Различия между решетками 1 и 2 пациента X.

Общий коэффициент корреляции между решетками 1 и 2 оказался значим на уровне р<0,01. В начале лечения система конструктов пациента X. была исклю­чительно «жесткой», однако в результате терапии связи между конструктами несколько ослабли. Это касается и связей конструктов, характеризующих «сферу Я», которые вначале были чрезвычайно сильно скоррелиро-ваны. Корреляции между этими конструктами также уменьшились, хотя и остались достаточно высокими. Исключение составляет конструкт такой, каким я был раньше, который полностью утратил связи с другими конструктами, что дает возможность предположить, что пациент изменил свое отношение к себе за счет вытеснения или отрицания прошлого. «Проблемные» конструкты (13 и 14) также претерпели существенные изменения, о чем говорит отсутствие значимых корре­ляций между одноименными конструктами в 1-й и 2-й решетках (см. табл. 27). При заполнении первой решет­ки представление пациента о своей жене и ее любовни-

Таблица 27

Коэффициенты ранговой корреляции Спирмена между различными

решетками, относящимися к одному человеку

	Первая	Конструкт	Конструкт	Решетка,	Решетка,	Решетка
Пациенты	и вторая	13 в первой	14 в пер-	предска-	предска-	«идеального
	решетки	и второй	вой и вто-	занная	занная	результата
		решетках	рой ре-	терапев-	терапев-	психоте-
			шетках	том Д., и вторая решетка	том Р., и вторая решетка	рапии» и вторая решетка
А	0,76	0,87	0,70	0,69	0,82	0,75
Б	0,48	-0,55	0,52	0,39	0,33	0,35
д	0,14	-0,76	0,77	0,20	0,14	0,31
Е	0,57	0,90	0,42	0,53	0,40	0,12
Ф	0,56	0,74	0,63	0,36	0,54	0,19
X	0,27	-0,10	0,11	0,17	0,38	0,21
Терапевт Р.	0,85	0,31	0,63	0,73	0,84	0,79
Терапевт Д.	0,31	-0,31	-0,66	0,25	0,22	0,15

Уровень значимости (односторонний) р 0,205<0,05 р 0,267<0,01 р 0,338<0,001

ке определялось конструктами бесчувственный и общи­тельный. После развода и повторной женитьбы проти­воположные полюса этих конструктов (чуткий и оди­нокий) стали определять его отношение к самому себе.

Предсказания психотерапевтов

Предсказания изменений психотерапевтом Р. оказа­лись весьма точными (р<0,001), чего нельзя сказать о предсказаниях психотерапевта Д. По всей видимости, неточность предсказаний объясняется тем, что послед­ние три месяца пациент X. не посещал собраний группы. Ни один из психотерапевтов не предсказал того, что конструкт такой, каким я был раньше обособится от других. Кроме того, хотя оба психотера­певта предполагали, что конструкт вспыльчивый обра­зует новые связи, они не смогли их предсказать.

Решетка «идеального результата психотерапии»

При ранжировании пациентов в соответствии со степенью улучшения их состояния психотерапевт Д. поставил пациента X. на первое, а психотерапевт Р.— на второе место. Коэффициент корреляции между решет­кой 1 и «решеткой идеального результата психотера­пии» оказался значимым только на уровне р<0,05. Психотерапевты ошиблись в своем предсказании отно­сительно конструкта такой, каким я был раньше: им

представлялось желательным, чтобы этот конструкт (конструкт № 8) стал более тесно связан со всей системой конструктов. Однако этого не произошло. Ошибочными оказались и их представления о том, что для того, чтобы начать новую жизнь, X. должен стать менее одиноким и более общительным (конструкт № 14). В действительности этот конструкт, так же как и конструкт № 6 (не любит общественную жизнь), перестал занимать центральное положение. Это свиде­тельствует о том, что после повторной женитьбы X. стал менее одиноким и не таким замкнутым.

