Раздел III. Высшие моральные ценности. имоисключение обусловливает постоянную борьбу добра и зла
имоисключение обусловливает постоянную борьбу добра и зла, борьбу, которая не просто выступает еще одной — шестой их отличи--тельной особенностью, но и определяет способ их существования. Иными словами, добро ведет со злом постоянную борьбу, которая не может завершиться окончательной победой одной из сторон.
Ведь если, скажем, победит добро, а зло будет уничтожено, то само добро «породит» зло — в условиях всеобщего добра «наименьшее» добро будет восприниматься как зло. И наоборот, в условиях победившего зла «минимизированное» зло будет добром.
7.4. Проблема борьбы добра и зла
Однако взаимная непобедимость добра и зла вовсе не означает, что их борьба бессмысленна и не нужна. Если не бороться со злом, то оно будет доминировать над добром и причинять страдания людям. Правда, парадокс в том, что в процессе этой борьбы можно «заразиться» злом и насадить еще большее зло; ибо «во время борьбы со злом и злыми добрые делаются злыми и не верят в другие способы борьбы с ним, кроме злых способов». Трудно не согласиться с этим высказыванием Н.А. Бердяева, да и опыт борьбы человечества со злом убеждает нас в этом. Поэтому смысл этой борьбы в том, чтобы всеми возможными средствами уменьшать «количество» зла и увеличивать «количество» добра в мире, а основной вопрос — какими способами и путями добиться этого. По сути, вся история культуры в той или иной форме содержит попытки дать ответы на этот вопрос. И сегодня существует значительный «разброс» в ответах: от знаменитого «Добро должно быть с кулаками» до этики ненасилия, базирующейся на идее непротивления злу насилием.
Идеал ненасилия, сформулированный на заре христианства в Нагорной проповеди Иисуса Христа, всегда был в центре внимания европейской культуры. Заповеди непротивления злу насилием, любви к врагам одновременно и понятны, и парадоксальны: они, казалось бы, противоречат здравому смыслу, природным инстинктам и социальным мотивам человека, и поэтому воспринимались и воспринимаются, мягко говоря, скептически.
Люди всегда были склонны считать, что Нагорная проповедь предназначена для идеального мира, и нужно быть святым, не от мира сего, чтобы принять ее логику. Как бы возражая ветхозаветному «Око за око, зуб за
Глава 7. Добро и Зло________________________ 167
зуб», Иисус Христос утверждает: «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Трудновыполнимый, но бесконечно мудрый завет. Причем этот способ поведения по заповеди не меняется из-за того, что приходится действовать в реальном мире, в той среде, где принято бить по щекам.
Во времена первых христиан это непротивление не рассматривалось еще в качестве пути преодоления зла, а являлось лишь свидетельством нравственного совершенства, индивидуальной победы над грехом. В XX веке — веке насилия и жестокости, войн и преступности—концепция ненасилия, развитая такими выдающимися мыслителями, как Г. Торо, Л. Толстой, М. Ганди, М.Л. Кинг, становится особенно актуальной, ибо она рассматривает ненасилие как наиболее действенное и адекватное средство противостояния злу, как единственно возможный реальный путь к справедливости, ибо все другие оказались не эффективными.
В качестве обоснования этики ненасилия приведем ряд аргументов. Во-первых, отвечая на зло насилием, мы не побеждаем зло, так как не утверждаем добро, а напротив, увеличиваем количество зла в мире. Во-вторых, ненасилие разрывает «обратную логику» насилия, порождающего эффект «бумеранга зла» (Л. Толстой), согласно которому содеянное тобой зло обязательно вернется к тебе. В-третьих, требование ненасилия ведет к торжеству добра, поскольку способствует совершенствованию человека. В-четвертых, не отвечая на зло насилием, мы, как ни странно, противопоставляем злу силу, ибо способность «подставить щеку» требует гораздо большей силы духа, чем просто «дать сдачи». Таким образом, ненасилие — не поощрение зла и не трусость, но способность достойно противостоять злу и бороться с ним, не роняя себя и не опускаясь до уровня зла.
