Реалистская стратегия измерения

Р.Поусон подвергает критике шкалирование и моделирующий подход к измерению, в большей или меньшей степени разделяющие основные недостатки всех традиционных стратегий: игнорирование интерсубъектной и межкультурной вариативности смыслов; навязы­вание смысловой перспективы исследователя в процессе общения с исследуемыми; использование терминов естественного языка в каче­стве эмпирических референтов формальной системы измерения; влияние теоретических представлений на отбор данных. Предлагае­мая им альтернатива в значительной степени основана на постпози­тивистской философии науки и реалистской версии методологии социальных наук (Р.Харре. Р.Бхаскар и др.). Для последней особен­но характерна критика рациональной реконструкции логики иссле­дования в естественных науках, навязываемой позитивизмом в качестве методологического эталона для наук общественных, а также повышенный интерес к реально используемой учеными "logics-in-use", часто далекой от дедуктивно-помологической модели.

По мнению Поусона, моделирующему подходу к измерению недостает понимания роли фундаментальных механизмов (underlying mechanisms), порождающих наблюдаемые причинные зависимости. Следует не просто задаваться вопросом о причинной взаимосвязи между переменными, а пытаться понять внутренние структурные механизмы этой связи: "Например, наше знание зако­нов соотношения давления и температуры газов не является простой производной эмпирических генерализаций, вычисленных на основа­нии надежных показателей либо на основании арифметической согласованности причинной модели, использующей вспомогатель­ные теории, чтобы связать социальные понятия и конкретные инди­каторы. Скорее любое эмпирическое доказательство взаимосвязи, которым мы располагаем, рассматривается в соответствии с незави­сящим от него знанием о форме газовых законов, основанным на нашем понимании поведения фундаментального механизма, т.е. кинетической теории молекул газа" [196. Р.72].

Иными словами, теория должна не только постулировать суще­ствование некоторого отношения, но и объяснять его форму посред­ством обращения к глубинным онтологическим структурам. Естест­венные науки, как полагает Поусон, действительно могут преподне­сти урок социологам, однако этот урок отличается от рецептов позитивизма.

Прежде всего, основой языка обсервационных понятий и показа­телей должна служить теория, а не повседневное знание. Легко видеть, что этот тезис является лишь более отчетливой формулиров­кой мыслей Блейлока об опасности использования "самоочевидных" понятий естественного языка в качестве социологических перемен­ных и о необходимости конструирования этих переменных на базе осмысленных теоретических представлений (ср., например, с тем, что говорит Блейлок об использовании категориальных переменных в социологическом анализе).

Однако использование теории в качестве источника для языка на­блюдений, как известно, порождает проблему циркулярности (или "порочного круга"): если термины наблюдения, которыми мы поль­зуемся, сконструированы на почве социологической теории, то как они могут служить доказательством этой теории? Релятивистская и структуралистская критика эмпирической социологии как раз и под­черкивает "селективный", а не "объективный" характер эмпириче­ских данных. Чтобы показать способ решения этой проблемы, Поусон обращается к повседневной практике естественных наук, где экспе­риментирование и измерение являются основными видами исследо­вательской деятельности и, судя по всему, не воспринимаются уче­ными как источник смещенных наблюдений. Он справедливо отме­чает, что в естественных науках практика измерения опирается не столько на аксиоматические теории шкалирования, сколько на прак­тические вопросы преобразования и передачи энергии и обработки сигналов. Кроме того, "совершенно ясно, что сама цель измерения <в физике> - включить и воплотить в инструменте принципы, выводимые из теоретической науки" [196. Р.106]. Т.е. задача измерения восп­ринимается как инженерная, связанная с практическим применением законов, теорий и гипотез теоретической физики. Стратегию, которая в этом случае используется, Поусон называет трансформационной моделью измерения: ученый (инженер) измеряет свойство, констру­ируя искусственную систему, в которой создаются взаимосвязи между интересующим его свойством и другими свойствами (описываемыми другими, пусть частными, работающими теориями) [196. Р.110 ]. Эта интервенционистская стратегия подразумевает, что ученый не ждет милостей от природы (т.е. озарений в результате "прямого наблюде­ния") , а берет их у нее (т.е. создает и контролирует не существовав­шую прежде ситуацию). Урок, заключенный здесь, состоит, по мысли Поусона, в том, что социологам не следует более полагаться на ре-презентационную модель измерения с ее якобы исходными "прямыми индикаторами". Они должны, по крайней мере, имитировать подлин­ную трансформационную модель. С нашей же точки зрения, моде­лирующий подход к измерению едва ли нуждается в этом конкретном уроке, хотя и должен включить в себя другие верные положения, раз­виваемые Поусоном.