Психотерапевты также считали желательным, что­бы отношение пациента к «вспыльчивости» стало еще более отрицательным. В действительности этот кон­структ разорвал связи с конструктами, характеризу­ющими «сферу Я». В результате он оказался на периферии, причем между ним и конструктами непред­приимчивый и очень насмешливый установилась новая значимая связь. Впрочем, такие изменения психотера­певты сочли приемлемой альтернативой.

Пациент X. пришел к выводу, что он не нуждается в дальнейшем лечении, и психотерапевты согласились с ним.

Вторая беседа с пациентом X.

Ниже приводятся выдержки из второй беседы с пациентом X., имевшей место в конце лечения.

«У меня все в порядке, если не вдаваться в воспоминания. Я редко думаю о прошлом и теперь вообще не встречаюсь с бывшей женой. Я сейчас такой, каким, в общем-то, был всегда,— может быть, немного смягчился с годами. Я не отрекаюсь от своих взглядов и по-прежнему считаю, что семейная жизнь важнее всего. Я злился, когда участники группы ругали своих родителей,— ведь в определенном смысле мы сами за все в ответе. Точно так же нельзя всегда винить только одного из супругов в том, что происходит. Оба виноваты, и надо всегда оглядываться на себя».

«Думаю, что в молодости я был очень вспыльчивым. Темпераментом я пошел в отца. Теперь я могу повздо­рить с кем-то или выйти из себя, но при этом не распускать руки... Впрочем, если кто-то очень сильно заденет меня, я думаю, я бы... это еще сидит во мне».

«Я всегда принимал вызов. Конечно, я всегда учитывал свои возможности и не брался за то, чего не мог осуществить. Когда мы встречались с вами в последний раз, я был, конечно, не в состоянии принять

какой-либо вызов. Я даже не видел смысла в том, чтобы жить и дышать».

«В свое время группа помогла мне, по крайней мере мне так кажется. Вообще-то я получил поддержку от разных людей — от коллег, членов группы, брата. Не могу сказать, кто оказал на меня самое большое влияние».

Пациентка Е., возраст — 25 лет, не замужем.

У Е. внебрачная дочь, которую она очень любит, хотя испытывает из-за этого чувство вины. Она обвиня­ет себя и в том, что она плохая мать. Ее родители, взяв на себя всю заботу о ребенке, по-видимому, мешали ей почувствовать себя настоящей матерью (пациентка жи­вет вместе с ними и не работает).

Несколько раз Е. совершала суицидальные попыт­ки. У нее нет друзей, и психотерапевтам даже показа­лось, что она боится людей. По мнению психотерапевта Д., пациентка боится осознать, насколько она никчем­на, и поэтому всегда занимает агрессивную оборони­тельную позицию. Ее основная форма психологической защиты — отрицание. Она все время твердит: «Не знаю» или «Мне все равно», считает унизительным допустить, что нуждается в других людях. Все время обвиняет окружающих в равнодушии, и, естественно, окружа­ющие ее люди не имеют большого желания доказывать ей обратное. Е. испытывает удовлетворение, когда ее предсказания относительно чьего-то плохого отношения к ней оправдываются. Она покинула группу через два месяца, но возвратилась в конце года.

Первая беседа с пациенткой Е.

Ниже приводятся выдержки из первой беседы с пациенткой Е., проходившей перед началом лечения.

к Вина—вот самая главная проблема. Я всегда чув­ствую себя ужасно виноватой по любому поводу — из-за своего прошлого, из-за того, что я делаю сейчас. Чувствую, что все, что ни делаю, плохо. Если делать то, что мне хочется, я обязательно кого-то подведу, так что в любом случае... Мне всегда кажется, что я подвожу свою дочь. Я плохая мать. Меня никогда нет дома, и я чувствую, что теряю ее. Сейчас она очень неспокойна — ужасно кого-то ревнует. От этого мне еще хуже, я раздражаюсь и злюсь. А если шлепну ее, то чувствую себя еще более виноватой».

«Я всегда чувствую себя неадекватной. Чувствую, что ничего не могу сделать хорошо, даже самую простую работу по дому — приготовить, постирать, по­гладить. Так было, когда я была замужем. Я не могу быть ласковой...»

