С. Современные теории влиятельных групп - Бентли, Трумэн, Латэм
Наиболее часто можно встретить сторонников теории Коммонта среди политологов, а не среди экономистов. Именно политологи развивали теорию групп поразительно схожую с той, за которую выступал Коммонс. Идея, что интересы группы - наиболее фундаментальные определяющие экономического и политического поведения, признается многими политиками, возможно даже большинством. В своей книге "Групповые основы политики" Эрл Лагэм писал: "Американские политологи все больше и больше признают, что группа является основной политической формой"21. Профессор Латэм сам придерживается такой же точки зрения:" Уже отмечено и даже повторено, что структура общества формируется ассоциациями. Группы же являются ее основой.... Что справедливо для общества, справедливо... и для экономического сообщества"22 .
Параллель между идеями Коммонса по отношению к поведению групп в экономике и политике и основным направлением мысли в политологии может быть легко проиллюстрирована. Профессор Латэм проводит эту параллель наиболее очевидно:
Концепция группы ... оказалась полезной для обнаружения институтов человеческого общества, посредством которых люди добывают уголь, строят корабли, берут кредит и размещают производственные ресурсы. Коммонс, Веблен, Кларк, Эндрюс и другие пионеры эмпирической науки, изучающей такие экономические формы групп, как бавки, корпорации, фермерские ассоциации, союзы, кооперативы, железные дороги, брокерские дома и биржи, сделали очень много для того, чтобы измепить представление будто некий объективный закон, независимо от воли человека, каким-то образом заполняет кошелек каждого в точном соответствии с вкладом его владельца в общую массу товаров и услуг общества. Экономическая теория прошлого века "зафиксировала" суть экономической вселенной в определении и пыталась получить ее характеристики методом дедукции, причем экономический мир был населен множеством' изолированных индивидов, комбинация которых была патологическим отклонением. Такая надуманная (а не наблюдаемая) модель не могла не работать в воображаемом мире, описываемом университетскими лекциями. Как далеко удалось нам уйти от этого взгляда, если -изобретен новый понятийный аппарат для описания функционирования экономического общества, состоящего из агрегатов, кластеров, блоков и комбинаций людей и вещей - а не изолированных индивидов. Немногие современные экономисты при обсуждении своего предмета смогут обойтись без таких понятий как "олигополия", "несовершенная конкуренция", "монополистическая конкуренция" и других групповых феноменов экономического общества23.
Что особенно важно отметить в данной цитате - это не игнорирование того факта, что монополистическая и несовершенная конкуренция базируются на тех же индивидуалистических предпосылках, что и совершенная конкуренция, а вера в то, что интересы группы и поведение группы являются первейшими силами в экономическом и политическом поведении вообще. Суть подобной традиции в политологии заключается в том, что групповые, а не индивидуальные, интересы
21 Karl Latham, The Group Basis of Politics (Ithaca, N.Y.: Cornell Uneversity Press, 1952), p. 10; см. также David B. Truman, The Governmental Process (New York: Alfred A. Knopf, 1958), pp. 46-47.
22 Latham, p. 17.
23 Ibid, pp. 4-5 рассматриваются в качестве движущей силы как в экономике, так и в политике. Как Коммонс, так и Латэм на первое место ставят групповые интересы и лишь на второе - индивидуальные.
Латэм вполне резонно отмечает близкую связь между американской теорией группы и традицией плюрализма. Первоначальным сторонникам плюрализма, так называемым плюралистам-философам, приписывается понимание "группы как основы общества как в политическом, так и в экономическом смысле"[174]. В то время как первым плюралистам воздается хвала за открытие фундаментальной и неизменной основы экономических и политических действий, которые совершаются во имя групповых интересов, они упрекаются за неудачу в деле анализа групповых "видов, форм, их изменений и перестановок в строго научном духе"[175]. Современные политологи, занимающиеся множеством форм групп, должны также называться плюралистами, но благодаря их "научному" подходу и теоретическому оцепенению к данному названию добавляется прилагательное "аналитические", чтобы отличать их от первых "философских" плюралистов[176]. Все современные теоретики группы - это "аналитические" плюралисты, и именно этим именем они называются в данной работе.