Другой интересной особенностью трансформационной модели из­мерения является то, как в ней преодолевается проблема циркуляр­ности. По мнению Поусона, аргумент "порочного круга" не относит­ся к этой модели, так как теории и гипотезы, которые проверяются при измерении конкретного свойства, отличаются от теорий и гипо­тез, которые при этом измерении применяются (что и позволяет назвать модель трансформационной) [196. Р.114-116, 120]. Мы не станем, вслед за Поусоном, обращаться к иллюстрациям того, как используются преобразования различных форм энергии в физиче­ских измерительных приборах. Отметим лишь, что Р.Поусон также приходит к идее относительного эмпирического подтверждения тео­рии, которая (как мы писали в предыдущем разделе) играет реша­ющую роль в возможности обоснования моделирующего подхода к

измерению. При этом Поусон не стремится создать некую норматив­ную социологическую методологию, включающую в себя правила "хорошего" трансформационного измерения. Эти правила (перефра­зируя Э.Гидденса) - и средство, и результат реальной исследователь­ской практики, ибо методология и реальная практика социологиче­ского исследования организованы рекурсивно [196. Р.125]. Поусон сам суммирует "новые правила социологического измерения" следу­ющим образом [196. Р.324-325]:

1) Социологические переменные - это не дискретные "свойства",
а часть системы, регулируемой каким-то генеративным фундамен­тальным механизмом. Параметры измерения конституируются со­циологической теорией;

2) Исходным материалом для эмпирической проверки являются
социальные регулярности. Однако сами регулярности - это не слу­чающиеся "сами по себе" совпадения, а результат действия порож­дающих фундаментальных механизмов в конкретном контексте.
Любая эмпирическая гипотеза должна включать в себя детальную
спецификацию всех трех элементов, а ее проверка предполагает
использование определенных средств концептуальной или экспери­ментальной (квазиэкспериментальной) изоляции интересующего ис­следователя генеративного механизма от других социальных меха­низмов (т.е. источников смешения). Так как, с точки зрения
Р.Поусона (в значительной мере опирающегося на работу [168]),
статистический контроль является несовершенной заменой экс­периментального, - а последний в социальных науках неприме­ним, - то предпочтение должно отдаваться сравнительным и лонги-тюдным исследованиям, позволяющим вычленить вариативность
контекста;

3) Эмпирические доказательства имеют смысл только внутри
целостных скоординированных систем (сетей) знания. Так как зна­чения любых терминов ("теоретических" или "обсервационных")
задаются внутри концептуальной сети, одни понятия и теории -
сравнительно лучше понимаемые и, следовательно, поддающиеся
измерению - могут служить уточнению и проверке менее ясных
понятий и теорий. При этом теоретизирование в социологии должно
держаться как можно дальше от формулировок естественного языка,
стремясь создать собственную концептуальную сеть формально оп­ределяемых понятий. Конечным результатом в этом случае станут
генеративные формальные модели, -по отношению к которым только
и возможно говорить о проверке гипотез;

4) То, что можно рассматривать как эмпирическое доказательст­во, должно не измерять "реальный мир" непосредственно и прямо,
а соотносить конкурирующие понятия или утверждения. Именно в
точках пересечения теорий возможно обоснование научного вывода
(что делает научный дискурс в принципе проверяемым, в отличие
от абсолютно контекстуального и открытого повседневного дискурса) . Решающая же роль измерения связана с тем, что оно концентрирует в себе уже существующее теоретическое знание, делая
возможной интерпретацию эмпирического доказательства;

