Homo doctus (человек обучающийся)

НАШ СОВРЕМЕННИК МАКАРЕНКО

Всему миру известен 30-летний педагогический опыт д. С. Макаренко, весь мир читает его прекрасные книги «Педагогическая поэма», «Флаги на башнях». Во многих странах существуют крупные научные центры по изучению опыта А. С. Макаренко. И не случайно Генераль­ная конференция ЮНЕСКО объявила 1988 год Междуна­родным годом Макаренко и предложила отметить знамена­тельную дату во всех странах мира. Это, безусловно, послужит укреплению взаимопонимания и сотрудничества между народами.

Но, думаю, никогда еще юбилей Антона Семеновича Макаренко не был так важен для нашего народа, для нашей школы, как нынешний, 100-летний. Никогда еще так остро и так, если хотите, драматически не переживали мы утрату идеальных предпосылок, которые связаны с име­нем Макаренко. Никогда так серьезно не стоял вопрос о мес­те учителя в нашей жизни, о предназначении школы, о воспитании подрастающих поколений. Надо понять все заново в наследии А. С. Макаренко и надо нам разобраться в себе самих.

Мы почитали Макаренко, по любому поводу цитирова­ли, но в сущности давно перестали понимать его. Это про­изошло давно, и тут сошлось много причин. Страшный урон Макаренко причинила сама практика советской школы мно­гих лет, когда формализм убивал душу живой школы, ис­кажал и направлял деятельность педагога. Все это тво­рилось как бы от имени и по поручению Макаренко.

В замечательной книге К. Чуковского «От двух до пяти» приводится диалог мальчика и девочки:

- Мне сам папа сказал!

- А мне сама мама!

- А кто самее!

Как мы похожи бываем на этот детский дуэт!

Как мы ищем полвека: кто же «самее» - Макаренко или Крупская, Шацкий или Блонский, Корчак или Щетинин?.. Между тем: «Все живое, что есть в советской школе - это детище А. С. Макаренко» - это слова В. А. Сухомлинского, считавшего себя учеником и продолжателем дела Макарен­ко. Между тем: "Я свою педагогику не выдумывал, это педа­гогика всего нашего общества»,- это слова Макаренко.

Это, по-моему, лучший ответ тем, кто пытается приду­мывать чудорецепты по улучшению процесса обучения и воспитания в наших школах, забывая, что лучший рецепт это инициатива, творчество каждого учителя, без чего перестройка школы не состоится.

Не менее серьезный урон нанесла Макаренко канони­зация и догматизация его учения, попытка вырвать его идеи из контекста русской, европейской и мировой педагогики.

Стерилизованное, дистиллированное учение перестало вызывать у новых поколений педагогов интерес. Иногда ста­ло казаться, что Макаренко устарел, что его педагогика мер­тва, а остались только красивые слова и благие пожелания, которые слились в общий шум с другими красивыми словами и пожеланиями, которых мы наслушались вдоволь. «По случаю» мы научились придумывать педагогические тео­рии. Тут и «оптимизация» учебно-воспитательного процес­са, тут и «школа полного дня», тут и примерное содержа­ние воспитания школьников с его 84 задачами, которые должен решать каждый учитель. И везде в качестве глав­ного аргумента - цитата из Макаренко, так сказать, «по случаю»!

Догматизм убивал живую душу Макаренко! Мы сумели расчленить учение Макаренко на «этапы», на «ста­дии», а в результате не можем назвать хотя бы одной школы в нашей области, которая работала бы «по Макарен­ко».

В связи с реформой школы, к примеру, везде стали «организовывать профессиональную подготовку» учащихся в школах, эффективность которой оказалась в результате пшиковой. Даже в этом принципиально-важном для воспитания деле не обратились к опыту Макаренко, а ведь данном случае он человек, осуществивший на двух заводах коммуны имени Ф. Э. Дзержинского электроин­струментов и фотоаппаратов целый комплекс мер, над которыми ныне бьется наша экономика. «Мы жили при коммунизме»,- вспоминает коммунар С. Якушкин. «Окном в коммунизм» назвал макаренковский коллектив А. М. Горь­кий. Оба имели в виду и организацию труда по-новому.

