Общие детерминанты ценностных возможностей

В нижеследующих гипотезах определяются четыре общих паттерна опы­та и убеждений, которые ограничивают ценностные возможности людей. Мы последовательно изучим некоторые характеристики экономических и политических систем, а также систем убеждений, которые демонстриру­ют релевантность гипотез конкретным типам политического насилия.

Паттерны ценностных резервов

И внутренние, и воспринимаемые извне ограничения доступности цен­ностей в обществе различны для разных обществ и для разных групп внутри одного общества. Основное различие теория проводит между суммарно-фиксированными или суммарно-нулевыми ситуациями с одной стороны и суммарно-изменяющимися ситуациями — с другой. В сум- марно-фиксированных ситуациях наличествует фиксированный объем желаемого блага или условия; любое увеличение чьей-то позиции по этой ценности с необходимостью влечет за собой снижение ценностных позиций других. В суммарно-изменяющихся ситуациях могут иметься или нераспределенные ценности (такие как нераспределенная земля, не занятые элитарные позиции) или определенный потенциал для возраста­ния ценностных резервов. Социальные группы, члены которых участву­ют или считают, что могут участвовать в суммарно-изменчивых ситуа­циях, неизбежно будут находиться в конфликте с другими группами. Они могут быть удовлетворены своими ценностными позициями или могут стремиться к тому, чтобы оставить не вполне отчетливую ценность ради другой, более отчетливой, хотя их возможности поступать так зави­сят от наличия других групп, которые пользуются излишками ценностей. В некоторых феодальных обществах, например, землевладельцы и баро­ны отказывались от обладания своими политическими и экономически­ми ценностями в пользу централизованной монархии в обмен на возра­стание своей безопасности. Процесс аллокации*, посредством которого происходит совершение такого обмена или отказ от него, может повес­ти к более или менее равномерному распределению как ценностей, так и деприваций; но вряд ли вероятно, чтобы в любом обществе с фиксирован­ным резервом ценностей оказалось достаточно благ для удовлетворения всех экспектаций. Даже равновесная ситуация изначально нестабиль­на, потому что любая интенсификация экспектаций любой группы или

Русскоязычная калька английского allocation — размещение. — Примеч. пер.

любого индивида, обладающего достаточно большой властью, с опреде­ленной степенью вероятности поведет к требованиям и действиям, на­рушающим равновесие, если таковое действительно существовало².

Дихотомическое различие между суммарно-фиксированной и сум­марно-изменяющейся ситуациями может быть применимо к игровым ситуациям. Для коллективностей ценностные резервы более полезно представить в непрерывных понятиях. Любая ценность более или менее расходуема, и ценности обычно так и воспринимаются — как более или менее расходуемые. Релевантность этого отличия понятию ценностных возможностей ясна. В обществах со сравнительно фиксированными или негибкими ценностными резервами ценностные возможности большин­ства групп, вероятно, статичны. Любое ценностное приобретение одной группы, скорее всего, будет уменьшать ценностные позиции других групп и восприниматься их членами как снижение собственных ценностных возможностей. В обществах с относительно гибкими ценностными ре­зервами такие последствия менее вероятны. Конечно, нельзя предпо­лагать, что реальная доступность ценностных резервов совпадает с вос­приятием их доступности. Могут быть и такие общества, в которых все ценности, или большинство из них, воспринимаются с суммарно-нуле­вой точки зрения, даже если увеличение ценностей технологически или политически осуществимо. Могут быть также общества, в которых дол­госрочный экономический прогресс порождает широко распространив­шийся оптимизм по поводу того, что ценности могут потребляться без­гранично,'безотносительно к естественно накладываемым ограничени­ям, например неясности относительно объема ресурсов. Так, Спрауты показали, что Британия в 1950—1960-х гг. столкнулась с дилеммой не­адекватных ресурсов для продолжения роста, лишь частично решае­мой правительственной политикой сдвига в размещении ресурсов и контроле за потреблением³. Это только характеристики основных ба­зовых связей, резюмированных в двух общих гипотезах.

