Познание через отождествление

Возможно, мы думаем, что космическое сознание — это своего рода поэтическая и мистическая сверхфантазия, нечто абсолютно субъективное, не имеющее никакого практического значения. Но для начала нам следует попытаться уточнить, что мы понимаем под словами "объективное" и "субъективное", потому что если мы настаиваем на том, чтобы использовать так называемое "объективное" в качестве единственного критерия истины, то, вероятно, весь этот мир может полностью ускользнуть от нас — и это доказывают наше искусство, живопись и даже наша наука на протяжении последних пятидесяти лет, когда в искусстве и науке от мира остаются лишь жалкие крохи того, что можно считать незыблемым и бесспорным. Конечно, в существовании бифштекса легко убедиться, и, следовательно, бифштекс более объективен, чем радость в последних квартетах Бетховена; но это же обедняет мир, а вовсе не раскрывает его сокровищ. На самом деле это ложное противопоставление. Субъективность — это и более высокая, и в то же время подготовительная стадия объективности. Если бы каждый вкусил космического сознания или просто радости в квартетах Бетховена, то, может быть, объективно у нас во вселенной было бы меньше варварства.

Шри Ауробиндо был не тем человеком, который мог бы удовлетвориться космическими мечтаниями. В подлинности переживания и его практическом соотношении с действительностью можно немедленно убедиться на очень простом факте — на появлении нового способа познания, познания через отождествление: мы познаем некую вещь постольку, поскольку мы сами уже и есть та вещь. Сознание может переместиться в любую точку всеобщей реальности, оно может сфокусироваться на любом существе или событии и познать их там в тот же момент — познать так близко, как биение собственного сердца, ибо все теперь происходит внутри, ничего уже нет вовне, ничто уже не разделено. Уже Упанишады говорили об этом: "Когда познано То, познано все" (Шандилья Упанишада, II.2). Первые признаки этого нового сознания вполне ощутимы: Человек начинает ощущать и других как часть самого себя или как различные повторения себя — того же самого "я", видоизмененного Природой в других телах. Или, по крайней мере, как живущего в более широком всеобщем "я", которое теперь становится его собственной великой реальностью. Фактически все вещи начинают менять свою природу и внешний вид; все восприятие мира таким человеком радикально отличается от восприятия тех, что замкнут в своем личном "я". Он начинает познавать вещи на основе иного опыта — более непосредственного, не зависящего от внешнего ума и чувств. И хотя возможность ошибки не устраняется — этого не может произойти до тех пор, пока ум любого рода остается орудием передачи знания, - просто существует новый, широкий и глубокий способ переживания, видения, познания, соприкосновения с вещами; и границы познания могут быть раздвинуты почти до беспредельности .

Этот новый способ познания в действительности не отличается от нашего. В самом деле: любое переживание, любое знание какого бы то ни было порядка — от чисто физического уровня до метафизических высот — неявно есть познание через отождествление: мы знаем что-то постольку, поскольку мы сами уже и есть то, что мы познаем. Истинное знание достигается не размышлением, — говорил Шри Ауробиндо. — Оно есть то, чем вы являетесь; оно есть то, чем вы становитесь . Не будь этой скрытой тождественности, этого тотального единства, лежащего в основе всего сущего, мы были бы не способны обладать хоть каким-нибудь знанием о мире и о существах. Рамакришна, кричащий от боли и истекающий кровью при виде ран буйвола, которого хлестали бичом у него на глазах, медиум, который определяет местоположение спрятанного предмета, йогин, излечивающий болезнь ученика, который удален на сотни миль от учителя, или Шри Ауробиндо, не позволяющий циклону проникнуть в его комнату, — это лишь несколько поразительных иллюстраций естественного явления, ибо естественным является не разделение, не различия, а неделимое единство всех вещей. Если бы существа и предметы отличались бы от нас, были бы действительно отделены от нас, если бы мы в сущности своей не были бы этим циклоном или буйволом. спрятанным предметом или больным учеником, то мы не только не смогли бы воздействовать на них, чувствовать их или познавать, но они просто были бы невидимы и не существовали бы для нас. Только подобное может знать и ощущать подобное, только подобное может воздействовать на подобное. Мы можем познать лишь то, чем мы являемся: Разум нельзя научить ничему, что бы уже не было заключено в качестве потенциального знания в разворачивающейся душе творения. Таким образом, и все совершенство, на которое способен внешний человек, — это только реализация вечного совершенства Духа внутри него. Мы познаем Божественное и становимся Божественным потому, что уже являемся им по своей скрытой природе. Всякое обучение — это раскрытие [revealing — откровение], всякое становление — это развертывание. Обретение себя — это тайна; самопознание и растущее сознание — это средство и процесс .

