Глава 40. Мысль о тишине никого не вдохновляет

Любимый Ошо,

Много лет я был «группи», ищущим способа понять самого себя. Я был в таком страдании, что почти ничто предлагаемое мне не было неприемлемым, если сулило малейший шанс помочь моему горю.

И вот ты предлагаешь медитацию в качестве средства оставить мое страдание позади, а все, что я делаю, это сопротивляюсь. Мысль о том, чтобы пребывать в мире и тишине, меня не вдохновляет. Фактически, она меня пугает, и по большому счету я испытываю еще больше тревоги. Я этого не понимаю.

Не будешь ли ты так добр, объяснить это сопротивление медитации?

Мысль о покое и тишине никого не вдохновляет. Это не твоя личная проблема. Это проблема человеческого ума как такового, потому что быть тихим, быть молчаливым значит быть в состоянии не-ума.

Ум не может быть тихим. Ему нужно постоянное мышление, постоянная работа. Ум функционирует, как велосипед; если ты продолжаешь крутить педали, он едет. В то мгновение, когда ты прекращаешь крутить педали, он падает. Ум - это двухколесное транспортное средство, точно как велосипед, а твое мышление - постоянное вращение педалей.

Если даже иногда ты и становишься немного тихим, ты начинаешь беспокоиться: «Почему я тих?» Подойдет что угодно, чтобы создать тревогу, мышление, потому что ум может существовать только одним способом - на бегу, всегда гонясь за чем-то и от чего-то убегая, но всегда на бегу. Бег есть ум. В то мгновение, когда ты останавливаешься, ум исчезает.

Прямо сейчас ты отождествлен с умом. Ты думаешь, что ты - ум. Отсюда этот страх. Если ты отождествлен с умом, естественно, если ум остановится, с тобой будет все кончено, тебя больше не будет. И ты не знаешь ничего за пределами ума.

Реальность в том, что ты - не ум, а нечто за пределами ума; поэтому абсолютно необходимо, чтобы ум остановился, чтобы впервые ты узнал, что ты не ум - потому что ты все еще есть. Ума не стало, а ты все еще есть - и с великой радостью, с великой славой, с великим светом, с великим сознанием, с великим бытием. Ум притворялся, и ты попался в его ловушку.

Вот что ты должен понять в процессе медитации: как человек отождествляется с чем-то таким, чем не является на самом деле.

В древней притче Востока говорится, что одна львица прыгала с одного холма на другой и в прыжке родила львенка. Львенок упал на дорогу, где паслось стадо овец. Естественно, он смешался с овцами, стал жить с овцами, вести себя, как овца. Он понятия не имел, и ему даже не снилось, что он - лев. Как он мог знать? Вокруг него были только овцы. Он никогда не рычал, как лев; овца никогда не рычит. Он никогда не оставался один; овца никогда не остается одна. Она всегда в толпе - толпа уютна, безопасна, надежна. Если вы видите идущих овец, они всегда ходят вместе, так тесно, что почти спотыкаются друг о друга. Они так боятся остаться одни.

Но лев стал подрастать. Это было странное явление. Умственно он отождествлял себя с овцой, но биология не слушается твоих отождествлений; природа не собирается тебе следовать.

Он стал красивым молодым львом, но поскольку все случалось постепенно, овцы привыкли и к тому, что он лев, а лев привык к овцам. Овцы, естественно, думали, что он немного сумасшедший. Он не ведет себя правильно - он немного с приветом - и продолжает расти. Так не должно быть. Он притворяется львом... но он не лев. Они видели его с самого рождения, они его растили, они давали ему молоко. Он не был вегетарианцем от природы - ни один лев не вегетарианец, но этот лев был вегетарианцем, потому что овцы вегетарианцы. Он привык с большой радостью есть траву.

Они приняли то небольшое отличие, что он немного больше их и похож, на льва. Одна очень мудрая овца сказала: «Это просто уродство природы. Изредка это случается». И он сам принял, что это правда. Он был другого цвета, у него было другое тело - наверное, он - урод, отклонение от нормы. Но предположить, что он лев, было невозможно! Его окружали все эти овцы, и овечьи психоаналитики объясняли ему: «Ты - уродство природы. Не волнуйся. Мы здесь, чтобы позаботиться о тебе».