Гипотеза VC.1. Воспринимаемые ценностные возможности сильно варьируют в той сте­пени, до которой ценностные резервы в обществе воспринимаются как гибкие. Гипотеза VC.2. До той степени, в которой резервы любой ценности воспринимаются как негибкие, воспринимаемые групповые возможности для этой ценности изменяются сильно и обратно пропорционально восходящей мобильности других групп по этой ценности.

Примером суммарно-нулевой перспективы ценностных резервов представляется характеристика многих латиноамериканских обществ. «Субнациональное мышление» — таков ярлык, который Силверт при­своил образу мышления в Аргентине. «Аргентинская политика классово­го ограничения полагает, что никакая общественная мера не может быть хорошей для всех, что приобретение выгод одной группой автоматически оборачивается потерей для других. Жизнь — это неэластичный пирог...» Революционные реформы, проводившиеся в жизнь режимом Перона, после его свержения в 1955 г. привели к контрреволюционному ответу, который на практике продемонстрировал такого рода аттитюд: «Арген­тинцы принимают за аксиому, что возрастание свободы действий для низших групп между 1945 и 1955 гг., подразумевала неизбежное огра­ничение свободы для других, более высоких групп, и что с падением Перона был естественен возврат к ограничению свободы низших групп и новому росту свободы для тех, кто уже был наверху». Эти сдвиги ока­зали воздействие не только на политическую свободу и участие, но и на доходы: реальные заработки рабочих с 1945 по 1951 гг. возросли на 35%, а к 1958 г. возвратились к уровню 1945 г. — отчасти вследствие экономического спада, но также и благодаря политике перераспределе­ния⁴. Такие же аттитюды отражаются и в практике других латиноаме­риканских стран: ожесточенное сопротивление землевладельцев пере­распределению земли или повышению ее продуктивности; нежелание многих демократических лидеров допустить эффективное политиче­ское участие низших классов и их нежелание отказаться от однажды полученной власти; предпочтение, отдаваемое многими бизнесменами снижению продуктивности и повышению цен в ответ на обострение конкуренции; сопротивление высшего слоя средних классов восходя­щей статусной мобильности других групп.

Эти обобщения не претендуют на универсальную применимость; они в меньшей степени применимы для Мексики и Бразилии, нежели для большинства других латиноамериканских стран. Тем не менее суммарно- нулевое мышление широко преобладает в латиноамериканских культурах и, как представляется, лежит в основе многих политических беспорядков на континенте. Если есть тенденция рассматривать любую групповую цен­ностную выгоду как ценностную потерю другой группы (гипотеза VC.2), то группы с возрастающими ценностными экспектациями, вероятно, име­ют низкие ценностные возможности и убеждены, что их экспектации могут быть удовлетворены лишь путем захвата того, чего они желают, у тех, кто этим обладает. Подобно этому, возрастание требований со сто­роны любой группы создает угрозу ценностным возможностям других групп. Так, перуанские рабочие намеревались использовать демонстратив­ное насилие для того, чтобы добиться выполнения своих политических и экономических требований, а предприниматели и гражданские власти ответили на это требование в лропорциональной степени угрожающими мерами⁵. Перевороты совершались хронически, особенно в слаборазвитых латиноамериканских странах, потому что политическая власть была единственным мыслимым путем к богатству для амбициозных выход­цев с неэлитарного дна⁶. Радикалы требуют революций в большей сте­пени, нежели реформ, потому что не верят в то, что элиты готовы поде­литься властными и экономическими ценностями, а элиты подтверж­дают интерпретацию радикалов, отвечая на каждое требование перемен как на угрозу непоправимой депривации. Распространены или нет эти аттитюды в латиноамериканской культуре (а свидетельства их наличия носят косвенный характер), они никоим образом не являются идиосин­кразическими для латиноамериканцев, как можно будет убедиться, рас­сматривая примеры, приводимые в последующем анализе.

