Представления о труде в древности и в эпоху феодализма

Е. А. Климов и О. Г. Носкова [3] выделяют разные варианты отражения психологического знания о труде в неписьменных функ­циональных средствах фиксации опыта:

1. Мифологическое знание как разновидность модельных пред­
ставлений о психической регуляции труда. Как отмечают истори­
ки и этнографы, «...магический танец оказывается средством об­
щественного воспитания всех участников — воспитания физичес­
кого, профессионального и эстетического»; сами орудия труда
придавали человеку «особую силу», власть над природой, поэто­
му они часто выступают как фетиши, обладающие сверхъесте­
ственными силами; многие божества древних так или иначе свя­
заны с трудовой деятельностью (богиня виноградарства, земледе­
лия; божества, покровительствующие воинам, мореходам, куп­
цам... — у разных народов свои божества). В современном произ­
водстве также по-своему мифологизируется каждое новое сред­
ство труда. Например, появление компьютерной техники породи­
ло множество надежд и иллюзий относительно всесилия ЭВМ.

2. Отражение психологических знаний о труде в сказках, ле­
гендах, заговорах, обрядах: образы Марьи-искусницы, Василисы
Прекрасной, Иванушки (ухаживающим за Коньком-Горбунком).
В. Я. Пропп отмечал, что «чаще всего колдовские обряды инициа­
ции — посвящение юношей в охотники — это не только проверка
их "готовности" к труду, но и приобщение к мифологическому
обряду — главному таинству племени» (многие предания старики
племени хранили от непосвященных под запретом). Вместе с кол­
лективными обрядовыми формами важную роль играли индиви­
дуальные формы (заговоры, обереги) как «элементы словесного
сопровождения языческого заклинательного, магического обря­
да»; при этом характерна обязательность выполнения всех эле­
ментов процедуры (похоже на технологическую карту в совре­
менном производстве). Смысл всех этих обрядов — воспитать ува­
жение к труду. И хвала тому, кто «изобретет хороший психологи-

ческий (психорегулятивный) эквивалент производственным ми­фам, обрядам, оберегам». Хотя реально такие «эквиваленты» су­ществуют и сейчас (например, «психотерапевтический миф» су­ществует не только для клиентов, но и для самих психотерапев­тов; в каждой социально-профессиональной «группе-тусовке» су­ществуют свои мифы и обряды, повышающие степень професси­онального самосознания участников этих групп и т. п.).

3. Изобразительные средства фиксации представлений о труде —
это, например, изображения животных (объектов охоты), сцен
самой охоты (как передача успешного «опыта» другим поколени­
ям, выступающая в качестве своеобразных инструкций) и т. п.

4. Песня и ритм — как средство управления функциональным
состоянием человека в труде. В этой связи известный историк и
этнограф К. Бюхер своей в книге «Работа и ритм» писал, что само
содержание песен часто имело второстепенную роль, главное —
это ритм песни. Заметим, что и сейчас ритм рассматривается как
важное условие создания особого настроения — в производствен­
ной деятельности и вне ее. Ритм особо важен при выполнении
коллективных трудовых действий.

5. Психологическое знание о труде в народных пословицах и пого­
ворках соотносится со многими собственно психическими регуля­
торами трудовой деятельности. Например: «Масло само не родит­
ся», «С разговоров сыт не будешь» — утверждение обязательности
труда; «Трутни горазды на плутни» (т. е. негодяи — люди довольно
неглупые), «Праздность — мать пороков» — этические аспекты
труда; «На бога уповай, а без дела не бывай» — важность труда в
жизни человека (даже по сравнению с верой в Бога); «Три дня
молол, а в полтора съел», «Пошел черных кобелей набело пере­
мывать» — осуждение низкопроизводительного труда; «Кто мно­
го лежит, у того и бок болит» — ценность именно общественно
полезного (а не любого!) труда как основы здоровой жизни; «Ма­
стер мастеру не указ» — идея индивидуального стиля деятельнос­
ти; «Старого учить, что мертвого лечить» — идея возрастных ог­
раничений в ходе профессионального обучения; «Учи других, и
сам поймешь», «Мудрено тому учить, чего сами не знаем» — не­
которые идеи самого профессионального обучения.

Выделяются также психологические регуляторы труда в памят­никах материально-производственной культуры и письменности [3]. В частности, в работах видных политических и общественных дея­телей XI—XIX вв. (Петр I, В. Н. Татищев, М. В.Ломоносов и др.) тема труда тесно связана с социально-экономическими преобра­зованиями.

Например, в работах М. В.Ломоносова выделяются фрагмен­ты, в которых содержатся эмоционально насыщенные образы— цели, смысла, стимулирования труда (это и труд для «умноже­ния счастья человечества», и «увеселение, удовольствие от на-

хождения истины», «труды предпринимаются не для получения выгоды, но ради науки» — это о труде ученого в лаборатории — сравним с современным пониманием труда ученого), затрагива­ются вопросы волевой саморегуляции труда (трудящемуся как бы «доверяется» «произволение» и «рассуждение», т. е. ответствен­ность, способность регулировать свои действия), проектирования средств и условий труда с учетом психологических особенностей людей (предлагая новый способ «находить полуденную линию», он пишет: «Обыкновенный способ требует раздвоения внимания наблюдателя... а наш не требует часов, не отвлекает внимания»), проектирования больших систем с учетом психологических осо­бенностей труда (например, его проекты «исправления» Акаде­мии наук, где фактически он говорит о ней как о «системе», где важную роль играют конкретные люди), а также проблемы опти­мизации межчеловеческих отношений (в заметках об «исправле­нии» Академии наук он пишет: «ошибки замечать не многого сто­ит; дать нечто лучшее — вот что приличествует достойному чело­веку»).

Следует особо отметить роль религии в формировании отношения людей к труду, в частности влияние идей Реформации на пред­ставления о труде. Многие авторы считают, что современная ев­ропейско-американская культура во многом основывается на идеях Реформации (протестантской этики) [2].

Еще М. Вебер в своей знаменитой работе «Протестантская этика и дух капитализма» отмечал, что с развитием капиталистических отношений и идей реформации работник все больше ощущает свою роль не как отчужденную по отношению к собственной лич­ности, извне навязанную профессиональную категорию, а как «призвание сверху», от Бога, и ее, этой роли, максимально усерд­ное исполнение рассматривает как священный долг.

Интересно, что в немецком языке слово ВегаГ — это и долг, и призвание, и профессия. Главная идея капитализма, как считал М. Вебер, — это представления о профессиональном долге (ВегаГзрШсЫ:). Идеал Америки — «кредитоспособный добропоря­дочный человек, долг которого рассматривать приумножение сво­его капитала как самоцель». Этим определяется уклад жизни со­временного «цивилизованного» человека. «Зарабатывание денег — мой долг, — пишет М. Вебер, — в этом — моя добродетель и источник моей гордости и уважения ко мне со стороны граждан».

М. Вебер отмечал также, что «один из конституционных мо­ментов современного капиталистического духа, и не только его, но и всей современной культуры — это рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания, возни­кающее из самого духа христианской аскезы».

Таким образом, представление о труде и отношение к трудовой деятельности во многом зависят от конкпетной

исторической эпохи. Но в не меньшей степени и само это отно­шение, отражаемое в сознании людей, формирует эпоху.