В течение тысячелетий нашей эволюции мы отделились от мира и от других существ. Мы сформировали это, создали из нескольких атомов великого Тела жесткую форму и провозгласили "я-мы" против всех остальных, которые, подобно нам, окостенели под коркой эго. Будучи отделенными, мы уже не могли видеть ничего, что первоначально было нашим "я" в великом Материнском Единстве. Поэтому мы изобрели глаза, руки, органы чувств, ум — чтобы общаться с тем, что мы исключили из нашего великого Тела, а теперь мы думаем, что без этих глаз, пальцев или головы мы неспособны познавать. Но это лишь наша иллюзия, которая возникла в результате отделения. Наше привычное косвенное познавание [connaissance] покрывает и скрывает от нас познавание [reconnaissance] непосредственное, без которого наши глаза, пальцы, голова и даже микроскопы не могли бы воспринимать, понимать или действовать. Наши глаза — это не орган видения, а орган разделения; *) — когда в нас открывается Глаз Истины, то во всех этих линзах и других "костылях" нет уже никакой необходимости. Наше эволюционное путешествие — это медленное отвоевывание того, что мы изгнали, восстановление [prise] Памяти. Наш прогресс измеряется не количеством наших изобретений, которые являются лишь искусственными средствами возвращения того, что мы удалили, но той частью воссоединенного мира, которую мы можем считать самими собой.

*) В оригинале непереводимая игра слов: vision — division; vision — видение, division — разделение (прим.пер.).

И эта радость — Ананда — потому что быть всем, что существует — значит обладать радостью всего, что существует.

Блаженство мириад мириад, которые суть одно.

(The bliss of a myriad myriads who are one.)

"Откуда придет к нему печаль, как будет он обманут — тот, кто повсюду видит Единство?" (Иша Упанишада 7).