Точные сочетания моральных и материальных стиму­лов в процессе организации производства, сочетание высокой организации производительности труда с экономи­ческим образованием каждого, вопросы повышения произ­водительности труда, рентабельности производства, бригад­ного подряда, наставничества - все это практически было в жизни заводских коллективов. Заводы были оборудованы дорогим импортным оборудованием. Коммунары трудились ежедневно по 4 часа и учились тоже по 4 часа, то есть существовало подлинное сочетание умственного и фи­зического труда, соединение обучения с производительным трудом. Они выходили из коммуны отличными специалиста­ми (каждый овладевал несколькими профессиями), пос­тупали в лучшие вузы страны, становились командира­ми производства и командирами Красной Армии. А те, что оставались трудиться на заводах, были такими высококва­лифицированными специалистами, что иным не удалось в годы войны уйти в армию - не отпустили!

Подобное серьезное отношение к роли труда, без забеганий, без прожектов стало складываться в нашем обществе после февральского Пленума ЦК КПСС, который отличается Духом поиска, про который можно сказать, что на нем побе­дили идеи Макаренко. Да, действительно Макаренко, подобно всем новаторам, не боялся никаких поисков. Но, познав все и будучи знакомым со всеми педагогическими системами своего времени, он веровал именно в школу живого педаго­га, живого ученика.

Слова о душе ученика мы заболтали. Мало кто воспри­нимает сегодня их реальное содержание. Между тем непос­редственно воздействовать на живую душу ученика может только тот, кто сам что-то имеет за душой: учитель -личность, учитель - ориентированный на высший уровень исполнения своей миссии. Макаренко сам из породы людей-универсалов. Он мог преподавать русский и украинский языки, русскую и украинскую литературу, историю, мог заменить в школе учителя любой специальности. Он был ав­тором и участником спектаклей, прекрасным рассказчиком. При этом он оставался человеком добрейшей души. «Отцом», «нашим Антоном» звали его воспитанники.

Известный советский макаренковед Л. А. Чубаров по­казывал мне свой архив и там встретилось жуткое, на первый взгляд, письмо одной из воспитанниц о своей жиз­ни. Запомнились слова: «А потом мне посчастливилось: я потеряла родителей и попала к Макаренко...».

Запомнились также слова, сказанные на похоронах Ма­каренко другим воспитанником: «Я, пожалуй, единственный из тех трех тысяч колонистов и коммунаров, для которого у Антона Семеновича не нашлось ни одного доброго слова, он ни разу не похвалил меня, всегда только ругал, даже в «Педагогической поэме». Когда он прогнал меня, я решил стать человеком...». Ясно, конечно, каким человеком стал тот, кому доверили сказать прощальное слово отцу и учи­телю. И каждый воспитатель был у Макаренко выдающей­ся личностью и классным специалистом, мастером своего дела. Кого ни возьми: Е. С. Магура - ведущий филолог того времени, профессор Н. В. Лужников, агроном Е. Э. Фере, В. Н. Терский - художник, ученик Репина, артист крас­ноармейского театра...

«Не обязательно каждый педагог должен быть талан­том, - говорил Макаренко, - да и где найдешь несколько миллионов талантливых педагогов, что требуются ныне нашей школе, но каждый может и должен быть мастером. Я не рожден был педагогом от природы, но достиг всего трудом. Достиг мастерства». Таким мастером своего дела был каждый рядом с Макаренко.

Макаренко мечтал о свободном гражданине, о сво­бодном педагоге, работающем с теми, кто близок ему по духу и призванию. Величайшим несчастьем он считал насильственное соединение людей в педагогическом коллек­тиве.

Одной из лучших школ в области по праву считается, как вы знаете, 22-я куйбышевская. Директором там почти четверть века работает авторитетнейший Владимир Давыдович Островский. Недавно в беседе я попросил его назвать мне «его команду» лучших учителей города по предметам. Так вот, в «команде» Островского собрались учителя в основном из его школы, которых он сам подбирал когда-то, сам учил, сам доводил до уровня... А другие директора по­лучили право комплектования своих коллективов только с января этого года. А раньше - кто угодно направлял, посылал...

