Организация вербального взаимодействия

Дискурс, будь то диалог или полилог, — это сложно организованная целостная структура, продукт совместной деятель­ности коммуникативных партнеров. Сменяются говорящие, могут подклю­чаться новые участники, однако в тече­ние разговора обычно не возникает ни смысловых разрывов, ни сколько-ни­будь значительных пауз. Собеседники прекрасно понимают друг друга: преду­гадывают окончание реплик, осуществ­ляют передачу слова определенному лицу, предотвращают сбои в развитии разговора и исправляют нарушения. Чтобы включаться во взаимодействие недостаточно знать язык и говорить. Координацию действий и высказываний собеседников обеспечивают специаль­ные приемы и правила, которые извест­ны говорящим и регулярно используют­ся в разговоре. Эти правила образуют конвенциональную основу вербального взаимодействия. Их реконструкция со­ставляет одну из важных задач дискурс-анализа. Остановимся на некоторых наиболее известных разработках.

Анализ повседневного разговора. Боль­шой вклад в изучение темы вносят ис­следования, которые проводятся в рам­ках школы, названной по своему объек­ту «Анализ разговора» (Conversation analysis). Направление имеет корни в со­циологии (работы Х.Гарфинкеля) и в на-

чальном развитии связано с исследовани­ями Г.Сакса и его сотрудников (Sacks, Schegloff, Jefferson, 1974). Со времени этих первых работ центральную задачу исследований видели в том, чтобы объяс­нить, как происходит смена говорящих. Анализ сосредоточился на деталях разго­ворной организации и в первую очередь на соседствующих репликах.

Было показано, что в основе смены го­ворящих лежит простой принцип. Каждый переход — это заданное правилами законо­мерное завершение речевого фрагмента. Если первая реплика вопрос, вторая — от­вет; приветствие сопровождается привет­ствием, просьба — принятием или откло­нением и т.д. Этот организационный прин­цип — так называемый принцип последова­тельности — задает простейшую схему по­строения разговора. На ее основе могут быть описаны и более сложные варианты разговорной динамики (Goffman, 1981; Goodwin, 1990 и др.). Для этого необходи­мо учесть, что парные реплики (вопрос и ответ, например) необязательно прямо соседствуют друг с другом. Между ними возможно включение еще одной пары, разделяющей инициирующую и ответную реплики первой пары. Например,

(1) А. (вопрос) Что будет дальше?

(2) В. (уточняющий вопрос) По этому

каналу или четвертому!

(3) А. (ответ) По четвертому.

(4) В. (ответ) Что-то о политике.

Первая и четвертая реплики — взаи­мосвязанная пара. Вторая и третья — другая пара, включенная в предыдущую. Принцип последовательности предпола­гает релевантность ответной реакции, т.е. если первая часть пары произнесе­на, то реплика определенного типа (вто­рая часть пары) ожидается, хотя может быть и отсрочена. Партер может быть занят, отвлечен, может захотеть уточ­нить инициирующую реплику или пере­адресовать ответ другому лицу — как бы там ни было, ответ ожидается. Если он почему-либо не поступает, его вновь и вновь запрашивают.

(1)А. (вопрос) Кто звонил?

[пауза] А. (вопрос) Кто звонил, я спрашиваю?

[пауза] А. (вопрос) Ты где?Я спрашиваю,

кто звонил ? (2) В. (ответ) Не туда попали.

Описываются и другие принципы, при­емы, правила, определяющие организацию диалогической речи. Так, «принцип предпо­читаемой структуры» характеризует осо­бенности речевых фрагментов с подтвер­ждающими и отклоняющими ответными репликами. Согласие обычно выражается без промедления, предельно лаконично и ясно. Несогласие же формулируется про­странно, оправдывается доводами, к тому же отсрочено паузой. Сравним, для приме­ра следующие фрагменты:

1.(1) А. Приходи вечером.

(2) В. С удовольствием.

2. (1) А. Приходи вечером.

[пауза]

(2) В. Ну, знаешь... хотелось бы, но я обещал побыть дома, помочь.

Пауза, даже очень короткая, служит индикатором «непредпочитаемых» от­клоняющих ответов. Улавливая ее, гово­рящий, как правило, успевает дополнить инициирующую реплику усиливающи­ми, привлекательными для собеседника доводами.

(1) А. Приходи вечером. [пауза]

А. Будет твоя новая знакомая.

(2) В. Спасибо, приду.

Если же все-таки следует отказ и при­глашение отклоняется, формулируется он тоже весьма типично. Формулировка избегает впечатления, что предложение не привлекательно, и содержит дополнитель­ные оправдывающие отказ сведения, ко­торые трудно оспаривать. Обычна ссыл­ка «на неспособность»: болен, должен за­ниматься и т.п. Подобный стереотип по­зволяет избежать негативного или крити-

ческого продолжения разговора, не оби­деть собеседника [Drew, Heritage, 1992].

Характеризуются также различные способы подключения к разговору (на­пример, перебивания), приемы, с помо­щью которых партнеры избегают сбоев в течение разговора и исправляют ошиб­ки (Schegloff, 1992). Большое значение в координации действий собеседников от­водится мельчайшим единицам выска­зывания (сигналы об услышанном и др.) и невербальным средствам (перемеще­ние взора, жест) [Psathas, 1995 и др.].

