Структура хозяйственной мотивации

Посмотрим, из чего складывается структура мотивов в хозяйственной деятельности, оговорившись, что под «мотивом» мы понимаем внутреннее побуждение к действию, его непосредственную ос­мысленную причину.

Экономическая теория, как правило, исходит из того, что участниками рынка движут преимущественно экономические интересы. При этом при просчете возможных последствий предполагаемого действия оцениваются прежде всего два параметра:

· полезность получаемого блага (настоятельность потребности в благе);

· затраты ресурсов, необходимых для получения блага.

Взвешивая два этих параметра, участник рынка пытается достичь максимума превышения полезности благ над стоимостью затрачива­емых ресурсов.

Следование экономическому интересу предполагает, что участник рынка обладает достаточной свободой выбора между альтернативными способами использования ресурсов. Но часто возникают ситуации, когда эта свобода существенно ограничена или даже полностью отсутствует. Причем ограничения возникают не только из противодействия других участников, стремящихся к реализации собственных столь же эгоистических интересов. Другим источником ограничений выступают культурно-нормативные схемы (cultural frames) — специфические социокультурные контексты, в которых происходит формирование способов действия^[105].

Культурно-нормативные схемы включают в себя:

· институциональные ограничения,

· ценностные ориентиры,

· социальные навыки.

Данные схемы являются, на наш взгляд, особым источником мотивации. О стимулирующей роли институтов мы уже говорили ранее. Добавим лишь то, что институты не являются для участника рынка сводом чисто внешних ограничений. Правила не только осваиваются в ходе их механического повторения, но и осознаются на содержательном уровне, становясь элементами внутренних личных побуждений, т.е. элементами хозяйственной мотивации. При этом следование правилу может в принципе совпадать с проявлением эго­истического интереса, но это вовсе не обязательно — правила могут быть нацелены и на сдерживание такого интереса. Многие правила устанавливаются вовсе не потому, что они полезны для участников рынка. Существуют закон или социальная норма, диктующие, как следует поступать просто в силу того, что «так принято»^[106].

Сходная ситуация складывается и с ценностными ориентирами — высшими идеальными стандартами поведения, распространяющимися на все основные формы деятельности. Они тоже могут действовать поперек экономических интересов. При этом ценности не всегда совмещаются с менее универсальными институциональными предписаниями. И хотя многие из них (скажем, заповеди «не убий», «не укради») подкреплены силой закона, они могут оказаться сильнее формальных правил и продолжают направлять поведение и там, где закон бездействует, а решения остаются на совести человека.
И наоборот, ценности могут отступать под напором сложившихся не­формальных правил. Если такие правила формируются, скажем, по принципу «кто сильнее, тот прав» или «деньги решают все», о высших ценностях вспоминают лишь с кривой усмешкой.

Еще один элемент культурно-нормативных схем — социальные навыки (social skills). Это выработанная способность следовать установленным правилам и побуждать других к их исполнению. Социальные навыки напрямую связаны со способностью к использованию разных видов капитала. Так, успешное следование сложным правилам возможно прежде всего благодаря накопленному человеческому капиталу (профессиональным знаниям и навыкам) и культурному капиталу (способности к социализации), а мобилизация сотрудничества других участников рынка в отношении данного правила обеспечивается ресурсами самых разных форм капитала — экономического (материальных ресурсов), социального (сетевых связей), политического (мобилизованных коллективных действий), административного (доступа к ресурсам) и символического (манипулирования оценками)^[107]. Вырабатываемые навыки использования разнообразных ресурсов — от прямого подкупа до силы убеждения — играют важную роль в формировании хозяйственных мотивов.

Добавим, что социальные навыки не только побуждают к действию, но и ограничивают число актуальных альтернатив. Участники рынка зачастую выбирают не тот способ действия, который наиболее эффективен в данных обстоятельствах, а тот, который ими лучше освоен. А поскольку навыки развиты не равномерно, многие варианты попросту выпадают из поля зрения.