Наиболее известным из "современных" или "аналитических" плюралистов является Артур Ф.Бентли; его книга "Процесс Управления"[177] вдохновила большинство политологов, стоящих на позициях "группового подхода"[178]. Эта книга, оказавшая, возможно, наибольшее влияние на американскую социологию, является критикой определенных методологических ошибок, которые были свойственны политологии, но в большей степени посвящена доминирующей роли влиятельных групп в экономической и политической жизни общества.
Бентли уделял значительное внимание именно экономическому аспекту. В своих более ранних работах он писал на темы экономической истории и большую часть своей жизни считал себя экономистом[179]. Богатство, как он полагал, является основным источником разделения общества на группы[180]. По-видимому, он начал изучать влиятельные группы главным образом благодаря своему интересу к экономическим делам. "Я бы сказал, - писал он в своей книге, - что мой интерес к политике не является первоочередным, а вырастает из интереса к экономической жизни общества; благодаря такому подходу я надеюсь в конце концов достичь лучшего понимания экономической жизни, чем мне это удалось ранее"[181].
Его мысль о том, что влиятельная группа является основной движущей силой, не ограничивалась только сферой экономики, хотя это и было наиболее важным моментом. "Главная задача при изучении любой формы общественной жизни - анализ этих групп; когда группы определены адекватно - все определено. Когда я говорю "всё" - я и имею в виду "все"[182]. Более того, именно групповые интересы являлись для него основной движущей силой. "Не существует группы, когда не существует ее общего интереса. Интерес, как он определен здесь, тождествен понятию группы"[183]. Этот общий интерес необходимо было найти путем эмпирических исследований. Бентли полагал, что нельзя говорить ни о каком интересе, пока он не обнаружит себя в груп новом действии.
Тогда как групповые интересы являются всем, индивидуальные - ничем. Значение имели лишь общие интересы группы, а не выгода и потери отдельных индивидов. "Индивид сам по себе, введенный и действующий как вне-социальная единица, - это лишь фикция. ..Каждая частичка его деятельности может рассматриваться, с одной стороны, как индивидуальная, но, с другой стороны, как часть деятельности общественной группы. Предыдущее утверждение абсолютно необходимо и вахГяо для правильной интерпретации общества; последнее утверждение является существенным, первым, последним и всем остальным"[184]. Такой же функцией как и индивидуальный интерес, Бентли считает национальный интерес. Все интересы, присущие группам, составляют только часть интересов нации или общества[185]. "Обычно, исследуя некое социальное целое, мы обнаруживаем, что это лишь группа, представляемая человеком, который говорит от ее имени, но группа, требования которой возведены в ранг требования всего общества"[186]. Подобная ситуация в модели Бентли была логически необходима, так как он определял группы с точки зрения их конфликтов между собой и полагал, что "всякий групповой интерес бессмысленен, пока он не соотнесен с интересом другой группы"[187].
Определяя интересы группы с точки зрения ее конфликтов с другими группами, то есть исключая идею возможности существования интереса общества в целом, Бентли мог заявить, что единственной детерминантой курса правительственной политики является давление группы. "Давление или влияние, в том смысле, в котором мы будем использовать данное понятие, - это всегда групповой феномен. Он демонстрирует взаимное давление и сопротивление между группами. Баланс давлений групп и есть существующая форма общества"[188]. Правительство, по теории Бентли, "рассматривалось как уравновешивающий элемент интересов различных групп"[189]. Теперь очертание модели становится ясным. Признавая, что не существует эффективных индивидуальных интересов и что каждая группа обладает своими интересами, которые всегда результируются в ее действии, и не существует такого интереса группы, который одновременно являлся бы интересом для каждого члена общества, Бентли смог заявить, что все в обществе, и значительное и не очень, включая правительство, определяется взаимоотношением конфликтующих групп[190]. Это был ключ к пониманию роли правительства вообще и его экономической политики в частности.