Негибкость в исполнении желаний и в ценностных возможностях

Эластичность ценностных резервов оказывает сильное влияние на социе- тальном уровне, но не выступает ни необходимым, ни достаточным усло­вием высоких ценностных возможностей для отдельных групп. От пред­шествующего опыта группы и ее социальных условий зависит убежден­ность ее членов в том, что они могут удержать или улучшить свои жизненные обстоятельства. Гипотеза VE.4 (глава 4) оговаривает, что коллективный опыт ценностных приобретений порождает экспектации длительных коллективных достижений — частный случай более обшир­ного тезиса о том, что предшествующий опыт людей впоследствии до­минирует над их предвосхищением будущего. Аналогичная связь состо­ит в том, что группы, имевшие опыт стабильных или снижающихся цен­ностных позиций, вероятно, будут ожидать продолжения этих тенденций, преграждающих социетальные трансформации или групповую конвер­сию к доктринам тысячелетних перемен*. Если групповая экономиче­ская или статусная позиция остается неизменной на протяжении поко­лений, как это обычно бывает в традиционных крестьянских обществах, члены их, вероятно, рассматривают свои возможности как статичные. Если доля людей, обладающих экономическими, политическими или иными ценностями, начинает снижаться, как это было у американских индейцев, вытеснявшихся белыми поселенцами, они могут на первых порах надеяться на возвратную тенденцию, однако чем дольше длится упадок, с тем более вероятной безнадежностью они будут оценивать свои перспективы. В долгосрочной перспективе их ценностные экспек­тации имеют тенденцию к снижению в соответствии с последователь-

То есть миллепарианизма (см. примечания в гл. 2).

ным снижением их возможностей, как определяет гипотеза ID.5 (глава 3), однако при этом в качестве краткосрочного эффекта может возрасти RD, а следовательно и потенциал коллективного насилия.

Гипотеза VC.3. Воспринимаемые ценностные возможности изменяются сильно и обрат­но пропорционально показателю прошлого группового опыта ценностных потерь.

Ощущение несостоятельности, вызванное суммарно-нулевыми пер­спективами приобретения ценностей и статичными или снижающими­ся групповыми ценностными позициями, может быть интенсифициро­вано, либо, напротив, уменьшено непосредственными социетальными условиями существования группы. Гипотеза ID.4, выдвинутая в главе 3, определяет, что интенсивность RD изменяется пропорционально сдер­живанию ценностных возможностей индивидов. Предполагалось, что RD могла бы быть снижена, хотя бы временно, за счет увеличения числа и разнообразия ценностных возможностей. Гипотеза VC.4, приводимая ниже, обобщает эту связь применительно к коллективным ценностным возможностям: любое возрастание в направлении ценностно-усилива- ющего действия, открытого членам группы, увеличивает их ценностные возможности, любое снижение уменьшает их. Эти связи удерживают­ся независимо от ценностных резервов, доступных для распределения в обществе. Даже если материальные блага ограничены, молодые люди могут, к примеру, увеличить свои личные возможности экономическо­го благосостояния, приобретая новые технические навыки и умения. Подобно этому, ценности участия изначально негибки, но расширение каналов политического участия и базы рекрутирования на элитные позиции увеличивает социетальные возможности элигибельных* групп. Такие экспансии привилегий и прав на избрание также увеличивают политические возможности: наличие права на политическое участие в дополнение к ощущению внутренней самоценности — это базовая цен­ность, которая может быть использована для усиления ценностей бла­госостояния, безопасности и межличностных ценностей.

Гипотеза VC.4. Воспринимаемые ценностные возможности сильно варьируют в зависи­мости от числа и протяженности ценностных возможностей, открытых членам группы.

Обратная связь состоит в том, что любое снижение групповых цен­ностных возможностей имеет тенденцию к тому, чтобы уменьшить спо­собности членов группы к приобретению ценности, даже если ценност­ные резервы общества достаточно велики и продолжают увеличиваться.