При еще более жестких ограничениях свободы выбора преследование своекорыстного интереса и соблюдение правила отступают, замещаясь принуждением(coercion), которое понимается как безальтернативное подчинение человека внешним по отношению к нему условиям. Основой мотива в данном случае становится страх перед этими внешними условиями. Действие под давлением принуждения мы рассматриваем в качестве третьего принципиального источника хозяйственной мотивации, который часто несправедливо выпадает из поля зрения^[108]. В терминах К. Поланьи, он отражает переход от мотивации максимизации полезности, характерной для формальной экономики, к мотивации выживания, характерной для субстантивной экономики^[109].

Мы выделим в данном случае четыре формы принуждения в хозяйственной деятельности^[110]:

· правовое,

· силовое,

· экономическое,

· идеологическое.

Первая форма — правовое принуждение — выражает отношения подчинения закону (здесь принуждение тесно смыкается с формальными институциональными ограничениями). Как мы уже говорили, независимо от того, соответствует ли закон экономическим интересам или принятым нормам, он является формальным предписанием, обязательным для исполнения. И хотя соблюдение закона зачастую поддерживается лишь выборочными проверками, участники рынка не могут исключить возможность того, что, например, их предприятие будет закрыто в виду несоблюдения каких-то трудновыполнимых стандартов, что машины с товаром задержат для длительной проверки или что руководителю предъявят обвинение в уклонении от уплаты налогов. И чтобы не порождать лишних рисков, многие законы приходится соблюдать без всякой альтернативы.

Вторая форма — силовое принуждение — связано с угрозами насильственных действий (в том числе прямого физического насилия). Оно пересекается с правовым принуждением, но нередко выскальзывает за его пределы. Например, в офис того или иного участника рынка может неожиданно ворваться вооруженное спецподразделение лю­дей (в масках или без) и остановить работу. Во время таких рейдов, опираясь формально на силу закона, они нередко используют его как дубину, постоянно нарушая процедурные нормы и выходя за нормативные рамки. Впрочем, подобные устрашающие «наезды» — лишь вершина айсберга. Силовые структуры (легальные и нелегальные) глубоко втянуты в деятельность многих участников рынка, предостав­ляя им широкий спектр услуг безопасности, которые могут сопрягаться с открытым или скрытым вымогательством^[111]. Правовые нормы здесь зачастую замещаются «понятиями» — нормами поведения, принятыми в бандитской среде^[112]. И хотя реальные столкновения с уг­розой насилия происходят не каждодневно, строить свою деятельность предприниматель вынужден с учетом возможности таких столкновений.

Третья форма — экономическое принуждение — связана с необходимостью выживания предприятия или бизнеса, а порою и получения минимума средств существования их руководителей и работников в тяжелых экономических условиях. Если ты прижат к земле падающей ценой на твой продукт, ты лишаешься значительной части свободы выбора и руководствуешься скорее логикой принуждения. Когда, например, по причине многократной девальвации рубля цена импортного товара оказывается не приемлемой для покупателей, как это случилось, скажем, в России в результате кризиса августа 1998 г., товар отдают за треть цены, замораживают зарплату работникам, закрывают направления деятельности. Назвать это реализацией интереса можно лишь с большой натяжкой. Другой пример: если твою нишу занимает более мощный игрок, с большой вероятностью придется продавать свой бизнес или уходить в другие сегменты рынка, чтобы не потерять все. Конечно, в любой кризисной ситуации сохраняются какие-то альтернативы, но часто это напоминает «выбор» из одного варианта.

Наконец, четвертая форма — идеологическое принуждение — наиболее тонкая из перечисленных форм внешнего воздействия. Она возникает как продукт символической борьбы — манипулирования представлениями о том, что есть надлежащая или успешная деловая стратегия. Здесь сохраняется видимость свободного выбора, который на поверку оказывается иллюзорным, хотя участники рынка «добро­вольно» следуют заданным извне параметрам. Реализуется такого рода воздействие посредством господствующих концепций контроля, о которых речь пойдет чуть ниже.