Но однажды мимо проходил старый лев, и он увидел этого молодого льва в толпе овец. Он не мог поверить своим глазам! Он никогда не видел, никогда в своей жизни не слышал, чтобы лев был окружен толпой овец, и ни одна овца его не боялась. И этот лев ходил точно, как овца, и жевал траву.

Старый лев не мог поверить своим глазам. Он забыл о том, что собирался поймать на завтрак овцу. Он совершенно забыл о завтраке. Это было нечто настолько странное, что он попытался поймать молодого льва. Но он был стар, а молодой лев молод - он бросился бежать. Хотя он и считал себя овцой, в минуту опасности это отождествление было забыто. Он бежал, как лев, и старому льву было очень трудно его поймать. Но, в конце концов, старый лев схватил его, и он заплакал и заскулил:

- Прости меня, я только бедная овца.

Старый лев сказал:

- Ты идиот! Просто остановись и посмотри на свое отражение в пруду.

Рядом был пруд. Он подвел к нему молодого льва. Молодой лев не хотел идти, но с неохотой пошел - как тебе противиться льву, если ты только овца? Он может тебя убить, если ты за ним не пойдешь. И он отправился с ним. Пруд был тихим, без всякой ряби, почти как зеркало. И старый лев сказал молодому:

- Просто посмотри. Посмотри на мое лицо и на свое. Посмотри на мое тело и на свое тело в воде.

Через секунду раздался громкий рык! Эхо его отразилось от всех холмов. Овца исчезла; он был совершенно другим существом - он узнал себя. Отождествление с овцой не было реальностью, оно было только умственной концепцией. Теперь он увидел реальность. И старый лев сказал:

- Теперь мне нечего тебе сказать. Ты понял.

Молодой лев почувствовал странную энергию, которой никогда не чувствовал раньше... как будто она спала. Он почувствовал огромную мощь, тогда как всегда был слабой, скромной овцой. Вся эта скромность и слабость просто испарились.

Это древняя притча о мастере и ученике. Функция мастера в том, чтобы привести ученика к тому, чтобы он увидел, кто он такой, а то, во что он продолжает верить, - неправда.

Твой ум не был создан природой. Старайся всегда помнить это разделение: твой мозг создан природой. Твой мозг - это механизм, принадлежащий телу, но твой ум был создан обществом, в котором ты живешь, - религией, церковью, идеологией, которой следовали твои родители, системой образования, которой тебя обучили, всевозможными другими вещами. Именно поэтому есть христианский и индуистский ум, мусульманский и коммунистический. Мозг естествен, но умы - искусственное явление. Все зависит от того, к какому стаду ты принадлежишь. Было ли стадо овец индуистским? Тогда, естественно, ты будешь вести себя как индуист.

Один из моих друзей, профессор языка пали и буддизма - он сам был индуистским брамином и очень ортодоксальным брамином - приехал в Тибет, чтобы произвести исследования для своей докторской диссертации по тибетскому буддизму и различиям, возникшим между индийским и тибетским буддизмом. Но он не смог там пробыть дольше двух дней по той простой причине, что с самого рождения его учили принимать холодную ванну перед рассветом. А принимать холодную ванну в Тибете перед рассветом значит просто обледенеть! Ты можешь погибнуть. Но, не приняв ванны, ты не можешь поклоняться и принимать пищу. Ванна абсолютно необходима.

Это очень хорошо в такой жаркой стране, как Индия, но не в Тибете? - который покрыт вечными, никогда не тающими снегами.

В тибетских писаниях говорится, что, по крайней мере, раз в год каждый должен мыться. Это религиозный долг... по крайней мере, раз в год. Далай-лама бежал из Тибета в Индию, и тысячи лам приехали в Индию, но с ними очень трудно разговаривать. Раньше они приходили ко мне, но они так воняют - потому что и в Индии они следуют своей религии... и мылись раз в год.

В Индии, если ты будешь мыться раз в год, тебя одного будет достаточно, чтобы наполнить вонью всю округу - столько пота, столько грязи. И эти ламы по-прежнему носят такую же одежду, слой за слоем, я думаю, по меньшей мере, семь слоев. Они страдают от жары, но ум... они чувствуют, что что-то не так, но ум проник так глубоко. Веками они жили таким образом.

Я сказал им:

- Если вы хотите разговаривать со мной, вы должны оставаться на расстоянии десяти футов. Не подходите ко мне, потому что у меня аллергия на все виды запахов - все равно, буддистские они или нет.