ГЛАВА 12

СВЕРХСОЗНАТЕЛЬНОЕ

Загадка

Итак, тройное изменение сознания отмечает наше земное путешествие: открытие психического существа, или имманентного Духа, открытие Нирваны, или трансцендентного Духа, и открытие центрального существа, или космического Духа. Вероятно, истинное значение троицы Отец-Сын-Святой Дух в христианской традиции отвечает этим аспектам сознания. Однако наша цель состоит не в том, чтобы сравнивать один опыт с другим, а в том, чтобы самим удостовериться в них, выявить их для себя: Философии и религии спорят о приоритете того или иного аспекта Бога, и различные Йогины, Риши и Святые отдают предпочтение той или иной философии или религии. Наша задача — не обсуждать их, но реализовать и стать ими всеми, не следовать какому-то одному аспекту, исключая все остальные, но объявить Бога во всех его аспектах и за их пределами — в этом смысл интегральной йоги. И все же мы можем сомневаться: не существует ли чего-нибудь за пределами этого тройного открытия — потому что, какими бы великими ни казались нам его составные части в момент их переживания, ни одно из них не дает нам того интегрального завершения, к которому мы стремимся, т.е. не дает, если мы считаем, что в этом свершении должны участвовать как земля, так и индивидуум. Открытие психического существа, например, — великое постижение: мы начинаем осознавать свою божественность; но это открытие ограничено рамками индивидуума, оно не выходит за пределы стен личности, которые держат нас в заточении. Открытие центрального существа — это реализация огромной широты и охвата — мир становится нашим собственным существом — но при этом мы теряем чувство индивидуальности, потому что это уже не месье Дюпон сидит в центре космического сознания, наслаждаясь видом, — месье Дюпона больше нет. Открытие Трансцендентного — величайшая реализация, но здесь мы теряем и индивидуальность, и мир — не остается ничего, кроме Того, что вечно находится вне человеческой игры. Теоретически мы можем говорить, что Отец, Сын и Святой Дух едины, — на словах мы можем говорить все что угодно, — но на практике, когда мы реализуем эти изменения сознания на опыте, они оказываются отрезанными друг от друга широкой пропастью. До тех пор, пока мы не найдем практический путь преодоления этого тройного разрыва между пантеистом, индивидуалистом и монистом, невозможно никакое завершение ни для индивидуума, ни для мира. Недостаточно найти наш индивидуальный центр и пренебречь полнотой мира или обрести полноту мира и потерять индивидуальность, или тем более обрести высший Покой, когда растворяются и мир, и индивидуальность — "Я не хочу быть сахаром, — восклицал великий Рамакришна, — я хочу есть сахар!" В этом хаотичном и измученном мире, где мы должны действовать, встречать явления и факты лицом к лицу, проходить через некое становление, нам прежде всего необходимо быть. Без этого "быть" наше становление рассеется в господствующем в мире хаосе. Без становления, однако, наше бытие растворится в блаженном Нуле . А в отсутствие нашей индивидуальности какое значение имеют для нас, что нам все эти чудесные реализации, если нас уже нет? Таково противоречие, которое мы должны разрешить — не в философских терминах, а в терминах жизни и силы действия. Представляется, что такого объединяющего пути до сих пор либо не существовало, либо же он был неизвестен. Поэтому все религии и духовные учения поместили трансцендентного Отца на вершину иерархии, вне всего этого злосчастного хаоса, и побуждают нас искать полноту, к которой мы стремимся, вне этого мира. Однако интуиция говорит нам, что если мы, существа, наделенные телом, стремимся к полноте, то она должна быть достижима. Полнота должна быть достижима в теле; в противном случае мы не стремились бы к ней. Того, что мы называем фантазией, не существует — это реальные события, время которых еще не пришло, истины, ожидающие своего часа. Жюль Верн является тому своего рода подтверждением. Нет ли еще чего-нибудь, что нужно открыть, четвертого измерения сознания, которое изменит все?

В железной клетке посреди зала суда Шри Ауробиндо достиг конца пути. Одно за другим постиг он Имманентное, Трансцендентное и Всеобщее Космическое — [l'Universel] — ведь в клетке не оставалось ничего, кроме тела: в сознании своем он мог быть повсюду по своей воле. Но при всем этом вспоминал ли он о молодом человеке по имени Ауробиндо, в котором, начиная еще с Кембриджа, а затем и в течение всех последующих лет происходила непрерывная аккумуляция сознания, который постиг это Бесконечное Сознание? В то же время он видел, что тело его остается таким же, как и тела миллионов других: подчиняется тем же законам Природы, испытывает голод и жажду, временами болеет, как и все другие тела, и медленно, но верно, приближается к своему разложению. Сознание — беспредельно, сияюще, бессмертно, но внизу все остается по-прежнему. И поскольку он видел вещи такими, какие они есть, поскольку его не могли уже ввести в заблуждение все те маски, которые навязываются законами морали и приличия, то он также, наверное, видел в подсознательном, под бесконечным Сознанием прежний животный оскал, под сияющим ореолом все ту же нетронутую грязь и запущение физического — внизу все идет, как обычно, ничего не меняется. Наверное, он также видел по другую сторону клетки все свои другие "я", которые продолжали судить и ненавидеть — продолжали страдать. Кто спасен? Ничто не спасено, пока не спасено все! И что сделало то бесконечное Сознание для всех этих людей? Оно видит, оно знает, но что оно может сделать? Разве он не покинул Бароду для того, чтобы действовать, делать что-то конкретное? Он видел все в своем беспредельном сознании, переживал безграничную радость наверху, ощущал, как чистая [nude] радость смеется на вершинах Абсолюта , но что могла сделать эта радость, если внизу все было совсем не так, как наверху? Внизу все идет по-прежнему — страдания, смерть. Он даже не слушал судей и не отвечал на вопросы, от чего зависела его жизнь; он слышал лишь Голос, который повторял: Я веду тебя — не бойся. Займись своей Работой, ради которой Я привел тебя в тюрьму. И Шри Ауробиндо по-прежнему сидел в своей клетке, закрыв глаза, глядя внутрь. Нет ли наверху такой полноты, которая могла бы быть полнотой и внизу? Неужели путь завершится этим золотым бессилием? Каков смысл всего этого путешествия?