«До последнего времени я жила в полной изоляции. Все изменилось после того, как я познакомилась с человеком много старше меня. Теперь я многое могу — готовить, стирать. Я стала общаться с людьми. Он похож на отца, какого бы я хотела для себя,— ужасно ласковый и добрый. Мой отец никогда не был ласко­вым».

«Я ужасно агрессивна дома с родителями. Меня все раздражает. Особенно меня выводит из себя отец. Он большой сноб и придерживается крайне правых взгля­дов...»

«Я эмоциональная, а мой отец — нет. Мне кажется, что эмоциональность — это сочувственное и заботливое отношение. Когда отец видит автомобильную катастро­фу, он рад, что это случилось не с ним... Я бы хотела, чтобы он был более ласковым и сострадающим лю­дям... Отец мне ближе, чем мать. Он умен, и я восхищаюсь его уверенностью в себе. Моя мать не очень уверена в себе, когда общается с людьми».

«Мне кажется, я бесчестна. Я все искажаю. Ягу для того, чтобы дома мне было проще... Кроме того, во мне сильны собственнические черты».

«Я бы хотела почувствовать себя более полноцен­ной. Я привыкла всего стесняться и ни на что не надеяться».

Таблица 28. Матрица значимых корреляций (р>0,56) для решетки пациентки Е. по результатам первого заполнения

Ю 11 12 13 14

1 Похож на меня - но похож на маня
2 Интроверт - экстраверт					-0.7			0.7
3 С ограниченными взглядами- с широкими взглядами				-0.8		-0.7
4 Неэмоциональный _ эмоциональный								0.7
5 (Не) такая, какой я хотела бы быть				0.6								-0.7
в Честный — бесчастный								-0.8			0.7
7 Недостаточно уверенный — ' самоуввсвнныи													-0,8
8 Такая, какой я была раньше
9 Не собственник - собственник
10 Такая, какой я буду
11 Агрессивный - неагрессивный
12 Искренний - неискренний
13 Неадекватный - адекватный
14 Испытывает вину - не испытываетвины_________________

мые коэффициенты корреляции между конструктами этой решетки. На рис. 8 они представлены в виде диаграммы.

похож на меня

Независимые конструкты

(3) с ограниченными взглядами —
с широкими взглядами

(4) эмоциональный — неэмоциональный
(6) честный — бесчестный

(11) агрессивный — неагрессивный

(12) искренний — неискренний

(14) испытывает вину — не испытывает вины

Рис. 8. Диаграмма значимых связей между конструктами второй решетки, заполненной пациенткой Е.

Сравнение решеток 1 и 2.

Между этими двумя решетками установлена высо­кая степень сходства — корреляция между ними значи­ма на очень высоком уровне (р<0,001). Хотя паттерн связей не изменился, часть структуры стала более «плотной», а некоторые конструкты утратили свои связи. Особенно «плотной» стала та часть структуры, которая связана с конструктами, характеризующими «сферу Я». На первый взгляд это позитивное измене­ние: «сфера Я» ранее была диффузной и фрагментар­ной. Однако при более тщательном изучении оказыва­ется, что Е. использует для самоописания отрицатель­ные конструкты типа неадекватный и не уверенный в себе. Проблемный конструкт неадекватный (конст­рукт № 13) не претерпел существенных изменений (р = 0,9).

Независимыми стали главным образом конструкты, посредством которых пациентка оценивала других лю­дей. Можно предположить, что после того, как Е. покинула группу, ее чувство усиления социальной

изоляции и возникшее под влиянием этого ощущение нереальности окружающих привели к уменьшению зна­чимости этих конструктов и частоты их употребления. К сожалению, Е. очень хорошо осознает свои отрица­тельные качества и отсутствие перемен к лучшему. Она не верит в улучшение своего состояния (конструкт такая, какой я буду значимо коррелирует со всеми отрицательными конструктами, а также с конструктом похож на меня).