По мнению Бентли, давление групп не только определяет социальную политику, но и является единственной ее детерминантой. Группы обладают определенной степенью власти или степенью влияния, более или менее пропорциональными количеству их членов. Более широкий, более общий интерес обычно стремится подавить более узкий и специальный интерес. Бентли рассматривает ситуацию, в которой относительно небольшая группа владельцев тяжелых конных экипажей разрушает общественные дороги в юроде, тем самым нанося ущерб большинству налогоплательщиков и граждан города. Бентли утверждает, что в конце концов интересы большей группы восторжествуют над интересами меньшинства: налогоплательщики потребуют надеть на колеса таких экипажей более широкие шины, несмотря на то, что многие из этой большей группы могут даже не осознавать причин возникшего конфликта[191]. Результат будет типичен. "Большая часть предпринимаемой правительством деятельности состоит из привычных действий, приспосабливающих большие и слабые интересы к менее представительным, но более интенсивным. Если существует что-нибудь, что можно назвать "контролем людей", то это именно гот случай"[192]. Он однако допускает, что законодатели временами работают весьма несовершенно, но когда особые интересы начинают преобладать, становятся слышны крики "Лови! Держи!", обращенные к законодателям[193]. Не стоит бояться логроллинга, он является отличным и эффективным средством для уравновешивания интересов различных групп[194].
При всем своем акценте на важность и полезность давления групп, Бентли почти ничего не говорит о том, почему нужды различных общественных групп должны выражаться в политически или экономически действенном давлении. Не рассматривает он внимательно и причин, которые заставляют группу организовываться и эффективно действовать. А также причин, по которым некоторые грунны важны в одном обществе, а другие - в ином, и в совершенно иной период[195]. Последователи Бентли попытались заполнить этот пробел в его теории.
~Дэйвид Трумэн в своей хорошо известной книге "Процесс управления" уделил особое внимание упущенным в работе Бентли проблемам. Профессор Трумэн попытался развить социологический вариант теории добровольных ассоциаций для того, чтобы показать, что при первой необходимости возникает организованное и эффективное групповое давление[196]. По мере того, как общество становится псе более сложным, писал Трумэн, потребности различных групп и нем становятся все более многочисленными и разнообразными, поэтому возникнет необходимость формирования дополнительных ассоциаций для стабилизации отношений между различными группами[197]. Вместе с растущей специализацией и усложнением общества, возникает необходимость во всё большем числе ассоциаций, и значительная их часть возникнет, так как именно возникновение ассоциаций для удовлетворения нужд общества является основной характеристикой социальной жизни.
С ростом специализации и продолжающимся разрушением традиционных ожиданий из-за быстрого изменения техники, неизбежно разрастание ассоциаций. Следовательно, уровень сложности структуры ассоциаций может служить своеобразным индексом стабильности общества, а их число - критерием сложности общества. В простых обществах не существует ассоциаций (в техническом смысле); но мере того, как они становятся все более сложными , то есть по мере того, как возрастает число различных институционализированных групп, в обществе развивается еще большее число ассоциаций[198].
Этот "неизбежный" рост числа ассоциаций обязательно повлияет на правительство. Ассоциации потребуют связи с правительственными институтами, как только у них возникнет заинтересованность в этих институтах[199]. Подобная тенденция к возникновению ассоциаций для удовлетворения нужд общественных групп особенно очевидна в сфере экономики.