В силу каких-то непонятных причин душа нисходит в эту Материю или, вернее, становится этой Материей. В течение многих веков она развивается, растет и обретает индивидуальность посредством своих чувств, своего разума, своего опыта. Все в большей и большей степени припоминает она свою утраченную или скрытую под поверхностью божественность, свое сознание, погруженное в собственную силу. В конце концов она узнает себя и возвращается к своему Источнику — или трансцендентному и нирваническому, или же космическому — в зависимости от того, каковы ее удел и предрасположенность. Таким образом, вся эта история — это всего лишь длительный и трудный переход от Божественному к Божественному через темное чистилище Материи? Но для чего это чистилище, зачем эта Материя? Для чего мы когда-то погрузились в нее, неужели же лишь для того, чтобы снова выйти из нее? Иные говорят, что космическое или нирваническое блаженство в конечном итоге стоит всех трудностей на пути к нему. Может быть, но в то же время Земля страдает. Мы можем пребывать в сиянии высшего блаженства, но здесь, внизу, разрастаются и процветают мучения, болезни и смерть, а наше космическое сознание и тем более Нирвана ни на йоту не меняют хода земной эволюции. Иные скажут, что каждый должен делать то же самое, пробуждаться и выходить из состояния заблуждения — хорошо, но для чего тогда была нужна эта Земля, если ей нужно просто пробуждаться и выходить из состояния заблуждения Земли? *) Мы говорим о "грехопадении", об Адаме и Еве, о каком-то нелепом первородном грехе, который разрушил то, что Бог создал совершенным вначале. Но ведь все есть Бог! Змей-искуситель, если он существовал — это был Бог; Сатана, его Великолепие и его Дела — это тоже Бог. Нет ничего кроме Него! Тогда неужели Он был настолько глуп, чтобы пасть не ведая того, настолько беспомощен, чтобы страдать не желая того, или столь жесток, чтобы играть в заблуждение только ради забавы — чтобы насладиться тем, как он выйдет из него? И тогда неужели же Земля — это только ошибка? Ведь если эта Земля не обладает смыслом для Земли, если страдания мира не несут в себе смысла для мира, если это только наше временное местонахождение, где мы должны очиститься и искупить какую-то нелепую ошибку, то тогда никто и ничто — ни высшее блаженство, ни экстаз в конце пути — никогда не смогут оправдать этот бесполезный промежуточный эпизод. Богу не нужно было входить в Материю только для того, чтобы выйти из нее; Богу не нужны были ни Смерть, ни Страдание, ни Невежество, если это Страдание, эта Смерть и это Невежество не несут в себе свой собственный смысл, если эта земля и это тело — не просто орудия очищения или средства чтобы уйти, но в конечном итоге — это место некой Тайны, которая все преобразует.

