Куда идет эволюция Homo sapiens?
Факт эволюции человека за последние 40 тысяч лет – со времен кроманьонца – мы можем считать доказанным. Наш выдающийся антрополог Г. Дебец (1948) исследовал ископаемые остатки более семи тысяч людей, живших на территории нашей страны со времен неандертальца (100 тысяч лет назад) до средних веков. За этот период кости скелета стали тоньше, лоб круче, уменьшились надбровные дуги. Причем, в последние тысячелетия темпы этого процесса, названного грацилизацией, значительно возросли.
Исследования немецкого антрополога Феликса фон Бормана, изучавшего эволюцию человека на протяжении последних веков, подтверждают и существенно дополняют данные Дебеца. Во-первых, по данным фон Бормана, от века к веку меняется конституция человека и форма его черепа; во-вторых, этот процесс идет все ускоряющимися темпами (от середины 18 века, детально изученного фон Борманом, нас отделяет какой-то десяток поколений); в-третьих, эти перемены ведут к тому, что человек становится изящнее (грацильнее), с более тонкими чертами лица, крупными и неглубоко посаженными глазами, выпуклым и гладким лбом.
И, наконец, самые сенсационные данные, касающиеся эволюции человека на современном этапе, были недавно получены лондонскими психиатрами А. Миллером и Дж. Корселлисом, исследовавшими по архивным материалам данные о весе мозга 7397 людей, умерших в 20 веке (начиная с 1907 года). Если у родившихся в 1860 году средний вес мозга взрослого человека равнялся 1372 граммам, то у родившихся в 1940 году (на 80 лет позже) он равнялся 1424 граммам. Это значит, что ежегодно вес мозга современного человека увеличивается на 0,66 граммов. Для эволюции поистине космическая скорость!
Каковы могут быть причины такой стремительной эволюции? Естественный отбор? Его наличия в популяции современного человека никак нельзя отрицать, как нельзя отрицать и того, что в сравнении с дикими популяциями сила отбора в популяции человека сильно ослаблена. К примеру, сосна или береза для того, чтобы поддержать численность своего вида, должна дать в течение жизни десятки миллионов семян, рыба должна выметать сотни, тысячи или даже миллионы икринок, потомство высших млекопитающих исчисляется, как минимум, десятками, то есть даже здесь выживание – редкий дар, данный одному их немногих. И только человеку для того, чтобы сохранить численность своей популяции неизменной достаточно 2,2 детей на родительскую пару, что значит: если каждая пятая семья даст троих детей, а остальные четыре – двоих, численность человеческой популяции не уменьшится. Такой слабый отбор, очевидно, не может быть причиной невероятно быстрой эволюции.
Эволюция не по Дарвину
Но подойдем к этой проблеме несколько с другой стороны. По классической дарвиновской схеме – чем суровее условия жизни, чем больше смертность, тем более интенсивным будет отбор, следовательно: чем суровее условия среды, тем быстрее будет идти эволюция. Это положение, на первый взгляд, кажется самоочевидными.
Но... бросим краткий ретроспективный взгляд на историю Homo sapiens, Четыре с половиной миллиона лет назад наши предки «спустились с дерева» и перешли к жизни на равнину. Сочные плоды фиговых деревьев, которые были в изобилии в лесной чаще, на равнине уже недоступны, зато хищнику на открытом пространстве трудно незаметно подкрасться к жертве. Человек перешел к прямохождению, встав на ноги, он смог обозревать широкую перспективу вокруг себя: если на горизонте показывался хищник, люди собирались вместе и хищник не решался подойти близко к целой стае крупных животных. Самки с детенышами оставались при этом в центре стаи и были надежно защищены крупными самцами, которые окружали стадо. Очевидно, смертность детенышей при переходе к прямохождению существенно снизилась. Значит, эволюция человека уже тогда шла по иной, «недарвиновской» схеме (меньший, а не больший отбор, меньшая, а не большая смертность), и она продолжает идти по ней на современном этапе.
Ювенильные индивиды, если можно так выразиться, дольше остаются детьми, и не только в психологическом, но и в биологическом смысле. Это значит, что они дольше других сохраняют ранимость, болезненность, свойственную ребенку. Однако, как показала медицинская статистика, ювенильные индивиды в детстве и юности наиболее подвержены инфекционным заболеваниям. Логично предположить, что именно их «выкашивали» в прошлом регулярно повторявшиеся эпидемии и пандемии; именно они чаще других гибли они в раннем возрасте от таких распространенных заболеваний как грипп, пневмония, дифтерия, туберкулез.
В двадцатых-тридцатых годах нашего столетия благодаря «медицинской революции«, обязанной своим успехом прежде всего открытию антибиотиков и сульфаниламидных препаратов, смертность детей от дифтерии и туберкулеза – основных «убийц» человека еще начала нашего столетия – сократилась более чем в сто раз.
С началом «медицинской революции« ювенильные люди стали вливаться в популяцию, благодаря чему человек получил возможность сохранить и в зрелом возрасте те детские, инфантильные качества, которые в прошлом были, очевидно, связаны с большим риском умереть в детстве от того или иного инфекционного заболевания. Вот так и возник ювенильный тип Рогинского – тип человека середины 20 века. В еще недалеком прошлом ребенок – носитель более выраженных ювенильных черт – не имел практически никаких шансов выжить, повзрослеть и оставить потомство. Выживали лишь те, кто быстро утрачивал детские признаки – быстро взрослел. Ныне, благодаря успехам «медицинской революции», ювенильные формы стали практически такими же жизнеспособными, как и неювенильные.