Несомненно существуют причины для преобладания ассоциаций, выросших из экономических институтов... Можно найти целый ряд нарушений и срывов, вытекающих из утопичной попытки (как ее называет Поланьи) создать полностью саморегулирующуюся рыночную систему. Подобные попытки заключались в политике, манипулирующей фиктивными факторами - землей, трудом и капиталом, - так, как будто они реальные, игнорируя тот факт, что все они символизируют человека или хотя бы тесно с ним связаны, влияя на его благосостояние. Применение подобной политики неизбежно приводило к "страданиям" и "неполадкам" - безработице, резким колебаниям цены, потерям и т.п. Эти вывихи неизбежно порождали ассоциации - собственников, рабочих, фермеров - действующие через правительство для сглаживания и контроля за побочными продуктами этой системы посредством тарифов, субсидий, гарантированного минимума заработной платы, социальной страховки и т.п.
Затем Трумэн утверждает, что "страдание", " вывихи" и ' "неполадки" должны почти обязательно вылиться в организованное политическое давление. "Обделенные" группы, нуждающиеся в организации, в конечном итоге обязательно создадут ее. Однако эта позиция не всегда подтверждается практикой политической жизни. По • теории Трумэна большее число ассоциаций должно формироваться в " период промышленной революции (когда существует значительное число "страданий" и "неполадок"). Но, но его же словам, количество сформированных ассоциаций именно в последнее время стало наивысшим (хотя это было время процветания и стабильности)[200].
Кроме попытки доработать теорию Бентли (добавив в нее объяснение того, почему нужды и интересы группы выльются в организованное политическое давление), Трумэн следовал каждому "вывиху" и повороту теории Бентли. Он, как и Бентли, игнорировал индивидуальные интересы; интересы группы, ее предпочтения и склонности, влияние группы являлись для него единственным значительным фактором[201].
Трумэн не только разделял веру Бентли в то, что только влиятельные группы определяют окончательное равновесное состояние социальной системы, но был, помимо всего прочего, значительно менее "квалифицирован" в своей вере, что такое групповое равновесие является справедливым и желаемым[202]. Можно проследить две основные причины одобрительной оценки политики влиятельных групп Трумэном. Во-первых, он полагал, что наиболее влиятельные группы станут слабее и менее сплоченными, если начнут требовать от общества слишком
много, так как члены этих групп частично являются участниками групп с другими интересами, в результате чего будут против чрезмерных требований. Фабриканты, добивающиеся тарифных скидок, также являются потребителями, прихожанами и т.п., поэтому если ассоциация промышленников зайдет слишком далеко, то "столкнет" часть своих участников[203]. Во-вторых, существуют так называемые "потенциальные группы", которые реально будут организованы для борьбы с группами, чьи особые интересы "сильно вырвались вперед"[204]. Если бы ассоциация промышленников добилась слишком высоких тарифов, то, по-видимому, ассоциация потребителей стала бы лоббировать в противовес ей. А само существование потенциальных групп и страх, что они смогут организоваться, не дают уже организованным группам требовать слишком многого.
Таким образом, лишь одновременное частичное членство в группах с разными интересами и наличие неорганизованных интересов (и потенциальных групп) включены в число аргументов в пользу того, что государственная деятельность является продуктом деятельности влиятельных групп... Утверждать, что деятельность сильных влиятельных групп представляет угрозу представительному правительству, без учета его отношений и способности влиять на распространенные потенциальные группы - это делать выводы из недостаточных данных и на основе неполной схемы политического процесса[205].
Профессор Трумэн был настолько уверен в общем благотворном влиянии группового давления, что оставил все попытки улучшить правовую систему и систему лоббирования[206].
D. Логика теории групп
Существует некоторое несоответствие в логике рассуждений Коммонса, Бентли, Трумэна, Латэма и некоторых ученых плюралистов и корнорагивистов, которые делали особый акцент на влиянии различных экономических групп. Многие из этих влиятельных ученых, особенно Бентли, Трумэн и Латэм считали не требующим доказательства тот факт, что большие экономические группы, работающие на свой экономический интерес, являются безусловной основой политического процесса. Время от времени они подтверждали существование групп, организованных на какой-либо другой основе, чем собственные экономические цели, однако, тем не менее, эгоистические экономические группы всегда играли наибольшую роль в их трудах" . Профессор Латэм наиболее ясно выразил эту точку зрения; для него эгоизм, собственный интерес - важный, если не доминирующий фактор даже в группах духовной и филантропической направленности.
