Тот смотрел на всех зло и посылал с верхнего этажа на все буквы.

А тогда только к утру Фёдор добрался домой. Видно много он хватил пчелиного яда, так как опухоль сошла только через сутки. Ульяна в темноте на него не взглянула, а только сказала, решив, что он пришёл пьяный:

– Свинья, маты казала, что всегда найдёт грязь.

Однако утром, увидев опухшего Фёдора, улыбнулась:

– Шо за козлиный концерт вы там устроили? Можно было подлечиться водкой. Хорошенько натереть поясницу, укутать и лечь около обогревателя… – И вышла из хаты…

Но у Фёдора остался какой-то осадок от этого лечения: «Да, хороша Ульяна. Но что меня ждёт впереди? Родила бы хоть скорее дитё. Глядишь, и помягче душой стала бы…»

Но Ульяна подвела свой итог: «Дурак и с лысой головой – дурак. Пчёл на поясницу сажал! Никогда из блохи не бывает слона… Блоха всегда остаётся блохой: дурной как пробка».

Глава 13

Не всегда нам луна восходит на небосклоне, не всегда поют ласково соловьи… Жизнь делала прокол. Но делалось всё это вроде незаметно, тихим сапом. Вроде и не ссорились между собой, но и теплоты не наблюдалось. И как-то Фёдор сказал, что его берут на сплав леса в верховьях реки Уссури. Скатывать лес в реку. Платят хорошо, можно подзаработать. Поедет дней на 10-15. Оставлю мол, тебя не одну в таком состоянии. Пусть у нас поживёт один парнишка. Будет тебе помогать: то воды принесёт, то дров наколит, корову в стадо выгонит. Да и так будешь с детьми не одна. Мало ли что? Мальчишка очень хороший: спокойный, покладистый… Отпоишь тут его молоком. У него бедолаги ни отца, ни матери нет. Мается по людям. Можно его и совсем оставить у нас жить…

Трудно сказать, что руководило Фёдором: искреннее желание помогать жене в его отсутствие, может пригреть брошенного пацана, или чтоб тот малец был как надзиратель около Ульяны. А может где-то в душе мечтал уехать на время, чтоб Ульяна соскучилась за ним и бросилась ему на шею… при возвращении. Да, мужья, мужья, что вы только не придумаете, чтобы вас женщины любили и боготворили?

Ульяна возмутилась:

– Та шо цэ ты кажешь? Зачем мне тут парень? Хата такая, что доброй бабе сесть негде, а ты ещё какого-то парня хочешь поселить? И говоришь, что он грузчиком работает? Значит здоровый бугай, а не безродный хлопец? Так? Не надо никого сюда приводить. Воды сама принесу, дров наколишь.

– Да уж очень хороший паренёк. Жаль просто его. Работает грузчиком, а сам ещё не окреп, подкорми его хорошенько… И тебе веселее будет… Всё-таки не одна…

И привёл здоровенного парнягу. Ульяне он сразу не понравился. Глаза какие-то колючие, как у воркугана (бандита, вора). Но не хотелось перед отъездом мужа поднимать скандал.

И парень стал жить. Днём принесёт воды, пройдёт по огороду, надёргает себе морковки. На работу не ходил. Сядет за стол – молотит за троих. Сказала как-то про хлеб: «Не хватай так, оставь и детям. Его же по карточкам дают…»

– Ха-ха-ха, – нагловато засмеялся Петька, – в ларьке по карточкам и дома по карточкам? Ты вот дай мне лучше крынку молока. Чего поставила кружку?

Ульяна смолчала, но крынку молока поставила: «На, дуй, хоть лопни». Тот схватил её за руку:

– Барская ручка, не рабочая. Ишь, пристроилась у Фёдора? Попиваешь тут его молочко?

Ульяна снова, молча, отдёрнула руку: «А лышенько! Зачем тот дурак привёл этого воркугана? Господи, хоть бы ко мне не полез? Спит-то рядом на полу…»

Петька уловил в её взгляде и молчании недовольство: «Ага, сменим тактику. Воду буду носить и для коровы и для питья, но подожди, сука, будешь ты кусать свои локотки. Взвоешь, да поздно будет. Я тебе не Фёдор, рога быстро собью…»

Из наглого вроде сделался человечным: не хамил, не ел в три горла куски хлеба, просто просил напечь пирожков… Все, мол, будем сыты…

Та и поймалась на крючок: «Что ж это я? Парень вроде ничего. Стал стараться, не смотрит по-волчьи…»

А Петька сходил в лес, нарвал там целую сумку орехов:

– А ну-ка, дивчата, за молотки и бейте орехи. – И он высыпал содержимое на крыльцо.

Гуманно то, что делает людям добро. Человек не может жить, не заполнив пустоту чем-либо в своём сердце. И Петька постарался вакуум сердечный наполнить до отказа.

Орехи били, жевали, радовались. Была тут и Ульяна, подвернулся и Витька. Но Петька пацана быстро отшил: «Сама Нюрка – не барыня, сходит за бойню и нарвёт пацану…»

И удивительно, что Ульяна, взрослая женщина, рожавшая уже четверых, не почувствовала в переменившемся человеке скрытого мерзавца? Подонка, для которого нет ни совести, ни благодарности. И всегда эта мразь держит над головой другого человека дамоклов меч.