Развитие эмпирического аспекта

Вплоть до XX века исследования по ин­тересующей нас тематике носили пре­имущественно глобальный характер, ставились и обсуждались вопросы наи­более общего свойства: происхождения языка, его природы, связи с рациональ­ной или эмоциональной стороной пси­хики. Такого рода подход был естестве­нен на современном ему уровне разви­тия естественных и гуманитарных наук. В то же время для дальнейшего разви­тия области было необходимо накопле­ние конкретных фактических данных, проверка и уточнение гипотез, порой су­жение сферы исследования для достиже­ния более точных результатов.

Именно это и произошло в начале XX века, когда в науке активно развивался эксперимент, возникали подходы к фор­мированию психологии как позитив­ной науки, опирающейся на объектив­ные факты. В области исследования речи появились темы конкретно-эмпиричес­кого характера. Поначалу исследователи пользовались первым доступным объек­тивным методом — наблюдением. Стали накапливаться описания развития детс­кой речи (ее онтогенеза). Привлекли внимание факты речевых ошибок типа оговорок, собирались и издавались сло­вари такого рода форм речевых проявле­ний. Объектом исследований стали рече­вые нарушения, патологии речи, наблю­даемые при недоразвитиях, мозговых травмах. Несколько позднее появились темы взаимоотношения речи и мышле­ния, речевой памяти, внутренней и эго­центрической речи, биологического и социального в языке и речи. Возник по­ток исследований по отдельным, порой частным проблемам. Здесь следует кон­статировать этап эмпирической многоас-пектности исследований (как это квали­фицируется Я.А. Пономаревым).

Стремление к конкретности иссле­дований в это время ясно выражено в лингвистике. Бодуэн де Куртене, осно­воположник Казанской школы в язы­кознании, развивал идеи эксперимента

в лингвистике. Один из его учеников, Богородицкий, организовал первую в России фонетическую лабораторию; другой не менее известный ученик, Щерба, создал фонетическую лаборато­рию в Петербурге. Работа последнего «О трояком аспкте языковых явлений и эк­сперименте в языкознании» оказала большое влияние на развитие конкрет­ных языковедческих исследований.

Вторая сигнальная система

Вместе с накоплением эмпирических дан­ных в первые десятилетия XX века в рас­сматриваемой области были сделаны важ­ные теоретические предложения. Среди них следует отметить идею И.П. Павлова о второй сигнальной системе как сложно­го физиологического механизма, осуще­ствляющего речеязыковую деятельность.

Концепция второй сигнальной систе­мы была выдвинута в конце жизни уче­ного и не получила серьезного развития при его участии. Однако она способство­вала укреплению естественнонаучной позиции и ориентации на изучение меха­низмов речи. Поэтому павловский под­ход подготовил почву для появления ког­нитивного направления в психолингвис­тике нашего времени, который как раз и направлен на точное описание скрытых механизмов речеязыковых процессов.

Главная направленность идеи второй сигнальной системы состояла в том, что­бы выявить в сложнейшей речеязыковой деятельности человека некоторые про­стые основания, сопоставимые с высшей нервной (условнорефлекторной) дея­тельностью животных. Павлов обратил­ся к феномену слова, предположив, что оно несет на себе функцию особого рода сигнала, действующего в сфере высшей нервной деятельности человека. Слово, по мысли Павлова, это сигнал непосред­ственных сигналов, которые оно обоб­щает, создавая возможность отвлечения и абстрагирования от непосредственной действительности. Тем самым вся выс­шая нервная деятельность человека пре­образуется, поскольку возникает основа

для отвлеченного мышления, а в конеч­ном счете и для науки.