В Индии принято мыться два раза в день, один раз утром, другой раз вечером. А те, у кого есть время, такие люди, как я... Я принимал ванну три раза - утром, вечером и ночью перед сном. Только тогда ты можешь оставаться свежим.

Мусульманин может без всяких трудностей жениться на четырех женщинах, его совесть не ущемлена. Он даже не думает, что то, что он делает, бесчеловечно - потому что мужчин и женщин в мире одинаковое число, и если один мужчина женится на четырех женщинах, трое мужчин останется без женщин. А ислам - это вторая по численности религия в мире. Если каждый мусульманин женится... предела нет: четыре - это минимум. У Мухаммеда было девять жен.

Один мусульманский король, Низам Хидерабада, имел пятьсот жен - только в этом веке, перед самой независимостью Индии. Кажется, женщины - это скот, их можно держать сколько угодно. Каждого, кто не отождествлен с этой идеей с самого начала, это ранит.

В Китае люди едят змей, и это считается деликатесом. Им только отрубают головы, в которых находятся ядовитые железы, а все тело готовится как овощи. Никто больше в мире не может себе представить, что змей можно есть, но вы, в свою очередь, делаете другие вещи. Вы можете есть других животных, никогда не думая, что они тоже участвуют в той же самой жизни. Точно так же, как хотите жить вы, хотят жить и они. И убивать их только ради вкуса, ради такой мелочи... в задней части языка есть несколько вкусовых рецепторов, которые чувствуют вкус.

Ты можешь сделать пластическую операцию, и тогда ты не будешь чувствовать никакого вкуса; ты сможешь есть что угодно - это будет все равно. Только ради этих вкусовых рецепторов люди убивают всевозможных животных... и смеются друг над другом!

Не думаю, что есть какое-то животное, которое в каком-то виде не едят. Едят даже самых грязных животных, которые питаются человеческими испражнениями. Все, что нужно уму, это постоянное обусловливание, чтобы он становился плотнее и плотнее, и постепенно ты забываешь, что отделен от него; ты становишься им. Именно в этом проблема.

Авирбхава задала этот вопрос.

Медитация - это единственный метод, который может дать тебе осознать, что ты не ум, и это дает тебе огромные силы. Тогда ты можешь выбирать, что в твоем уме правильно, а что неправильно, потому что ты отстранена, ты зритель, наблюдатель. Тогда ты не настолько привязана к уму, а это и есть твой страх.

Ты совершенно забыла себя, ты стала умом. Это отождествление совершенно.

Поэтому когда я говорю: «Будь молчаливой. Будь тихой. Наблюдай свой мыслительный процесс», ты теряешь голову, пугаешься. Это выглядит как смерть. Может быть, в каком-то смысле ты права, но это не твоя смерть, это смерть твоих обусловленностей. В сочетании они называются твоим умом.

И как только ты способна ясно видеть это различие - что ты отдельна от ума, а ум отделен от мозга, - это немедленно происходит... одновременно: ты устраняешься из ума и внезапно видишь, что ум находится посредине: по обе стороны от него находятся мозг и сознание.

Мозг - это просто механизм. Ты можешь делать с ним все, что захочешь. Проблему представляет ум, потому что его сделали для тебя другие. Это не ты, он даже тебе не принадлежит, все это заимствовано.

Священники, политики, люди, стоящие у власти, люди, входящие в круговую поруку, не хотят, чтобы ты знала, что ты - над умом, за пределами ума. Все их усилия направлены на то, чтобы удерживать тебя в отождествлении с умом, потому что ум управляем ими, не тобой. Тебя обманывают таким тонким образом. Управляющие твоего ума находятся снаружи.

Спроси индуиста:

- Если ты веришь, что твоя мать - корова, мы не возражаем - но почему тогда бык не твой отец? - и он немедленно полезет драться.

Одним из богатейших людей Индии был Джугал Кишор Бирла. Услышав обо мне, прочитав мои книги, он захотел со мной увидеться. Я сказал:

- Что он может иметь со мной общего? Но не будет никакого вреда.

Находясь проездом в Дели, я встретился с ним. Он сказал:

- Я готов дать вам, сколько хотите денег. Я могу дать вам все необходимое, если вы объедете вокруг света и распространите индуизм, особенно идею, что должно быть прекращено истребление коров.