5) Безусловно, социологические данные социально конструиру­ются. Точнее, процесс порождения данных определяется совокупно­стью вербальных и социальных признаков, задающих контекст коммуникации. "Навязывание" значений респонденту (или инфор­манту) - это реальная проблема, поскольку исследуемые понятия -это понятия самого социолога и они не могут и не должны быть ничем иным. Единственное средство смягчить эту проблему - использование данных, относящихся исключительно к институциональному или взаимному (интерсубъективному) знанию. Исследователь с необхо­димостью принимает на себя роль "концептуального наставника" (но не "открывателя гипотез"), а респондент действует как "учащийся-информант".

Поусон принимает все неизбежные ограничения социологическо­го измерения, связанные с невозможностью жестко формализовать социологические теории (а иногда - и определить, какие из них можно считать конкурирующими), с несовершенством контроля, обеспечиваемого квазиэкспериментальными схемами, с недостижи­мостью полной концептуальной ясности в процессе коммуникации с респондентами и т.п. Однако он верит в возможность (и существо­вание) исследовательских практик, соответствующих его правилам (и, вероятно, рекурсивно определяющих их). Примером, и достаточ­но убедительным, являются те главы его книги, которые посвящены измерению социальной стратификации и должны, по замыслу авто­ра, продемонстрировать продуктивность предлагаемой им стратегии.

Нам кажется, что самые существенные преимущества реалист-ской стратегии Р.Поусона[54] связаны с подчеркиванием роли теории в социологическом измерении. Эта роль, по Поусону, не сводится к некоторой "теоретической нагруженности" данных, ставшей общим местом в работах по причинным моделям измерения, а определяется "теоретичностью" самого измерения, концентрирующего и воплоща­ющего в себе наличное теоретическое знание, на фоне которого только и могут подлежать эмпирической проверке другие фрагменты концептуальной системы. Развиваемые им представления о порож­дающих причинные связи фундаментальных механизмах, с нашей точки зрения, ценны скорее как попытка найти альтернативу без­думному использованию "причинной" терминологии путевого ана­лиза. Самое же существенное в его позиции - это отчетливое и фундированное высокой философской культурой обоснование того положения, которое, как мы видели выше, не вполне чуждо и работам Х.Блейлока: решение базисных проблем социологического измерения лежит в сфере социологической теории. Р.Поусон исполь­зует приписываемый Кельвину афоризм, чтобы сказать: "Если ты не можешь теоретизировать, твое измерение скудно и неудовлет­ворительно" [196. Р.73].

5. Трехуровневая концепция процесса измерения

До сих пор мы лишь эпизодически касались некоторых гносеоло­гических проблем, связанных с использованием теоретических мо­делей измерения. Однако игнорирование этих проблем при активном применении причинных моделей измерения в практике конкретных социологических исследований к концу 80-х годов породило серьез­ные трудности в теоретической интерпретации результатов этих исследований, а в более широком контексте - и в понимании взаимоотношений теоретического и эмпирического знания. Чтобы понять природу этих трудностей, необходимо учесть те специфиче­ские обстоятельства, которыми сопровождалось утверждение новых подходов к измерению в социологии.

Идеи причинного анализа, получившие широкую популярность в американской эмпирической социологии приблизительно во второй половине 60-х годов, как уже отмечалось, имели два принципиально различных источника. Первым из этих источников были структур­ные модели эконометрики, описывавшие совокупность причинных взаимосвязей между понятиями теории и позволявшие объяснить определенные эмпирические факты.

Вторым источником были психометрические модели измерении, использовавшиеся как средство аналитического представления отно­шений между понятиями теории, измерительными конструктами и конкретными эмпирическими показателями. И та, и другая традиции использовали причинные диаграммы и интерпретации. И каузальные репрезентации структурных моделей, и модельные представления диагностических процедур имели сходство в способах отображения и языке описания. В силу этого возникла тенденция к синтезу указанных традиций, причем основанием такого синтеза мыслилась некоторая общая идея "причинности". Работы авторитетных специ­алистов по моделям измерения в социологии, в частности самого Х.Блейлока, как будто давали некоторые основания для сочетания структурных моделей и моделей измерения в единых аналитических рамках и "приравнивания" взаимоотношений внутри этих двух типов моделей. В результате уже на новой почве возникло известное в "эксплораторной" статистике позитивистское редуциро­вание понятий теории к "истинным значениям" наблюдаемых переменных [185].

