и они разорвали его живьем. Так велико было его несчастье, так бесполезно его искусство. Но — его знает весь мир!

Другой Орфей был человеком маленьким. Он был всего лишь уличным певцом, выступал на маленьких праздниках, играл для маленьких людей, приносил маленькие радости и сам получал от этого удовольствие. Так как за счет своего искусства он жить не мог, онвыучил еще и другую, обычную продЬессию, женился на обычной жен- j щине, у него были обычные дети, при случае он грешил, был совершенно счастлив и умер старым и пресыщенным жизнью. Но — никто его не знает, кроме меня!

з) Дух веет

Ларе: Я что-то ищу и даже не знаю, что это такое. Скорее всего это что-то надежное во мне. У меня такое чувство, что во мне все мимолетно.

Б.Х. (медлит некоторое время): То, что человек удерживает, пре- вращается в бремя.

Ларе: У меня тоже было такое подозрение.

Б.Х..■ Терапевты в большинстве случаев переживают трагическую судьбу, так как считают, что их клиенты приходят к ним слишком поздно. Они часто полагают, что дают клиентам что-то особенное, однако у них это уже есть. Может быть, они даже взяли это у них. Мимолетное — это специальность духовного. Дух веет. Что-то еще, Ларе?

Ларе (растроганно): Да, во мне медленно снова поднимается чувство благодарности, которое я уже знаю, но снова и снова теряю.

Б.Х.: Это мимолетно, и в этом качестве в порядке. Что бы мы делали, если бы постоянно носились со своей благодарностью?

Ларе: Со вчерашнего дня я не расстаюсь с мыслями на тему «хотеть контролировать» и «предаваться и отдаваться происходящему».

Б.Х.: Однажды здесь была женщина, дома у которой каждое вое- кресенье разыгрывалась ужасная драма. Муж вставал раньше, чем она, одевал детей, готовил завтрак, а она могла еще немножко поваляться в постели. И когда завтрак был готов, он и дети кричали: «Мама, завтрак готов!» Она еще лежала в постели или, может быть, уже была под душем и кричала в ответ: «Давайте начинайте!»

Но они этого не делали. Каждое воскресенье повторялось одно и то же. Они ждали, пока она придет, а она тогда злилась. Прошло уже много лет, но тогда я еще был наивен и предложил ей одно очень простое решение: «Тебе нужно всего лишь сказать им: «Я рада, что вы меня подождали». Тогда она разозлилась на меня и три дня со мной не разговаривала. А через три дня я ее спросил: «А что тогда для тебя было бы хорошим решением?» На что она ответила: «Когда я говорю: «Начинайте!» — они должны начинать». Тогда я задал себе вопрос, что происходит в одном и в другом случае. Е^ли она скажет: «Я рада, что вы меня подождали», тогда бы что-то изменилось у нее, у ее мужа, у их детей — но тогда у нее не было бы над этим контроля. Если онаговорит: «Начинайте», и они начинают, тогда контроль у нее. Но над чем? Настоящий контроль всегда над ничем.

Ларе: Значит, и у нее тоже контроль над ничем!

Б.Х.: Абсолютно точно.

Людвиг: Сегодня во второй половине дня у меня было очень хорошее чувство нежности, но сейчас оно пропало.

Б.Х.: Чувства могут оставаться, если их отпускают. Как только ты захочешь что-то удержать, так оно уходит. Жизнь постоянно идет вперед, все дальше и дальше. И если ты не останавливаешься, это идет с тобой. Но стоит тебе остановиться, и это не идет. Вот такой образ на эту тему.