- Вы обратились к неправильному человеку, - сказал я. - Почему нужно прекратить истребление коров? Нужно прекратить всякое истребление... это можно понять.

Он сказал:

- Потому что корова - наша мать.

Он был старик. Я спросил:

- Тогда как насчет быка? Он что, тоже ваш отец?

Он так разозлился, что сказал, что если бы я не был его гостем, то он выгнал бы меня. Я сказал:

- Можете меня выгнать хоть сейчас. Нет никаких проблем. Это покажет, сколько в вас любви к жизни и уважения к живым существам - даже человеческим существам, даже тем, которых вы приглашаете в гости. А еще вы хотите спасти коров от истребления!

Это не вы этого хотите, это хочет ваша обусловленность. Вы индуист, и у вас индуистский ум, и вы никогда не могли поставить себя немного позади ума и увидеть его стратегию.

Когда сознание становится отождествленным с умом, мозг беспомощен. Мозг просто механичен. Мозг делает все, чего бы только ни захотел ум. Но если ты отделен, тогда ум теряет силу, иначе он остается совереном. И ты боишься медитации именно из-за этого.

Но я жив - от медитации никто не умирает! Фактически мастер не может ничего другого, кроме как подвести вас к пруду и показать вам эти лица в зеркале. Я жив, хотя у меня нет никакой обусловленности: я не принадлежу ни к какой религии, я не принадлежу ни к какой политической идеологии, я не принадлежу ни к какой нации. Я не занимаюсь наполнением себя всевозможной чепухой, называемой «священными писаниями». Я просто оттолкнул ум в сторону. Я использую непосредственно мозг; нет необходимости, ни в какой обусловленности, нет потребности ни в каком посредничестве.

Но твой страх понятен. Тебя воспитали с определенными концепциями, и, может быть, ты боишься их потерять.

Например, для христианской школы алкоголь не грешен, но для Махатмы Ганди грехом был даже чай. В его ашраме не то, что алкоголь, даже пить чай было нельзя!

Христиане продолжают говорить миру, что Иисус совершил много чудес; одним из них было то, что он превратил воду в алкоголь, в вино. Но если спросить джайнов или буддистов, они скажут:

- Это не чудо, это преступление! Если бы он превращал вино в воду, это было бы чудом, но делать вино из воды - просто преступление. За это его следовало бы посадить за решетку, за это его не следует почитать.

Для джайнизма и буддизма непостижимо, как любой человек, у которого есть хоть немного медитативности, может пить алкоголь или принимать какие-то другие наркотики.

Все наркотики используются для того, чтобы вы забыли свое несчастье. Но если несчастье исчезает, забывать нечего. Если болезни больше нет, ты выбрасываешь в окно бутылочку с лекарством. Ты не продолжаешь носить ее с собой: «Это великое лекарство, и я буду поклоняться ему всю жизнь, и иногда я буду его пробовать, потому что оно излечило мою болезнь».

Человек медитации просто больше не несчастен. Он забыл язык страдания, тоски, тревоги. Он знает только радость. Он знает любовь, он знает покой. Ему нечего забывать. Фактически, если заставить его пить, он откажется, потому что при этом он забудет покой, радость, блаженство, молчание.

Если ты несчастен, если ты в страдании, в постоянном напряжении и тревоге, тогда, конечно, алкоголь может принести облегчение, временное облегчение, и, может быть, очень большой ценой, потому что завтра ты снова проснешься со всеми этими страданиями и желанием снова пить тот же алкоголь, чтобы их забыть. И каждый раз количество наркотика нужно увеличивать, потому что с каждым разом у тебя повышается к нему иммунитет.

Я знаю несколько человек... один из них жил рядом с моим домом. Он дружил с моим отцом и был очень красочным человеком. Редко встречается такой красочный человек, особенно в Индии, где люди живут просто; он был действительно красочным.

У него был специальный набор одежды на каждый день в году - и вся одежда была западная. Во всем городе никто больше не носил западной одежды - он был единственным. У него были прекрасные шляпы и прекрасная трость... и он был всегда пьян. Он никогда не был женат. Он получил большое наследство. Он подсчитал, что этого достаточно: «Даже если я проживу две жизни, этого хватит». И все, что он делал, это пил, и сознательно пил так много... утром он начинал пить, а вечером засыпал, все еще продолжая. Но никогда нельзя было застать его пьяным. Он всегда оставался совершенно обычным.

