Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они.

А. Пушкин. «Песнь о Вещем Олеге».

Как это было в Омске

Мои личные отношения с этим человеком складывались по-разному. В начале девяностых, когда мы оба были депутатами областного Совета, отношения были дружескими. Он видел во мне человека, из которого в процессе задушевной беседы можно выудить нужную ему информацию. После его избрания на пост председателя облисполкома я мог запросто зайти к нему в кабинет даже без предварительного звонка.

Я был первым журналистом на омском телевидении, который после избрания его на должность первого лица Омской области записал с ним первое неформальное интервью о его мирских делах, о его семействе, его интересах.

Наши отношения стали натянуто напряжёнными (ходя и не враждебными) после августовского путча 1991 года, когда стало очевидно, что представители ГКЧП затеяли государственный переворот.

Часть депутатского корпуса из областного, а также и из городского Совета собралась, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию в актовом зале горисполкома. Был сформирован комитет по поддержке конституции и законноизбранного президента, возглавил который народный депутат СССР Александр Минжуренко. Был разработан чёткий план действий, один из пунктов которого предусматривал узнать позицию главы администрации Омской области. То есть, с кем вы, господин-товарищ Полежаев? С представителями ГКЧП или же вы находитесь по другую сторону баррикад?

Сам Леонид Константинович, заняв выжидательную позицию, старался не светиться до той поры, пока ситуация не станет более-менее понятной. Четверо из депутатского корпуса фракции «Демократическая Россия» – Мутовкин, Горбцов, Злобин и Божко – встретились с губернатором в его кабинете. Мы передали Полежаеву «Обращение Президента Российской Федерации Бориса Ельцина», пришедшее не по официальным каналам, а по факсу, установленному в штабе вновь созданного комитета. Уже без внешнего лоска Полежаев бормотал что-то невразумительное, и понять, на чьей он стороне, мы не могли. Он прихрамывал на одну ногу и говорил о том, что на даче он нечаянно уронил электромотор (или что-то тяжелое) себе на ногу и эта травма не даёт ему возможности в полном объёме приступить к своим обязанностям.

Тогда я задал ему конкретный вопрос: «Но ведь травма не мешает вам определиться с вашей гражданской позицией и выразить своё личное отношение к происходящим в стране событиям?». После моих слов Полежаев потерял всякую сдержанность и уже на высоких тонах выдавил из себя: «Не надо брать меня за горло». Дальнейший разговор практически не имел смысла. Нам стало очевидно, что позиция губернатора не что иное, как… отсутствие всякой позиции. Когда я читал строки из его книги «Путь к себе», где Полежаев в главе об августовском путче представляет себя героем тех событий по поддержке легитимного правительства, то поразился лживости этого человека. Мне в полной мере стало понятно, кто же возглавил исполнительные структуры власти Омской области.

Когда 21 августа стало очевидно, что путч ГКЧП провалился, а его руководители арестованы, Полежаев издал указ об опечатывании кабинетов обкома Коммунистической партии, а также и всех районных комитетов КПСС. Вторым его шагом стала сдача партийного билета и выхода из рядов Коммунистической партии Советского Союза. Причем к этому действию он принудил также и всех своих ближайших заместителей. Он чётко держал нос по ветру, точно ориентируясь в вопросах политической конъюнктуры.

Самое интересное, что несколько позднее, на одной из встреч с сельскими тружениками ему был задан вопрос: «В какой вы партии состоите?», и Полежаев, возвысив голос, сказал, что состоял всегда в одной партии и партбилет свой никуда не сдавал и не выбрасывал, и не рвал – хранит его как зеницу ока.

Какая наглая ложь!

Возвращаясь к событиям августа, хотелось бы рассказать об интересном факте. 22 августа мне позвонил мой коллега по депутатскому корпусу Борис Тюльков и сообщил, что во внутреннем дворике омского облисполкома находится огромная куча порезанной в «лапшу» бумаги. Это были документы, точнее говоря, то, что от них осталось. Готовились они заранее на тот случай, если победу одержат представители ГКЧП.

Что было в тех бумагах? Об этом можно строить предположения, но догадаться нетрудно. Скорей всего – полный контроль над средствами массовой информации – это, в первую очередь. Далее: арест определённой части омичей, разгон законодательных органов власти, введение чрезвычайного положения для удержания власти. Я, будучи в то время корреспондентом ОАО «ТелеОмск», сделал сюжет на эту тему и отправил его в программу «Вести» Всероссийской телерадиокомпании.