и) Варианты счастья

Когда одна из участниц жалуется, что ей лишь частично удалось выполнить упражнение, где речь шла о том, чтобы взять родителей в обе руки и привести их к сердцу, Б.Х. говорит: «Я хотел бы кое-что сказать по поводу счастья. То, что было отчетливо видно и сейчас во время упражнения». Многие испытывают страх перед счастьем, перед решающим шагом, который сопровождается чувством глубокой любви, а глубокая любовь - это и счастье, и боль. Где-то очень глубоко в душе это совпадает, и мы страшимся такой любви, потому что тогда мы испытываем и боль. Это счастье не имеет ничего общего с веселостью. Это что-то Полное, Спокойное, Глубокое. Внутри этого счастья есть серьезность, а уже это может перейти в легкость, поэтому я иногда помогаю людям проходить через этот порог к счастью.

Олаф: Если человек ощущает это так глубоко, то тут есть и близость смерти тоже.

Б.Х.: Да, точно.

Олаф: Тогда это просто по-человечески — через какое-то время отпустить и даже пошутить.

Б.Х.: Да, это как в трагедии: когда король убит, приходят клоуны. Это, так сказать, составная драматургии.

И еще кое-что, на что нужно обратить внимание: собственное незаслуженное счастье переживается иногда как нечто негативное, которое пугает и представляет собой угрозу. Это, вероятно, связано с тем, что втайне мы полагаем, что своим счастьем мы можем пробудить зависть судьбы и других людей. И тогда сделать выбор в пользу счастья — это как нарушить табу, как взять на себя вину, как согласиться с опасностью.к) Иллюзорные связи

Один участник семинара говорит: «Вчера я еще раз разговаривал с моей сестрой. Я раньше упоминал, что мой отец был помолвлен, до того как женился на моей матери. Он был в русском плену, а его невеста нашла себе другого мужчину, может быть, потому, что не верила, что он вернется. Полтора года назад мой отец умер от какой-то болезни сердца, хотя был абсолютно здоров. Он не курил и не пил, занимался спортом. Это как-то не увязывается у меня одно с другим.

Б.Х.: Существует психологический метод, который нацелен на поиск связей, вот как ты сейчас. Но чем больше связей человек находит, тем больше он сходит с ума. Если он нашел множество связей, то это самообман. Хорошая психотерапия обрубает те связи, которые человек себе придумывает, и сводит их количество до минимума.

Участник: Я спрашиваю себя, как это связано со мной?

Б.Х.: То, что ты рассказал, не связано вообще никак. Отец умер от болезни сердца — точка. Все остальное бессмыслица. К чему это? Невеста побоялась, что он не вернется, и нашла себе другого мужчину. То, что она так поступила, понять можно. И ты тоже можешь сделать что-то совершенно свое. Это широко распространенная позиция — когда человек ищет причины для собственного бездействия или несчастья. При этом он в любое время мог бы заняться всем, чем бы ни пожелал.

Участник: Ну хорошо, значит, у меня есть фантазия, что моя тяжелая любовь к одной женщине как-то может быть связана с тем, что от моего отца тогда ушла его невеста. Но я чувствую, что хочу решить эту проблему.

Б.Х.: Лучше всего прямой путь. Прямо к этой женщине. Если здесь есть любовь, то все пойдет как надо. Но тот, кто думает: «Как все это связано с тем, что было тогда с моим отцом?» — тот видит не женщину, а только свои проблемы. Тогда она убегает; и с полным правом.

Участник: Теперь мне ясно.

Б.Х.: Я хочу раскрыть тебе одну тайну про женщин. Одну очень большую тайну: они отличаются друг от друга совсем чуть-чуть.

Участник: Это мне еще нужно понять. (Смех в группе.)

Б.Х.: Это как в некоей прекрасной местности — я живу в прекрасной местности, там есть много дорог. Каждый путь прекрасен, но нужно решиться на какой-то один. Иначе останешься стоять. Так и с женщинами.

Участник: Я решился на эту женщину.

Б.Х.: У меня есть еще одна ослиная история: идет тяжело нагруженный осел по пыльной улице, голодный, пить хочет, язык свисаетнаружу. Справа зеленая лужайка, слева зеленая лужайка. Но он говорит: «Я решился».