Группы организуются для самовыражения и обеспечения гарантий дня членов, составляющих их. Даже там, где группа росит характер благотворительной ассоциации, и ее деятельность посвящена улучшению материального и духовного благосостояния людей, не являющихся ее членами, - миссионерские организации, например, - работа по достижению э(ой цели, деятельность организации - средство, благодаря которому ее членр осуществляют самовыражение. Филантропические организации, занимающиеся благотворительной немощью, часто со злобой относятся к агентствам, работающим в этом же направлении. Советы обществ социальной номощи в больших городах часто известны злобной враждой между собой за престиж и общественное признание (являющихся способом самовыражения и обеспечения гарантий своим членам)** .
Если группы, или но крайней мере экономические группы, часто заинтересованы в первую очередь в их собственном благосостоянии, то это исключительно из-за того, что индивиды в этих группах в первую очередь озабочены собственным благосостоянием. 'Итак, "теоретики групп", как мы увидели в результате приведенных здесь рассуждений, связали себя, обычно неявно, а иногда и открыто, идеей, что по крайней мере в экономических группах эгоистическое поведение вполне
профессор Трумэн прав, подчеркивая данный факт. Однако остается вопрос, прав ли он, заявляя, что при любой институциональной структуре нужды всех групп общества будут выливаться в эффективное политическое давление и соответственную правительственную политику. Подобный же комментарий можно отнести и к справедливости политик», проводимой благодаря положению равновесия, достигнутого влиятельными группами; благодаря чему Трумэн относился негативно к регулированию системы лоббирования, конституционным реформам и т.д. (См. Truman, pp. 524-535.)
57 Truman, pp. 58-61; Bentley, pp. 210, 226-227, 462; Latham, p. 17.
58 Latham, pp. 28-29.
распространено. Вряд ли можно с большой долей уверенности утверждать, что плюралисты-аналитики видели положительные результаты деятельности влиятельных групп и вовсе не из-за предположения, что индивиды всегда альтруистически относятся друг к другу, а скорее потому, что они думали, что различные группы стремятся поддержать друг друга в случае какой-либо проблемы для сохранения баланса власти между ними.
Здесь тогда появляются логические ошибки в трактовке экономических групп плюралистами-аналитиками. Обычно они считали не требует доказательства тот факт, что такие группы будут действовать для защиты или продвижения своих групповых интересов, как не требующий доказательства факт, что индивиды в этих группах также должны быть озабочены своими индивидуальными экономическими интересами. Но если индивиды в любой большой группе заинтересованы в своем собственном благосостоянии, они не будут добровольно идти на какие- либо жертвы для содействия группе в достижении ее политических (общественных или коллективных) целей. Часто группы, которые должны быть организованны с точки зрения плюралистов-аналит иков не зависимо от того, имеют ли эти группы какие-либо причины или стимулы для объединения, являются латентными группами.
Хотя в относительно небольших группах ("привилегированных" или "промежуточных") индивиды могут добровольно организоваться для достижения своих общих целей, это не соответствует действительности в больших или латентных группах. Отсюда следует, что аналитические плюралисты, "теоретики групп", строили свою теорию вокруг логического несоответствия. Они предполагали, что, если у группы имеются какие-то причины или стимулы для организации с целью продвижения общих интересов, рациональные индивиды в этой группе также имеют причину или стимул для поддержания этой организации, работающей в их общих интересах. Но это логически неверно, но крайней мере для больших, латентных ipynn с экономическими интересами.