Возникла парадоксальная ситуация, когда в работах одних и тех же авторов, с одной стороны, признавалось различие между теоре­тическими структурными моделями и моделями измерения (соответ­ствующее введенному Блейлоком различению "общей" и "вспомо­гательной" теории), а с другой стороны - эти модели рассматривались как эквивалентные и взаимозаменяемые. Фактически широкая кау­зальная интерпретация измерения замещала понимание измерения как самостоятельной теоретически нагруженной исследовательской деятельности реификацией теоретических понятий (которые уподоб­лялись материальным объектам, "причиняющим" наблюдаемые пе­ременные или являющимся "результатом" действия последних).

10 И.Ф.Девятко

Структурная модель теории - это теоретическая репрезентация содержательных представлений об "устройстве" социальной реаль­ности. Она включает в себя понятия теории, связанные постулиру­емыми причинными отношениями. Относясь к теоретическому уров­ню знания, структурные модели вместе с тем иллюстрируют суще­ственную зависимость эмпирического исследования от теоретической спецификации. Постольку, поскольку входящие в структурную мо­дель понятия теории посредством измерения "привязаны" к наблю­даемым величинам, исходная структурная репрезентация становится основанием для планирования исследования, выбора метода анализа данных и теоретической интерпретации результатов. Одним из способов подчеркивания теоретической нагруженности любого эмпи­рического исследования является как раз понимание процесса по­строения теории как моделирования реальности, направленное про­тив эмпирицистских представлений об "объективном выводе". При­чинность в структурных моделях теории - это теоретические пред­положения о том, как элементы социальной реальности воздейству­ют друг на друга. Причинность здесь, подчеркнем это еще раз, не эмпирический результат, а часть теоретической схемы, задающей рамки эмпирического исследования (например, набор переменных, включаемых в план исследования в качестве контрольных,опреде­ляется содержательными представлениями об их релевантности, следующими из этой теоретической схемы). Но структурные модели сами по себе не определяют эмпирические референты для входящих в них теоретических понятий. Следовательно, эмпирическая реали­зация структурных моделей должна включать в себя совокупность моделей измерения, т.е. теоретических детализаций, "привязываю­щих" теоретические концепты к эмпирическим наблюдениям.

Модели измерения, постулирующие связи между понятиями те­ории и наблюдениями, одновременно являются и концептуальной интерпретацией наблюдаемых показателей, и эмпирической интер­претацией теоретических концептов. Без явной или неявной модели измерения нельзя установить связь между утверждениями теории и эмпирическими гипотезами. И, с другой стороны, любая теоретиче­ская интерпретация эмпирической взаимосвязи основывается на некоторой модели измерения (отчетливая формулировка и иллюст­рация этого положения была дана уже в известной статье Г.Костнера [113], положившей начало систематической разработке многоинди­каторного подхода). Иными словами, эмпиристский идеал "когни­тивного исчисления" как чисто механического перехода от данных наблюдений к понятиям теории не может быть реализован [185]. Х.Блейлок, стремясь подчеркнуть, что взаимосвязи теоретических концептов и данных наблюдения сами являются продуктом теорети­ческой спецификации, обозначил отношения измерения как "вспо­могательную теорию", отличную от каузальных структурных взаи­моотношений "общей теории". Таким образом, понятие "модель измерения" по содержанию идентично понятию "вспомогательной теории", связывающей теоретические концепты и наблюдаемые величины.