Наверное, поэтому у этики ненасилия так много сторонников — и идейных, и практически действующих в рамках различных движений (хиппи, пацифисты, «зеленые» и др.). Ведь ненасилие способно изменить не только личность и межличностные отношения, но и общественные институты, взаимоотношения масс людей, классов, государств. Даже политика, это организованное и узаконенное насилие, может быть преобразована на принципиально ненасильственных основах. Таким образом, ненасилие в том виде, который оно приобрело в теории и практике XX века, становится эффективным средством решения общественных конфликтов, ранее решавшихся с применением насилия.
168_______________ Раздел П1 Высшие моральные ценности
Глава 7. Добро и Зло Ш
Вместе с тем не следует сбрасывать со счетов и аргументы сторонников насильственной формы борьбы со злом. Конечно, те общественные движения и институты, которые практикуют насилие или призывают к нему, вряд ли считают его позитивным явлением. Они оценивают насилие скорее как вынужденную необходимость, чем как желаемое состояние. Концепцию же ненасилия они считают красивой, но утопичной мечтой. Главный аргумент противников ненасилия в защиту насилия — безнаказанность зла в условиях ненасилия.
Оперируют они конкретными примерами, но примеры эти весьма убедительны. Действительно, разве насильственная борьба с оккупантом и агрессором не есть добро? Что было бы, если бы во время Великой Отечественной войны наш народ, в соответствии с принципом ненасилия, подставлял бы «другую щеку» фашизму? Кстати, такой же аргумент приводят сегодня и сторонники уничтожения бандформирований в Чечне как необходимой акции в борьбе с терроризмом. Или самооборона от напавшего на тебя преступника — что, тоже «подставлять ему щеку»?
Так что у сторонников «добра с кулаками» тоже есть своя, весомая точка зрения. Тем более что насилие может быть таким многоликим: от безобидного игрового насилия (игра котят, борьба на ринге) или необходимой реакции самозащиты до агрессивной враждебности, жажды мести и даже убийства. И осуждая одни, наиболее крайние и жестокие формы насилия, вполне можно прийти к оправданию других.
Еще один недостаток этой концепции противники этики ненасилия видят в ее слишком идеализированном, на их взгляд, представлении о человеке. Теория и практика ненасилия действительно акцентирует внимание на присущем человеку стремлении к добру, рассматривая эту склонность в качестве своеобразного архимедова рычага, способного перевернуть мир.
Однако сторонники ненасилия в то же время признают, что человеческое поведение может быть и источником зла. Но считать человека полностью злым существом — значит клеветать на него, так же как считать его только добрым — значит льстить ему. Именно такую ошибку допускают те, кто утверждает, что каждый человек — хищный «волк», склонный к разрушению и насилию, или покорная «овца», не способная постоять за себя (Э. Фромм).
Только признание моральной амбивалентности, двойственности природы человека выражает справедливое отношение к нему. Именно такая, сугубо трезвая, реалистическая концепция человека служит гарантией действенности и, более того, практической методикой ненасильственной борьбы, которая предлагает путь, стратегию и тактику усиления и приумножения добра.
Приверженцы ненасилия считают, что для этого сторонам прежде всего необходимо: а) отказаться от монополии на истину, признавая, что мы сами тоже можем ошибаться; бХвсознать, что мы вполне могли бы быть на месте своих оппонентов, и под этим углом зрения критически проанализировать свое поведение — особенно то в нем, что могло бы провоцировать враждебную позицию оппонентов; в) исходя из убеждения, что человек всегда лучше того, что он делает, и что в нем всегда сохраняется возможность изменений, искать такой выход, который позволил бы оппоненту сохранить достоинство, ни в коем случае не унижая его; г) не настаивать на своем, не отвергать с ходу точку зрения оппонента, а искать приемлемые решения; д) пытаться превращать врагов в друзей, ненавидеть зло, но любить людей, стоящих за ним.
Таким образом, если насилие направлено на подавление или уничтожение противника и лишь временно заглушает конфликт, но не устраняет его причин, то ненасильственная акция направлена на устранение самой основы конфликта и предлагает перспективу развития взаимоотношений, особенно когда предшествующее зло не является препятствием для последующих добрых отношений. Своеобразие моральной позиции сторонников ненасилия состоит в том, что они принимают на себя ответственность за зло, против которого борются, и приобщают «врагов» к тому добру, во имя которого ведут свою борьбу.