Русскоязычная калька eligible: (1) тот, кто может быть избранным; (2) под­ходящий, желательный. — Примеч. пер.

Частный случай такой связи — ситуация, в которой оказываются в раз­вивающихся обществах группы, члены которых не допускаются к поль­зованию ценностными возможностями, открытыми для некоторых дру­гих групп. Гипотеза VE.3 (глава 4) подразумевает, что, к примеру, груп­повые ценностные экспектации относительно ценностей благосостояния и участия, скорее всего, будут возрастать на протяжении процессов эко­номической экспансии и политической демократизации. Это, вероятно, применимо даже для групп, не разделяющих выгод от экспансии, — вслед­ствие их идентификации с более мобильными референтными группами. Гипотеза VE.5 подразумевает, что члены группы, которая обладает суще­ственными преимуществами в ценностных позициях, не испытывают возрастания ценностных экспектаций. Если для этих групп предостав­ляемые возможности дифференциально низки, то собственные способно­сти, вероятно, будут восприниматься особенно низкими, а ощущение оби­ды от этого — еще более интенсивным. Предлагается следующий вывод.

Следствие VC.4.1. Чем выше в обществе показатель экспансии ценностных резервов, тем больше интенсивность относительной депривации среди групп с дифференциально низки­ми ценностными возможностями.

Групповые ценностные возможности являются дифференциально низкими, если членам группы по аскриптивным основаниям препят­ствуют в использовании ценностно-усиливающих технических при­емов, открытых для членов других групп. Работники, которых не допу­скают до определенных видов занятости вследствие их этнического или социального статуса, члены профсоюза, чьи права на заключение кол­лективной сделки ограничиваются правительственными решениями, будут, вероятно, испытывать большую неудовлетворенность в услови­ях развивающейся экономики, чем это было бы в статичной. Мы нахо­дим свидетельства наличия подобной связи при анализе коррелятов гражданского насилия в западно- и восточноевропейских странах на­чала 1960-х гг.: насилие было наибольшим в тех странах, которые пере­живали быструю экономическую экспансию и одновременно — статич­ные или даже снижающиеся возможности в получении образования⁷. Другим примером могут служить дискриминационные барьеры, кото­рые ограничивали образовательную мобильность франкоязычных ка­надцев по сравнению с англоязычными, и которые не давали возмож­ности профессионально подготовленным черным американцам полу­чить работу, равную по оплате и статусу той, которую имели белые с такой же подготовкой. RD не обязательно присуща расовой, этнической или классовой дискриминации; дискриминация служит источником RD лишь в тех случаях, когда испытывающие ее воздействие стремятся к большему, нежели готовы им позволить «вышестоящие». Но чем боль­ше показатель роста или «прогресса» в обществе, тем больше веро­ятность того, что дифференциальный недостаток возможности участия в выгодах этого «прогресса» вызовет интенсивное возмущение.

Общий вопрос, поставленный предыдущими гипотезами, таков: какие из свойств социальных систем вносят свой вклад в суммарно-нулевые перспективы ценностей и в ограничения, накладываемые на производ­ство ценностей и распределения, вследствие которых возникает так мно­го групп, иногда целых обществ, с неясными перспективами реализации своих экспектаций для их членов? Ответ на этот вопрос отчасти дает анализ некоторых неотъемлемых и создаваемых социально ограниче­ний совершенствования социальных и политических систем. Некото­рые источники низкого уровня производства ценностей благосостоя­ния, власти и межличностных ценностей исследуются раздельно в сле­дующих трех параграфах с указанием на теоретически и эмпирически ассоциируемое с ними политическое насилие. За пределами этого ана­лиза остается резюмирование всех таких свойств социальной системы или разработка формальных гипотез, которые каузально связывают их с насилием через ряд интервентных переменных, которые мы изучали ранее, а именно ценностные возможности, масштаб и интенсивность RD. Тем не менее в дискуссии проявляются и каузальные связи.