Предсказания психотерапевтов

Актуальные изменения. При ранжировании пациен­тов в соответствии со степенью улучшения их состо­яния психотерапевт Р. поместил пациентку Е. на послед­нее место, а психотерапевт Д.— на предпоследнее ме­сто. Оба точно предсказали причины, обусловившие отсутствие улучшения (р<0,001 в обоих случаях). Пси­хотерапевт Д. правильно предсказал изоляцию некото­рых конструктов. Его предсказания подтвердились и оказались в целом более точными, чем предсказания психотерапевта Р. Точность предсказаний тем более удивительна, что пациентка Е. оставила группу и не посещала большинства ее собраний. Однако правиль­ность догадок можно объяснить тем, что Е. в конце концов вернулась в группу, тем самым предоставив психотерапевтам возможность оценить свое душевное состояние.

Решетки «идеального результата психотерапии». Между второй решеткой, заполненной пациенткой Е., и решеткой «идеального результата» не было обнаружено значимых корреляций, что свидетельствует о почти полном отсутствии желательных перемен.

Вторая беседа с пациенткой Е.

Ниже приводятся выдержки из второй беседы с пациенткой Е., происходившей после окончания лечения.

«Неадекватность—вот главная проблема. Не могу общаться с людьми. Не знаю, что говорить, и чувствую себя глупой... Я стала еще более одинокой, чем прежде. Мне всегда кажется, что другие лучше меня, что они могут счесть меня глупой или будут смотреть на меня сверху вниз. Я пыталась вернуться к прежним знакомым, но обнаружила, что не могу вынести их безразличного отношения. Я волнуюсь за дочь — даже из-за собаки...»

«Я уже не ощущаю себя настолько виноватой, не так, как это было раньше. Я все еще думаю, что я слишком агрессивна—злюсь даже из-за пустяков. Но я стала более честной. Я больше не лгу о дочери. Все равно все знают об этом... Я люблю людей с широкими взглядами. Живи и давай жить другим. И не суди все время других людей. Не надо быть слишком критич­ным. У моего отца очень ограниченные взгляды. Я думаю еще, что надо быть откровеннее с детьми. Родители одноклассников моей дочери очень ограничен­ные люди. Они ничего не рассказывают им о настоящей жизни».

«Я интроверт. Тихий, одинокий, необщительный человек. Многие вещи кажутся мне не совсем реальны­ми, и люди тоже кажутся нереальными. Это, наверное, происходит потому, что я мало контактирую с людьми. Я редко встречаюсь с людьми, но если это случается, то ни к чему хорошему не приводит. Мне стало намного хуже — я еще больше отдалилась от людей».

«Я ушла из группы, потому что все они очень поверхностны. У всех есть свои трудности, но никто не хочет о них говорить. Я чувствую, что не нравлюсь им. Я нравилась только С, но она ушла».

Краткое обсуждение результатов терапии других пациентов

Все пациенты и оба психотерапевта заполняли по две ранговые решетки — одну перед началом терапии, а другую через год, в конце лечения. Кроме того, для каждого пациента и психотерапевта заполнялись по две решетки предсказаний: решетка «идеального результата психотерапии» и «решетка актуальных изменений». В табл. 27 приведены коэффициенты корреляций между этими решетками.

Пациент А.

Ему за сорок, он холост. Этот пациент — гомосексуалист, однако ни он сам, ни психотерапевты не считали, что именно в этом причина его затрудне­ний. Психотерапевты пришли к выводу, что все дело в его самооценке. Он тоже по-своему понимал это, хотя считал источником всех своих проблем работу, посто­янно испытывал страх перед тем, что кто-нибудь из его подчиненных нагрубит ему, а он не сможет поставить i его на место. А. сам свидетельствует, что «главная моя

беда — это страх дать выход агрессии. Я боюсь, что это разрушит сложившееся у других впечатление обо мне». Как выяснилось позже, А. испытывает подобный страх и по отношению к своим друзьям. Психотерапевты пришли к выводу, что А. перестал проводить досуг так, как ему это нравилось, из-за боязни разрушить сложив­шееся у других впечатление и оказаться отверженным. Разработка им системы социальных запретов отчасти объяснялась тем, что он считал себя эмоционально неустойчивым (это второй его проблемный конструкт).