Люди часто пробовали - просто для проверки - напоить его до бесчувствия, и он пил и пил. У них кончался алкоголь, но он не терял здравого смысла. Он был в полном порядке. Представить себе было нельзя, что он выработал такой иммунитет. Но каждый наркотик приносит иммунитет. Рано или поздно его эффект прекращается.

Его звали Манмохан Рай. Он очень любил меня. Он часто приводил меня к себе и говорил:

- Послушай, - и он показывал на свой бар, - никогда не пей.

- Это хорошо... - говорил я. - Хорошо получить такой совет от тебя.

- Да, - говорил он, - потому это меня испортило. Теперь слишком поздно. Я не могу вернуться назад. Фактически меня испортил отец, отдав мне все эти деньги. Мне не приходилось работать. Но человек должен что-то делать, иначе он становится нервным, напряженным. Поэтому просто чтобы успокоиться, я начал пить и нашел, что это приносит огромное облегчение, и вскоре я втянулся в это.

- Теперь я даже сомневаюсь, - говорил мне он, - кровь ли действительно или алкоголь у меня в жилах, потому что я выпил столько алкоголя. И проблема в том, что мои тревоги как были, так и есть. Фактически, теперь я еще более тревожен, потому что потратил жизнь впустую. Я даже не знаю смысла жизни. Я просто как животное.

Я притворяюсь перед всем городом, и каждый думает, что у меня потрясающая жизнь, но дома в постели я плачу и рыдаю: что это за жизнь? - пить целыми днями с самого утра. Врачи говорят: «Ты лишаешь себя шансов на жизнь. У тебя может отказать сердце». Но я не могу остановиться. Я не могу остановиться, потому что алкоголь, по крайней мере, помогает мне на время забыть все эти вещи. Но они возвращаются с удвоенной силой, с огромной силой.

Авирбхава, если ты действительно хочешь жить осмысленной, важной жизнью, жизнью, в которой есть песня, в которой есть музыка, в которой есть танец, жизнью, которая знает бессмертие твоего глубочайшего существа, тебе придется отбросить страх перед медитацией.

И что тебе терять? Человек испытывает страх, когда ему есть что терять. Я не вижу ничего такого, что ты могла бы потерять; у тебя ничего нет.

Карл Маркс в своей книге «Манифест коммунизма» написал в конце прекрасные строки - в другом контексте, но они имеют важность. Он говорит: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Бедные всего мира, соединяйтесь, потому что вам нечего терять, кроме своих цепей, а получить вы можете все. Так зачем ждать?

Я не скажу этого бедным. Но я скажу это духовно бедным людям: «Вам нечего терять, кроме своих цепей, а получить вы можете все».

Обычному бедному человеку терять есть что - Карл Маркс в этом неправ. У него есть свобода, у него есть индивидуальность. Карл Маркс никогда не думал об этих вещах. Он думал только о деньгах - что у бедного человека нет денег. Но у бедного человека есть собственная индивидуальность. У него есть свобода и свобода выражения. По крайней мере, он не раб. Может быть, он нищий, но ему есть что терять. И в Советском Союзе он это потерял. Он потерял свою свободу, он потерял свою индивидуальность. А что он получил? Через семьдесят лет он остался таким же бедным.

Но для духовно бедных... духовному пролетариату терять нечего. И нет вопроса о том, чтобы он объединялся. Я говорю: «Духовные пролетарии, медитируйте. Вам нечего терять, кроме своих цепей, а получить вы можете все».

И нет речи о том, чтобы соединяться, потому что мы ни с кем не собираемся бороться. Духовность - это не драка, она не требует сплоченности. Именно поэтому я говорю, что нет необходимости в организованных религиях.

Зачем нужна организация? Каждая индивидуальность должна исследовать сама по себе - истину, реальность. Организация не может помочь. Она, несомненно, может помешать - и мешает. Она заинтересована не в том, чтобы люди становились духовными гигантами. Ее усилия направлены на то, чтобы люди оставались как можно более умственно отсталыми, чтобы их можно было посылать в религиозные войны, крестовые походы, джихады, заставлять убивать друг друга... и все они убивают друг друга по религиозным причинам.

Религия не имеет ничего общего с убийством, не имеет ничего общего с дракой, не имеет ничего общего с покорением других стран. Она связана с исследованием твоего собственного внутреннего пространства. Это индивидуальное явление - без всяких организаций, без всякой сплоченности.