Однако его социологическая теория добровольных ассоциаций неудовлетворительна. Она базируется на ошибочном предположении, что большие группы могут организоваться и получать поддержку так же легко, как и малые группы, преобладавшие в примитивном обществе. В предыдущих главах было показано, что это предположение не верно логически и, более того, не соответствует действительности. Благодаря разнице между малыми (привилегированными и средними) и большими (латентными) группами нет причин полагать (как это сделал Трумэн), что с возникновением проблем, которые не в состоянии решить первичные малые группы, будут возникать большие добровольные ассоциации, чтобы заниматься этими проблемами.
Различие между привилегированными и промежуточными группами, с одной стороны, и латентными группами, с другой, также опровергает утверждение плюралистов, что чрезмерные требования одной влиятельной группы столкнутся с требованиями другой, в результате чего установится справедливое равновесие. Так как малые группы могут часто организовываться И действовать добровольно для поддержки своих общественных интересов, а большие обычно нет, итог политической борьбы для различных групп будет неодинаков. Политиками и журналистами уже давно было обнаружено, что малые группы "особых интересов" обладают непропорциональной властью. В некотором роде слишком эмоционально окрашенный и тенденциозный язык, которым подобные люди делают этот вывод, не должен затмевать для ученых факт, что это утверждение содержит очень важный элемент. Небольшая олигополистическая отрасль, добивающаяся тарифных или налоговых лазеек, иногда достигает своей цели, даже если при этом страдает все остальное население. Меньшие группы, привилегированные и промежуточные, часто подавляют большие латентные группы, которые считаются доминирующими в демократическом обществе. Привилегированные и средние группы часто побеждают численно превосходящие их силы больших или латентных групп, так как первые обычно организованы и активны, а последние - неорганизованы и неактивны. Более высокую степень организованности и активности малых групп нетрудно проиллюстрировать; В.О. Кей в своем стандартном учебнике пишет: "работа лобби электроэнергетиков постоянно на виду; однако бросается в глаза бездействие лоббистов потребителей этой монополистической услуги"[207].
Противоречие теории аналитического плюрализма фактам политической жизни общества несколько скрашивается тем, что они уделяют особое внимание потенциальным группам (которые неорганизованны и неактивны). Обычно аналитические плюралисты (особенно профессор Трумэн) подчеркивают влияние группы, которая, даже будучи неорганизованной и неактивной, может и обязательно организуется и будет действовать, если возникнет серьезная угроза ее интересам. Дело в том, что политики знают, что если интересы какой- либо группы ущемляются, то она начинает действовать против своих врагов. Поэтому полигаки будут принимать во внимание потенциальные группы почти в той же мере, что и уже действующие. Это утверждение с трудом поддается эмпирической проверке, так как в случае, если потенциальная группа не начинает действовать, аналитические плюралисты могут сказать, что на самом деле ущерб ее интересам незначителен или вообще не существовало никакого общего интереса.
Соответственно, аналитические плюралисты имеют тенденцию Преуменьшать важность формальной организации и других очевидных атрибутов группового действия. "Организация - это только индикатор уровня или степени взаимодействия"[208]. Бентли не отводит организации даже такую роль[209]; он сравнивал формальную организацию с пением, которым в прошлом сопровождалось вступление солдат в бой: это всего лишь "механизм", придуманный в целях поднятия духа группы, который оказывает незначительный эффект на общий результат[210]. Однако не дает ли сравнение дисциплинированной, координируемой армии и никем не руководимой толпы лучший пример различия между организованной и неорганизованной группой? Реальные политики часто подчеркивают важность "организации" и власть "машины". Они вряд ли будут думать о "лоббировании" без "лобби". Авторы учебников по политологии обсуждают достижения организованных влиятельных групп, однако они находят лишь немного специфических примеров влияния неорганизованных групп[211].