Мы годами привыкали к противоестественным ве­щам, смирились с ними и думали, что так будет вечно. Время открыло для нас возможность существовать иначе, чем прежде. А это предполагает пересмотр своего отно­шения к детям, всех своих привычек, навыков и штампов в условиях демократизации школьной жизни.

Мы много говорим ныне о самоуправлении в школе. В школах даже стали регулярно проводить дни самоуправления, когда один ученик становится директором, второй - заву­чем, третий - завхозом и т. д., а учителя отдыхают, забы­вая, как убедительно и с каким сарказмом описал подобные попытки Антон Семенович полвека назад. Его воспитанники не заменяли учителей, но они каждый день чувствовали себя хозяевами коммуны: дежурили, проводили общее со­брание, совет командиров, бюро комсомола, организовывали все дела. В коммуне не было воспитателей, а школьные учителя занимались лишь учебной работой. Дети у Макаренко сами действовали в своей организации, сами пла­нировали, проводили, итожили собственные, не навязанные педагогами дела, и у них не возникало необходимости раз в году чувствовать себя хозяевами, а у педагогов необходимости создавать отдушину для самостоятельности школьников, комсомольцев, пионеров.

Думаю, новая эра Макаренко начинается и на нашем переломном этапе, в нашей борьбе. Он с нами - наш друг, наш соратник, наш учитель - Антон Семенович Макаренко.

«Волжская коммуна», 13 марта 1988 года.

ПОКА НЕ ПОЗДНО

ТРУДНО мне сейчас объяснить, как зародилась эта идея о цикле статей, объединенных общим названием «Больные дети». То ли противоестественное сочетание самих этих слов, столь часто мелькающих в печати и разгово­рах, задело за живое, то ли поразили данные Всемирной организации здравоохранения о том, что от медицины зави­сит лишь 8-10 процентов здоровья людей, а в главной степе­ни оно обусловлено образом жизни, характером обществен­ных отношений, природными условиями... А скорее всего тема эта давно вызревала в душе, толчком послужил лишь недавний эпизод в больнице...

Больной малыш. Какое сердце не дрогнет при виде его? Вот он, маленький, говорит с врачом, а ручонки дрожат. Он так хочет сдержаться, не заплакать, но нелегко это дается ему.

- Мама к тебе придет завтра.

- А когда будет завтра?

- Поспишь, и будет завтра.

- А я еще не спал?

Тоска, кажется, уносит всю энергию, которая нужна для выздоровления. Маленький, он боится всего: он попал в другое по­мещение, со специфическими запахами, на него надели «чужое» белье, дают иную пишу. У него изменился весь распорядок жизни. А каково привыкать к плачу или крику сверстников, которым делают укол?

Малыш, попав в больницу, становится совершенно неузнаваемым: замкнутым, испуганным. У более старшего утрачивается привычка к самообслуживанию. Появляется апа­тия или раздражительность.

Я могу представить, насколько тяжело лечить такого кроху. Ведь он даже пожаловаться не может: у него все бо­лит!

И в то же время дети в больницах - видимая часть айсберга. Обстановка гораздо тяжелее, чем может показаться на первый взгляд. Вот статистика.

Более 50 процентов дошкольников имеют те или иные функциональные отклонения здоровья. У первоклас­сников различные виды задержки интеллектуального раз­вития: до 30 процентов - речевые нарушения, у 15-20 процентов - нарушения нервно-психической сферы. 45 про­центов выпускников школы имеют хронические заболева­ния и 36 процентов - функциональные отклонения. Абсолютно здоровыми могут быть признаны лишь 20-25 про­центов школьников...

Понимаю, что даю слишком много цифр. Но ведь все они кричат, требуют ответов на классические вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?» Виноваты, наверное, в при­нципе, все, если довели ситуацию до такого состояния. Давайте и думать все, что делать. Три основных пути мы видим: решение экологических проблем, улучшение дет­ского питания, развитие физической культуры.

Запомнился митинг, проходивший в Куйбышевском Дворце спорта. Было много выступающих. Среди них и рабочие, и врачи, и профессора, и неформалы. Но запали в душу слова директора профтехучилища из Чапаевска Ко­жевникова, который просил народ поддержать борьбу чапаевцев за перепрофилирование завода по уничтожению хими­ческого оружия: «У нас в два с половиной раза больше вредных выбросов приходится на человека, чем в среднем по области. И у нас же в 2 с половиной раза выше детская смертность. Что же будет с нашими детьми? С нами, если еще этот завод построят?»