Итак, участники рынка побуждаются к хозяйственному действию комплексами мотивов, которые черпаются из трех основных источников: интересов, культурно-нормативных схем и принуждения (см. рис. 6.2).Границы между ними достаточно условны: следование экономическому интересу может соответствовать правовой норме, последняя по определению обладает принудительной силой, а принудительный вариант нередко облекается в одежды экономического интереса. Различие между ними в этих случаях имеет чисто аналитический характер. Однако во множестве других случаев мотивы, возникающие из разных источников, не соединяются. И в любом случае целесообразно рассматривать их по отдельности, ибо это серьезно обогащает наши аналитические возможности. Чтобы подчеркнуть сложную мотивационную структуру участников рынка, мы и предпочитаем использовать термин «хозяйственная мотивация», противопоставляя ее более узкой «экономической мотивации»^[113].

Рис. 6.2. Структура хозяйственной мотивации

Деловые стратегии

Чтобы развить понятие хозяйственного действия, мы используем понятие деловой стратегии, а затем раскроем ее основные элементы.

Общее понятие деловой стратегии. С точки зрения экономического подхода стратегия выступает как устойчивый последовательный выбор способов действия на пути к достижению фиксированной цели в условиях ограниченного набора ресурсов. Иными словами, мы имеем стратегию, когда обнаруживаем устойчиво повторяющееся целерациональное поведение. В этом смысле любое поведение «эко­номического человека», рассматриваемого в качестве «нормально­го», среднего человека, по сути, является реализацией каких-то стратегий. Например, в теории игр, противопоставляющей играм случая стратегические игры^[114], стратегия человека определяется попросту как выбор наилучшего способа действия, исходя из поведения других агентов.

В экономической социологии понимание стратегии дополняется, как минимум, двумя существенными элементами. Первое — под стратегией понимается устойчивая совокупность осмысленных, рефлексивных действий. Таким образом, в это понятие напрямую втягиваются мотивационные компоненты. И второе — стратегия не отож­дествляется с любым рациональным поведением. Стратегическое действие противопоставляется практикам — отдельным актам рутинного повседневного действия, которые могут быть вполне рацио­нальны^[115]. Стратегия является чем-то большим и в противовес практикам предполагает:

· осуществление некоего выбора в противовес простому следованию правилу, обычаю или принуждению;

· наличие определенной длительности, повторяемости действий в противовес их ситуативности;

· существование элементов планирования будущих действий в противовес реакциям на текущие события;

· наличие мотивированного, внутренне осмысленного, а не контекстуального или инкорпорированного действия.

С этой точки зрения подойдем к определению деловых стратегий как более или менее устойчивой и осмысленной линии поведения участников рынка, нацеленной на реализацию относительно долгосрочных интересов. Из чего исходят собственники и руководители компании при разработке деловой стратегии? Их решения опираются на то, что мы называем принципами действия (guiding principles of action). Эти принципы, с одной стороны, не сводятся к сиюминутным мотивам, связанным с актами текущего рутинного выбора, а с другой стороны, не возносятся до уровня высоких ценностей и универсальной этики. Они представляют собой конкретные практические императивы, привязанные к повседневной хозяйственной жизни, к области привычных деловых практик. В качестве примеров подобных принципов можно привести следующие:

· нужно расширять свою рыночную нишу, пока ее не занял кто-то другой;

· нельзя привлекать слишком много заемных средств;

· нельзя никому полностью доверять в деловых отношениях;

· следует ожидать постоянного изменения законов и способов их применения;

· нельзя платить все налоги, станешь неконкурентоспособным;

· нужно иметь своих людей в ключевых контролирующих организациях^[116].

Текущие решения, которые часто кажутся разрозненными и «не­логичными», принимаются на фоне подобных принципов действия, которые придают деловой стратегии необходимую устойчивость.

Введение подобных принципов позволяет разделить два вида стратегических действий — стратегию повседневных действий (о кото­рой шла речь выше) и стратегический выбор. Последний связан с выбором не просто способов действия, а самих принципов действия — например зарабатывать от растущего оборота или поддерживать вы­сокий уровень рентабельности; продолжать пользоваться схемами по обналичиванию средств или прекратить подобные практики. Подобный выбор совершается далеко не каждый день, но определяет со­вокупность последующих действий на достаточно длительную перспективу, приводит к реконфигурации деловых практик.