Однако даже если аналитические плюралисты были бы правы, подчеркивая влияние "потенциальных" групп и преуменьшая значение организации, их теория оставалась бы неадекватной действительности до тех пор, пока они не показали бы, как ущемление интересов большой группы может обеспечить достаточные стимулы для того, чтобы индивиды данной группы стали жертвовать своими личными интересами ради достижения групповых целей. Они должны показать, почему индивид большой латентной группы будет добровольно поддерживать цели всей группы, если его поддержка не является решающей, и он получит выгоду не зависимо от того, принимает участие в деятельности группы или нет. Теоретики группы не дают логичных ответов на этот вопрос. Их ссылка на "потенциальные" фуппы и недостаточное внимание к организации смягчжот контраст между их теоретическими выводами и фактами, однако они не могут скрыть то, что их теория, но крайней мере но отошению к большим группам, логически противоречива.
Это утверждение, направленное против аналитических плюралистов, также относится и к интересному мнению Дж. Р. Коммонса, что лобби влиятельных групп в Вашингтоне являются более "представительными", чем Конгресс, избранный но территориальному признаку[212]. Этот аргумент также наносит удар, хотя и не разрушает, некоторые положения "философских" плюралистов и защитников корпоративной организации общества. Упоминавшиеся в начале этой главы философские плюралисты и корпоративисты сильно отличаются друг от друга, и никакая критика не может в равной степени относиться к тем и к другим. Их разнообразные теории настолько всеобъемлющи, что данная работа может разъяснить только некоторые их части. Однако в моей работе указывается на слабость аргументации утверждений философских плюралистов и корпоративистов, что частные организации, представляющие различные профессиональные и отраслевые группы, будут опираться на устойчивую базу "естественного единства интересов и функции" этих групп и смогут "спонтанно и добровольно" организоваться без какого-либо принуждения, свойственного государству. Естественно, идея плюралистов о том, что частная группа может быть гармоничной и добровольной, даже если она достаточно велика (и обеспечивает коллективную услугу), и, таким образом, противопоставляет себя принудительному государству, ошибочна, как бы не были ценны другие аспекты их теории.
Предложенное плюралистами мнение, что частные организации возникают спонтанно и добровольно в ответ на нужды, веру и интересы различных групп, в определенном смысле сходно с аспектами теории анархизма. Многие анархисты верили, что после свержения существующего репрессивного, эксплуататорского государства его заменит новое, добровольное и естественное единство. По словам Бакунина, "политическое единство государства - фикция ... оно искусственно производит разногласия там, где без вмешательства государства, возникло бы жизнеспособное единство"[213]. Он продолжает: "когда исчезнут государства, жизненное, плодотворное, полезное единство регионов, также как и наций, ...посредством свободных федераций снизу проявит себя во всем своем величии, не божественном, но человеческом"[214]. По словам князя Кропоткина, ведущего мыслителя- анархиста, естественное чувство кооперации людей друг с другом для "взаимной помощи" обеспечит развитие спонтанного и естественного порядка после замены государства анархизмом. "Софизмы мышления, - говорит Кропоткин, - не могут сопротивляться чувству взаимопомощи"[215].
Мысль анархистов, что в отсутствии угнетающего государства его место займет естественное и спонтанное единство, теперь рассматривается как очевидная и безнадежная крайность. Однако последовательная критика анархизма должна обрушиваться и на всех тех, кто заявляет, что большие группы при необходимости добровольно организуют влиятельную группу для давления на государство или профсоюз для давления на работодателя. Бентли, Трумэн, Коммонс, Латэм и множество плюралистов и корпоративистов могут обвиняться в "анархическом заблуждении" точно так же, как и сами анархисты. Анархисты полагали, что сразу после свержения государства возникнет необходимость (или мотив) для организованного или координируемого взаимодействия, что является свидетельством скорого появления такой организации и действия группы. Почему же тогда добровольная поддержка рабочими профсоюзов и организация большой группой влиятельного лобби для защиты своих интересов в правительстве более вероятны?
Плюралистическая теория влиятельных групп из-за ее непоследовательности и анархического заблуждения неудовлетворительна. "Теория групп", в основном изучающая влиятельные группы, неверна, по крайней мере, по отношению к большим группам. Поэтому, видимо, существует необходимость в создании новой теории. Именно этому и будет посвящена следующая глава.