Кто-то, помню, сказал: «Тут о политике говорят, а Кожевников - о детях». А ведь дети - это и есть политика.

Наверное, придет время, когда в Чапаевске поставят памятник учителям, возглавившим движение в защиту жизни. Но давайте-ка еще раз вслушаемся в жуткие слова: «в 2с половиной раза выше детская смертность». Завода нового не будет.

Но ведь старые уничтожают живое! Резонно назвать тех, кто оказывается впереди в этом мертвом круге: авиационный завод, ВАЗ, «Волгоцеммаш», «Полимер», «Нефтеоргсинтез», «Куйбышевавтотранс», «Тольятти азот», «Куйбышевфосфор», «Куйбышевкабель», « Ку йбышевэнерго »...

Их общими усилиями уровень загрязнения воздуха вредными веществами превышает предельно допустимые концентрации в несколько раз. Ежегодно около 800 тысяч тонн вредных отходов предприятия области выбрасывают в атмосферу и в среднем на каждого жителя приходится по 200 и более килограммов (а в Новокуйбышевске - свыше 2 тонн!).

Бедные наши реки! Каждый год в них сбрасывается более миллиарда кубических метров сточных вод, из них почти треть - без всякой очистки... Я не думаю, что, к примеру, на Чапаевском заводе химических удобрений или на предприятиях объединения «Нефтеоргсинтез» работа­ют люди, желающие зла своим детям, себе, но факты говорят о том, что уровень заболеваемости бронхитом и пневмонией в Новокуйбышевске в 1,5-2 раза выше средне-областных показателей, а в Тольятти за последние годы вырос в 2,5-3 раза! В Чапаевске в 1,5 раза больше выявляется забо­леваний злокачественными новообразованиями]

Новокуйбышевск, к великому сожалению, вошел се­годня в число 15 городов Союза с наивысшим уровнем забо­леваемости.

Куйбышевский НИИ гигиены и медицинский институт провели исследование на ВАЗе и выяснили, что, к примеру, у работающих в цехе лакокрасочных покрытий в 2 раза больше гинекологических заболеваний, чем в среднем по заводу, у 76 процентов женщин выявлены осложнения во время беременности, с серьезными осложнениями проходят роды. Каждый десятый новорожденный страдает отставанием массы тела, выше и детская смертность.Чего же ждать? Я понимаю, что заводы не остановишь, то нет пути назад, но считаю, что усилий лишь санитарной службы недостаточно (она только в прошлом году при­останавливала эксплуатацию 1.680 объектов, приносящих вред работающим и всему населению. 24 дела передано в следственные органы, наложено более 14 тысяч штрафов).

Областные органы Госкомприроды, к сожалению, не способны пока предпринимать радикальных мер по оздоровле­нию обстановки, ограничиваясь штрафами. Но штрафы не ре­шают вопроса, ибо они несравнимы с ущербом, который наносится природе, здоровью людей, а для предприятий они практически незаметны, ибо не затрагивают ни фонды заработной платы, ни соцкультбыта.

Необходим общественный контроль за состоянием эко­логической обстановки, чтобы регулярно публиковался в «Волжской коммуне» бюллетень по экологии, по внедрению научных достижений в совершенствование технологических процессов производства, по созданию безвредных и безопас­ных условий труда. Общественность должна знать обо всем, чтобы предпринимать необходимые меры, вплоть до ликвида­ции вредного производства!

Нам необходимо создание общественно-педагогического экологического союза, в который вошли бы учителя, учени­ки, их родители, который повел бы настоящую борьбу за здоровую среду обитания. Действовать надо сейчас. Завтра будет поздно.

Я недавно с удивлением узнал, что экологов (спе­циалистов) у нас не готовят потому, что их никто не заказывает. Они не требуются на наших заводах! Совершен­но жуткий парадокс! А конечный результат - самоуничто­жение...

Задумывались ли вы, уважаемые читатели, как и чем питаются дети? Некоторые считают, что тут у нас «все нормально», вспоминают при этом свое голодное детство, а мне кажется, что это не аргумент...