Некоторые из ближайших последова­телей Павлова пытались неоправданно прямолинейно реализовать в экспери­ментах идею второй сигнальной систе­мы, разрабатывая так называемую мето­дику речевого подкрепления (см. труды А.Г.Иванова-Смоленского). Другая ли­ния исследований, инициированная Н.И.Красногорским, оказалась значи­тельно более адекватной и успешной. В работе этого ученого был впервые экспе­риментально выявлен факт существова­ния физиологической связанности слов человеческого лексикона. В эксперимен­тах Н.И.Красногорского и его сотрудни­ка А.Я.Федорова (1935 г.) такого рода свя­зи были обнаружены между одновидовы-ми и однородовыми словами (названия­ми птиц). Опыт состоял в том, что детям для заучивания давался ряд слов, обозна­чающих птиц (воробей, грач и др.). Пос­ле установления между словами ассоци­ативной связи на одно слово (воробей) путем подкрепления безусловным раз­дражителем вырабатывался условный рефлекс. После закрепления рефлекса каждое слово из ассоциативного ряда ста­ло вызывать ту же реакцию, что и слово воробей. Введение пробы на обобщающее слово птица также «с места» вызвало ус­ловную реакцию. Данные факты свиде­тельствовали о возможности устанавли­вать в опыте межсловесные временные связи, а также выявлять те, что сложи­лись в прежнем опыте человека.

В последующих исследованиях отече­ственных и зарубежных авторов (Г.Разра-на, Б.Риса, Л.А.Шварц, О.С. Виноградо­вой, А.Р. Лурии, Т.Н. Ушаковой и др.) вы­явлен условнорефлекторный характер межсловесных связей и показано, что они являются физиологическим основа­нием так называемых вербальных сетей, или семантических полей (см. Рис. 3.50). Накоплены свидетельства тому, что меж­словесные связи вырабатываются в жиз­ненном опыте и оказываются достаточ­но стабильными. Все слова человеческо­го лексикона хранятся «внедренными» в

Рис. 3.50. Схема образца «вербальной сети».

материю вербальной сети, и этой мате­рии принадлежит важная роль в общем речеязыковом механизме. Эти данные составляют физиологическое основание современных представлений об органи­зации вербальной памяти человека. В форме вербальных ассоциаций такого рода связи описываются и активно иссле­дуются в настоящее время в психолинг­вистике.

Речь - это поведение

Данная идея разрабатывалась в русле направления, получившего название би­хевиоризма (bihaviour — поведение). Возможность описания речи с помо­щью тех же понятий и представлений, что другие формы поведения человека, обстоятельно аргументирована в книге Б.Ф. Скиннера Verbal behaviour (1957). Люди приучаются употреблять опреде­ленную речевую форму в некоторых по­вторяющихся ситуациях. Это есть, по сути, обусловленная вербальная реак­ция. Она подкрепляется взаимным по-

ниманием людей и их адекватными дей­ствиями. Повторное возникновение данной ситуации автоматически вызыва­ет выработанную вербальную реакцию в скрытой или явной форме. Словесная реакция может служить побудительным стимулом для другой словесной реак­ции. Возникает цепь рефлекторных ак­тов, используемых людьми в общении между собой. Эта цепь образует «вер­бальное поведение».

Бихевиористский подход к речи на­правлен на выявление в сложных про­цессах речевого общения людей неко­торых повторяющихся стереотипных форм, поддающихся относительно про­стому описанию. Это направление в из­вестном смысле сохраняет свое значе­ние в наши дни. Однако современные исследования в значительно большей степени ориентируются на нестереотип­ные, продуктивные и творческие воз­можности речи. Внимание скорее при­влекает то, что область речи предостав­ляет обширное поле для человеческого творчества.

Кратко рассмотренная выше история идей и подходов к выяснению природы феномена языка и речи демонстрирует, с нашей точки зрения, два момента: с од­ной стороны, блеск и изобретательность человеческого ума, обратившегося к по­знанию самого себя, возможно, — своей вершинной сущности; с другой сторо­ны, — огромную, быть может, непости­жимую сложность рассматриваемого объекта. И то, и другое — впечатляет, расширяет горизонт нашего предмета.

А теперь попробуем выяснить, что нового в психолингвистическое поле проблем принес последующий период, который стал называться собственно психолингвистическим.