Коэффициент корреляции между первой и второй решетками пациента А. оказался весьма значимым (р<0,001). На первый взгляд может показаться, что в ходе терапии не произошло существенных изменений, но это ложное впечатление. Так, например, проблемный конструкт агрессивный в силу необходимости (№ 14) не претерпел существенных изменений (в предсказан­ном психотерапевтами направлении) и остался независи­мым. Однако А. нашел способ разрешения проблемы агрессии: он просто игнорировал ее. «Я понял, что надо не убегать от ситуации, а постараться сразу же что-то сделать: тогда возрастает уверенность в себе. Мне не нужно было давать выход своей агрессии, а надо только было еще раз повторить то же самое другими словами или просто объяснить, чего я хочу». Пытаясь справиться со своей агрессивностью, А. использовал новые конструкты, в том числе и для решения рабочих проблем. Однако при повторном тестировании у пациен­тов не выявлялись вновь создаваемые ими конструк­ты— это слабое место использовавшейся процедуры. Только в ходе повторной беседы мы выяснили, что пациент начал использовать новые конструкты, такие, как говорит, что думает, мыслит и поступает логично, любит, тратит время попусту.

В некоторых отношениях у пациента А. обнаружи­ваются существенные перемены к лучшему. Как и ожидалось в случае «идеального результата», он ради­кально изменил отношение к своим проблемам. «Год назад я думал, что мои трудности связаны со стрессом и напряженной ситуацией на работе. Частично посред­ством группы, бесед с другом, приобретения нового опыта, наконец, потому, что я стал старше... работа перестала представлять для меня проблему». Из пов­торной беседы также становится очевидным, что А. начал уделять больше внимания своему свободному времени и личным взаимоотношениям. Он опять стал брать уроки игры на фортепьяно и вернулся в члены библиотечного комитета. Что касается другого проб-

лемного конструкта, то можно утверждать, что А. перестал считать себя эмоционально неустойчивым.

Предсказания актуальных изменений обоими психо­терапевтами для этого пациента оказались наиболее точными (р<0,001), что, возможно, является проявлени­ем того, что сторонники центрированной на клиенте терапии называют эмпатией (171). Психотерапевты до­пустили ошибку только в отношении конструкта беспеч­ный— возбудимый (конструкт № 9). Они считали, что он не претерпит существенных изменений, в то время как на самом деле его связи с другими конструктами ослабли. Предсказывалось также, что другой проблем­ный конструкт станет более интегрированным с систе­мой в целом, однако этого не произошло.

При ранжировании пациентов в соответствии со степенью улучшения их состояния психотерапевты по­местили пациента А. на второе место. Кроме того, заполненная им вторая решетка значимо коррелировала с решеткой «идеального результата психотерапии» (р<0,001). Психотерапевты считали, что необходимо увеличить степень интеграции системой конструкта похож: на меня, недостаточная интегрированность кото­рого, по-видимому, отражала неуверенность пациента в себе, возникшую в результате кризиса, переживавшего­ся им в период повторного тестирования. Кроме того, неточность предсказания явилась отражением расхож­дения во мнениях. Психотерапевты считали, что паци­ент существенно изменился к лучшему, в то время как он сам полагал, что ему надо еще много работать над собой. Мне представляется, что все они по-своему правы — просто они имели в виду различные аспекты улучшения. Впрочем, пациент не просил продолжить лечение, а психотерапевты не предлагали ему этого.

Пациентка Б.

Ей 23 года, она замужем и имеет двоих детей. Ее детство прошло в заботливой, любящей семье. В настоящее время ей приходится вести довольно замкну­тую жизнь домохозяйки в пригороде Лондона. С тех пор как она вышла замуж, у нее стали возникать приступы «лихорадки»—в определенных стрессовых ситуациях ее начинала бить мелкая дрожь. Эти присту­пы не дают ей возможности работать. Попадая в компанию, Б. всегда боится, что окружающие увидят, что ее трясет,— тогда она почувствует себя униженной, а другие люди сочтут ее сумасшедшей, в этом она

уверена. Б. совершила несколько суицидальных попыток.