Основные элементы деловой стратегии. Деловая стратегия не является отвлеченной моделью, рисующей, «как должно быть» при неких идеальных условиях. Это попытка связного решения ряда практических вопросов, которые стоят перед данной компанией. Выработка деловой стратегии включает в себя следующие ключевые элементы:

· оценку ситуации (ответ на вопрос: «что происходит?»);

· целевые установки («что собираемся делать?»);

· оценку наличных и потенциальных ресурсов («что имеем или можем получить?»);

· определение круга партнеров («с кем сотрудничать?») (рис. 6.3).

Рис. 6.3. Основные элементы деловой стратегии

Как возникают деловые стратегии? В принципе, они могут родиться из одной удачной идеи. Но и в этом случае ее появление подготавливается массой непростых условий. Среди них важнейшую роль играет оценка ситуации. Она проводится по множеству связанных параметров, перечисленных ниже.

Изменения состояния рынка:

· его конъюнктура, сдвиги спроса на данный вид продуктов и услуг;

· изменения конкурентной ситуации, появление новых ведущих игроков;

· заключение стратегических альянсов между ведущими участниками рынка, формирование интегрированных структур, деловых сетей и ассоциаций.

Институциональные и политические изменения:

· введение новых формальных правил (государственных законов и других регламентирующих актов);

· изменение режимов поддержания формальных правил органами государственного управления и контроля;

· сдвиги в политической конъюнктуре.

Технологические изменения:

· появление новых технологий, продуктов и услуг;

· совершенствование возможностей обработки информации, про­изводства знания и контроля за хозяйственными действиями.

Изменение деловых стратегий других участников рынка:

· изменение структуры мотивов;

· переоценка относительных издержек, структуры рисков, характера упущенных выгод;

· выработка новых целевых установок и направляющих принципов действия.

Когда имеется определенная трактовка ситуации, предстоит опре­делить целевые установки. Это кульминационная точка деловой стратегии. Из этой точки вырастает пучок векторов развития. Отметим, что стратегия не обязательно предполагает выработку модели того идеального состояния, которого фирме или бизнесу нужно достичь в перспективе, хотя такие попытки конечно делаются. Но чаще страте­гия прочерчивает траекторию начального движения и принципы, ко­торыми следует руководствоваться в последующем движении. С этой точки зрения стратегия не предполагает полуавтоматическое следование одной, первоначально выбранной схеме, она предусматривает определенную гибкость — способность переключения с одной схемы действия на другую.

Исходя из целевых установок и оценки смысла происходящего на рынках, производится оценка ресурсов. Во-первых, оцениваются имеющиеся ресурсные возможности (их достаточность, качество). Во-вторых, определяются наилучшие или приемлемые способы их использования. В-третьих, фиксируются области дефицита ресурсов и оцениваются факторы, которые могут быть обращены в дополнительный или новый ресурс. В-четвертых, специфицируются формы учета ресурсов и результатов деятельности. Решаются также следу­ющие вопросы: в какой организационно-правовой форме вести ту или иную деятельность, в какой степени интегрировать потоки ресурсов, как оформлять нанимаемых работников, какой уровень официальных зарплат показывать в бухгалтерской отчетности, какие сум­мы заявлять в качестве прибыли. Важно подчеркнуть, что проблема определения ресурсного потенциала неотделима от проблемы множественных оценок одних и тех же ресурсов.