Вечером бегущая с работы мама, нагруженная сумками, хватает из детского сада ли, из продленки ли одетого уже сына и несется с ним домой, где ее ждет приготов­ление ужина, стирка и еще многое другое. Чем кормит она ребенка? Чаще всего - макаронами «с чем-нибудь», пото­му что готовить мясо долго... И так изо дня в день дети недополучают белков. Организм ослабляется. Любая болезнь зацепить может. Особенно, к сожалению, туберкулез.

Я считаю, заболевание детей туберкулезом позором, ибо болезнь эта - социальная. (Вспоминаются «Дети подземелья» В. Короленко). Но у нас в прошлом году количество больных туберкулезом детей выросло по области на 20 процентов! Дети недополучают белки! Питание в дошкольных учреж­дениях, школах не компенсирует издержек домашней еды. Тем более, там тоже не все благополучно. На днях с ужасом узнал, что в 1-м детдоме ночью взломали окно на кухне, похитили баночки с икрой, приготовленные для детей-сирот... Что с нами происходит?

Считаю, что сейчас, когда столько проблем вынуж­дено решать общество, следует чаще вспоминать великое: «Все лучшее - детям!» - ведь дети ждать ке могут. По отно­шению к детям можно судить о нравственности общества.

Наверное, было бы правильным публиковать в облас­тной, городской, районной прессе информацию о распреде­лении продуктов питания, в том числе и о том, что достается детям.

Наверное, хорошо будет осмыслить работу, которую проделали в Куйбышеве за год после акции совета по наро­дному образованию «Школьное питание». Много поработал горобщепит. Интересен опыт включения школьных сове­тов в организацию питания детей. Есть уже улучшения там, где сумели заинтересовать поваров, кухонных работни­ков в результатах своего труда. В этом деле нет мелочей!

И, наконец, считаю, необходимы радикальные меры hq развитию физической культуры среди детей. Я чет­верть века занимаюсь проблемами образования, воспитания. Могу констатировать: дети становятся слабее физически. Они мало бывают в движении. Что тому причиной? Навер­ное, то, что физической культуры становится все меньше…В школе ей отведено два часа в неделю. Вряд ли этого достаточно. Не остается мест в городе, где могли бы играть дети. Имеющиеся спортсооружения недоступны ребятишкам. В спортивных школах, секциях держат «перспективных»

летей. А что обычным, «неперспективным» детям, коих

большинство? В принципе - ничего!

Нам есть на что ориентироваться! На всю страну из­вестен опыт сызранского учителя физкультуры В. Логуно­ва в школе которого не болеют дети. Что мешает внедрить его методику? Громадной популярностью в Тольятти поль­зуется турнир «Зимний мяч Автограда», в котором участву­ют сотни детских футбольных команд, возникающих спон­танно.

Считаю, что около каждой школы должна быть построена хорошая спортплощадка! Не так давно, помню, комсомольцы нашего военного округа выступили с иници­ативой: «Каждой школе - спортплощадку!», заявили о своей готовности взять на себя заботу о физической подго­товке юношей к армии. В окружной газете публиковались эскизы спортплощадки... Те, кто выступил с инициативой на всю страну, уже сделали карьеру, их уже нет тут. Нет и спортплощадок. А мне обидно: неужели и в армии слово не свято?

Думаю, что в развитии детской физкультуры долж­ны бы объединяться усилия комсомола, спорторганизаций, ДОСААФ. Предлагаю в качестве первой меры решить вопрос о ежедневных уроках физкультуры в школах. Начнем с этого!

А в принципе, конечно, решать все нужно в комплексе, потому что факторов, влияющих на состояние здоровья, много, поэтому приглашаю всех, кто пережи­вает за наших детей, на специальное заседание городского совета по народному образованию 20 декабря в 16.00 в здании гороно (ул. Л. Толстого, 26).

ВРЕМЯ ИДЕТ. Каждый день появляются новые боль­ные дети. Я подумал, что в мире существует много ценнос­ти, которые творит человек. Открытия ученых. Замечательные машины. Вкусная пища. Произведения искусства. И многое другое. Но главное, ради чего нужно жить,- это сам человек. Прежде всего - очень маленький.