Как и структурные модели, модели измерения являются элемен­том процесса теоретической спецификации. Последние также играют решающую роль в планировании и интерпретации результатов эмпирического исследования. И структурные модели, и модели измерения в общем случае могут быть выражены через совокупность линейных уравнений. Это содержательное и формальное сходство между двумя видами моделей и привело к их частому смешению при построении социологических теорий "среднего уровня" и, соответст­венно, к включению эмпирических индикаторов в структурные модели теории и к отождествлению теоретических концептов с "истинными значениями" в моделях измерения. Пример трудностей, возникающих в результате такого смешения, будет приведен ниже. Здесь же мы отметим, что реакцией на эти трудности стала углуб­ленная разработка философских и теоретических оснований социо­логического измерения и развитие конструктного подхода к измере­нию и трехуровневой концепции измерения в работах П.Хорана и К.Бэйли [77; 78; 151 ].

Развивая идеи конструктного подхода к измерению, П.Хоран счи­тает, что стержнем проблемы является существование двух теорий измерения. Первая из этих теорий совпадает с очерченной выше ин­терпретацией "вспомогательных теорий" измерения, связывающих, теоретические концепты с наблюдениями. Вторая же теория факти­чески постулирует, что теоретические концепты продуцируют (в при­чинном смысле) эмпирические переменные, представляющие эти кон­цепты. Эти две теории не только различны, но и несовместимы. Вторая из этих теорий в психометрике получила название теории "плато­новского истинного балла" (см.: [172]). С идеей "истинного балла" были связаны многие ранние работы в психометрике. В этой идее воп­лощена следующая интерпретация измерения: существует мир истин­ных сущностей (истинных баллов), но этот мир непосредственно не доступен нашим органам чувств. Так как нам доступны лишь наблю­денные баллы, содержащие истинный и ошибочный компоненты, то наша задача заключается в том, чтобы найти методические процеду­ры, позволяющие из измеренных баллов получать истинные значения. Т.е. эта интерпретация требует процедуры автоматической иденти­фикации истинного компонента наблюдений. Однако, как уже неод­нократно говорилось, не существует механического способа выделе­ния "истинного" компонента. П.Хоран формулирует это утверждение следующим образом: "Хотя мы можем использовать методические процедуры для идентификации систематических компонентов наблю­дений, эти методы сами по себе не способны однозначно и недвус­мысленно привязать эти систематические компоненты к какому-то истинному значению или содержанию… Коротко говоря, платонов­ские истинные баллы, постулируемые этой теорией измерения, - это метафизические сущности, которые не могут быть идентифицированы на чисто эмпирической или методической почве" [151. Р.48г-

¹⁵ В отечественной литературе методологические проблемы перехода от теоретического концепта к эмпирическому референту и обоснования социальных показателей деталь­но анализируются в [7. С.60-142].

В качестве альтернативы этой интерпретации измерения в пси­хометрике с конца 60-х годов постепенно формируется "конструкт-ный" подход к измерению [172 ]. Конструкт - это результат операции измерения, определяемый как ожидаемое значение конкретной со­вокупности наблюдаемых величин. Он, таким образом, обладает всеми необходимыми статистическими свойствами и не требует отсылок к метафизическим сущностям. Измерительные конструк­ты - это эмпирические репрезентации теоретических понятий, опре­деляющих процесс эмпирического исследования. Это определение, дополненное теоретическими предположениями о характере отноше­ний между наблюдаемыми баллами, конструктами и ошибками, стало основанием для современного подхода к измерению в психо­метрике и теоретическим обоснованием для статистической оценки ненаблюдаемых факторов и переменных. Как было показано П.Хо-раном [151 ], конструктный подход к измерению по сути очень близок к социологической интерпретации моделей измерения (осо­бенно, обобщенной модели структурных уравнений, о которой шла речь ранее). Однако в литературе по моделям измерения в социоло­гии до недавнего времени отсутствовало столь отчетливое разведение очерченных двух подходов (что и порождало смешение структурных моделей и моделей измерения). С точки зрения П.Хорана, причиной этой путаницы была именно причинная интерпретация измерения, предложенная с целью более глубокого содержательного понимания процесса измерения, но в долговременной перспективе приведшая к обратному эффекту [151. Р.56]. Поэтому от собственно причинной интерпретации моделей измерения, порождающей многочисленные философские и методологические проблемы, следует отказаться. Этот отказ, однако, вовсе не подразумевает отказа от сложившейся теории и практики построения моделей измерения. И тем более он не означает отказа от используемых сейчас методов анализа ошибки измерения, применение которых первоначально обосновывалось именно причинной трактовкой измерения, так как формальный аппарат этих методов был во многом заимствован из причинного анализа, использовавшегося при построении структурных моделей.