Наконец, важно решить вопрос, с кем сотрудничать, как определить круг основных партнеров, в том числе тех, с кем заключаются стратегические альянсы, на каких принципах будут построены правила обмена. Фактически речь идет о поддержании, развитии или реконфигурации деловой сети. Мы уже говорили о том, что установление деловых связей происходит не случайным образом. Здесь чаще всего реализуется принцип избирательного сродства, который помогает потенциальным партнерам распознать друг друга. Этот принцип базируется не только на оценках экономической эффективности деятельности партнеров, хотя зачастую они играют ключевую или даже исключительную роль. Однако установление прочных контактов облегчается социальными факторами — личным знакомством, этнической принадлежностью, близким образованием и др. Причем социальные факторы не просто дополняют оценки экономической эффективности, но и служат важным встроенным элементом механизма такой оценки. Особенно это важно в условиях, когда данные о деятельности других компаний неполны, закрыты или недостоверны. В этих условиях рекомендация солидного человека может оказаться намного важнее всех текущих финансовых показателей.

Концепции контроля

И стратегический выбор, и стратегии повседневных действий фор­мируются под воздействием господствующих в данном сегменте рын­ка концепций контроля, которые становятся объектом рассмотрения в заключительной части данной главы.

Общее понятие концепций контроля. Вновь начнем с общего определения. Под концепциями контроля (conceptions of control) мы будем понимать господствующие представления о том, что представляют собой данный рынок и успешная деловая стратегия на нем^[117].

Концепции контроля имеют два измерения — когнитивное и нормативное. С одной стороны, они представляют собой когнитивные схемы (cognitive frames) — совокупности значений и смыслов, своего рода локальное знание (local knowledge), позволяющее агентам объяснять структуру рынков, интерпретировать действия других и вырабатывать собственную деловую стратегию^[118]. С другой стороны, концепции контроля связывают воедино принципы действия и являются нормативными схемами, предписывающими, как следует вести себя на данном рынке. Речь идет, таким образом, не о внешнем контроле над деятельностью фирм, а в первую очередь об их собственном конт­роле над рыночной средой.

Интерпретация рыночной ситуации и определение принципов действия производятся участниками рынка в ряде пересекающихся смыс­ловых полей. Почти всегда можно отыскать несколько разных объяс­нений одного и того же явления. Участники рынка и контролирующие органы стараются выбрать те из них, которые кажутся наиболее приемлемыми, понятными или выгодными. В результате одна и та же рыночная ситуация может представляться, скажем, в терминах общего развала и хаоса или, наоборот, в терминах возрастающей экономической активности и относительного благополучия. Например, нарастание объема взаимных неплатежей между предприятиями мо­жет объясняться как следствие:

· дефицита денежной массы;

· невыполнения государством своих платежных обязательств;

· неэффективности работы предприятий и несоответствия производимой продукции спросу;

· оппортунистического поведения менеджеров, уводящих ресур­сы от кредиторов и налоговых органов;

· использования неплатежей как инструмента вынужденного кре­дитования.

В зависимости от выбранной трактовки, взятой из того или иного смыслового поля, делаются соответствующие выводы и предлагают­ся различные меры по изменению сложившегося порядка. При этом участники рынка не только используют готовые объяснения, они способны сами создавать новые смысловые поля, поставляя материал для новых концепций контроля.

Концепция контроля отвечает на те же принципиальные вопросы, что и деловая стратегия («что происходит», «что нужно делать», «ка­кие ресурсы имеются» и «с кем сотрудничать»), однако между ними есть серьезные различия. В чем они состоят? Во-первых, деловая стратегия является индивидуальным делом каждой отдельной компании. Как правило, она имеет конкретного автора, и даже если она в значительной мере заимствована, кто-то несет ответственность за ее реализацию. А концепции контроля не имеют конкретного «авто­ра» или отдельного «исполнителя». Они обозначают позиции, разде­ляемые если не большинством, то, по крайней мере, значительным числом участников данного рынка. Это не индивидуальное, а групповое представление о рынке.

Во-вторых, концепции контроля значительно более нормативны. Они формируются в качестве определенных идеологий, понимаемых как рационально обоснованные и относительно целостные мировоззренческие позиции (worldviews), как продукт своего рода «социаль­ных движений»^[119]. Концепции контроля утверждаются как некие «гос­подствующие настроения» или «веяния», предписывающие участни­кам рынка определенные стандарты поведения в тот или иной период. В результате данный период может определяться, например, как «вре­мя, благоприятное для расширения бизнеса», или «время бума регио­нальных проектов», или «время двигаться к легализации деятельности». При этом деловые стратегии оцениваются со следующих позиций:

· являются ли они эффективными с экономической точки зрения;

· приемлемы ли они с точки зрения существующих формальных и неформальных правил;

· не вызовут ли они нежелательных принудительных воздействий.