л) Значимость терапевтических высказываний

Ульф: Работая здесь, я вижу, как экономно ты делаешь важные и существенные вещи и насколько это действенно. В моей работе так много макулатуры, лишнего. Когда я это исследовал, то мне пришло в голову, а не страх ли это у меня перед окончательным, не боюсь ли я таких высказываний?

Б.Х.: На моем семинаре как-то присутствовала молодая цветущая очаровательная женщина,и у нее было стремление помогать мужчинам. Она переехала к одному мужчине, который был уже однажды женат и у которого было двое детей. Ей было 23 или 24 года, а мужчина был лет на двенадцать старше. Я сказал ей: «Ты должна его оставить».

Пару месяцев назад я получаю от нее письмо. Она писала: «Ты был прав, это был не тот мужчина. Я с ним рассталась, а когда рассталась, поняла, что действительно его люблю. Тогда я переехала к нему, и теперь я счастлива».

С окончательными терапевтическими высказываниями происходит тоже, что и с моими советами. Как высказывания они правильны и окончательны, но следствие имеют несколько другое.

Некоторые возмущаются: «Как ты можешь говорить такое?!» Как, например, то, что я сейчас сказал Эдде (Б.Х. сказал ей, с партнером у нее ничего не выйдет, она потеряла его по своей вине, так как не раз делала аборты), — это же, в сущности, просто немыслимо говорить такое. Но если бы я был осторожен, она не смогла бы ориентироваться. Теперь ей нужно основательно собой заняться. И знать об этом я тоже больше не хочу. Это теперь совершенно не важно. Я был для нее равным, и в этом было мое к ней уважение. Быть равным — это форма уважения. То, что я говорю, я считаю правильным, но я в это не верю. Это очень большая разница. Жизнь я бы за это не отдал, но таково мое восприятие в данный момент. Я говорю это так, и поскольку я говорю это серьезно, это может действовать. Увиливать от собственных высказываний и собственного душевного состояния и декларировать это потом как уважение по отношению к другому — это безобразие и чаще всего трусость.

Хороший вождь и гуру

Гудрун: Меня волнует, могу ли я иметь длительные отношения, быть замужем и иметь детей?Б.Х.:Да, это так.

Гудрун: Да, хорошо. j

i>Jf.; Просто поразительно, как я проницателен (всеобщее весе-] лье). Это очень простой трюк. Один человек попросил у меня совет,] Он сказал, что у него есть три подруги, но он не знает, на какой ему! остановить свой выбор. Тогда я спросил: «Расскажи мне о всех тро*их». А после его рассказа я сказал: «Последняя, это она». Он спросил;! «Как ты это понял?» Я: «Когда ты рассказал о ней, у тебя засветилось лицо».

Образ действий в психотерапии очень прост. Человек испытыва-}, ет тут то же, что и хороший вождь. Хороший вождь видит, чего хотят! люди, и это он и приказывает. Хороший терапевт видит, чего хотят! люди, к чему они стремятся, и это он им и советует. Он должен ви-j деть, где сила, и есть ли она здесь. У Гурдун она совершенно однозначно была. Вот так объясняется проницательность.

Но я еще и гуру. Я могу объяснить и что такое гуру. Во время од- I ного курса одна группа отправилась на некую гору поблизости, и там J в ресторане, они устроили праздник. Когда они вышли, было темно, ■ хоть глаз коли, а они хотели вернуться через лес и не нашли дорогу, i Тогда один из них, который тоже ничего не видел, взял других за руку, ] и когда они целыми и невредимыми оказались внизу, он был гуру.

3. Специфические способы действий

В этой главе мы рассмотрим три способа терапевтических действий, которые особенно характерны для работы Берта Хеллингера: а) круги, б) терапевтическая работа при прерванном движении любви к... и в) семейные расстановки.