Судьба Леонида Константиновича в августе девяносто первого зависела от многих факторов. Он в срочном порядке «одемократизатился» и стал гневно «клеймить» приверженцев ГКЧП. Но… несмотря все эти потуги, его дальнейшее пребывание на должности губернатора висело на волоске, поскольку отчёт о его действиях, а, точнее говоря, бездействии, оказался на столе у Президента Российской Федерации. От опалы его спас Александр Васильевич Минжуренко, который вернулся из Москвы с портфелем представителя Президента Российской Федерации по Омской области.

Со слов Александра Васильевича, он положил на стол Полежаеву лист с перечнем условий, которые тому необходимо было выполнить, если он дорожит местом омского губернатора. Полежаев внимательно ознакомился с документом и, не торгуясь, бросил лаконичное: «Согласен». Одно из условий соглашения между комиссаром и командиром было увольнение с должности председателя областного комитета по телевидению и радиовещанию Александра Кулинича, который практически поддержал путч и компоновал все программы именно с учётом поддержки ГКЧП.

Поддержали путч и главные редакторы газет «Омская правда» и «Вечерний Омск». В изданиях было опубликовано обращение ГКЧП, а это… не что иное… как откровенная поддержка путчистов. Не думаю, что руководители перечисленных выше средств массовой информации не согласовывали свои действия с мнением губернатора Омской области.

Были и другие омские издания, коллективы которых заняли диаметрально противоположную позицию. Редакции омских газет «Ореол» и «Новое обозрение» изготавливали на ксероксе листовки с обращением Ельцина к гражданам России и расклеивали их по городу. Так омские СМИ оказались, в силу обстоятельств, по разные стороны баррикад.

Коллектив недавно созданного в Омске телевизионного канала «ТелеОмск» (сейчас это корпорация «ТелеОмск «АКМЭ») на производственном собрании проголосовал за поддержку законноизбранного правительства и за то, чтобы ежедневно выходить с выпусками на ту аудиторию, которой располагали на настоящий момент. Правда, против этого решения проголосовали двое: директор акционерного общества Михаил Флейшман и его секретарша (попробовала бы она этого не сделать). Флейшману в его приватной беседе с заместителем председателя омского горисполкома Геннадием Малицким негласно было передано «ЦУ»: «Скажи Мутовкину, чтобы не высовывался».

Когда-то с Малицким мы работали вместе на заводе «Электроточприбор». Я – корреспондентом многотиражки, он – инженером в специальном конструкторском бюро предприятия. О его реплике я узнал уже после путча из уст самого Флейшмана. Но наставление партийного чиновника на меня вряд ли произвело бы в те дни решающее мнение. Я понимал одно – нужно драться. И вместе с моим коллегой по компании «ТелеОмск» Максимом Немировичем мы три дня – девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого августа – готовили программы, в которых звучало мнение граждан, осуждающих политику самозванцев, взявших на себя смелость совершить государственный переворот. Мы показали митинги протеста возле Дворца культуры Нефтяников, у Музыкального театра и возле цирка. На этих митингах выступали депутаты Государственной думы Российской Федерации Алексей Иванович Казанник и Александр Васильевич Минжуренко. Не только они, разумеется, каждый, кто хотел высказать своё мнение, имел такую возможность.

Когда проходил митинг у цирка, стало известно, что руководство ГКЧП выводит войска из Москвы. Народ на площади ликовал в полном смысле этого слова. Надежды на перемены окрыляли каждого из нас. Только надеждам этим не суждено было сбыться потому, что… по сути, сторонники ГКЧП, хоть и поменяли свои одежды на местном уровне, оставались тайными приверженцами старой прогнившей системы. В их числе был и омский губернатор Леонид Полежаев.

В последней декаде августа, когда в областном Совете проходил разбор полётов, появилась фраза: «А что вы делали 19 августа?». Все руководители отделов омского облисполкома отчитывались перед депутатами и, «разрывая на груди тельняшки», говорили о том, что всегда в душе они были истинными сторонниками демократических преобразований.

Принимались, в ряде случаев, меры репрессивного характера. В большей степени пострадали коллективы газет «Омская правда» и «Вечерний Омск». Главные редакторы были сняты со своих должностей, а корреспонденты этих изданий на какое-то время остались не у дел и многие из них метались в поиске работы на новом месте.

Именно в то время мне было предложено стать собственным корреспондентом Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании. Мои два сюжета, отправленные в программу «Вести» о событиях в Омске и о порубленных в лапшу документах омского обкома КПСС, сыграли определённую роль в изменении моего журналистского статуса.