В рамках конструктного подхода и "исследовательские перемен­ные", и "ошибки" понимаются как теоретические конструкты. Т.е., исследовательская переменная - это результат применения совокуп­ности теоретических предположений о смысле тех или иных наблю­даемых значений, а ошибка - "остаток" наблюдаемых значений после вычленения их теоретически релевантной доли [151. Р.48]. Отсюда ясно, что оба эти реципрокных конструкта обусловлены и организованы в согласии с теоретической спецификацией, содержа­щейся в модели измерения (и, значит, не являются эмпирическим воплощением "истинных сущностей" или "истинных ошибок"). Кон­структы измерения - это эмпирические представления теоретических концептов, вводимых для интерпретации отношений эмпирического мира.

Таким образом, за двумя описанными подходами к интерпрета­ции измерения (двумя теориями измерения) стоят две следующие

трактовки: 1) измерение - это "зависимое от данных" обнаружение переменных, рассматриваемых как "истинные" сущности; 2) изме­рение - это "зависимый от теории" процесс организации эмпириче­ской информации, ведущий к представлению теоретических понятий в эмпирических терминах, а формируемые в этом процессе пере­менные являются продуктом теоретической спецификации. Даль­нейшее развитие второго, конструктного подхода к измерению свя­зано с уточнением природы конструктов измерения и формулировкой трехуровневой концепции измерения. В двухуровневой концепции измерения все элементы должны относиться либо к теоретической,

Рис. 15.Три уровня измерения. Источник: [151].

С - теоретический концепт; £_е теоретически специфицированный эм­пирический конструкт (£ - исследователь­ская переменная, е - ошибка измерения); х. - эмпирический индикатор.

либо к эмпирической области, что делает невозможным существова­ние элементов, относящихся (либо не относящихся) к обеим этим областям. К.Бэйли и П.Хоран предложили трехуровневую концеп­цию измерения. С точки зрения этой концепции, любая модель измерения связывает теоретические концепты (1-й уровень) с эмпи­рически наблюдаемыми показателями (3-й уровень) посредством конструктов (2-й уровень), организующих эмпирическую информа­цию согласно теоретическим критериям [77; 151 ]. Графической иллюстрацией этой концепции является рис. 15, на котором изобра­жена идеализированная трехуровневая модель измерения.

Как уже говорилось, конструктами измерения являются и иссле­довательская переменная, и ошибка измерения. Так как эти конст­рукты находятся в реципрокных отношениях (в ошибку входит "остаток" эмпирической информации после спецификации исследо­вательской переменной), можно для простоты дальнейшего обсуж­дения сосредоточиться на конструктах-переменных. Анализируя преимущества трехуровневой модели измерения для предотвраще­ния смешения структурных моделей и моделей измерения, П.Хоран приводит широко известный пример из области исследований "соци­ально-экономического статуса", неоднократно рассматривавшийся в дискуссиях по проблемам измерения.

Одной из первых шкал измерения общего престижа профессий была шкала Национального центра исследований общественного мнения, исходный вариант которой был предложен С.Нортом и П.Хаттом (NORS Prestige scale). Эта шкала основывалась на субъ­ективных оценках конкретных профессий для репрезентативной выборки населения США. Однако эта шкала не могла быть распро­странена на весь огромный список существующих профессий и