а) Круги

Системная психотерапия Берта Хеллингера в узком смысле является групповой психотерапией. Но от групп, например, психоаналитической направленности или групп, ориентированных на групповую динамику, она отличается главным образом тем, что она ориентирована на ведущего. Он не допускает взаимных толкований и интерпретаций, а работает с отдельными людьми по очереди, остальные члены группы наблюдают, если они в данный момент не задействованы в расстановке какой-либо семьи. В круге ведущий редко работает с одним человеком дольше десяти минут.

Б.Х.: В группах, ориентированных на групповую динамику, каждый может «навесить» другому любую интерпретацию. Каждый, таксказать, отдан на произвол других. Если участники не являются сильными личностями, которые не теряют ориентации, то они втягиваются в некий групповой процесс, который порождает совместную оборону. И в этом случае многие процессы не проявляются потому, что оказываются исключенными.

В групповой динамике некоторые законы возводятся в абсолют, например: «Сделано может быть только то, с чем все согласны». Консенсус важен, но, когда он становится догмой, это сильно мешает. Принцип Рут Кон «приоритет у нарушений» может быть полезен, однако если он превращается в абсолют, любой участник может мешать всей группе. И тогда возражения тех, "кто сам работать не хочет, блокируют весь процесс.

Во время круга предотвращаются любые взаимодействия участников группы между собой. В этом случае никто не может придраться к другому. Каждый может предъявить свой вопрос, никто никого не может ни хвалить, ни ругать. Здесь каждый проявляет себя в своей индивидуальности и особенности. Любой человек может быть уверен в том, что и он может предъявить свою просьбу и что она находится под защитой.

Такое уважение к индивидуальному и такая доброжелательная и исполненная любви позиция создает некую неосознанную общность, которая обладает намного более духовным качеством, чем это возможно в обычной групповой динамике. Это тоже род групповой динамики, но такой, который минимизирует сопротивления в группе. Скверно здесь только то, что после работы участники группы сидят вместе за столом и наверстывают упущенное, вставляя прибереженное доселе словечко.

Дальше пойдет расшифровка записи круга в первой половине третьего дня одного шестидневного семинара. В начале круга была сделана расстановка родной семьи одного из участников, и высказывания первых участников в круге относятся преимущественно к этой расстановке. Итак, запись начинается во время круга.

Сара: Однажды на прогулке у меня был один случай. Я шла вдоль ручья, и вдруг у меня появилось чувство, что я провинилась. Это было абсолютно серьезно: я провинилась. Затем я побежала на гору, потом вышла из леса, и вдруг стало очень светло, и мне становилось все легче, и туман как раз тоже поднимался над землей. (Размышляет.)

Б.Х.: Я хотел бы прокомментировать этот процесс. Личная вина, которую кто-то признаёт и берет на себя, больше не ощущается, она превращается в энергию к действию. Я знаю о вине, но я ее не чув191

ствую. Чувство вины начинается там, где кто-то не желает действовать! соответствии с виной. Тогда он оказывается отрезан от той энергии ] силы, которая является следствием вины. Если человек не уклоняв от своей личной вины, он обладает важным источником силы для тог хорошего, что он сделает позже. Поэтому твой образ прекрасен, приняла некий вызов, и тогда стало легче. Остается только сила. Ты] можешь теперь делать такие вещи, которые раньше сделать бы не moihJ ла.

Если я делаю что-то во искупление, то это ограничивает. Но еслня делаю что-то из силы вины, то это тоже искупление, но совершен»! но иного рода. Это, к примеру, нечто такое, что примиряет жертву с! виновным, если из той жертвы, которая от них потребовалась, про~исходит нечто, что приносит благословение другим. Клиентам я бы не стал ничего больше говорить после такого высказывания, которое' ты сделала, Сара, потому что все важное уже произошло.

