Что-то темнят эти двое. Чует моя интуиция, Крашеному не наплевать на то, хожу я в колледж или нет. Стал бы он подслушивать? Да и зачем Георгу мне звонить?

- Эээ… - неопределенно протянул Листинг. - Забыл спросить, куда ты там едешь?

- В Марсель, - не сдерживая смеха, весело ответил я.

- Круто, чувак. Ладно, счастливой дороги, привези что-нибудь, удачи! – скороговоркой протараторил он, и из динамика стали раздаваться гудки.

Засунув телефон в карман, я направился к парковке, где оставил свою машину. Хотелось пританцовывать, потому как эта зараза Каулитц явно палится. Ха-ха, трепещи, Билли, я просто так от тебя не отстану!

Сколько это будет продолжаться? Хватит! Плевать на то, что я обещал не давить на него. Вот прямо сегодня поеду к Дистрофику домой и выбью из него все ответы. Пусть только попробует строить из себя пафосного неприступного засранца. Есть способ поставить его на место, и, если он опять начнет говниться, то я за себя не отвечаю.

Pov Билл

Мой Интернет, видимо, забыл, что является высокоскоростным. Уставившись на индикатор, показывающий, на сколько процентов скачался файл, я мрачно прикинул, когда же мне удастся лицезреть фильм с моим любимым Николасом Кейджем. Однако, х*рня.

Вздохнув, я переполз на кровать и завалился на кучку подушек. Сегодня вообще очень тупой день. И Трюмпер тоже тупой. Как он мог не придти, ведь я собирался с ним серьезно поговорить! Днем я уже думал, что, может, оно и к лучшему, но сейчас что-то в этом не уверен. Получается, наш разговор откладывается до момента, пока мы оба не окажемся в Магдебурге. Тупость. Что, если я к тому времени передумаю?

Злодеи должны быть наказаны. И мне будет лучше, если мы навсегда замнем эту историю. Останутся лишь Билл Каулитц и Том Трюмпер, которые не знакомы, которых ничего не связывает. Да, так будет лучше. Черта с два я в этом уверен, но надежда раненым птенцом бьется в груди.

Мы ведь не подходим друг другу. Да Господи, какие могут быть отношения? Даже Андреас прав – Том избалованный, сволочной мудак, мне в принципе не может нравится такой гавнюк. И я, хоть и заражен мерзким гейством, все равно считаю, что не до конца обгеялся, потому как у меня нет желания снова заниматься сексом с мужиком.

Устало уткнувшись лицом в подушку, я закрыл глаза, решив подремать полчасика, пока комп качает фильм. Надо больше отдыхать, восстанавливать силы после стресса… И не думать о Дредастике.

Только приятные мысли о пиве и пицце стали завладевать мной, как неожиданно я услышал, как дребезжит стекло. Настороженно приоткрыв один глаз, я посмотрел на окно. Ничего. Показалось? Не может быть, я не на столько сошел с ума, чтобы испытывать слуховые галлюцинации. Приподнявшись на локте, я стал вертеть головой, пытаясь понять, что это был за звук. Может, мама в низу что-то уронила или Гордон промахнулся, швыряя пепельницу на стол?

Я подпрыгнул на кровати и схватил подушку, когда в окно вновь что-то ударило. Георг кидал камни, когда ждал меня на улице. Но зачем ему это делать сейчас, если мы не договаривались увидеться сегодня, и телефон, мать вашу, придумали для чего?

Выбравшись из теплого плена кровати, я сполз на пол, затем осторожно подобрался к окну и выглянул в щель между жалюзи.

Вашу мать, что это уеб*н делает возле моего дома?!

Прямо под моим окном мялся Трюмпер, задрав дредастую башку, и смотрел прямо на меня. Вот же черт.

В панике я бросился к зеркалу, схватил расческу и попытался уложить тот п*здец, который обосновался у меня на голове. Затем я надел спортивную куртку, кеды, которые мирно дожидались теплой сухой погоды в коробке, и открыл окно.

Надеюсь, со мной ничего не случиться, в детстве я уже так делал пару раз, когда мама не отпускала меня на Хэллоуин со старшими ребятами.

Аккуратно перекинув ноги через подоконник, я спрыгнул на козырек веранды, а затем по миниатюрной лесенке спустился на землю, при этом мечтая не упасть и не сломать шею.

- Что ты здесь делаешь? Почти полночь! – тут же строго спросил я Тома, оказавшись рядом с ним.

- Ты напрасно меня игнорируешь, - вместо ответа сказал тот.

Я искренне попытался прикинуться непонимающим немецкий язык.

- Ты уезжаешь во Францию? Георг передал…

- Мне нужно с тобой обсудить кое-что. И это произойдет сейчас, никаких больше отмазок, Билл, - серьезно проговорил хмурый Дредастик, перебивая меня.

Я сглотнул и поежился. Ночь оказалась в тысячу раз холодней, чем день, и мне в одной лишь футболке, протертых на коленях спортивных штанах и ветровке как-то прохладно, даже очень.

Ну вот почему этот дебил пришел сейчас? Блин, я же собирался сказать ему все днем, даже слова приготовил!

“Том, я считаю, будет разумно нам с тобой больше не пересекаться, чтобы не калечить души друг другу…”.

А сейчас я смотрю на него и понимаю, что замерз, что хочу домой, хочу снова думать, представлять, как провел бы все эти дни, пока Том во Франции, и как потом, через несколько недель, мы бы снова встретились и поговорили. Мне было бы уже совсем пофиг на него, никакого гейства и не осталось бы. Черт, почему сейчас я не знаю, что сказать, почему чувствую себя полным идиотом?

- И что ты хотел сказать? – осторожно начал я, проклиная чертов холод.

Том колебался. Пинал землю, теребил шнурки от капюшона толстовки, доставал пачку сигарет и снова заталкивал ее в карман. Я же тоже стал нервничать и при этом пританцовывать на месте.

- Да или нет, Билл? – четко и холодно.

- Ты о чем?

- Ты понял. Да или нет?

И тут я понял, что нихр*на вообще не понял. Потупив взгляд, я смотрел в область коленок Трюмпера, пытаясь сообразить хоть что-нибудь.