ТЕОРИИ «ПОБОЧНОГО ПРОДУКТА" И "ОСОБОГО ИНТЕРЕСА"
А. Теория "побочного продукта" больших влиятельных групп
Если у индивидов большой группы нет достаточного стимула для организации лобби с целью получить коллективную выгоду, то как тогда можно объяснить существование организованных больших групп? Хотя многие группы общих интересов, такие как потребители, конторские служащие, мигрирующие сельско-хозяйственные рабочие, не организованы[216], другие большие группы, такие как союзы рабочих, фермеров и докторов, обладают, по крайней мере, хоть какой-то степенью организации. Сам факт, что существует множество групп, которые, вопреки необходимости, не организованны, в определенной степени противоречит "теории групп" аналитических плюралистов; но, с другой стороны, тот факт, что некоторые большие группы все-таки были организованы, кажется противоречащим теории "латентных групп", предложенной в данной работе.
Однако организованные большие экономические группы в отличие от неорганизованных имеют такую общую черту, которая подтверждает теорию латентных групп, изложенную в данной работе. И потому необходима дальнейшая разработка нашей теории групп.
Итак, общая черта больших экономических групп с сильными лоббирующими организациями - это то, что они организованы и для выполнения некоей другой задачи. Большие и влиятельные экономические лобби являются побочным продуктом организации, приобретающей силу и поддержку благодаря осуществлению ею других функций в добавление к лоббированию для получения коллективных благ.
Лобби больших экономических групп - это побочный продукт Организаций, обладающих способностью "мобилизовать" латентную
группу с помощью "избирательных мотивов". Такими "избирательными мотивами" могут пользоваться только те организации, которые либо (1) обладают достаточной властью и возможностью для принуждения, либо (2) обладают источником позитивных стимулов, чтобы предложить их индивидам латентной группы.
Чисто политическая организация, то есть организация, осуществляющая только лоббирующую функцию, совершенно очевидно, не может легальным путем принудить индивидов стать ее участниками. Партия или любая другая чисто политическая организация, обладающая возможностью принудительного членства, была бы довольно необычным явлением в демократической политической системе. Однако если организация по каким-либо неполитическим причинам и благодаря некой другой функции, которую она осуществляет, справедливо добилась принудительного членства или благодаря этой другой функции она добилась необходимой власти, чтобы сделать членство принудительным, то она сможет заполучить необходимые ресурсы для поддержания лобби. Таким образом, лобби становится побочным продуктом какой-либо функции, осуществляемой организацией, которая дает ей возможность сделать членство принудительным.
Организация, занимающаяся только лоббированием для обеспечения коллективного блага какой-либо большой группе, не обладает источником поощрений или позитивной избирательной мотивацией, благодаря которой она могла бы привлечь своих потенциальных членов. Только та организация, которая одновременно предлагает частные (или неколлективные) товары или обеспечивает социальные выгода споим участникам, может иметь такие позитивные стимулы[217]. Только такая организация смогла бы предложить "в нагрузку" к неколлективному благу благо общественное, что стимулировало бы 2 Экономическая организация на совершенно конкурентном рынке в момент равновесия, не обладающая особым конкурентным преимуществом, которое принесло бы ей значительную "ренту", не получит прибыли или других свободных источников, которые она могла бы использовать как избирательную мотивацию для лобби. Несмотря на это, существует множество организаций, которые обладают дополнительными источниками, которые они могут использовать для создания избирательной мотивации. Прежде всего, потому что хоть сколько-нибудь монополизированные рынки встречаются гораздо чаще, чем рынки совершенной конкуренции. Во-вторых, часто можно заметить взаимодополняемость экономической и политической деятельности организации. Политический отдел организации может добиться снижения налогов или другой государственной политики благоприятствования для экономического отдела; хорошая ре