...Опять вспомнилась больница. Плачущий, зовущий маму малыш. Смотреть больно, как он страдает. Господи, дай Добру шанс!

«Волжская коммуна», 16 декабря 1989 года.

БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ

В РОМАНЕ Чингиза Айтматова «И дольше века длится день» есть притча, в которой рассказывается о набегах страшных иноземцев - жуань-жуаней.

Никому не было от них спасения - ни старому, ни малому. Но боялись люди больше всего пытки, придуманной врагами, после которой человек терял память свою, превра­щаясь в манкурта, забывшего о матери, о доме, о родине. Хуже, считалось, ничего придумать было нельзя. Одна из матерей - Нарьян-апа, чей сын стал жертвой врагов, решила вернуть своему первенцу сознание, а он убил ее выстрелом из лука. Но она, бедная, превратилась в белую птицу, поднялась в небо и оттуда пыталась спасти сына. «Ты из рода Доненбая!.. Доненбая!.. Помни имя свое!..».

***

Я ВСПОМИНАЛ об этой истории недавно, когда был на празднике в одной из куйбышевских школ...

Это надо было видеть: первая группа детей шла, стара­тельно печатая шаг, скандируя речевку:

- Кто идет?

- Мы идем, дружные ребята!

- Кто поет?

- Мы поем, октябрята!

Вторая группа пела веселую маршевую песню: «Мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо! Вперед продвигались отряды...»

Дети были разодеты гусарами, пехотинцами, летчиками. Настроение у всех было приподнятое: видно, долго готовились к своему празднику. Счастливы были родители, довольны учителя. Но меня не покидало ощущение ирраци­ональности происходящего. Вперед продвигались отряды олигофренов на школьном смотре строя. Не слушал я песен, маршей, потому что билась в голове мысль: умствен­но отсталые дети построены в колонны, они маршируют и их

много!

Их действительно много стало в нашем государстве: специалисты говорят о 16 миллионах олигофренов по стра­не. И цифры имеют тенденцию к росту. В Куйбышеве, к примеру, в семи вспомогательных школах обучаются 1.302 ребенка, но кто бы мог сказать, сколько тех, кто уже прошел медико-педагогическую экспертизу и ждет годами места во вспомогательной школе, а пока учится, мучаясь и мучая всех вокруг, в обычных школах? Кто скажет, сколь­ко больных детей учатся с нормальными детьми, не реализуя даже тех возможностей, которые заложены в них приро­дой, потому что родители отказываются оформлять их во вспомогательные школы?

СЕРЬЕЗНАЯ беда пришла в наш дом с олигофренами. Что будет дальше? Зову всех задуматься над этой пробле­мой, хоть на минуту остановиться...

Олигофрения (от греческого: малый ум) - группа заболе­ваний, характеризующихся врожденным или приобретенным в раннем детстве психическим недоразвитием. Разные причи­ны могут обусловить олигофрению: болезнь матери в период беременности (сифилис, краснуха, токсоплазмоз, авитами­нозы, заболевания щитовидной железы, сахарный диабет и Др.), резус-несовместимость крови матери и плода, травма и асфиксия плода в родах, перенесенный менингит, энцефа­лит и т. д. Это может быть и наследственным заболеванием.

В олигофрении различают три степени (т. е. степе­ни интеллектуальной недостаточности): идиотия (наиболее глубокое слабоумие), имбецильность (средняя степень) и Дебильность (легкая степень). Психические функции идио­тов сводятся в основном к рефлекторным актам. Имбецилам можно прививать навыки самообслуживания. Дебилы же, несмотря на замедленность и конкретность мышления, низкий уровень суждений, узкий кругозор, бедный запас слов и слабую память, способны к приобретению некото­рых знаний и профессиональных навыков.

Все они - эти дети - жертвы нерешенности экологи­ческих проблем, состояния здравоохранения, образа жизни родителей, массового пьянства. Они, подозреваю, не осознают своей жертвенности, но легче ли нам от этого? Сегодня чей-то ребенок болен, а завтра?..

В ряду причин олигофрении, конечно, наиболее осяза­емая - пьянство родителей, порой даже случайная выпивка в тот день, когда люди мечтают о ребенке.