Интересные идеи можно найти по этому поводу в «Агни-Йоге», которая советует: знайте врагов, берегитесь от них, но злобы не имейте. Злоба, ненависть приковывают нас к врагу, а борьба с ним ведет к непродуктивному расходу жизненной энергии. Врага надо преодолевать силой своей устремленности к положительной цели. Надо в них, врагах, черпать силы для возрастания творческой активности, памятуя о восточной мудрости: «Враги наши — учителя наши». И здесь мы хотим привести стихи, написанные одним из авторов пособия — З.В. Бражникоеой.
170
Раздел III. Высшие моральные ценности
Глава 7. Добро я Зло________________________ Ш
И в этой связке двух начал Триумф есть и паденье: Взойдет лишь тот на пьедестал, Чье выше устремленье. Не надо тратить на врага Прямых ударов силу. Полезней видеть в нем всегда Преодоленья стимул. Тогда исчезнет мести зуд И мир придет в обитель. А люди с радостью поймут, Что враг для них — учитель. |
Ода врагу
О, сколько лучших свойств души Вражды сжигает пламя! Но виноватых не ищи — Врагов творим мы сами. Напрасно тратим жизни пыл На ненависти силу. Но не врага сотрем мы в пыль, — Себя сведем в могилу. Объяты черной ворожбой, Мы копим злость упрямо К тому, кто собственной враждой -Невольно связан с нами.
Существует устойчивый стереотип, рассматривающий ненасилие как социальную пассивность и психологическую трусость, отсутствие мужества. Это обвинение нельзя считать справедливым. Прежде всего, следует провести различие между понятиями силы и насилия. Сила является неотъемлемым и фундаментальным свойством бытия человека. Насилие — это разрушительная сила, точнее даже, саморазрушительная, ибо в своем последовательном осуществлении как абсолютное зло оно оборачивается против самого себя. Ненасилие же является позитивным, конструктивным выражением силы: оно тоже сила, но при этом более сильная, чем насилие.
Ненасилие нельзя путать с пассивностью — капитуляцией перед несправедливостью, вызванной отсутствием силы. Ненасилие же помимо огромной внутренней работы и духовной активности, направленной (не в последнюю очередь) на преодоление страха, предполагает также продуманную наступательную тактику, определенную технологию противостояния злу.
Как-это ни парадоксально, но в действительности пассивность и смирение являются как раз условием и порождением насилия. Пассивность — это позиция человека, который не дорос до насилия. Ненасилие же представляет собой реакцию человека, который перерос насилие и поднялся на более высокую ступень преодоления страха. Причем помимо преодоления «животного страха» ненасилие требует еще и особой духовной стойкости. И мужество, которое требуется для ненасильственной борьбы и формируется ею, есть мужество ответственного существования в этом мире.
Поэтому ненасилие — это сила бесстрашия, любви и правды, сила в ее наиболее чистом, созидательном и полном проявлении, направленная на борьбу против зла и несправедливости.
В жизни каждого человека однажды или постоянно встают проблемы борьбы со злом. И от того, какую линию поведения и форму борьбы — насильственную или ненасильственную — изберет каждый из нас, зависит утверждение или поражение Добра и проявление нашей сущности. Так какую же позицию предпочесть? Выбор остается за нами.
7.5. Справедливость: победа добра над злом
В какой бы форме ни велась борьба добра со злом, но победа добра всегда и всеми расценивается как торжество справедливости, ибо категория «справедливость»в наибольшей степени отвечает критериям добра. С ней связано представление о совокупности нравственно приемлемых норм, которые выступают как правильная (адекватная) мера воздаяния личности за совершенные действия. Этим понятием оценивается соотношение между: а) «ролями» отдельных людей или социальных групп: каждый должен обрести свое место в жизни, свою «нишу», соответствующую его способностям и возможностям; б) деянием и воздаянием; в) преступлением и наказанием; г) правами и обязанностями; д) достоинством и честью. Их соответствие, гармония, справедливое соотношение расценивается как добро.