В-третьих, деловая стратегия является не только индивидуальным, но и в сильной степени конфиденциальным делом. И зачастую реальные стратегии компаний не оглашаются, держатся в стороне от конкурентов и досужей публики и, таким образом, имеют мало общего с публично распространяемыми пиарными версиями этих стратегий. В противовес этому концепция контроля — инструмент в большей степени публичный и даже политический, предназначенный для распространения среди других участников рынка, потребителей продукции, представителей законодательной и исполнительной государственной власти.

В-четвертых, концепции контроля не ограничиваются уровнем корпоративной политики, т.е. взглядами на то, как должна развиваться компания, чтобы сохранить и расширить свое присутствие на рынке. Здесь присутствует и второй уровень — экономической политики, т.е. того, что, по мнению предпринимателей, следует предпринять государству, чтобы их деловые стратегии оказались успешными. Таким образом, ее содержание касается и правил игры, и правил контроля за их соблюдением.

Кто создает концепции контроля? Они вырабатываются ведущими участниками рынка, часто под воздействием контролирующих государственных органов. Происходит это в процессе взаимного мо­ниторинга действий других участников рынка, в первую очередь своих прямых конкурентов, занимающих сходные структурные позиции на данном рынке^[120], а также действий государства. Взаимный мониторинг может также сопровождаться непосредственным взаимодействием участников рынка, обсуждающих фактические или желательные принципы действия.

Разработка и утверждение концепций контроля — процесс отнюдь не гладкий и безболезненный. Он происходит в борьбе, которая разворачивается в организационных полях. Здесь доминирующие участ­ники рынка, обладающие большей властью (incumbents), отстаивают свои преимущества, преодолевая сопротивление претендентов на ведущие позиции, стремящихся к изменению сложившегося порядка (challengers)^[121]. Процесс борьбы предполагает, что в одном организационном поле могут сосуществовать несколько концепций контроля, которые конкурируют между собой, дополняя экономическую конкуренцию между компаниями идеологической конкуренцией.

Символическая борьба за утверждение той или иной концепции контроля производится посредством легитимации тех или иных принципов и способов действия и соответственно дезавуирования других конкурирующих принципов. Легитимация связана с обоснованием выбора в глазах других агентов, органов власти и общественного мнения, т.е. ответом не на вопрос: «что и как делается», а на вопрос «почему делается именно это». Принятие мнения, выработанного в рамках определенной концепции контроля, таким образом, становится важной частью имиджа компании, способом оправдания предпринятых и планируемых действий (в том числе и не вполне благовидных, способных вызвать ожесточенную критику или даже формальные санкции)^[122]. Например, практиковавшиеся в конце 1990-х гг. массовые задержки выплат заработной платы объяснялись самыми разными способами. Их связывали с нехваткой ликвидности и тяжелым финансовым положением предприятий, стратегиями финансовой гибкости на рынке труда и оппортунистическим поведением менеджеров^[123].

В ход идут разного рода манипулятивные техники (например апел­ляция к передовому западному опыту или, наоборот, к сложившимся отечественным практикам). И надо сказать, что в этой символической борьбе экономическим оружием арсенал далеко не исчерпывается. Экономическая эффективность той или иной стратегии (ожи­даемый вклад в экономический рост, снижение издержек и т.п.) является лишь частью инструментов его обоснования. Столь же активно используются аргументы, формулируемые с позиций социальной справедливости (предотвращение новых форм неравенства и дискри­минации, учет интересов проигравших) или с технократических позиций (сохранение научного и военно-промышленного потенциала, развитие новых технологий). Эти аргументы, связанные с так называемыми гражданским и индустриальным порядками обоснования ценности, зачастую идут поперек рыночных (узкоэкономических) соображений^[124].