Не стремлюсь я к твоему вечному Дню,
Как и не остерегался Ночи твоей вечной...
Быть рабом твоим на земле, царь, — это больше,
Чем все великолепие свобод на небесах...
Для меня твои небеса слишком далеки от страдающих людей.
Несовершенна радость, не разделенная всеми.

(I climb not to thy everlasting Day,
Even as I have shunned thy eternal Night...
Thy servitudes on earth are greater, king,
Than all the glorius liberties of heaven...
Too far thy heavens for me from suffering men.
Imperfect is the joy not shared by all.)

Теперь, далее, если мы пристальнее взглянем на эту загадку, на центр, вокруг которого разворачивается вся мистерия, — на душу — то будем вынуждены признать, что ее, душу, не нужно "спасать", как принято говорить. Она вечно свободна, чиста, пребывая навеки спасенной в своем сиянии. Когда мы входим в душу с широко раскрытыми глазами, мы видим, что она — божественна, полна необыкновенного света и не затронута всей той грязью, которая набросана поверх нее. Но зато нужно спасать землю, потому что она находится под гнетом; нужно спасать жизнь, потому что она умирает. Где то семя, которое принесет Освобождение? Где та Сила, которая спасет? В чем состоит подлинное спасение мира? Последователи духовных учений правы, желая, чтобы мы вкусили высшей летучести души, но правы и материалисты, которые взбивают Материю, стремясь вырвать из этой уплотненности чудеса. Но ни те, ни другие не обладают Тайной. Чудеса первых не имеют тела, а у чудес вторых нет души.

*) Так в подлиннике (прим.пер.).

Тело, да, именно тело, которое поначалу казалось лишь темным и косным орудием освобождения Духа, является, как это ни парадоксально, местом непознанной полноты и цельности Духа: То, что кажется Орудиями [Instrumentals], является ключом к Тайне [a secret], без которого даже сами Основы [Fundamentals] не смогли бы раскрыть всей своей мистерии [mystery] . "Займись своей Работой", — сказал Голос. Работа эта состояла не в том, чтобы наслаждаться космическим блаженством, а в том, чтобы найти здесь, в этом теле и вообще для земли, новый путь, который объединит в единой форме сознания свободу Трансцендентного, живую беспредельность космического и радость индивидуальной души на совершенной земле и в более истинной жизни. Ибо подлинное изменение сознания, — говорит Мать, — это то, что изменит физические условия мира и создаст из него новое творение.

Условия открытия

Если мы хотим "изменить физические условия мира", т.е. так называемые "законы природы", которым подчинена наша жизнь и весь мир, и если мы хотим провести это изменение в жизнь с помощью силы сознания, то нам нужно соблюсти два условия. Во-первых, мы должны работать в нашем индивидуальном теле, не стремясь никуда из него уйти, потому что это тело является как раз тем местом, где сознание стыкуется с Материей; и, во-вторых, мы должны приложить усилия для того, чтобы открыть тот принцип сознания, который будет способен трансформировать Материю силой своей энергии. До сих пор ни одна из форм, ни один из планов сознания, известных человечеству, не обладали силой, способной выполнить это изменение — ни ментальное сознание, ни витальное, ни сознание физическое. И это очевидно. В самом деле, некоторым индивидуумам с помощью тренировки и дисциплины удавалось наперекор законам природы преодолевать силу тяжести, холод, голод, болезни и т.д. Но, во-первых, это индивидуальные изменения, которые невозможно передать другим, а, во-вторых, они на самом деле не изменяют Материю: законы, управляющие телом, остаются по сути своей теми же самыми; некоторые особые эффекты, кажущиеся сверхъестественными по своему внешнему проявлению, лишь накладываются на природу в течение более или менее продолжительного времени. Мы можем здесь привести пример одного йогина-революционера, сотрудника Шри Ауробиндо, которого однажды укусила бешеная собака. Используя силу своего сознания, он немедленно создал препятствие действию вируса и продолжал жить не думая об этом (заметим в скобках, что если бы этот йогин находился в совершенном состоянии сознания, то его не смогла бы укусить никакая собака). Но однажды, во время особо бурного политического митинга, он вышел из себя и с гневом обрушился на одного из выступавших. Через несколько часов он скончался в страшных муках бешенства [водобоязни]. Сила его заключалась только в контроле с помощью сознания. Как только сознание его споткнулось, все пошло по-прежнему, потому что законы тела не были изменены, их заставили лишь на время замолчать. Поэтому то изменение, которое имеют в виду Шри Ауробиндо и Мать, предполагает не достижение более или менее длительных "сверхъестественных" сил и умение сдерживать с их помощью воздействие природных условий и естественных сил, но изменение самой природы человека и условий его физического существования; т.е. не контроль, а настоящая трансформация. Кроме того, если мы хотим, чтобы эта реализация охватила всю землю. то этот новый принцип существования, который Шри Ауробиндо называет супраментальным, должен быть утвержден во всех нас полностью и окончательно - сначала в нескольких индивидуумах, а затем путем распространения, радиации во всех, кто готов принять его. Все это вполне подобно тому, как стали естественными и окончательно утвердились на земле принцип разума и принцип жизни. Иными словами, принцип этот предполагает создание на земле божественного сверхчеловечества, которое уже не будет подчиняться законам невежества, страдания и разложения.