Тебе нечего терять. У тебя нет индивидуальности - ты можешь ее получить в медитации. У тебя нет никакой свободы - потому что твой ум - это твое рабство. Ты можешь получить свободу, если сможешь отложить ум в сторону.

Ты полна страха. Страх в своей основе связан со смертью.

Если ты медитируешь и познаешь себя, то узнаешь, что смерти нет.

Смерти никогда не случалось. Это одна из самых иллюзорных вещей. Только кажется другим, снаружи, что кто-то умер, - изнутри никто никогда не умирает. А медитация приводит тебя к твоему глубочайшему внутреннему ядру. В познании его страх исчезает.

В познании его исчезает вся жадность - потому что нельзя получить сокровища большего, чем ты находишь внутри самого себя. Весь мир и его империя не стоят даже сравнения с ним. Но поначалу это будет, словно ты учишься плавать, - тебе страшно. Человеку, который не умеет плавать, страшно.

В суфийской истории говорится, что Мулла Насреддин захотел научиться плавать. Он нашел учителя, который многих научил плавать, и пришел с ним к реке, но поскользнулся на ступеньках и упал в воду. Учитель с огромным трудом его вытащил. Два или три раза он ушел под воду и стал кричать: «Помогите! Помогите!» Выбравшись из воды, он схватил в руки туфли и бросился прочь. Учитель спросил:

- Куда ты?

- Я и близко не подойду к воде, - ответил Мулла, - пока не научусь плавать!

Но как тебе научиться плавать, если ты не приблизишься к воде? Ты не можешь научиться плавать на матрасе: ты можешь лечь и начать махать руками и ногами, сломать одну или две кости - но ничему не научишься. Тебе придется прийти к воде - но продвигаться методично.

А медитация и есть метод, который не просто бросает тебя в глубины, к которым ты не способен, она приводит тебя туда шаг за шагом.

Так, любой учитель плавания приводит тебя сначала туда, где мелко, где ты можешь стоять, чтобы голова не оказалась под водой, но была над ней. Он создает в тебе уверенность, и как только ты начинаешь плавать на мелководье, становится неважно, глубока ли вода, потому что плавание происходит всегда на поверхности. Затем постепенно он позволяет тебе двигаться в более глубокие места, и по мере того, как ты осознаешь, что плавание так просто, весь страх исчезает. Напротив, возникает огромное радостное волнение - ты научился новому искусству.

Медитация начинается очень постепенно и становится глубже по мере того, как ты более и более привыкаешь к ней. Поэтому не волнуйся. Страх естествен, но он исчезает. И здесь я.

Все эти люди здесь медитируют. Если ты не можешь медитировать среди этих медитаторов, тебе будет очень трудно сделать это одной. Когда ты видишь, что столько людей плавает, внезапно ты начинаешь чувствовать: если это получается у всех этих людей, почему не может получиться у меня? У меня такие же руки, такие же ноги, такое же тело. Естественно поначалу бояться, но не делай из этого великой проблемы. Это не так.

Любимый Ошо,

Недавно ты говорил о тотальности смеха и о том, что все действия просветленного существа тотальны.

Вопрос, который для меня остался вопросом, связан со свидетельствованием и тотальности в действии - и смех кажется хорошим примером. Я обнаружил, что иногда могу наблюдать гнев, обиду, разочарование, но смех всегда охватывает меня прежде, чем я это осознаю и могу наблюдать.

Не будешь ли ты так добр, рассказать нам о свидетельствовании в этом свете?

Смех в определенном роде уникален. Гнев, разочарование, беспокойство, грусть - все они негативны и никогда не тотальны. Ты не можешь быть тотально грустным, нет никакой возможности. Никакая негативная эмоция не может быть тотальной, потому что она негативна. Для тотальности нужна позитивность. Смех - это позитивное явление, именно поэтому он уникален - и это делает немного трудным осознавать смех. Есть две причины. Во-первых, он приходит внезапно. Фактически ты осознаешь его, только когда он уже пришел. Если только ты не родился в Англии... там он никогда не приходит внезапно.

Говорят, что если рассказать анекдот англичанину, он рассмеется дважды - сначала чтобы быть с тобой милым. Он не понимает, почему смеется, но раз ты рассказал анекдот, от него требуется рассмеяться, и, не желая тебя обидеть, он смеется. Но в нем нет смеха. Позднее, среди ночи, когда до него доходит... он смеется.