Существует знаменитая история о сивиллах, хранящих мудрость и тайны мира. Они записаны в таинственных книгах, а те заперты в; некой пещере. Если кто-нибудь откроет пещеру, то книги обратятся в прах. Самое главное ускользает от любопытных глаз, а великие тай-, ны хранят себя сами.

Анджела: Меня интересует сосредоточенность. По этому поводу мне в голову приходит один трактат о молитве, в котором состоянию '' во время молитвы приписывается пять признаков: спокойствие, сосредоточенность, благодарность, ответственность и еще кое-что — вера. Мне этот трактат понравился и эти понятия тоже, и я снова и снова задаю себе вопрос: как мне узнать об этой сосредоточенности? И снова и снова приходит страх...

Б.Х.: Я скажу тебе кое-что по этому поводу. Некоторые закрывают глаза, чтобы стать пустыми, и называют это сосредоточенностью — странно! Сосредоточение происходит, когда я открываю глаза и принимаю в себя всю полноту мира и даю ей во мне отразиться. Вот это и есть сосредоточенность. Согласна? Еще что-то, Анджела?

Анджела: Нет, этого достаточно.

Йозеф: Я переполнен мыслями и чувствами и передаю слово дальше.

Рут: Я тоже.

Экхард: Я тоже занят тем, что ты сказал Саре.

Б.Х.: Я не верю тебе, Экхард!

Экхард: Мне нехорошо (пожимает плечами).Б.Х.: Точно, ты что-то замышляешь.

Экхард смотрит себе под ноги, длительное молчание.

Б.Х.: Если ты когда-нибудь покончишь с собой, что будут делать тогда твои дети? Ты должен принять решение остаться живым. (Молчание.) Я расскажу тебе по этому поводу одну историю (используется история со стр. 152 в расширенной форме).

Одному мужчине приснилось ночью, что он услышал голос Бога, который ему сказал: «Встань, возьми сына твоего единственного, которого ты любишь, и принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе».

Наутро мужчина встал, посмотрел на своего сына единственного, которого любил, посмотрел на жену свою, мать ребенка, посмотрел на своего Бога. Он взял ребенка, повел его на гору, построил алтарь, связал ему руки, достал нож и хотел его убить. Но тут ему был другой голос, и вместо сына он зарезал овцу.

Как смотрит сын на отца? , Как отец на сына?

Как жена на мужа? '

Как муж на жену? v

Как смотрят они на Бога?

И как смотрит Бог — если он существует — на них?

Еще одному мужчине приснилось ночью, что он услышал голос Бога, который сказал ему: «Встань, возьми сына твоего единственного, которого ты любишь, и принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе».

Наутро мужчина встал, посмотрел на своего сына единственного, которого любил, посмотрел на жену свою, мать ребенка, посмотрел на своего Бога. Он сказал в ответ ему в лицо: «Я не сделаю этого!»

Как смотрит сын на отца?

Как отец на сына?

Как жена на мужа?

Как муж на жену?

Как смотрят они на Бога? , И как смотрит Бог — если он существует — на них?

И еще одному мужчине приснилось ночью, что он слышал голос Бога, и он встал, посмотрел на своего сына, повел его на гору, построил алтарь, достал нож и убил его. Когда он пришел домой, то убил себя.

13 — 229Й

"ИЭЗ

Комментарий Б.Х.: Бедный ребенок. (Молчание.) Искупление —это нередко подмена ответственности и вины. Оно точно так же пло- хо, как и деяние, и оно дешевле, чем деяние. Ну вот, Экхард, теперь я прочитал тебе нравоучение. Еще что-то? (Экхард качает головой.)

Хорошо! Ирэне, что у тебя?

Ирэне: Во время медитации мне стало понятно, что я получила имя рано умершего ребенка моей бабушки. У меня есть чувство, что я j везде что-то с собой ношу.