возникла необходимость в другой модели измерения для оценивания профессий в социально-экономическом сводном индексе профессий, который мог бы заменять ₍рейтинг. О.Дункан предложил такой индекс (SEI,, основанный на уровне образования и дохода для мужчин в профессиональных категориях национальной переписи. При этом он подчеркивал, что SEI - это модель измерения, могущая репродуцировать баллы NORC, а не структурная модель теории, описывающая, как "устроено" оценивание престижа. Однако, как отмечает П.Хоран, многие современные исследователи склонны вос­принимать индекс социально-экономического статуса как некую модель социальной структуры, и возникла целая полемика о том, является ли индивидуальное оценивание престижа основанным на восприятии социальных и экономических характеристик профессии (см.: [151. Р.44-46]). Этой путанице между моделями измерения и теории, по мнению П.Хорана, способствовало отсутствие четкого разграничения между теоретическими концептами, конструктами и индикаторами, вытекающее из двухуровневой модели измерения (теоретический концепт-индикатор). Вполне возможно, что теоретическая модель, устанавливающая каузальную связь между восприя­тием профессионального уровня образования и восприятием профес­сионального дохода, с одной стороны, и индивидуальным оценива­нием профессий, с другой стороны, верна. Однако доказательство этого не может быть получено из анализа модели измерения социально-экономического статуса.

На наш взгляд, самым существенным достоинством трехуровне­вой модели являются все же те возможности, которые она открывает для прояснения проблемы "прямого" и "непрямого (косвенного)" измерения в социологии. На чем основано представление о возмож­ности прямого измерения в социологии? Чтобы ответить на этот вопрос, можно вновь обратиться к статье Х.Блейлока, анализировав­шейся в предыдущей главе [82 ]. В этой статье возможность прямого измерения обосновывается тем, что существуют теоретические пере­менные, настолько близкие к операциональному уровню, что изме­рение может рассматриваться как прямое. Примером могут служить переменная "возраст" и признак "пол" [82. Р. 19]. Автор, правда, оговаривает, что предположение о прямом измерении этих свойств не всегда верно и содержит долю упрощающей условности, но ни в этой, ни в более поздних работах не дает общего определения оснований или условий, приводящих к такому упрощению. На самом деле, как показано в работах К.Бэйли [77] и П.Хорана [151], основанием для утверждения о прямом характере измерения явля­ется предположение о простом взаимооднозначном соответствии между концептом теории и некоторым эмпирически наблюдаемым индикатором (этому предположению соответствует пунктирная связь "а" на рис.15). Однако это упрощающее предположение само осно­вано на принимаемой "по общему согласию" и опирающейся на обыденное знание теоретической спецификации того, что мы подра­зумеваем под концептом "пол" или "возраст". Т.е. конструкт (е), представляющий концепт "пол", например, имплицитно считается

ясным и очевидным здравому смыслу. Таким образом, понятие "прямого" измерения предполагает, что в ситуации общего согласия и интуитивной ясности опосредующее звено (конструкт) может быть опущено в модели измерения. Однако на самом деле измерение "пола" подразумевает разные эмпирические индикаторы в разных случаях, и это различие индикаторов определяется разной теоретической спецификацией эмпирических конструктов. Для определения гражданского пола достаточно прямого вопроса, для определения пригодности к участию в женских соревнованиях по легкой атлетике - визуального осмотра, для оценки маскулинности-фемининности необходимы специальные психологические тесты, а в оценке гормонального статуса - биохимические анализы. Следова­тельно, сам по себе теоретический концепт "пол" всегда подлежит спецификации в конструкте измерения. Эта спецификация может происходить неявно и основываться на здравом смысле, создавая впечатление "прямоты", но может (и в идеале должна) быть экспли­цирована, например, с учетом сложных моделей психосексуальной дифференциации или других содержательных соображений. Анало­гичные рассуждения могут быть проведены для признака "возраст". В работе Ю.Н.Толстовой [51. С.41-42] пример с возрастом обсужда­ется в контексте дискуссии о роли содержательных соображений при определении типа шкал в социологии (речь идет о недостаточности чисто формального подхода, основанного на "физическом" способе получения данных). Детальное обсуждение последствий "наложе­ния" двухуровневой интерпретации на трехуровневый процесс из­мерения содержится в работе К.Бэйли [77]. Типичным случаем такого слияния является игнорирование различий между теоретиче­скими концептами и конструктами, репрезентирующими эти кон­цепты в конкретном социологическом исследовании. Как отмечает П.Хоран, в работах Х.Блейлока (например, [81. Р.55]) можно найти различение между теоретическими понятиями (концептами), латен­тными переменными (конструктами) и наблюдаемыми индикатора­ми. Однако это различение, не будучи закрепленным в трехуровневой модели измерения, не смогло предотвратить двойственности в интерпретации моделей измерения в других работах. Эта двойственность и связанные с ней проблемы и приводили к интерпретации, наблюдаемых значений как причинно обусловленных концептами теории, а "неявных переменных" - одновременно и как теоретиче­ских конструктов, и как невидимых сущностей, "производящих" эмпирические наблюдения.