Психотерапевты пришли к выводу, что проблема заключается не .в «лихорадке», она гораздо шире. Им показалось, что трудности пациентки связаны с агрес­сивными чувствами, испытываемыми ею по отношению к окружающим, в том числе к мужу, детям и родствен­никам. Б. слишком гордится своим хорошим воспитани­ем и боится уронить себя в собственных глазах, дав волю выражению своих реальных чувств.

Первая решетка, заполненная ею, выявила наличие связи между конструктами легко гневается и бьет дрожь. Однако в ходе терапии Б. постоянно отрицала тот факт, что, возможно, «трясется от гнева». Несмот­ря на это, она стала более открыто выражать свой гнев, который, к сожалению, был направлен на детей, а не на мужа, с которым у нее сложились неудачные отноше­ния.

Система конструктов пациентки оказалась сегмен­тарной: при первом тестировании были выявлены три независимых кластера. При повторном тестировании выяснилось, что система стала менее сегментарной (два независимых кластера). Неудивительно, что коэффици­ент корреляции между первой и второй решетками оказался высоко значимым (р<0,001). Положительные полюса конструктов, характеризующих «сферу Я», стали сильнее коррелировать между собой и с другими положительно окрашенными конструктами.

Оба психотерапевта предсказали, что система кон­структов пациентки станет более «плотной» и интегри­рованной. Это предсказание оправдалось относительно конструктов, характеризующих «сферу Я», но не оправ­далось относительно системы конструктов в целом, которая стала гораздо более «рыхлой», чем прежде.

При ранжировании пациентов в соответствии со
степенью улучшения их состояния психотерапевт Р.
поместил Б. на четвертое, а психотерапевт Д.— на
последнее место. Наблюдалось значительное несоответ­
ствие между второй решеткой, заполненной этой паци­
енткой, и решеткой «идеального результата психотера­
пии». Психотерапевтам хотелось бы, чтобы связи меж­
ду конструктами усилились. В частности, желательным
бы было усиление интеграции между конструктами
спокойный — легко гневается, терпимый — не-

терпимый, дружеский — отчужденный, заботли­вый— незаботливый, надежный — зависимый. Это при­вело бы к осознанию Б. своих эмоций и лучшему управлению ими. Этого, однако, не произошло.

В беседе после окончания лечения Б. сообщила, что участие в группе научило ее бороться с «лихорадкой» и напряжением во многих ситуациях, но все же не излечило ее полностью. Она заявила: «Я больше не считаю, что схожу с ума, и не покушаюсь на свою жизнь. Я чувствую, что мне станет лучше. Не может же это длиться вечно».

Пациент Д.

Ему 19 лет. Он холост. После того как его покинула возлюбленная, он предпринял попытку самоубийства. Однако, по его словам, в настоящее время это его больше не волнует. Д. допускает, что пытался покон­чить с собой для того, чтобы отомстить своей знакомой и заставить ее почувствовать свою вину. Обеспокоен­ные родители и психиатр уговорили его пройти курс лечения. Д. считает себя безрассудным, эмоциональ­ным человеком, человеком настроения. Больше всего его волнует проблема собственной интеллектуальности и выбора профессии. Д. считает, что он достаточно умен и разбирается в «глубинных жизненных пробле­мах». В результате посещения собраний группы он решил стать психологом, однако это желание вступило в конфликт со стремлением быстро заработать деньги.

У Д. много друзей, и он быстро нашел себе новую подругу. Когда он узнал, что для того, чтобы стать психологом, надо долго учиться, он оставил эту идею и нашел хорошо оплачиваемую работу у Форда. В это же время он ушел из группы.