Справедливость — это мерило естественных прав человека. В основе понятия справедливости лежит принцип равноправия, уравнивающий права каждого человека на единые стартовые возможности и дающий каждому одинаковые шансы реализовать себя. Однако равноправие отнюдь не то же самое, что равенство, хотя эти понятия часто (сознательно или случайно) путают и подменяют друг другом. Люди равны в своих правах, но не равны в своих возможностях, способностях, интересах, потребностях, «ролях» и обязанностях. С одной стороны, это замечательно: ведь именно в нашем неравенстве, нетождественности заложены истоки нашей индивидуальности, уникальности и неповторимости, и разве было бы справедливым мерить всех «на один аршин»? С другой стороны, это смешение понятий порождает массу недоразумений и заблуждений.
Ш Раздел III. Высшие моральные ценности
Глава 7. Добро и Зло________________________ Ш
Так, ребенок не может быть равен своим родителям, но он должен быть равноправен с ними: он не собственность папы и мамы (кстати, так же, как и государства), они не вольны распоряжаться им по своему усмотрению, а его права должны соблюдаться и защищаться, как и права взрослых. Не случайно сегодня ширится мощное всемирное движение в защиту прав ребенка, а в учебных заведениях права ребенка изучаются в рамках прав человека. Женщина не равна мужчине — и это прекрасно, но она равноправна ему в своем стремлении реализовать свои стартовые возможности. Студент не равен педагогу, но равноправен с ним в соблюдении гражданских прав и свобод, в отношении к его чести и достоинству. И поэтому, скажем, требование их уважения и у преподавателя, и у студента должно быть взаимным: педагог не имеет права унижать студента, точно так же, как мы требуем этого от студента по отношению к педагогу.
Намеренное или случайное смешение понятий «равенство» и «равноправие» свидетельствует или о нашей языковой небрежности и уровне культуры, или — что гораздо серьезнее — изобличает социально-политические и моральные спекуляции и попытки манипулирования людьми с помощью стремления к справедливости, которое всегда движет человеком.
Вот и сегодня различные политические партии левого направления, используя складывающееся в условиях рынка имущественное неравенство, деление на богатых и бедных, взывают к чувству и сознанию справедливости и зовут граждан на борьбу за нее и установление равенства. Эти лидеры или безграмотны и не понимают, что равенство в принципе невозможно, или в своем стремлении к власти целенаправленно используют доверчивость граждан.
Сознание справедливости и отношение к ней во все времена были стимулом нравственной и социальной деятельности людей. Ничто значительное в истории человечества не совершалось без осознания и требования справедливости. Поэтому объективная мера справедливости исторически обусловлена и относительна: нет единой справедливости «на все времена и для всех народов». Понятие и требования справедливости меняются по мере развития общества. Абсолютным остается лишь критерий справедливости, которым выступает степень соответствия человеческих действий и отношений социальным и моральным требованиям, достигнутым на данном уровне развития общества.
( |
Понятие справедливости — это всегда осуществление нравственной сущности человеческих отношений, конкретизация должного, реализация представлений о добре и зле. И поэтому в понятии «справедливость» воплощаются те свойства добра и зла, о которых мы говорили выше, в частности, относительность и субъективность. Ведь то, что представляется справедливым одному, может быть воспринято другим как вопиющая несправедливость, что и проявляется в системе оценок, поощрений и наказаний (назначение на должность одного из двух «равных» претендентов; раздача премий сотрудникам; мера наказания преступнику).