Исследования данного направления выявляют тонкую организацию диалога, включенную в механизм социального взаимодействия: паузы, наложение реп­лик, перемещение взора, другие кажущи­еся случайными детали нагружены смыс­лом и входят в состав интерактивных ак­тов, совершаемых собеседниками.

Коммуникативные максимы Грайса.Правила иного рода сформулировал П.Грайс [Грайс, 1985]. Коммуникатив­ные максимы — это пять базовых нор­мативных принципов, регулирующих поведение собеседников.

Основу коммуникации составляет «принцип кооперации», предполагающий готовность партнеров к сотрудничеству. Собеседники могут выражать несогласие, спорить, но они должны включаться в раз­говор таким способом, который соответ­ствует его общей линии и целям. Это об­щее положение конкретизируют осталь­ные максимы. Каждый должен вносить в разговор достаточно, но не слишком мно­го информации — «максима количества». «Максима качества» предписывает правди­вость; она нарушается, если человек на­меренно лжет или коммуницирует таким образом, который не соответствует его ис­тинным целям. Согласно «максиме реле­вантности», реплики должны быть умест­ны и отвечать текущему контексту разго­вора. «Максима способа коммуникации» требует избегать неясности, двусмыслен­ности, дезорганизующих действий. Эти принципы чрезвычайно общи. Возникает вопрос, как они реализуются в разговоре и что означают те случаи, когда один из

них оказывается нарушенным? Максимы Грайса заложили основу дальнейшим ис­следованиям этой проблемы.

Было показано, что коммуникативные максимы никогда не нарушаются без того, чтобы оказать определенное воздействие на слушающего. Когда та или иная из них нарушается, партнер приписывает сообще­нию некоторое дополнительное значение, которое согласует аномальную реплику с максимой. Мы говорим, к примеру, «Купи­ла кота в мешке», «Кончай баклуши бить», что, вообще говоря, двусмысленно и впря­мую означает вовсе не то, что подразуме­вается. Любой компетентный собеседник, однако, поймет, что это сказано метафо­рически, и установит действительное зна­чение использованных выражений. Подоб­ные интерпретации получили название им-пликатур разговора. Разговорные имплика-туры осуществляются по определенным правилам, и многие нарушения делаются именно в расчете на импликатуру. Говоря­щий предполагает знание партнером пра­вил, позволяющих понимать и объяснять нарушение коммуникативных максим. Этот механизм обеспечивает использова­ние всевозможных непрямых утвержде­ний, важных с точки зрения тактики раз­говора, в частности, соблюдения правил вежливости. Так, на вопрос «Сколько же это вам стоило?» можно услышать — «До­статочно». Ответ нарушает максиму коли­чества и рассчитан на то, что через соот­ветствующую импликатуру адресат устано­вит не выраженное прямо значение ска­занного — это вас не касается. Принципы кооперации и механизм импликатуры по­зволяют выразить коммуникативное наме­рение косвенным образом, более вежливо и не слишком задевая собеседника. Так, в диалоге: — «Хорошо бы выпить чаю. — Бу­фет на втором этаже и еще не закрылся», — ответная реплика в определенной ситуации может быть не советом или напоминани­ем, а вежливым отказом.

Вербальная коммуникация в значи­тельной степени опирается на возможность использовать непрямые выражения и, тем самым избежать слишком грубого букваль­ного толкования слов. Ирония, метафора,

гипербола — все эти приемы порождают си­туацию, когда очевидная ложность прямо­го значения высказывания (нарушение принципа истинности) заставляет слушаю­щего искать через импликатуру скрытый смысл. Однако, передавая смысл в завуали­рованной форме и интерпретируя сказан­ное, важно соблюдать меру. Не только гру­бость, но и излишняя изощренность так­же может привести к коммуникативной не­удаче: вопрос может быть задан так, что его примут за осуждение («Почему ты его не по­звал ? — Если хочешь, позови сама. — Я не хочу, я спрашиваю».) и т.п.

Человек передает с помощью речи не­что большее, а иногда и иное, чем содер­жится в языковой форме высказывания как таковой. Поэтому, чтобы включать­ся в коммуникацию необходимо учиты­вать конвенции интерпретации, правила употребления выражений. Рассмотрен­ные исследования раскрывают важный механизм организации вербального взаи­модействия. Реконструируется общая си­стема правил ведения разговора и интер­претации используемых выражений.

Развивается и другая линия анализа. Представление о коммуникативных мак­симах дали толчок эмпирическим иссле­дованиям, цель которых — изучение дей­ственности принципов коммуникации в разных сферах речевого общения и их конкретизация (Hintikka, 1986; Brown, Levinson, 1987; Fritz, 1991). Было показа­но, что нередки случаи, когда то или иное правило, например максима реле­вантности, соблюдается относительно темы высказывания, но реплика не соот­ветствует текущему состоянию диалога. Максимы могут выполняться с разной степенью строгости и играют различную роль в разговорной практике разных лю­дей. Обнаружилось также, что принципы коммуникации связаны между собой и образуют иерархию, специфичную для разных форм коммуникации и групп го­ворящих. Исследуется вопрос о приори­тетных правилах речевого общения при разной постановке коммуникативных за­дач. Началось изучение языковых средств, служащих реализации этих правил.