Система конструктов пациента Д. хорошо артикули­рована. Она состояла из одного главного кластера и двух подкластеров, связанных с главным. Все кон­структы, характеризующие «сферу Я», оказались вза­имосвязанными, причем Д. был высокого мнения о себе. Между конструктами похож на меня, такой, каким я хотел бы быть и такой, каким я буду была обнаружена высокая корреляция. Анализ второй решет­ки, заполненной в конце лечения, показал, что связи между конструктами, характеризующими «сферу Я», ослабли и стали более многообразными. Это соответ­ствовало изменениям, происшедшим с пациентом: он отказался от старого способа психологической защиты посредством «уплотнения» своей системы конструктов. В результате лечения Д. изменился больше, чем любой другой участник группы. Наиболее интересна тран­сформация его представлений о том, каким он был раньше. Выражаясь его собственными словами, он стал

менее эмоционален, безрассуден, вспыльчив, категори­чен. Все эти характеристики он теперь относил к своему прошлому «Я».

Несмотря на радикальные отличия первой и второй решетки, вторая сохранила все положительные каче­ства первой. Система конструктов осталась хорошо артикулированной. Кроме того, конструкты, характери­зующие «сферу Я», образовали более разнообразные связки, при этом отношение к собственному «Я» оста­лось положительным. По мнению Д., группа ему во многом помогла. Он ушел из нее, потому что «через некоторое время почувствовал, что все более или менее в порядке».

Однако при ранжировании пациентов в соответствии с улучшением их состояния оба психотерапевта поме­стили Д. на пятое место. В свете полученных впослед­ствии данных такая оценка кажется чрезмерно пессими­стичной. Во-первых, вторая решетка Д. значимо корре­лировала с решеткой «идеального результата психоте­рапии» (р<0,01). Во-вторых, произошли положитель­ные, по мнению обоих психотерапевтов, изменения проблемного конструкта № 13. Кроме того, психотера­певты дали заниженную оценку степени изменения его состояния. Ни один из них не смог предсказать тех перемен, которые произошли с пациентом на самом деле (р<0,05).

Пациентка Ф.

Ей 24 года, она разведена. В возрасте шести лет лишилась матери, и с тех пор у нее плохо складывались отношения с отцом и другими авторитетными для нее лицами. У психотерапевтов сложилось впечатление, что отец внушал ей мысли о том, что она плохая, неполно­ценная, лживая. Долгое время Ф. пыталась любить его и верила в его правоту. В результате в тех случаях, когда она расходилась во мнении с ним или с кем-нибудь из других авторитетных для нее лиц, она не доверялась ни своим суждениям, ни своим чувствам. Ф. часто испытывает чувство неуверенности в себе и ощущает собственную неполноценность. По ее словам, «на своей последней работе, когда я что-нибудь говори­ла... начальник всегда предлагал что-нибудь более логичное, и я не могла спорить с этим — поэтому я всегда была всем довольна и со всем согласна». Но и от этого она страдала: «Когда я не могу сказать того, что нужно, люди думают, что я неискренна».

Отношения с другими людьми всегда складывались

для Ф. несчастливо. Она могла завязать отношения, но, когда они становились слишком близкими, ею овладева­ло смятение, она рвала их и оказывалась в одиночестве.

Психотерапевты обнаружили некоторое несоответ­ствие между ее мнением о себе и тем, как ее видели окружающие. В группе ее считали добрым, смелым человеком, всегда готовым прийти на помощь. Было ясно, что она лучше справляется с работой, чем ей кажется.

Во время повторного тестирования Ф. переживала кризис, была очень расстроена и все еще испытывала чувство неуверенности в себе. Несмотря на это, она сообщила, что ей стало легче общаться с авторитетны­ми людьми, включая отца, перед которым она нашла смелость не пасовать. Ее отношения с мужчинами также наладились. Эти изменения нашли отражение при заполнении решеток. При первом тестировании выясни­лось, что центральный для Ф. конструкт борющийся с авторитетом связан, с одной стороны, с конструкта­ми смелый и такая, какой я хотела бы быть, а с другой стороны, с конструктами не доверяющий другим и неуверенный в себе. При повторном тестировании оказалось, что конструкт борющийся с авторитетом все еще связан с конструктами неуверенный в себе и смелый, но уже лишился двух других конфликтных связей. Кроме того, значимость этого конструкта уменьшилась, что привело к росту ее доверия к окружающим. В этой проблемной для Ф. области наметился небольшой прогресс: «Я считала, что нельзя доверять людям, открываясь перед ними,— я боялась, что они будут обо мне плохого мнения. Мне помогла группа и мой приятель. Я была откровенна с членами группы, хотя психотерапевт Р. и сказал, что мы не обязаны говорить о том, о чем не хотим говорить... Если случалась какая-нибудь неприятность, я всегда могла поделиться с членами группы. Это заботливое отношение оказало мне реальную помощь».