Разные расы ведут себя по-другому. Немцы смеются только один раз - когда видят, что смеются все вокруг. Они присоединяются, чтобы не остаться в одиночестве, потому что иначе люди подумают, что они не поняли. И они никогда никого не спрашивают: «В чем смысл?» - потому что это сделало бы их невежественными.

Один из моих саньясинов, Харидас, пробыл со мной пятнадцать лет, но каждый день он кого-то спрашивает: «В чем дело? Почему все смеются?» - и он тоже смеется. Ему никогда не удавалось понять ни одной шутки. Немцы слишком серьезны, и из-за этой их серьезности...

Если рассказать шутку еврею, он не будет смеяться, - и кроме того, он скажет:

- Это старая шутка, и, кроме того, ты все рассказываешь неправильно.

В отношении шуток они - самые искушенные люди. Я не знаю ни одной шутки, у которой не было бы еврейских истоков.

Никогда не рассказывай анекдотов еврею, потому что он обязательно тебе скажет: «Это очень древний анекдот - не приставай с ним ко мне. К тому же ты все рассказываешь неправильно. Сначала выучи этот анекдот, научись этому искусству». Но он не засмеется.

Смех естественно приходит, как гром, - внезапно. Это сам механизм шутки, любой простой шутки. Почему она заставляет людей смеяться? Какова ее психология? Она накапливает в тебе определенную энергию; твой ум начинает мыслить в определенном направлении, пока ты слушаешь анекдот, и ты так волнуешься в предвкушении соли шутки - чем она кончится? Ты начинаешь ожидать какой-то логической концовки - потому что ум не способен ни к чему, кроме логики, - но шутка не логика. И когда приходит конец, он кажется таким нелогичным и абсурдным, но таким подходящим, что энергия, которую ты сдерживал, ожидая конца, внезапно взрывается в смехе. Велика или мала шутка, неважно, психология ее одна и та же.

В небольшой школе у учительницы есть красивая куколка. Она собирается дать ее в награду мальчику или девочке, которые правильно ответят на вопрос. В конце урока она задаст простой вопрос, и каждый, кто сможет на него ответить, получит эту красивую куколку.

И целый час она настойчиво рассказывает мальчикам и девочкам об Иисусе Христе, так и этак, - истории о нем, его философия, его распятие, его религия, его величайшая в мире конфессия, - все сжато в один час. Затем в конце она спрашивает:

- Я бы хотела знать, кто величайший человек в мире?

Маленький мальчик встает и говорит:

- Авраам Линкольн. - Это был американский мальчик.

- Хорошо, - говорит женщина, - но недостаточно хорошо. Садись.

Целый час она рассказывала об Иисусе Христе, а этот бедняга-американец выступает с Авраамом Линкольном! Хорошо, что эта шутка старая, иначе он выдвинул бы Рональда Рейгана.

Маленькая девочка поднимает руку, когда учительница снова спрашивает:

- Кто величайший человек в мире?

- Махатма Ганди, - отвечает девочка. Она индианка.

Учительница чувствует большое разочарование. Целый час усилий! Она говорит:

- Хорошо, но недостаточно хорошо.

И тогда очень маленький мальчик начинает тянуть руку как сумасшедший. Учительница говорит:

- Да, скажи нам, кто величайший человек в мире.

- Нет никаких сомнений... Иисус Христос.

Учительница озадачена, потому что этот мальчик - еврей. Он заслужил приз, но когда все уходили из класса, она отвела его в сторону и спросила:

- Разве ты не еврей?

- Да, я еврей, - ответил он.

- Тогда почему ты назвал Иисуса Христа?

- В глубине сердца я знаю, что это Моисей, - ответил он, - но бизнес есть бизнес!

Любая шутка кончается поворотом, которого логически ожидать было нельзя. Поскольку это позитивное явление, на это потребуется немного больше времени, но не пытайся слишком усердно, иначе ты упустишь смех. Просто оставайся расслабленным, и когда придет смех, точно как приходит волна в океане, молчаливо наблюдай его. Но не позволяй наблюдателю побеспокоить смех. Позволить нужно и то, и другое.