В результате борьбы и поиска компромиссов, как правило, одна из концепций становится господствующей на определенный период времени. Успех той или иной концепции во многом зависит от того, кому удастся предложить наиболее связное, правдоподобное и привлекательное объяснение рыночных тенденций и адекватных деловых стратегий, а также навязать свое видение ситуации другим участникам рынка. Происходящая в результате смена парадигм часто связана с приходом новых игроков, но может осуществляться и прежними ведущими игроками.

Как победившая концепция контроля распространяется среди других участников рынка? Здесь возможно два пути. Происходит либо стихийная имитация и добровольное заимствование деловых стратегий ведущих игроков основной массой участников рынка, либо целенаправленное навязывание ведущими компаниями собственных правил игры. Это навязывание своей воли может осуществляться самы­ми разными принципиальными способами:

· правовым — через регулирующее вмешательство государства, регламентирующего «законные» и «незаконные» действия (в том числе в интересах ведущих участников рынка);

· экономическим — посредством скрытого согласования и явных взаимных договоренностей об уровне «нормальных цен» на основную массу товаров, которого остальным придется придер­живаться;

· идеологическим — путем воздействия через средства массовой информации, демонстрирующие «достойные образцы поведения» на рынках, которые следует избирать для того, чтобы достичь успеха)^[125].

Осталось сказать, что конечной целью реализации концепций конт­роля являются не освобождение стихийных сил саморегулирующегося рынка и не снижение сил трения, препятствующих свободной экономической конкуренции, как это можно было бы предположить, исходя из либеральных экономических позиций. Их цель совершенно обратная — это стабилизация рынков, не сводимая к текущему равновесию спроса и предложения. Концепции контроля нацелены на обуздание конкуренции и отсечение ее наиболее разрушительных форм, временное закрепление рыночных ниш за игроками и выст­раивание относительно устойчивых иерархий между участниками рынка. Они предлагают совокупность мер по созданию порядка, спо­собного выстоять перед текущими конъюнктурными подъемами и спадами, выровнять траектории развития.

Резюме

Рыночные институты представляют собой совокупность формальных и неформальных правил, которые воздействуют на формирование структуры мотивов участников рынка — их внутренних побуждений к действию. Хозяйственная мотивация имеет, как минимум, три принципиальных источника — экономические интересы, культурно-нормативные схемы и принудительные воздействия. Комбинация этих мотивов становится одним из ключевых элементов деловых стратегий — устойчивых рефлексивных линий поведения компании, включающих в себя оценку ситуации и ресурсного потенциала, выработку целевых установок и отбор деловых партнеров. В свою очередь, деловые стратегии ведущих участников рынка становятся основой концепций контроля — господствующих представлений о со­стоянии и перспективах рынка, о том, что следует считать успешными деловыми стратегиями и какая экономическая политика должна способствовать реализации таких стратегий. Подобный поворот возвращает нас к проблематике институтов рынка, но на этот раз речь пойдет о механизмах институциональной динамики.

Глава 7

ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ДИНАМИКА:
ВОЗНИКНОВЕНИЕ НОВЫХ ПРАВИЛ

Приступая к анализу проблемы институциональной динамики, мы разделим ее на две составляющие:

· возникновение и отбор институтов,

· подстройку институтов.

Первая связана с появлением и закреплением новых правил, она будет рассмотрена в данной главе. Вторая отражает частичные изме­нения, вызванные функционированием институтов, их приспособлением к практикам повседневной хозяйственной жизни, ее мы проанализируем в восьмой главе книги.

Рассматривая возникновение и отбор институтов, мы затронем следующие вопросы:

· каковы источники возникновения новых правил;

· откуда черпается материал для новых институциональных образцов;

· в какой степени создание новых правил является результатом целенаправленных, рациональных действий;

· откуда возникают разрывы между новыми и существующими правилами;

· каковы критерии отбора и закрепления новых правил;

· в какой степени новые правила более эффективны, нежели те, что существовали прежде.