Предприятие это может показаться нам грандиозным и несбыточным, но только потому, что видение наше ограничено рамками нескольких десятилетий. На самом деле это находилось бы в полном соответствии с эволюционным процессом. Если мы признаем, что вся земная эволюция — это эволюция Духа в формах, а все человеческие перерождения — это рост души и Духа в человеке, то у нас наверняка возникнут сомнения: всегда ли Дух будет удовлетворен ограниченностью человека; более того, возникает такой вопрос: какой смысл Ему, этому Духу, возвращаться в конце путешествия к Своим сверхземным Великолепию и Радости, которые у Него не было никакой необходимости покидать — ведь, в конце концов, Свет существует там вечно, он уже там и всегда там, неизменный. Такое достижение вряд ли будет победой для Бога! Материя — вот где должны быть возведены небеса. Может быть, Он хочет испытать те же Великолепие и Радость в условиях, которые кажутся противоположными Его условиям, — в жизни, осаждаемой смертью, невежеством и тьмой, в многоликом разнообразии мира, а не пустом и чистом единстве? В таком случае и жизнь, и Материя обрели бы смысл — это было бы уже не чистилище, не бессодержательный переход в потустороннее, а лаборатория, в которой шаг за шагом, создав сначала материю, растения и животных, а затем создавая все более и более сознательные человеческие существа, Дух творит сверхчеловека, бога: Душа не завершила всего, что ей предназначено, развившись до уровня человека; она должна еще развить в этой человеческой природе его высшие возможности. Понятно, что душа, обитающая в каннибале, в нетронутом примитиве, в апаше [хулигане, бандите] Парижа или в американском гангстере, еще не исчерпала необходимости рождения в человеческом облике, не проявила все свои возможности, всего, что есть в человеческой природе и не выработала полностью ощущения Сат-Чит-Ананды во всемирном [universal] Человеке; то же самое можно сказать о душе, обитающей в энергичном европейце, занятым современным производством с его динамикой и охваченным витальными наслаждениями, или в азиатском крестьянине, огрубевшем в невежестве и рутине домашней и хозяйственной жизни. У нас даже есть основания усомниться, венчают ли вершину духа в человеке Платон или Шанкара, то есть являются ли они завершением его расцвета. Наша склонность считать их пределом развития объясняется тем, что они и им подобные кажутся нам высочайшей точкой, которой может достичь разум человека, но, может быть, это лишь заблуждение, источник которого — наши нынешние способности. ... У души было предчеловеческое прошлое, она имеет сверхчеловеческое будущее .