Очень серьезным аргументом в пользу принятия моделирующего подхода к измерению (не основанного на онтологическом постулате каузальности) и представления о трехуровневой организации этого процесса служит проделанный П.Хораном анализ проблемы измеря­емых переменных в социологии. Следуя предложенному К.Лэндом разграничению, П.Хоран выделяет два типа неизмеряемых перемен­ных. Неизмеряемая переменная "типа-1" - это конструкт (специфи­цированный для теоретического понятия), имеющий один или не­сколько эмпирических индикаторов. Переменная этого типа опреде-

лена для моделей измерения и не требует постулирования собственно причинных связей в модели. Например, в [214] предлагается моде­лирующий подход к анализу ошибки измерения, и неизмеряемые переменные здесь - это переменные "типа-1". Неизмеряемая пере­менная "типа-2" используется в структурных моделях теории как промежуточная, опосредующая причинные связи между измеряемы­ми переменными (т.е. речь идет о концептах теории). П.Хоран полагает, что использование каузальных репрезентаций и в струк­турных моделях, и в моделях измерения ведет к смешению описан­ных двух типов переменных. Это смешение не приводит к слишком уж драматическим последствиям, пока "разные" неизмеряемые пе­ременные не появляются в одном аналитическом контексте [151. Р.53]. Однако эти проблемы возникают, как только разного типа модели и разного типа переменные должны быть включены исследо­вателем в единый анализ. Сталкиваясь с двумя разными ситуациями, описанными одним термином, исследователь начинает трактовать эти ситуации как взаимозаменяемые. С точки зрения П.Хорана, особо изобилует примерами по необходимости совместного исполь­зования моделей измерения и структурных моделей и, соответствен­но, их смешения, литература по моделям типа MIMIC, т.е. моделям, включающим множественные индикаторы и множественные причи­ны. Широкое распространение прикладных программ типа LISREL для многомерного анализа переменных делает особенно нежелатель­ным сохранение неопределенности в трактовке процесса измерения и типов неизмеряемых переменных, игнорирование различия между структурными моделями и моделями измерения.

Дальнейшая разработка конструктного подхода к измерению и трехуровневой модели процесса измерения, на наш взгляд, могла бы открыть новые перспективы для более глубокого понимания проблем надежности и валидности социологического измерения, которые пока не получили удовлетворительного и бесспорного решения. Анализи­руя сегодняшнее состояние моделирующего подхода к измерению, следует отметить и ту роль, которую он играет в прояснении философских проблем соотношения теории и конкретного социоло­гического исследования, а также роли измерения как необходимой составляющей теоретической спецификации, которая лежит в осно­вании любого анализа эмпирических данных и, в конечном счете, в создании внутри самой эмпирической социологии такой интеллекту­альной атмосферы, которая (если воспользоваться выражением П.Хорана) может сделать ее "неэмпиристской без того, чтобы стать антиэмпирической" [151. Р.57].

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ:

О РАДИКАЛЬНОЙ КРИТИКЕ

"КОЛИЧЕСТВЕННЫХ" ПРОЦЕДУР В СОЦИОЛОГИИ 1

Промежуточный жанр этой книги - нечто вроде симбиоза краткого курса истории и критико-аналитического обзора - имеет и множество недостатков, и одно явное преимущество: возникает возможность уйти от "закономерностей" исторического разви