Б.Х.: Да откуда! Но если тебе это важно... В таких ситуациях есть1; одно заклинание. Я обнаружил несколько заклинаний, которые про- ' сто действуют. Когда распознаешь такую фразу, это как большой по- ! дарок. Я каждый раз переживаю это как очень большой подарок, когда ко мне в какой-то момент приходит такая фраза. А та фраза, кото-* рую ты можешь сказать, звучит так: «Дорогая Ирэне, ты мертва...»

Ирэне (слегка развеселившись): А я жива... t о

Б.Х.: Нет, чтобы я сказал эту фразу, ты должна быть серьезной, иначе я прекращу. (Молчание.) Она потеряла серьезность, и я боль1-ше не могу ей этого сказать. Так, идем дальше.

Ларе: Меня тоже очень тронула ситуация Бенно, она заставила: меня задуматься, а еще у меня с какого-то времени болит голова.

Б.Х.: Так тебе и надо.

Ларе: Если ты так думаешь.

Б.Х.: Да, конечно, как это замечательно сказано у Гете: каждый сам кузнец своего несчастья. (Веселье.)

Эрих: Я чувствую, что у меня есть желание сделать расстановку моей теперешней семьи. Я заметил, что я смотрел на нее как на незначительную и маленькую, но теперь вижу, что это очень важно, ситуация с Экхардом подтолкнула меня к этому.

Б.Х.: Хорошо.

Фридеманн: У меня есть вопрос по поводу моих клиентов. Одна мать пыталась убить своих детей. Она этого не сделала, но очень жестоко с ними обращалась. У меня такой вопрос: возможно ли, чтобы ее дочь могла найти нить к своей матери? Сейчас она ее полностью отвергает. Она очень страдала от матери. Я думаю, было бы важно, чтобы у нее была с ней какая-то связь, но я боюсь этого, раз произошли такие вещи.

Б.Х.: Да, тут тоже есть одно заклинание. Она должна сказать: «Дорогая мама, я согласна с этим». (Молчание.) \

Фридеманн: Я это, конечно, понимаю, но как я подам это ей?RX.: Хелен, ты сказала, что тебе еще что-то Пришло в голову. Что же?

. Хелен: Карл отдал тебе деньги за семинар. Я сочла это не очень правильным. Я бы с удовольствием отдала тебе сама.

Б.Х.: Знаешь, как это называется? Отвлечение! (Все смеются.) Итак, кто эта женщина? (Это относилось к его предыдущему наблюдению, что у Хелен часто бывает лицо какой-то старой женщины, с которой она( могла быть идентифицирована.)

Хелен (тихо и нерешительно): Моя мать? ' ' :

Б.Х.: Гадать здесь не стоит.

Хелец: Я не знаю. > .

Б.Х.: Тогда расставь-ка свою родительскую семью. •■

(Хелен делает расстановку родительской семьи, и во время рао-становки становится очевидно, что она идентифицирована с первой женой своего отца,- еврейкой, в 1938 году они с ее отцом расстались, и она уехала назад в США») , >

i •■ Б.Х.: (после того как найдено хорошее решение): Итак, еврей — это в Германии всегда много значит,- за этим скрыто огромное количество энергии. Ну, Хелен, как ты сейчас?

Хелен (смеется): Хорошо, это1 так верно; Б.Х.: Это идентификация с первой женой отца.» Ну, что теперь?1'

Хелен: Это многое мне объясняет.

Б.Х.: Да, и ты должна сказать твоему отцу: «С Ней у меня Шт ничего общего. Я принадлежу моей маме. Только она мне нужна*. А теперь ты киваешь. Знаешь, что значит быстро начать кивать?

Хелен} Нет;

Б.Х.: Это самая хитроумная форма обороны. Видишь, так ты все еще защищаешься? Надо прямо посмотреть на отца и сказать: «Это моя мама, и я стою рядом с ней». Это, правда, делает тебя чуточку меньше. Такова плата за счастье. Как это говорят? Большое счастье мало. (Хелен улыбается.) Теперь приходит другое лицо, видите? Есть что-то добавить? '