Особенно остро и болезненно воспринимается людьми проблема справедливого возмездия за особо тяжкие преступления. Еще в Ветхом завете справедливость устанавливалась простым принципом «око за око». И до сего.дня мщение и мстительность воспринимаются многими как единственное средство воздаяния за •насилие и убийство. Отсюда и отношение большинства людей к проблеме смертной казни: около 80% населения Беларуси и России считают ее единственным справедливым средством наказания преступников-убийц. Возможно, это действительно справедливо: человек, лишавший жизни других людей, должен быть и сам лишен жизни. Но оказывается, что с точки зрения нравственности абсолютизация принципа справедливости может вместо добра приводить к злу. Именно так обстоит дело и со смертной казнью. Самый главный аргумент против смертной казни приводят сторонники этики ненасилия: смертная казнь безусловно есть зло, ибо она, уничтожая одно зло, порождает новое, причем в большем масштабе, превращая в убийц всех, кто голосовал за нее, присуждал к ней, приводил приговор в исполнение. Наличие смертной казни в обществе делает человека привычным и равнодушным к злу, убийству, смерти другого человека, жестокости. Справедливость заключается в том, что наказание должно быть неотвратимым, а не в том, что оно должно быть жестоким, тем более бессмысленно жестоким. Очевидно, что смертная казнь не имеет никакого смысла по следующим причинам:
- отмена или сохранение смертной казни не меняет уровня преступности в стране (это подтверждено многолетними социологическими исследованиями);
- смертная казнь не оказывает превентивного действия: не запугивает и не отпугивает преступника (что также подтверждено);
Щ________________ Раздел III. Высшие моральные ценности
Глава 7. Добро и Зло________________________ 175
- она не предотвращает преступления: никого из потенциальных преступников не останавливает наличие или отсутствие в обществе смертной казни;
- она не может удовлетворить родственников жертв: ведь минутное торжество, вызванное тем, что «справедливость восторжествовала», не в состоянии вернуть им их близких;
- она не является в полной мере наказанием: мгновенная смерть во время казни — избавление преступника от страданий.
Таким образом, смысл смертной казни сводится к одному: удовлетворению наших низменных страстей в жестокости и мстительности. Справедливость может осуществляться иным путем, не лишающим жизни другого человека, пусть и преступника — например, через пожизненное заключение. И говорить здесь об экономической нецелесообразности такого наказания неуместно: гуманизм и нравственность не должны измеряться в денежном эквиваленте.
Проблемы Добра и Зла, справедливости и несправедливости, насилия и ненасилия были и остаются центральными и вечными проблемами этики. Мы представили здесь лишь некоторые подходы к их пониманию. Надеемся, что полученные знания и собственный жизненный опыт помогут вам каждый раз правильно ориентироваться в жизни и делать верный моральный выбор. Но завершить этот раздел мы бы хотели словами А. Швейцера: «Доброта должна стать действительной силой истории и провозгласить начало века гуманности. Только победа гуманистического мировосприятия над антигуманизмом позволит нам с надеждой смотреть в будущее».
Вопросы и задания
1. Что для Вас означает выражение «из двух зол выбирать меньшее»? Что значит «меньшее» или «большее добро»?
2. В чем суть этики непротивления злу насилием? Способны ли Вы подставить левую щеку, если Вас ударили по правой? В чем нравственный смысл такого поступка?
3. В каких явлениях Вы усматриваете борьбу добра со злом? Как Вы относитесь к мысли о том, что «добро должно быть с кулаками»? Можно ли бороться со злом при помощи зла?
4. Герой романа П. Уоррена «Вся королевская рать» говорит: «Ты должен сделать добро из зла, потому что сделать его больше не из чего». Какие свойства добра и зла обыгрываются автором в этой фразе?
5. Что, на Ваш взгляд, гуманнее: поддерживать жизнь мучительно умирающего или обеспечить ему безболезненный уход из жизни (эвтаназию)? Сохранять жизнь неполноценному новорожденному или нет? Где здесь добро и зло?
6. Смертная казнь для общества — добро или зло?
7. Существует мнение, что развитие цивилизации и культуры несет зло и беды для человечества. Согласны ли Вы с этим?
8. Какое понимание добра заключено, на Ваш взгляд, в словах А. Швейцера: «Я жизнь, которая хочет жить среди жизни, которая хочет жить»?
9. «В политике, как и в морали, неделание добра уже является большим злом» (Ж.-Ж. Руссо). Почему?
10. Возможны ли добродетели без пороков?
11. Американский философ Б. Данэм приводит следующие точки зрения на то, какой поступок считать добрым: 1) приятный для меня; 2) приятный для большинства людей; 3) одобряемый мной; 4) одобряемый обществом; 5) соответствующий моральному закону; 6) соответствующий идеалу; 8) означающий что-то, но мы не можем сказать, что именно; 9) ничего не означающий. Оцените эти определения.
12. На семинарском занятии развернулась дискуссия вокруг утверждения Сократа о том, что причина зла кроется в невежестве. Студент Е.Р. возразил, что многие просвещенные люди сознательно творят зло, следовательно, причина — не в невежестве. «Более того, творящий зло может быть глубоко уверен в своей правоте, — добавила И.Д. — И вообще, невежественный человек счастлив в своем неведении, а образованный осознает свое ничтожество». «Тогда является ли знание добром?» — спросил А.П. Кто же прав: студенты или Сократ? На чьей Вы стороне?
13. Как Вы объясните такое понимание диалектики добра и зла Ф. Ницше: «Те, кто до сих пор больше всего любили человека, всегда причиняли ему наисильнейшую боль; подобно всем любящим, они требовали от него невозможного» ?
14. Может ли такое зло, как смерть, быть во благо?
15. Что побуждает человека делать зло?
16. «Я считаю, что добро и зло будут всегда в равных количествах», — утверждает студентка М.Т. А как считаете Вы?
17. Является ли добром то хорошее, к чему человека принуждают насильно?
18. «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь...» Всегда ли правда — добро, а ложь — зло? И что означают слова Петрарки: «Важнее желать добра, чем знать истину»?
19. Существует ли абсолютное Добро? А абсолютное Зло?
20. «Пусть раньше все базировалось на страхе, но народ точно знал, что плохо и что хорошо. Сегодня же в условиях свободы он растерян», — написал студент П.К. Можно ли точно знать, «что такое хорошо и что такое плохо»? И для чего в таком случае человеку свобода?
176 Раздел III. Высшие моральные ценности
21. «Неужели Дон-Кихот с его бестолковыми поступками может быть идеалом борьбы со злом?» — спросила у группы студентка В.З. Что бы ответили ей Вы?
22. «Возможна ли победа добра над злом? Ведь всегда и везде мы сталкиваемся с торжеством зла», — утверждает студент П.К. А как считаете Вы?
23. «Можно ли воровать у вора, если воруешь не для себя?» — спрашивает студент Б.К. Что ответите Вы?
24. Как Вы объясните с позиций гуманистической этики следующее утверждение Горация: «Кто спасает человека против его воли, поступает не лучше убийцы»?
25. «Что лучше, — спрашивал в свое время Микеланджело, — зло, приносящее пользу, или добро, приносящее вред?» Ответьте и Вы на этот вопрос.
Глава 8.
Страдание и Сострадание
Человек рождается на страдание, как искры, чтобы
устремляться вверх.
Ветхий Завет
Сумма страданий души пропорциональна степени ее
совершенства.
Амиэль
В различных религиозных и философских учениях понятия ■«Страдание» и «Сострадание» определяются более или менее одинаково. Под страданием понимается физическая или нравственная мука, боль. Страдающий человек испытывает чувства, описываемые Вл. Далем словами: бедовать, мучиться, маяться, скорбеть, тосковать, болеть телом и душой, приходить в упадок. Сострадание определяется как жалость, сочувствие, вызываемое несчастьем, муками другого человека, как «печаль при виде бедствия, которое может повлечь за собой гибель или вред и которое постигает человека, этого не заслуживающего» (Аристотель).
8.1. Страдание и сострадание в истории этической мысли
Вопрос о причинах и жизненном смысле этих состояний на протяжении многих столетий был полем горячих споров и научных дискуссий. Ответ на него в первую очередь зависел от мировоззренческого подхода теологов и философов к бытию мира и месту человека в нем. Кроме того, большое значение для каждого человека имел жизненный опыт, который порождал специфическую рефлексию над своими и чужими страданиями. Для многих творческих личностей, способных к глубокому анализу духовной жизни, этот
178 Раздел III. Высшие моральные ценности
Глава 8. Страдание и Сострадание___________________ 179
опыт часто становился источником теоретических открытий и литературных описаний. Неудивительно, что Ф.М. Достоевский, переживший трагический фарс собственной смертной казни и познавший ужасы каторги, всю жизнь проповедовал гуманистическую сущность сострадания и искупительную силу страдания.
Трудно сказать, когда и где впервые возникла мысль, что страдание является основной чертой, сущностью жизни человека. На заре духовной жизни человечества мыслители древней Индии сформулировали «закон кармы», согласно которому каждый человек получает воздаяние соответственно своим хорошим и плохим поступкам. Уже брахманизм учил, что страдание является наказанием за грехи прошлых воплощений. Буддизм придал этой мысли абсолютное значение и в учении Будды о «четырех благородных истинах» провозгласил, что человек самим фактом жизни во всех ее проявлениях обречен на страдания. Поэтому большинство философских систем Древней Индии видели главную цель жизни человека в достижении состояния нирваны, в избавлении от страданий как главного атрибута жизни.
Однако в древнеиндийской философии существовала и другая точка зрения на истоки и смысл страдания. Она была представлена в учении чарвака-лакаята, отрицавшем существование души после смерти и стоявшем на гедонистических позициях.
Смысл жизни человека чарваки видели в удовольствиях, доставляемых чувственными наслаждениями. И хотя наслаждения всегда связаны со страданиями, — рассуждали они, — но в нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избежать неминуемо сопутствующих им страданий, подобно тому, как человек, захотевший рыбы, берет ее со всеми костями и чешуей и, съев столько, сколько хочет, выбрасывает остальное. Поэтому не следует из боязни страданий отвергать удовольствия, к которым мы склонны.
В западном античном мировосприятиивопрос об особом смысле страдания практически не ставился. Только Аристотель в «Ни-комаховой этике» пишет: «Все, однако, согласны, что страдание — зло и что его избегают; оно является злом либо в безотносительном смысле, либо как препятствие для чего-то».
Того, кто стойко переносит страдания, Аристотель называет мужественным: «Мужество сопряжено со страданиями и ему по праву воздают хвалу; в самом деле, переносить страдания тяжелей, чем воздерживаться
от удовольствий». Мужественный человек не ищет страданий и ран, которые причиняют ему душевную и физическую боль, но он и не избегает их, осознавая, что бывают в жизни ситуации, в которых они естественны и неизбежны. Иногда страдания нужно терпеть, идти на муки во имя сохранения жизни, чести и достоинства.
Интересна позиция Аристотеля по вопросу о сострадании. По его мнению, сострадание следует испытывать к «близким нам», «нашим», «когда с ними случается все то, чего мы боимся для самих себя». К состраданию способны люди, уже пострадавшие и избежавшие гибели, а также те, кто считает других хорошими людьми, не заслуживающими несчастья. А это значит, что есть люди, не способные испытывать чувства сострадания. К ним Аристотель относит тех, кто «совершенно погиб», то есть полагает, что уже все пережил и потерял; тех, кто считает себя вполне счастливым и поэтому ведет себя надменно; и тех, кто вообще никого не любит и всех людей считает плохими.
В отличие от античного представления, согласно которому страдание выпадает на долю человека по воле рока или случая, в христианском ученииглавными источниками страдания являются: мучения тела и души от внешнего насилия, мучения тела от болезней и мучения духа из-за грехов мира. Возможны два ответа на эти страдания — либо человек смиренно принимает их и преображает в средство своего спасения, либо страдания побеждают его, и, не видя для себя выхода, он начинает хулить Бога и умирает как физически, так и духовно.
С христианской точки зрения, болезнь, смерть и страдание присутствуют в мире как результат грехопадения людей. До этого их в мире не было. Страдания приносит в мир человек, когда он грешит и разрушает себя злом. Но, как утверждает Библия, искупительная жертва Христа делает страдание залогом спасения. Хотя Христос не грешил и не должен был страдать и умереть, он добровольно принял на себя грехи мира и пошел на смерть «спасения нашего ради».
Христианство утверждает, что крайней формой всех страданий, ведущих человека к спасению, является сострадательная любовь ко всему, что погибает из-за чудовищной бессмысленности греха.
В западной философии Нового временистрадание и сострадание оцениваются по-разному. И. Кант определяет страдание как
180 Раздел III. Высшие моральные ценности
Глава 8. Страдание и Сострадание 181
чувственное неудовольствие, вызванное чем-то неприятным и затрудняющее жизнь. Природа сделала страдание стимулом к деятельности, неизбежно толкающим человека к лучшему. В жизни человека между периодами удовольствия всегда появляются моменты страдания. В антагонизме страдания и удовольствия первичным является страдание. Без него не было бы жизни как таковой. Несколько неожиданна точка зрения Канта на моральную ценность сострадания. Он не отрицает, что сострадание следует культивировать, но, по его мнению, оно не является моральным в подлинном смысле этого слова, ибо испытывается человеком лишь на основе его чувственной природы. Кроме того, оно только увеличивает количество страдания, прибавляя к горю страдающего еще и горе сострадающего.
В работе «Метафизика нравов» Кант пишет: «...если другой страдает, и его боль, которую я не в состоянии устранить, глубоко трогает меня (посредством силы воображения), то страдают уже двое, хотя несчастье, собственно (в природе), постигло лишь одного. Но ведь не может быть долгом умножение несчастья в мире, и, стало быть, не может быть долгом совершение благодеяний из сострадания: это был бы также оскорбительный способ благодеяния, так как оно выражает благоволение, которое относится к недостойному и называется милосердием и которое не должно проявляться в отношении друг друга у людей, как раз не имеющих права похвастаться тем, что они достойны счастья».
Эта однозначно негативная оценка сострадания великим представителем немецкой классической философии в постклассической этике сменяется двойственным отношением к феномену сострадания, что особенно заметно при рассмотрении его толкования представителями «философии жизни» А. Шопенгауэром и Ф. Ницше.
А. Шопенгауэр видит в сострадании опыт непосредственного проникновения в чужое Я, слияния с ним. Способность к состраданию он рассматривает как одно из трех проявлений моральности человека (наряду со справедливостью и человеколюбием). Если Кант, Гегель и другие философы пытались исключить сострадание из этики, то Шопенгауэр, наоборот, превращает это состояние в краеугольный камень этики, распространяя его даже на отношение человека к животным. Высоко оценивает Шопенгауэр и роль страдания в жизни человека. Приведем несколько высказываний по этому поводу из его книги «Афоризмы житейской мудрости»: «Всякое наслаждение и всякое счастье по
своей природе отрицательно, скорбь же положительна». «...Жизнь существует собственно не для того, чтобы ею наслаждаться, а чтобы ее превозмогали, претерпевали». «...Самым счастливым жребием обладает тот, кому достались в удел живейшие радости либо величайшие наслаждения». «... Чем больше человек страдает, тем скорее достигает он истинной цели жизни, чем счастливее он живет, тем дальше от него эта цель...»
Ницше оценивает страдание и сострадание по-разному. Он отвергает сострадание как депрессивное состояние, умаляющее ценность жизни, и считает его «проявлением дурного вкуса»: «Сострадание называется добродетелью у всех маленьких людей: они не умеют уважать великое несчастье, великое безобразие, великую неудачу». Поэтому мораль, в которой воздается хвала состраданию, готовности помочь, теплоте сердца, терпению, усердию, кротости, дружелюбию, Ницше считает моралью рабов, моралью второго вида. К первому виду он относит мораль господ, главное в которой не сострадание, а чувство полноты, сознание своего богатства, которое позволяет одаривать другого: «...благородный человек помогает несчастному, но совсем или почти не от сострадания, а скорее из потребности, возникшей от избытка власти».
В то же время Ницше высоко оценивает страдание как условие формирования величия духа. «Воспитание путем страдания, путем великого страдания — неужели вы не знаете, что только такое воспитание создавало до сих пор всякое возвышение человека?» Обосновывая роль страдания, он пишет: «Страдание делает человека аристократом: оно отделяет его от других».
Согласно С. Кьеркегору, существование человека предполагает и требует постоянного духовного напряжения и страдания, то есть страдание рассматривается им как атрибут человеческого существования.