Однако в целом изменения оказались не так велики, как надеялись психотерапевты. Решетки 1 и 2 мало отличались друг от друга (р<0,01). Коэффициент кор­реляции между второй решеткой и решеткой «идеально­го результата психотерапии» не достиг значимого уров­ня. Связи между конструктами усилились, а вся систе­ма стала менее фрагментарной. Это изменение само по себе положительно. Однако конструкты похож на меня, такой, какая я была раньше и такая, какой я буду так и остались в изоляции от других, что, возможно, отражает пессимистическое настроение Ф.

8—492

«Мне кажется, ничего не изменилось: меня все так же тревожит чувство неполноценности. Я никогда не до­бьюсь настоящего успеха, никогда не стану такой, какой хочу». Оба психотерапевта точно (р<0,01) преду­гадали такой исход. Психотерапевт Р., кроме того, предсказал и невозможность для Ф. разрешить пробле­му авторитета. Он также точно предсказал степень усиления связей между конструктами, чего не смог сделать психотерапевт Д.

Изменения, происшедшие с психотерапевтами Психотерапевт Р.

Это мужчина сорока лет, кажется весьма удовлетво­ренным собой. При заполнении им первой решетки конструкт похож на меня значимо коррелировал с конструктами такой, каким я хотел бы быть и такой, каким я буду, причем для самоописания использовались конструкты типа счастливый, неэгоцентричный, хоро­ший, чуткий и любящий риск, разумный, уравновешен­ный. «Проблемным» был конструкт скрытный — доверчивый (№ 13). Р. не мог решить, каким следует быть: скрытность ведет к застою, но в то же время означает и беспроигрышную игру, что имеет свои прелести. Другим проблемным конструктом был для Р. изолированный от других конструкт ищущий восхище­ния— не ищущий восхищения. По мнению самого Р., он часто искал восхищения, чего не следовало делать. Этот конструкт был совершенно изолирован от других конструктов Р.

В целом система конструктов психотерапевта Р. была весьма «жесткой» и не изменилась в процессе групповой психотерапии. Самые большие изменения произошли с конструктом скрытный — доверчивый: по мнению Р., в результате работы с группой, требовав­шей от него быть более открытым, он стал и более доверчивым. При повторном тестировании оказалось, что положительный полюс этого конструкта — доверчивый—стал связан с конструктами похож на меня, хороший, неэгоцентричный, чуткий, развива­ющийся. Более четко выявилась и оппозиционность полюса скрытный, который стал связан с противопо­ложными полюсами названных выше конструктов — плохим, эгоцентричным и др. Другой проблемный конструкт психотерапевта Р. (ищущий восхищения — не ищущий восхищения) изменений не претерпел. Он так и остался в изоляции от других конструктов. Такой

результат был с высокой степенью точности (р<0,01) предсказан обоими психотерапевтами. Вторая решетка, заполненная Р., значимо коррелировала с решеткой «идеального результата», причем эта корреляция оказа­лась самой высокой по сравнению с другими членами группы. По-видимому, можно с уверенностью утвер­ждать, что с Р. все благополучно.

Психотерапевт Д.

Это молодая, незамужняя женщина. Система кон­структов Д. хорошо артикулирована и состоит из одного главного кластера и двух подкластеров. Инте­ресной особенностью данной решетки было то, что центральным конструктом главного кластера являлся конструкт такая, какой я хотела бы быть, характери­зующийся в свою очередь конструктами гибкий, реши­тельный, обладающий чувством юмора, открытый, сильный, чуткий, а также тесно связанный с конструк­том такая, какой я, вероятно, буду, что говорит об оптимизме Д. Конструкт похож на меня коррелировал только с конструктами чуткий и такая, какой я была раньше. <