Смех - это красивое явление. Его не следует отбрасывать. О нем никогда не думали таким образом. Нет никаких изображений смеющегося Иисуса Христа, смеющегося Гаутамы Будды, смеющегося Сократа - все они очень серьезны.

Для меня серьезность - это болезнь. Чувство юмора делает тебя более человечным, более скромным. Чувство юмора - согласно мне - это одна из самых существенных составляющих религиозности. Религиозный человек, который не может смеяться полно, не религиозен в полной мере. Чего-то по-прежнему недостает. Поэтому ты почти, что должен идти по лезвию бритвы. Смех должен быть позволен во всей его полноте.

Поэтому сначала позаботься о смехе, чтобы полностью позволить смех. И наблюдай. Может быть, поначалу это будет трудно - сначала придет смех, затем, внезапно, ты начнешь осознавать. Ничего страшного. Постепенно промежуток станет меньше. Нужно только время, и вскоре ты сможешь быть и совершенно осознанным, и тотальным в смехе.

Но это уникальное явление; не стоит забывать, что ни одно животное не смеется, ни одна птица не смеется - только человек, и то только разумный человек. Частью разума является способность тотчас же увидеть нелепость какой-то ситуации. А в мире столько нелепых ситуаций. Вся жизнь забавна, тебе нужно только обострить чувство юмора.

И помни: двигайся постепенно, торопиться незачем, но смех не должен быть потревожен. Осознанность с тотальным смехом - это великое достижение.

Другие вещи: грусть, разочарование, освобождение от иллюзий - просто ничего не стоят. Их нужно выбросить. Не нужно быть с ними очень осторожным. Не обращайся с ними бережно, просто осознай их полностью и позволь им исчезнуть. Но смех нужно сохранить.

Помни, почему Гаутама Будда, Иисус и Сократ не смеются - они забыли. Они обошлись со смехом так же, как и с негативными эмоциями. Они были так настоятельны в своей осознанности, что исчез даже смех. Смех - это очень тонкое явление и очень ценное. Когда с осознанностью исчезли грусть, несчастье, страдание, они стали более и более укорененными в осознанности и совершенно забыли, что, может быть, что-то стоит сохранить - и это был смех.

У меня такое чувство, что если бы Иисус мог смеяться, христианство не стало бы таким бедствием, каким оказалось. Если бы Мухаммед мог смеяться, ислам не был бы такой жестокой, насильственной религией. Если бы Гаутама Будда мог смеяться, миллионы буддистских монахов после него не были бы так печальны, так тупы, так бесцветны, безжизненны. Буддизм распространился по всей Азии и сделал всю Азию бледной.

Не случайно буддизм выбрал бледный цвет для своих монахов, потому что бледен цвет смерти. Когда приходит осень, и деревья обнажаются, их листья бледнеют и начинают осыпаться, и остаются только ветви. Эта бледность подобна той, какой покрывается человек, когда умирает. Тогда, если разрезать ему кожу, не найдется никакой крови, только вода. Кровь распалась, она больше не красная. Она начала распадаться, пока он умирал, именно поэтому он выглядел таким бледным. Фактически мы ничем не отличаемся от деревьев. Мы ведем себя точно так же.

И буддизм сделал печальной всю Азию.

Я искал шутки, которые имели бы индийские истоки. Я не нашел ни единой. Серьезные люди... всегда говорящие о Боге, рае, аде, перевоплощении и философии кармы. Для шутки нигде нет подходящего места.

Когда я начал говорить - а я говорил о медитации, - иногда я мог рассказать анекдот. Время от времени ко мне приходил какой-нибудь джайнский или буддистский монах или индуистский проповедник и говорил:

- Ты так прекрасно говорил о медитации, но зачем ты вставил этот анекдот? Он все разрушил. Люди засмеялись. Они были так серьезны. Ты разрушил все свои усилия. Ты полтора часа что-то делал, чтобы сделать их серьезными, а потом взял и все разрушил. Зачем, ради всего святого, ты рассказал этот анекдот? Будда никогда не рассказывал анекдотов. Кришна никогда не рассказывал анекдотов.

Я говорил:

- Я не Будда и не Кришна, и меня не интересует серьезность.

Фактически, именно потому, что они стали серьезным, я должен был рассказать анекдот. Я не хочу, чтобы кто-то становился серьезным. Я хочу, чтобы все были игривыми. И жизнь должна более и более стать сродни игре, чем серьезности.