Принятие решения в детерминированной и случайной среде

Тезис: люди быстрее и эффективнее решают задачу, формально имеющую одинаковое решение и в случайной, и в детерминированной среде, если эта задача сформулирована как детерминированная. Основ­ная трудность в экспериментальной проверке этого утверждения — со­здание такой задачи, которая имела бы одинаковое решение при уста­новке испытуемых на детерминированную среду и при их установке на случайную среду. В своём первом в жизни экспериментальном иссле­довании мне отчасти удалось преодолеть эту трудность ².

В первой серии эксперимента испытуемым предъявлялись после­довательности двоичных знаков с заданием для каждой: «В течение 5 ми­нут найти правило построения этой последовательности, позволяющее продолжить её сколь угодно далеко». Тем самым у испытуемого созда­валась установка на то, что каждый элемент последовательности нахо­дится на своём месте строго по заданному правилу, что в предъявлен­ной последовательности заведомо нет ни одного случайного элемента, т. е. что сама задача имеет строго детерминированное решение.

(Например, испытуемым предъявлялась последовательность: 01100101001001001000100100...

Решение состоит в разбиении этих знаков следующим образом: 01 10; 01 0 10; 01 00 10; 01 000 10...)

Во второй серии эксперимента испытуемые должны были за те же 5 минут найти максимальную по числу знаков группу двоичных цифр, повторенную без изменений в разных местах последовательности не менее трех раз. Это задание допускает наличие в ряду «шума», т. е. слу­чайных знаков, появление которых можно не объяснять и на которые [окончание cтраницы 306]

____________________

¹ См. Рокотова Н. А. и др. Моторные задачи и исполнительная деятельность. Л-.
1971.

²Аллахвердов В. М. Преобразование алфавита и мышление. // Вопросы общей И
прикладной психологии. Л., 1970, с. 10-12.

Исходные допущения

можно не обращать внимания. (Для примера: в приведённой выше по­следовательности правильным решением является выделение одной из двух групп знаков, повторенных без пересечений три раза, а именно: 100100 или 010010.)

В середине каждой серии испытуемым предъявлялась одна и та же контрольная последовательность: трижды подряд повторенный на­ бор из 14 двоичных знаков. Точное выполнение заданий обеих серий должно было привести к одинаковому решению: к выделению регуляр­ но повторяемой последовательности в 14 знаков — это и есть как задан­ное детерминированное правило, так и группа из максимального числа зна­ков, трижды подряд повторенных в этой последовательности.

В первой серии 17 испытуемых (из 21) определили этот ряд как периодическую последовательность в 14 знаков менее чем за 2 мин. Четверо испытуемых за отведенное время с заданием не справились. Во второй серии участвовало только 9 испытуемых, из них только один нашел максимально повторяющуюся группировку в 14 знаков за 4 мин. 20 с. Остальные 8 за отведенные 5 минут так и не дошли до этого макси­мума. Различие столь разительное, что для уверенного утверждения о преимуществе «установки на детерминированность» не требуется даже увеличивать число испытуемых. Но когда я спрашивал психологов, не знакомых с этим экспериментом, в какой серии, на их взгляд, будет по­лучено более эффективное решение, большинство достаточно уверен­но отвечало, что во второй... Так что, полученный результат должен выглядеть неожиданным для научного сообщества.

NB. Более важным для дальнейшего результатом этого иссле­дования (и, признаюсь, неожиданным для меня как эксперимен­татора) было другое. По комментариям испытуемых, в процессе решения выяснилось, что в разных сериях они приме-няют разные стратегии решения задачи. Все они группируют какие-то знаки, стоящие вместе в предъявленной последовательности, а далее оперируют ими как отдельными знаками большего алфавита. Так, в приведенной выше последовательности:

01100101001001001000100100...

за отдельные элементы принимаются разные сочетания знаков, например - 10, 000 или 1001. Но обнаружилась разница: при «установке на детерминированность» испытуемые прежде все­ го обращают внимание на редкие для данной последовательно­ сти сочетания знаков (в нашем примере 11 или 000), а при уста­новке на выделение группы знаков из «шума» — на наиболее [окончание cтраницы 307]

Раздел третий

частые сочетания знаков (10 или 1001)¹. Это эмпирически обнаруженное явление кажется логичным: если ни один знак не случаен, то наиболее редкое сочетание знаков также не случай­но, а потому, как «узел» в головоломке, в первую очередь требует к себе особого внимания; если же заведомо известно, что неко­торые знаки могут стоять в ряду случайно, то редкими сочета­ниями знаков разумнее всего вначале пренебречь.

Сказанное можно пояснить примером. Допустим, ученый прово­дит серию экспериментов: а) по проверке гипотезы о строго детерми­нированной закономерности; и б) по проверке гипотезы о статисти­ческой закономерности. В первом случае, если гипотеза, в основном, подтверждается, то его прежде всего будут интересовать те ред­кие случаи, когда результат эксперимента ей не соответствует: преж­де всего, он начнёт искать погрешности в методике, технические неполадки и т. п., чтобы объяснить загадочное для него отклонение данных. Во втором случае, когда он знает, что за счет не контролиру­емых в эксперименте факторов результат этого эксперимента име­ет статистическую природу, он практически не обращает внимания на те данные эксперимента , которые сильно расходятся с остальны­ми. Более того, если они уж очень сильно расходятся со всеми други­ми данными, то ученый даже имеет право не включать их в обработ­ку при статистическом анализе.

Итак, сознание человека направлено на то, чтобы угадывать прави­ла, по которым с ним играет природа. Оно постоянно ожидает события, которые вытекают из этих правил. Человек не может сознательно предста­вить себе не только того, что этих правил нет, но и того, что их хотя бы иногда нет, т. е. действительно не знает о случайности. И такое свойство сознания способствует как поиску наилучшего решения буридановых про­блем, так и более эффективному познанию реальности. Философы долго доказывали друг другу, что беспричинных, т. е. абсолютно случайных, со­бытий не бывает. С точки зрения закона Юма, спор между индетерминиз­мом и детерминизмом — не более чем игра ума, эквивалентная рассужде­ниям о том, каким представляется мир слепому от рождения человеку.

Из этого не следует, что детерминизм ложен. Просто закон Юма ничего не говорит о том, каков на самом деле мир. Человек может прийти [окончание cтраницы 308]

______________________

¹Поэтому, кстати, испытуемые, решая приведенную выше задачу с установкой на детерминированность, испытывают определенные затруднения, так как удвоение единиц оказывается уникальным сочетанием знаков, на который обращается основное внимание, хотя данное сочетание несущественно для нахождения правила построения последовательности.

Исходные допущения

к выводу, что детерминизм логически недоказуем, и назвать свое миро­воззрение индетерминизмом, но ни один человек в здравом уме и трез­вой памяти реально помыслить беспричинность не может. Это напоми­нает философские пируэты, восходящие к Юму, