Как распознавать способности детей и как обходиться с ними

Благоразумный наставник прежде всего должен узнать свойства ума и характера поручаемого ему ученика. Особенный признак ума в малолет­них есть память; ее действие двойное: скоро понимать и не забывать, что поняли. К этому следует прибавить подражание, которое также указывает па способности ребенка, по надо смотреть, чтобы он обращал этот дар на то, чему его учат, а не на то, чтобы живо представлять собою лица, в кото­рых-заметит какие-нибудь недостатки. Я не могу быть хорошего мнешш о том ребенке, который старается только смешигь таким подражанием. Пе­реимчивое дитя должно быть вместе' с тем и добрым, а иначе пусть оста­нется лучше 1 медленным, чем со злым, умом. Но я здесь под именем доб­рого отнюдь не имею в виду ребенка нерчзпязного и вялого во всем. Тот, кого я в д'аппом случае представляю себе, без труда должен понимать учение, обращаться иногда и с вопросами, по чач'.е следовать за учителем, чем предупреждать его. Скороспелые ум;,!, к::к преждевременные плоды, почт никогда вполне пе созревают. Их у:ом но \:,п,п:, по топ леглоеш, с какой они иснолняк.т незначительные труды; они cmi-tm и па первых же горах обнаруживают то, к чему они спосо;";м,:. Но силы их пе обширны: они, например, при чтении легче разбирают слова, пр^чзнос ят их смело и без запинки. Они делают мало, но скоро; тут пет пастопщсй силы, пег пробного основания; их можно сравнит!, с брошенными па с:.мои поверхности .(см,in семенами, которые скоро пускают ростки, "о зато дают только похожую на хлеб и пожелтевшую еще до жатвы трапу с питыми колосьями. 1[равда,. такое раннее развитие пленяет .i;:c ::• детях, но успех н.х на snr.; и о!та;;.!влп;;аетея, и наше прежнее \дп!'леп::с скоро исчезает.

После таких наблюдений над способностями учащихся учитель заме­чает, 'как лучше всего обходиться ему с учениками. Один требует понуж­дения, другой не терпит строгих приказаний; некоторых сдерживает страх, у других же он отнимает бодрость; иной успевает от постоянного прилежа­ния, другой действует порывами. Я желал бы иметь такого ученика, кото­рого бы поощрял я и похвалы, который- был бы чувствителен и к славе, и даже плакал бы, когда отстанет' от товарищей. Я не опасаюсь лености и не­радения со стороны того, па кого порицание и почет одинаково хорошо дей­ствуют.

Детям, каких бы свойств они пи были, следует давать некоторый отдых не только потому, что нет ничего, что могло бы выдержать непрерывный труд и что даже неодушевленные предметы сохраняют свои силы не ина­че, как оставаясь на некоторое время в .покое, но и потому, что прилежание зависит от доброй воли, на которую нельзя подействовать принуждением. Таким образом, дети после отдыха охотнее принимаются за учение; ум, ко­торому свойственна свобода, становится бодрее. Я не осуждаю также в де­тях и любви к играм; это служит проявлением их живости. Напротив, я еще пе могу надеяться, что тот задумчивый и всегда угрюмый мальчик, кото­рый вял и в играх, наиболее свойственных его возрасту, будет усердно за­ниматься. Однако при таких роздыхах надо соблюдать меры или середину, чтобы от недостатка их не возникла ненависть к учению, а от излишест­ва — привычка к праздности. Для упражнения детского ума существуют' разные забавы: не бесполезно, например, обращаться к ученикату! с разны­ми вопросами, на которые бы они старались давать лучшие друг перед другом ответы. Во время игры всего легче распознавать характер детей; нет возраста, в котором бы так скоро перенималось хорошее и худое; тог­да-то и нужно заботиться об исправлении всего дурного, так как дети при­творяться еще не умеют и легко поддаются убеждениям. Скорее можно переломить, чем исправить старое дерево. Итак, нужно приучать ребенка к тому, чтобы он не делел ничего по прихоти, по злости или небрежно, и всегда помнить, что привычка, приобретенная в детстве, есть великое дело, как говорит Вергилий.

Я не одобряю обычая подвергать детей телесному наказанию, хотя это почти всеми принято н не отвергается и Хрпзпппом. Такое наказание мне кажется низким и свойственным только рабам и справедливо считает­ся жестоким оскорблением для всякого другого возраста. Затем дурной ребенок, которого не исправляют выговоры, привыкнет к I,обоям и будет терпеть их с рабским "упрямством. Наконец, не было бы п нужды прибегать к этому наказанию, если бы заботливый наставник требонат от ученика i ipororo отчета в его занятиях. I?настоящее время проступки детей, кото­рые происходят от небрежности педагогов, исправляются, по-видимому, не тем, что детей заставляют поступать правильно, а только тем, что наказы­вают их за то, что они этого пе исполнил!!. Пр-птом же, если вы думаете розгою, как единственным средством, принудить ребенка к учению, то как вы поступите с юношей, которому вы не можете грозить этим наказанием, а между тем должны учить его гораздо большему.

РАЗДЕЛ II

ВОСПИТАНИЕ

И ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ

МЫСЛЬ

В ЭПОХУ

ФЕОДАЛИЗМА

Введение

В 476 г., ослабленная внутренними противоречиями рабовладельческого строя, Римская империя мала под натиском германских племен. С этого времени в истории Центральной, Западной и Южной Европы начался новый период, условно называемый средневековьем (V—XVI вв.). Для этого периода было характерным безраздельное господство феодальных общественных отношений.

Эпоха феодализма унаследовала от Римской империи христианскую религию в ее западной разновидности, известной с 1054 г. под названием католицизма. Христианская церковь стала главной идеологической силой европейского феодализ­ма, и все развитие культуры и просвещения в период средневековья протекало в русле религиозной идеологии католицизма.

Средневековая церковь категорически отрицала почти все наследие антично­го мира в области культуры, но необходимость пользоваться богослужебными книгами на латинском языке заставляла ее заботиться об обучении будущего духовенства хотя бы элементарной грамоте.

Латинский язык сделался языком европейской образованности того времени, на нем были написаны основные произведения церковной литературы. Связь средневековой культуры с христианской религией и латинским языком обусловила возникновение своеобразного типа школы, содержание обучения в которой черпа­лось из религии, а языком обучения стал латинский язык, чуждый для большинства европейских народов.

Эти школы открывались и содержались церковью. Они были нескольких типов: монастырские, которые открывались при монастырях для мальчиков, гото­вившихся к пострижению в монахи («внутренние школы»), и для мальчиков-мирян («внешние школы»); соборные, или кафедральные, школы открывались при епископских резиденциях и также подразделялись на две категории — для подготовки будущих священнослужителей и для мирян; приходские школы, которые содержались священниками.

Приходские и «внешние» монастырские и соборные школы посещали мальчики 7—15 лет, обучаясь чтению, письму, счету и церковному пению. Во «внутренних» школах содержание образования было несколько шире. В большинстве из них ограничивались преподаванием грамматики, риторики и диа­лектики («тривиум»), а в более крупных школах об\чали еще арифметике, геометрии,

астрономии и музыке («квадривиум»). Совокупность этих двух циклов предметов была известна под названием «семи свободных искусств», и ею исчерпывалось все содержание средневекового образования, всецело приспособленного к нуждам церкви и феодального общества.

Обучение в средневековых школах строилось преимущественно на запомина­нии текстов священного писания и комментариев к ним, а также некоторых произведений Аристотеля, единственного мыслителя древности, признававшегося церковью. Кроме того, в школах широким распространением пользовались специальные учебные пособия: Присциана и Доната — но грамматике, Марци-ана Капеллы, Беды и Алкуина — по риторике, Боэция — по музыке и др. В школах царила суровая дисциплина, учащиеся подвергались телесным наказаниям за пло­хие успехи, несоблюдение порядка и за нарушение религиозных предписаний.

Во второй половине средневековья, под влиянием расширившихся торговых связей, а также под воздействием более высокой арабской культуры, знакомству с которой способствовали крестовые походы (X—XIII вв.), начали расширяться знания европейцев в области математики, астрономии, географии, медицины и других наук. Однако церковные школы игнорировали новые знания, как не соответствующие духу и догмам христианства. Поэтому начали складываться внецерковные союзы ученых. Именно так возникли медицинская школа в Салерно, юридические школы в Болонье и Падуе.

В XIII в. появились первые университеты — объединения учащих и учащихся, пользовавшиеся известной автономией по отношению к церкви, феодалам и город­ским магистратам. Средневековые' университеты обычно состояли из 4 факуль­тетов: артистического или искусств, богословского, юридического и медицинского. Первый из них являлся подготовительным, где изучались традиционные «семь свободных искусств».

С момента возникновения университетов церковь стремилась захватить их под свое влияние, оказывала им свое покровительство, наводняя их своими преподавателями. Вследствие этого очень скоро главенствующую роль в универ­ситетах стал играть богословский факультет. Ученые-богословы стремились прими­рить науку и религию, подчинить светское знание вере. На этой почве развива­лась и средневековая схоластика, перед которой ставилась задача теоретического обоснования религиозного мировоззрения путем подгонки логических выводов под авторитет священного писания.

Однако постоянные диспуты на религиозные темы, по вопросам христианс­кой философии, часто облеченные в наивную и даже нелепую форму, играли и положительную роль: они приучали схоластов к внимательному изучению кано­нических текстов, развивали умение располагать факты в логической последователь­ности, абстрактно мыслить. Все это в известной мере подготовило почву для развития науки в эпоху Возрождения.

В связи с ростом городов и усилением торговли в X—XI вв. возникает новое сословие— горожане, или бюргеры,— из которого позже выделилась буржуа­зия. Для удовлетворения потребностей в образовании торгово-ремсслснпых кругов городского населения появляется новый тип учебных заведений — городские школы (магистратские, цеховые, гильдейские). В этих школах впервые начали обучать детей на родном языке, обращать внимание на сообщение полезных знаний.

Своеобразный характер носило воспитание сыновей светских феодалов. Не­развитость военной техники, постоянные вооруженные стычки между феодалами

вызвали к жизни тип сугубо сословного военно-физического, рыцарского вос­питания.

Средневековое рыцарство, жившее за счет эксплуатации крестьян и военных грабежей, относилось с презрением ко всем видам труда, включая и умственный. Даже элементарная грамотность не считалась для рыцарей обязательной. В парал­лель «семи свободным искусствам» школьного образования в системе рыцарского воспитания были сформулированы «семь рыцарских добродетелей», которые состав­ляли содержание воспитания и обучения мальчиков. К этим «добродетелям» от­носилось умение ездить верхом, плавать, владеть копьем, фехтовать, охотиться, играть в шахматы, слагать стихи и играть па музыкальных инструментах. Все эти умения сын феодала приобретал, находясь при дворе сюзерена, сначала в роли пажа при хозяйке замка (с 7 до 14 лет), а потом в роли оруже­носца при хозяине. В возрасте 21 года молодой феодал посвящался в рыцари. К концу средневековья для знатных рыцарей считалось необходимым знать фран­цузский язык, ставший к тому времени языком придворных кругов.

Воспитание и образование женщин в эпоху средневекового феодализма имело также строго сословный характер. Дочери феодалов воспитывались в семье под надзором матерей и специальных воспитательниц. Нередко их обучали чтению и письму капелланы и монахи. Широко была распространена практика отдавать девочек из знатных семей на воспитание в женские монастыри. Здесь воспитан­ниц обучали латинскому языку, знакомили с библией, приучали к благородным манерам. Можно даже сказать, что в средневековую эпоху грамотность среди женщин-дворянок была распространена шире, чем среди рыцарей. В известной мере •это объяснялось тем, что католическое духовенство стремилось оказать влияние на светских феодалов через их жен, воспитывавшихся в монастырях в духе религиозности. Не случайно в числе приданого девушки из семьи феодала были книги религиозного содержания.

Воспитание девочек, принадлежавших к непривилегированным сословиям, огра­ничивалось приучением вести хозяйство, обучением рукоделию и религиозными настав­лениями.

Педагогическая мысль в эпоху средневекового феодализма, как и вся практи­ка воспитания и обучения, была пронизана духом религиозной идеологии. Пе­дагогики как таковой еще не было, се в известной мере заменяли мысли о ре­лигиозно-нравственном воспитании детей, содержавшиеся в богословской литературе. В XII — XIII вв. начали появляться отдельные руководства по воспитанию дето"! высшей феодально]"] знати.

Одним из наиболее известных является сочинение Впнцента из Вовэ (XIII в.) «О наставлении сыновей правителей и благородных люден», состоявшее преиму­щественно и.) обширных выдержек из различных источников.

В XV--XV1 вн. в ряде стран Западной п Центральной Г.вропы начали скла­дываться буржуазная идеология п культура, обусловленные зарождением капита­листического способа производства.

11оявлсп lie первых признаков новых социальных отношении имело своим следствием возникновение нового взгляда на мир и человека в противовес средне­вековому религиозно-догма i ическому мировоззрению. Средневековый аскетизм с его отрицанием радостей земной жизни и проповедью подготовки к загробному, вечному существованию постепенно вытесняется идеями гуманизма, противопоставившего тео­логии светскую науку, выдвинувшего идеал жизнерадостного, сильного духом и

телом человека. Передовые мыслители этого периода особое внимание стали уде­лять изучению богатой литературы древнего мира, забытой в предыдущие столетия. Началась эпоха, известная в истории под названием Возрождения.

Идеи гуманизма нашли отражение во взглядах передовых мыслителей на воспитание и в практике работы отдельных школ того времени. Гуманисты высту­пили с требованием изучать в школах латинский и греческий языки с целью овла­дения культурным наследием античного мира, а также реальные предметы, воору­жающие знаниями, необходимыми в практической деятельности. Гуманисты наста­ивали также на использовании в обучении активных методов, развивающих мышление детей. В полном соответствии с античным идеалом человека педагоги эпохи Возрождения проявляли заботу о физическом развитии детей, об их здоровье, разрабатывали методику физического воспитания, отводя в ней боль­шое место играм.

Гуманизм эпохи Возрождения сыграл, несомненно, положительную роль в культурном развитии Гвропы, по он носил ярко выраженный классовый харак­тер, отвечая интересам п потребностям нарождавшейся буржуазии. Лишь отдельные гуманисты, такие, как представители раннего утопического социализма, связывали свою борьбу против феодализма с интересами всего народа, что, естественно, находило отражение и в их педагогических идеях.

Педагогические идеи эпохи гуманизма представлены высказываниями ряда выдающихся мыслителей. Французский гуманист Франсуа Рабле (1494—1553) в получившем мировую известность романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» подверг уничтожающей критике схоластическую систему образования и противопоставил ей воспитание, развивающее человека умственно и физически, формирующее высокие нравственные качества. Рабле высмеивал методы средневековой школы, видел путь к овладению знаниями в активной деятельности самого ребенка, который, наблюдая окружающую природу и жизнь, сравнивает, обобщает, делает выводы.

Другой мыслитель Франции XVI в.— Мишель Моптень (1533 — 1592) в своих «Опытах» в ряде глав критикует как традиционную школьную схоластику, так и крайности гуманизма, многие представители которого сею воспитательно-образовательную работу с детьми сводили к чтению латинских и греческих авторов. Монтепь же, подобно Раб.тс, хотел, чтобы в процессе воспитания п обучения дети приобретали способность здраво мыслить, познавали окружающий пх мир. В «Опытах» Моптсня содержались в зародыше многие прогрессивные идеи, полу­чившие развитие г передовой педагогике XVH---XVII1 столетни.

Наиболее радикальные педагогические плен в эпоху Возрождении были высказаны круппеГппн.м английским гуманистом Томасом Мором (1478-1535) в его «Золотой книжке, столь же полезной, как п забавной, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» п итальянцем Томмазо Камнапс.тлоп (1508- ЮЗУ) в сочинении «Город Солнца». В трудах этих г. маппстоз, пнднепшпх представителей раннего утопического социализма, впервые были выдвинуты идеи общее пнчшого восппт аппя детей, всеобще! о обучения на родном языке, равенства образования мужчин и женщин, соединения обучения с трудом.

В I срм аи ни XV XVI сто.тет нп гуманизм принял свособраз::].]]] характер в связи с борьбой против католической церкви (Реформация). Немецкие гуманисты выступал п за пцн'тельное изучение латинского, i рсческого и даже древнеев­рейского языка с тем, чтобы в процессе чтения антично:"! литературы, библии

и произведений так называемых отцов церкви можно было разоблачить фальси­фикацию их католическим духовенством.

В связи с этим и интересы немецкой педагогики того времени концентри­ровались главным образом на обучении языкам. Стремление к распространению реальных знаний через школу, как это наблюдалось у Мора, Рабле и Монтеня, было значительно слабее.

В общем следует отметить, что педагогика гуманизма, возникшая в эпоху Возрождения, своими идеями оказала сильное влияние на развитие теории и практики воспитания в последующие столетия, а в XV—XVI веках школы продолжали оставаться типично средневековыми, где схоластика не хотела уступать место новым веяниям. Исключение представляли лишь отдельные школы, из которых самой известной была школа гуманиста Витторино да Фельтре (1378—1446) при дворе герцога Гонзага в Мантуе (Северная Италия). В этой школе помимо детей герцога и высшей аристократии учились одаренные дети неаристократического происхождения, содержавшиеся за счет самого Витторино да Фельтре.

В школе специальные учителя преподавали латинский и греческий языки и классическую литературу на этих языках, логику, метафизику, математику, музыку, живопись. Изучение античной литературы сопровождалось подробными историческими комментариями. Большое место отводилось письменным работам на латинском и греческом языках, что рассматривалось в качестве важнейшего средства умственного развития учащихся.

Из школы были изгнаны телесные наказания, процветавшие в эпоху сред­невековья. Порядок и дисциплина поддерживались с помощью надзора и личного прцмера воспитателей, путем пробуждения в детях чувства чести и собствен­ного достоинства. Большое значение придавалось религиозному воспитанию детей.

Характерной чертой этой школы, организованной в духе идей гуманизма, было стремление сочетать умственное, нравственное, эстетическое и физическое воспитание. Воспитанники ежедневно занимались различными гимнастическими и военными упражнениями, совершали прогулки.

Однако сам гуманизм к концу эпохи Возрождения постепенно начал приоб­ретать чисто филологический характер: перед школой выдвигалась задача научить детей совершенному владению классической латынью. Типичным примером в этом отношении может служить знаменитая гимназия Штурма (1507—1589) в Герма­нии, в которой в течение 10 лет изучались только латинский и греческий языки, а преподавание математики ограничивалось начатками арифметики. Формалисти­ческое изучение грамматики и подражание стилю Цицерона — вот основное содержание работы гуманистических школ XVI в.

Это неосхоластическос течение в педагогике получило название цицсрониан-ства и осуждалось передовыми педагогами того времени. Особенно резкой критике оно было подвергнуто знаменитым гуманистом Эразмом Роттердамским в его сочинении «Цицеронианец» (1528). Положительные педагогические идеи гу­манизма были использованы и развиты позднее Яном Амосом Комепским, Джоном Локком и Жан-Жаком Руссо.

Алкуин

Алкуин (ок. 735—804) — английский монах-ученый. Он был организатором и руководителем монастырской школы в Туре (Франция), ставшей одним из центров средневековой науки. Алкуин был учителем в школе при дворе Карла Великого («Палатпнская школа»), где преподавал «семь свободных искусств», и для которой составил несколько учебников. Материал в этих учебниках изла­гается преимущественно в форме вопросов и ответов (катехизический метод).

Беседа с Пипином

Приведенный ниже фрагмент из учебника Алкуина, написанного для Пи-пина — сына Карла Великого, дает представление как о характере содержания учебного материала в средневековой школе, так и о методе его преподнесения. Пнпнн задает вопросы, Алкуин отвечает.

А. (Алкуин). Страж истории.

П. (Пипин) Что такое письмо?

П. Что такое речь?

П. Что создает речь?

П. Что такое язык?

II. Что такое воздух?

П. Что такое жизнь?

11. Что такое смерть?

Что такое человек?

А. Толкователь души.

А. Язык.

Л. Воздушный бич.

Л. Хранитель жизни.

А. Радость от добра, печаль от зла, ожидание смерти.

А. Неизбежное событие, неизвест­ное путешествие, предмет пла­ча для живых, исполнение же­ланий, похититель людей.

А. Раб смерти, переходящий с ме­ста на место путешественник, гость в своем жилище.

И

П. На что похож человек? П. Как помещен человек?

П. Где он помещен? П. Каковы они?

П. Скольким переменам он под­вержен? П. Каковы они?

II. Что такое сои?

II. Что такое свобода человека?

II. Ч го такое голова?

i 1. Что такое тело.-¹

П. Что такое солнце?

П. Что такое лупа? П. Что такое звезды?

П. Что такое дождь?

П. Что такое туман? П. Что такое ветер?

П. Что такое мороз? П. Что такое осень:¹

А. На'плодовое дерево.

Л. Подобно фонарю, выставленно­му на велч р.

А. Между шестью степами.

А. Вверху, внизу; впереди н поза­ди; вправо, влево.

Шести.

Голод и сытость; отдых и рабо­та; бодрствование п сон.

Образ смерти.

Невинность.

Верхушка тела.

Жилище души.

Блеск вселенной, красота слава дня, распределиге„ сов.

Глаз ночи, раздаватсль пророк бурь.

Картины крыши небесном водники мореплавателей, шение ночи.

Резервуар (воды) для мать плодов.

Ночь днем, труд для глаз.

Возмущение воздуха, сотрясе­ние вод, сухость земли.

Гонитель растений, разрушитель листьев, оковы для земли.

Годичная житница.

А.

А. А.

А. А.

росы,

, про-укра-

землн,

Эльфрйк

Эльфрпк (X—XI uu.) — один из монахов-учителей, составлявших учебники. Иго руководство для первоначального изучения латинского языка как средства общения интересно, в частности, тем, что в нем нарисован .быт средневековой школы с ее разнородным составом учащихся. Вот несколько отрывков из этого пособия, в котором приводится беседа между учителем п учениками.

Беседа между учителем и учениками

М. (Мальчики.) Наставник, мы, дети, просим вас учить нас говорить правильно, ибо мы необразованны п говорим испорченным языком.

Н. (Наставник.) Что вы хотите сказать?

М. Мы стремимся к тому, чтобы речь наша была правильна и чтобы мы говорили то, что полезно, и чтобы мы не говорили по-старушечьи или неправильно.

Н. Намерены ли вы подвергаться сечению во время обучения?

М. Мы предпочитали бы подвергаться сечению во время учения, чем оставаться невеждами. Но мы знаем, что вы будете ласково относиться к нам и не будете сечь нас, если вы не будете вынуждены к этому.

Н. Я спрашиваю вас о том, что именно вы хотите сказать мне. Какую работу вы выполняете?

1-i'i М. Я постриженный монах, и я пою семь раз в дет, с братьями (монахами.— Сост.), и я занят чтением и пением. И в тоже время я хочу научиться говорить по-латынп.

II. Что знают эти вс.шн товарищи?

1-й А\. Одни из них пашут землю, другие пасут овец, третьи пасут коров, некоторые охотятся, другие ловят рыбу, третьи охотятся с соколом, некоторые торгуют, другие нилот обувь, третьи вываривают соль, некоторые пекут хлеб для рынка.

Н. Что же вы скажете, мальчик-пахарь, как вы выполняете- свою работу?

М. О, с.чр, я работаю с большим усердием. Я на рассвете выгоняю волов в ноле п впрягаю в плуг. Я даже суровой зимой не решаюсь остаться дома из страха перед моим господином. Впрягши волов н приспособив очень прочно сошник п резак к плугу, я ежедневно должен вспахать целый акр пли даже больше.

II. Меть ли кто-либо при вас?

М. При мне — мальчик для того, чтобы погонять волов заостренной палкой, и он теперь охрип от холода и крика.

Н. Что вы еще делаете в течение дня?

М. Еще очень многое. Я должен наполнять закром для волов сеном, дать им воды и вынести навоз.

Н. О, это тяжелая работа.

М. Да, это тяжелая работа, потому что я не свободен.

(Так они обозревают все другие занятия. В конце поднимается спор относительно того, кто делает самую лучшую работу и какая работа са­мая полезная, и для разрешения этого спора приглашается советник. Он решает, что на первом месте стоит божественная служба, но между мир­скими занятиями выше всего земледелие, потому что оно кормит всех. Потом кузнец и колесник доказывают, что пахарь ничего не может сделать без плуга, который они изготовляют.)

Советник говорит:

— Позвольте, хорошие ребята и хорошие товарищи, закончить этот спор и установить мир и согласие между вами, и пусть каждый помогает другому своим ремеслом, и пусть мы все встретимся у ремесла землепаш­цев, где мы находим пищу для себя и корм для наших лошадей. И я даю всем работникам совет, чтобы каждый из них делал свое дело так хорошо, как он это может, так как каждый человек, небрежно относящийся к сво­ему делу, увольняется от своей работы. Священник ли вы или монах, мир­ской человек или солдат, вы отдавайте себя своей профессии и будьте тем, что вы есть, так как большой ущерб и большой стыд для человека не быть тем, что есть и чем он должен быть.

Н. Теперь, дети, как вам нравится эта речь?

М. Нам она очень нравится, но вы говорите слишком глубоко для нас, и это выше нашего возраста. Говорите с нами таким образом, чтобы мы могли следить за вами и понимать то, о чем вы говорите.

Н. Хорошо, я спрашиваю вас, почему учитесь вы так прилежно?

М. Потому, что мы не желаем уподобиться животным, которые ничего не знают, кроме травы и воды.

(Наставник потом переходит к выяснению того, желают ли они быть мудрыми в мирском смысле, приобретая ловкость, или же в каком-либо ином смысле. Они опять жалуются, что это слишком глубоко для них.)

...Н. Все вы —- хорошие дети и умные ученики. Ваш учитель увещевает вас хранить заповеди божий и всюду вести себя соответственным образом. Идите спокойно, услышав звон церковного колокола, входите в церковь, кланяйтесь перед святым алтарем, стойте спокойно и пойте в унисон и просите прощения ваших грехов и выходите опять чинно в монастырь или в школу.

Томмазо Кампанелла

Томмазо Кампанелла (1568—1639) —один из наиболее ярких представителей раннего утопического социализма. С юности стремясь к науке, он в возрасте 15 лет вступил в монашеский орден доминиканцев и посвятил себя изучению философии и богословия. Не удовлетворившись схоластикой Фомы Аквинского и искаженными церковью идеями Аристотеля, Кампанелла обратился к трудам античных философов, к произведениям своих современников, к самой природе, которую он считал источником знания. На Кампанеллу оказали сильное воздейст­вие элементы стихийного материализма у последователей Демокрита, а особенно идеи известного итальянского натурфилософа Телезио (1509—1588), труды кото­рого входили в список книг, запрещенных католической церковью.

В социально-политических воззрениях Кампанеллы центральное место зани­мает идея создания единого мирового государства, что должно будет иметь своим следствием устранение всех конфликтов между людьми и установление мира и счастья на земле.

В течение 27 лет Кампанелла был заточен в тюрьме за участие в заговоре против испанского господства. Находясь в заключении, Кампанелла написал сочинение «Город Солнца» (1602, опубл. в 1623). В нем он изображал, подобно Томасу Мору, идеальное государство, где пет частной собственности, где все одинаково трудятся, имеют все возможности заниматься науками и искусствами.

Значительное место в книге Кампапеллы занимает описание воспитания детей в городе Солнца. Воспитание здесь носит полностью общественный харак­тер и равно для всех граждан государства. Оно, по мнению Кампапеллы, должно быть организовано так, чтобы дети развивали все свои силы и способности.

Большое внимание Кампапслла уделял умственному образованию, указывал, что оно должно сочетаться с физическим и нравственно-эстетическим воспитанием, с участием детей в труде, с обучением различным профессиям. Следует подчеркнуть, что все первоначальное обучение детей в государстве Солнца основано на наглядности, которую сенсуалист Кампапслла ценил очень высоко. Дети при­обретают элементарные знания о всех пещах и явлениях во время про-

гулок, рассматривая нарисованные на стенах города картины, на которых изобра­жены геометрические фигуры, животные, растения, орудия труда и т. и.

В приведенных нами частях книги Кампанеллы содержатся его основные высказывания педагогического содержания.

Город Солнца

Собеседники: Главный гостипик ' и Мореход им Генуи.

Г о с т и и и к

Поведай мне, пожалуйста, о всех своих приключениях во время послед­него плавания.

М орех о л

Я уже рассказывал тсСс о своем кругосветном плавании... во время которого был вынужден сойти на берег...

Г о с т и п и к

Ну, а там что с тобой приключилось?

Мореход

Я неожиданно столкнулся с большим отрядом вооруженных мужчин и женщин, многие из которых понимали наш язык. Они сейчас же повели меня в Город Солнца.

Г о с т и н и к Скажи мне, как устроен этот город и какой в нем образ правления?

Мореход

Образ правления. Верховный правитель у них — священник, именую-

щийся на их языке «Солнце», на нашем же мы

называли бы его Метафизиком. Он является главиэ ксех и в бренном и в духовном, н по всем вопросам и спорам он выносит окончательное реше­ние. При нем состоят три соправителя: Пои, Сии п Мор, или по-нашему: Мощь, Мудрость и Любовь.

'} ведении Мощи находится все касающееся вой-пь¹ н мира: военное искусство, верховное командо­вание на воине; по п в ^тим он ме стоит выше

Солнца. Он управляет военными должностями, солдатами, ведает снаб­жением, укреплениями, осадами, военными машинами, мастерскими и мастерами, их об ел у жн дающими.

.. . Ведению Мудрости подлежат свободные искусства,

licueniic ппааитслн

Мудрости ремесла и всевозможные пауки, а также соответ-

ственные должностные лица и ученые, равно как и учебные заведения. Число подчиненных ему должностных лиц соответ-

¹ Гости ник- заведующий монастырским домом для странников п при­езжающих посетителей.— Сост.

Легкость усвоения наук, при помощи

KUpTllH.

пауки. На внешних

ствует числу наук: имеется Астроном, также и Космограф, Геометр, Историограф, Поэт, Логик, Ритор, Грамматик, Медик, Физик, Политик, Моралист. И есть у них всего одна книга, под названием «Мудрость», где удивительно сжато и доступно изложены все пауки. Ее читают народу обряду пифагорейцев.

По повелению Мудрости, во веем городе степы, внутренние и внешние, нижние и верхние, распи­саны превосходнейшею живописью, в удивительно стройной последовательности отображающей все стенах храма и на завесах, ниспадающих, когда священник произносит слово, дабы не терялся его голос, минуя слушателей, изображены все звезды с обозначением при каждой из них в трех стихах ее сил и движений.

На внутренней стороне стены первого круга изображены все мате­матические фигуры, которых значительно больше, чем открыто их Архиме­дом и Евклидом. Величина их находится в соответствии с размерами стен, и каждая из них снабжена подходящей объяснительной над­писью в одном стихе: есть там и определения, и теоремы, и т. п. На внешнем изгибе стены находится прежде всего крупнее изображение всей земли в целом; за ним следуют особые карты всевозможных областей, при коих помещены краткие описания в прозе обычаев, законов, нравов, происхождения и сил их обитателей; так же. и алфавиты, употребляемые во всех этих областях, начертаны здесь над алфавитом Города Солнца.

На внутренней стороне стены второго круга, или второго ряда строе­ний, можно видеть как изображения, так и настоящие куски драгоценных и простых всякого рода камней, минералов и металлов с пояснениями при каждом в двух стихах. На внешней стороне изображены моря, реки, озера и источники, существующие на свете, так же как и вина, масла н все жидкости; указано их происхождение, качества и свойства; а на выступах стены стоят сосуды, наполненные жидкостями, выдержанными от сотни до трехсот лет, для лечения различных недугов. Там же, с соот­ветствующими стихами, находятся и подлинные изображения града, снега, грозы и всех воздушных явлении.

На внутренней стороне стены третьего круга нарисованы все виды деревьев и трав, а иные из них растут там в горшках на выступах наружной стены строений; они снабжены пояснениями, где какие впервые найдены, каковы их силы н качества и чем сходствуют они с явлениями небесными, среди металлов, в человеческом теле и в области моря; каково их применение в медицине н т. д. На внешней стороне — всевозможные породы рыб речных, озерных п морских, их правы ь особенности, способы размножения, жизни, разведения, какая от них польза миру и нам, равно как и сходства их с предметами небесными и земными, созданными природой или искусственно; так что я был совершенно поражен, увидев рыбу епископа, рыбу цепь, панцирь, гвоздь, звезду, мужской член, в точ­ности соответствующих по своему виду предметам, существующим у нас. Там можно увидеть и морских ежей, и улиток, и устриц, и т. д. И все достойное изучения представлено там в изумительных изображениях и снабжено пояснительными надписями.

На внутренней стороне четвертого круга изображены всякие породы птиц, их качества, размеры, нравы, окраска, образ жизни и т. д. И Феникса они считают за действительно существующую птицу. На внешней стороне видны все породы пресмыкающихся: змеи, драконы, черви — и насекомые: мухи, комары, слепни, жуки и т. д., с указанием их особенностей, свойств ядовитости, способов применения и т. д. И их там гораздо больше, чем даже можно себе представить.

На внутренней стороне стены пятого круга находятся высшие земные животные, количество видов которых просто поразительно; мы не знаем и тысячной их части. И такое их множество и таковы их размеры, что изображены они и на внешней стороне круговой стены. Сколько там одних только лошадиных пород, какие все это прекрасные изображения и как толково все это объяснено!

На внутренней стороне степы шестого круга изображены все ремесла с их оружиями и применение их у различных народов. Расположены они сообразно их значению и снабжены пояснениями. Тут же изображены и их изобретатели. На внешней же стороне нарисованы все изобретатели наук, вооружения и законодатели; видел я там Моисея, Озириса, Юпитера, Меркурия, Ликурга, Помпилия, Пифагора, Замолксия, Солона и многих других; имеется у них и изображение Магомета, которого, однако, они презирают, как вздорного и ничтожного законодателя. Зато на почетней­шем месте увидел я образ Иисуса Христа и двенадцати апостолов, которых они глубоко чтят и превозносят, почитая их за сверхчеловеков. Видел я Цезаря, Александра, Пир