Шри Ауробиндо — не теоретик, а практик эволюции. Все, что они говорил или писал об эволюции, пришло к нему как реальный опыт. Мы пустились во все эти рассуждения лишь для того, чтобы пролить свет на его поиски и продвижения, происходившие в алипорской тюрьме. Он оказался лицом к лицу с фактом, что космическая блаженная беспредельность — это не то место, где может быть проделана какая-нибудь работа, что нужно покорно вернуться вниз, в тело, и искать там. Но мы можем поставить такой вопрос: если "трансформация" должна свершаться силой сознания, а не посредством каких-то внешних механизмов, то какое же сознание может быть выше космического? Разве не является оно вершиной лестницы и, следовательно, высшим пределом силы? Этот вопрос очень важен, если мы хотим понять, что собой представляет практический процесс открытия, и в конце концов проделать его. В качестве ответа приведем два соображения. Во-первых, недостаточно достичь высших сил; должен быть некто, кто воплощает их, — в противном случае мы уподобляемся охотнику, который находит необыкновенные сокровища с помощью своего бинокля. Где этот "некто" в космическом сознании? Там никого нет... Еще лучше это можно пояснить с помощью более современной аналогии: мы можем посылать ракеты на Солнце, достигая таким образом "вершины мира", но не "вершины" человека, потому что этот процесс его никак не касается: просто ракета улетает, выходит из земной атмосферы, вот и все. Точно так же йогин, концентрируясь на одной точке своего существа, собирает всю свою энергию в единое целое, пробивает свою внешнюю оболочку и покидает ее, как ракета, выходя в другое космическое или нирваническое измерение.

Он вознесся сгорая, как огненный столп.

(He mounted burning like a cone of fire.) *)

*) "Savitri".

Но кто реализовал космическое сознание? Не йогин — йогин продолжает пить, есть, спать, иногда болеть и умирать, как и все люди-животные. Это не он, а крошечная точка его существа имеет переживание космического сознания - та самая точка, на которой он так усердно концентрировался для того, чтобы выйти из своей оболочки. Все остальное его существо, человеческая и земная природа, которой он пренебрег, которую он подавлял или умерщвлял, чтобы сконцентрироваться на этой единой точке ухода, не входит в космическое сознание, не участвует в нем — разве только посредством косвенного взаимодействия. Поэтому Шри Ауробиндо устанавливал следующий первый и очень важный принцип: недостаточно линейной реализации в одной точке, ибо необходима глобальная реализация во всех точках, реализация, охватывающая все существо индивидуума. Если вы хотите изменить свою природу и свое существо и участвовать в создании нового мира, — говорит Мать, — то такого вот стремления, такого однонаправленного и линейного усилия уже недостаточно; вы должны охватить все и вместить все в своем сознании. Отсюда — интегральная йога, или "полная йога", — пурна-йога. Мы пытались избавиться от индивидуальности для того, чтобы выпорхнуть в духовные и космические просторы, освободившись, наконец, от этого ужасного бремени, но без нее мы ничего не сможем сделать для земли, мы не сможем привнести вниз сокровища свыше: Есть нечто большее, чем простое саморазрушение иллюзорной оболочки индивидуальности в Бесконечном . И Шри Ауробиндо приходит у выводу, очень для нас важному: Подавление индивидуального вполне может стать подавлением бога в человеке .