Все хотят иметь здоровых детей! Никто не хочет горя себе и своему ребенку. И все же рождаются тысячи несчаст­ных детей - жертв взрослой безответственности, жертв пьяно­го зачатия.

Чем живут семьи, которые дают миру неполноценных детей? Каковы их интересы? Неужели вино, водка закрыли здесь все остальное? Какую оценку дают в этих домах своей судьбе, своей вине перед детьми?

Я взял наугад первую фамилию, встретившуюся мне в одном из классных журналов вспомогательной школы...

...Обычная двухкомнатная квартира. Живут пятеро: ба­бушка, родители, двое ребятишек. Родители работают, у ба­бушки - пенсия. По обстановке, по вещам видно, что в доме достаток. И в то же время неуютно. Вероятно, оттого, что неухожено. Это всегда бросается в глаза, когда белье стирано, не недостирано, рубашка глажена, но недоглаже­на... Наверно, чтобы в доме был уют, женщина должна лю­бить его, радоваться своему труду в нем. А тут: говорю с хозяйкой и ощущаю, что она насторожена, пугливо озирается. Совсем не потому, что боится меня, а потому, что это стало ее естественным состоянием - бояться. Неваж­но, чего, но бояться. Вы видели, конечно, забитую собаку, которая вздрагивает и от громкого звука, и от нелов­кого движения. Вот такое сравнение напрашивалось, когда я разговаривал с ней:

- А хозяин где же?

Обещал прийти. Сейчас у пивной. Игорек! - обрати­лась к сыну. - Сбегай за папкой!

- Слушается мальчишка-то?

- А как же? Он спокойный! Никогда никуда не уйдет, ничего не попросит.

- А с отцом как он?

- Любит его отец. Жалеет его. И мальчишка тянется к нему. Где перепьет - Игорь найдет, приведет.

- А товарищи есть у Игоря?

- Какие товарищи? Дразнят они мальчонку...

Послышались шаги в прихожей, и в комнату вошли отец с сыном. Отец - здоровый, крепкий. Лицо, правда, серое. Мешки под глазами. Жена тут же ушла на кухню, мальчик пошел за ней...

Было видно, что хозяину мой визит не нравится. Он попросил удостоверение личности. Посмотрел. Сличил. Чуть успокоился. Я спросил: не на флоте ли он служил в юности, потому что заметил на руке татуировку с изображе­нием якоря. Вероятно, это была излюбленная тема его воспо­минаний. Он оживился, оттаял, и уже легче было спросить его о том, как часто он выпивает.

- А что? Пью, как все. На свои. В долг не прошу. Норму знаю.

- Что вы имеете в виду под словом «норма»?

- Ну, бутылка в день.

- Не много?

- А чего это много? Я здоровый!

- Вы - да. А дети?

- А что дети? Это все она!

- Что «она»?

- Дура! Я ее из деревни взял. Она в городе никого не знала, с детьми не занималась, как другие. Поэтому они и попали в спецшколу. Я, может, из-за этого и пью.

- А до этого не пили?

- Почему же? Пил! Но я свою норму знаю.

- А вы не думаете, что это из-за выпивок ваших Дети родились неполноценными?

- Ну, вы и скажете. Если бы так, людей нормальных и не было бы на земле...

Недостойно говорить с подобным человеком, легче отойти в сторону. Но не кажется ли вам, уважаемые читатели что мы все стали излишне щепетильными с пьяницами после провала массовой антиалкогольной кампании? Проблема ведь осталась! И первые жертвы ее - дети!

Детей этих можно и нужно, конечно, назвать пострадав­шими. Пострадавшими от безалаберности, безответственности взрослых, которая проявляется в экспериментах над приро­дой, над собой. И жаль этих детей как пострадавших. Они наше родное: крикливые, обидчивые, способные из мухи сделать слона, слезливые, отходчивые. У этих ребятишек ни­зкий порог чувствительности: все чувства заторможены, при­тушены. Они легко терпят боль. И у них же нет чувства сытости: всегда хотят есть. Очень рано проявляется у них сексуальная озабоченность, которая идет оттого, что зачастую дома они видят половую распущенность родите­лей, сексуальную неопрятность...