Второе соображение заслуживает еще большего внимания. Вернемся к аналогии с ракетой: она может преодолеть земную атмосферу в любой точке; причем она может достичь цели — например, Солнца — независимо от того, запустят ли ее с экватора, или, скажем, из Нью-Йорка. Нет никакой необходимости взбираться на Эверест для того, чтобы установить там стартовую площадку! Точно так же йогин может добиться реализации космического сознания в любой части или на любом плане своего существа — в уме, в сердце или даже в теле — ибо космический Дух — везде, в любой точке вселенной. Переживание может начаться где угодно, на любом уровне — посредством концентрации на камне или воробье, на идее или на молитве, на каком-то ощущении или на том, что люди презрительно называют идолом. Космическое сознание — это не высшая точка человеческого сознания; чтобы достичь его, мы не поднимаемся над индивидуальным, а выходим из него. Вряд ли нужно совершать восхождение в сознании или стать Плотином для того, чтобы достичь вселенского Духа. Наоборот: чем ниже ментальное развитие человека, тем доступнее для него такое переживание; у пастуха под звездным небом или у рыбака из Галилеи есть для этого больше шансов, чем у всех философов мира вместе взятых. Но тогда какой же смысл в развитии человеческого сознания, если народный мистицизм оказывается более эффективным? Нам приходится признать, что или мы находимся на ложном пути, или же эти мистические уходы не исчерпывают собою всего смысла эволюции. Если же мы допустим, что эволюционный путь, которым нужно следовать, — это путь гигантов, которые являли собою вершины развития земного сознания — Леонардо да Винчи, Бетховена, Александра Великого, Данте, — то мы тут же должны будем признать, что ни один из этих великих людей не был способен преобразовать жизнь. Таким образом, вершины развития ума или сердца, как и вершины космического сознания, не дают нам ключа к разгадке и силе, которая сможет изменить мир: необходим иной принцип сознания. Но этот новый принцип сознания должен быть неразрывно связан со всеми остальными принципами, потому что если эта связь разрывается или теряется индивидуальное, то мы снова впадаем в космическую или мистическую дисперсию, теряя нашу связь с землей. Осознание Единства и Трансцендентного — это, несомненно, необходимая основа любой реализации (создавать что-либо без этого — это все равно, что строить дом без фундамента), но основа эта должна быть достижима с сохранением эволюционной непрерывности — это должна быть эволюция, а не революция. Короче говоря, нам нужно выйти не выходя. Нам нужна не ракета, которая устремляется к Солнцу и разбивается там, а ракета, которая сможет загарпунить Солнце высшего сознания и привнести его во все точки земного сознания: Конечное знание — это то, которое постигает и принимает Бога во вселенной так же, как и за пределами вселенной, а интегральная йога — это та, которая, обретя Трансцендентное, может вернуться во вселенную, не теряя обретенного и сохраняя способность свободно нисходить и восходить по великой лестнице существования . Это двойное движение восхождения и нисхождения представляет собою главный принцип, лежащий в основе супраментального открытия. Но на пути к нему Шри Ауробиндо предстояло коснуться некой, еще неизвестной пружины, что привело затем к коренным изменениям.

Восхождение сознания

Недостаточно описать открытие Шри Ауробиндо, мы должны также узнать, каким образом мы можем сделать его доступным для себя. Но вряд ли можно начертить диаграмму и сказать: "Вот — путь", потому что духовное развитие всегда приспосабливается к природе каждого индивидуума, — и это правильно, ведь мы изучаем себя, а не иностранный язык; а двух одинаковых натур не бывает: Идеал, который я ставлю перед нашей йогой, не налагает никаких пут ни на духовную жизнь, ни на устремления. Духовную жизнь невозможно сформулировать в виде каких-то жестких определений или связать фиксированными ментальными правилами; она представляет собою широкое поле эволюции, беспредельное царство, которое потенциально шире, чем все царства, находящиеся ниже, царство с сотней областей, с тысячью типов, стадий, форм, путей, разнообразных идеалов, степеней духовного прогресса . Поэтому мы можем предложить лишь несколько указаний в надежде на то, что каждый сам сделает свое собственное особое открытие, которое осветит его путь. Всегда нужно помнить, что подлинный механизм йоги состоит в том, чтобы поймать нить своего сознания, — "сияющую нить", о которой говорили риши (Риг Веда. X.53), — держаться за нее и идти так до самого конца.