Такие они. Что же делать?

ПСИХОЛОГИ утверждают, что если не упустить мо­мента, то в дошкольные годы можно «выправить» до четверти олигофренов, дать им возможность обрести полноценную жизнь. Но... специализированных детских садов до обидного мало, семейное же воспитание умственно отсталых детей представляет значительные трудности, ибо родители в силу своей неподготовленности мало чем могут помочь своему боль­ному ребенку.

К сожалению, во многих случаях только во вспомога­тельной школе (под влиянием олигофренопедагогов, с одной стороны, и равноправного положения в детском коллективе - с другой) становится возможной целенаправленная работа с детьми по коррекции недостатков их развития, подготовке их к трудовой деятельности, а следовательно - их социальная реабилитация.

Я часто бываю в 111-й вспомогательной школе, где директором - заслуженный учитель школы РСФСР Марк Анатольевич Дембо, и могу представить, сколько труда вкла­дывается в эту специальную организацию игровой, учебной и трудовой деятельности умственно отсталых детей. Порой поражает «чрезмерная» требовательность директора к персона­лу но иначе - нельзя, ибо определяющее значение имеют гигиенический и охранительный режим, оберегающий не­рвную систему ребенка, организованный детский коллек­тив, привлечение детей к общественно полезному труду, единство и постоянство требований школы и семьи.

На основе глубокого психолого-педагогического изуче­ния умственно отсталых детей в этой замечательной школе осуществляется индивидуальный и дифференцированный подход к каждому ребенку.

Святой труд творят учителя этой школы - возвращают детей в мир. Тяжело наладить жизнь вспомогательной шко­лы, очень легко разрушить ее. Любая мелочь может оказаться пагубной. Тем, думаю, осторожнее надо относиться к этим школам. Не семь, а сто раз отмерять, прежде, чем принять решение, но...

Учебной программой предусмотрен переход вспомога­тельных школ в 1990-1991 учебном году на 9-летнее обуче­ние, предусматривающее специализацию по профессии, соот­ветствующую профилю трудового обучения. Никто не спо­рит: благое намерение, а если подумать серьезно - нереаль­ное. Вспомогательные школы сегодня не обладают необхо­димой материально-технической и бытовой базой для орга­низации профессионально-трудовой подготовки и прожива­ния учащихся 9-х классов в школе-интернате.

Все действующие в Куйбышеве вспомогательные школы переуплотнены. К примеру, наполняемость классов должна быть не более 16 человек, фактически же везде от 18 до 22. И это совсем не мелочь!

Максимальное количество учащихся в школах-интер­натах не должно превышать 290 человек. В наших же Школах количество учащихся выше на 50 и более человек. Поэтому очень много «приходящих» детей, а вспомогательная Школа 14 вообще учит детей в две смены.Получается, что мы «охватываем» контингент, а резуль­таты - не очень уже волнуют. Надо ли тогда удивляться, что чаще всего именно «приходящие» дети составляют основную часть правонарушителей. Когда я вижу, как судят умственно отсталого подростка (за кражу, за хулиганство), мне всегда бывает стыдно перед ним!

В принципе, я считаю, общество и так уже без­мерно виновато перед несчастными детьми, и не надо усу­гублять вины. Для осуществления полноценной коррекционной и трудовой подготовки крайне необходимо разуплотнить вспомогательные школы в Куйбышеве, в области. А еще лучше - решить вопрос о создании реабилитационного цен­тра для детей-олигофренов.

И еще одно волнует в связи с этими детьми. Какие бы у них ни были хорошие учителя, все же определяющую роль будет играть индивидуализация обучения и воспитания. С каждым ребенком нужно постоянно общаться. Кто может организовать подобное общение? Я долго думал и пришел к выводу, что здесь могли бы сказать свое слово совет ветеранов педагогического труда, представители женских организаций, а еще, вероятно, представители церковных объединений. Пострадавших детей надо делать людьми, ради этой высокой задачи стоит объединить силы!

...Снова вспомнилась айтматовская притча: мать, до последнего стремящаяся вернуть ребенку память, разум. Какой счастливый несчастный сын!

«Волжская коммуна», 26 июня 1990 года.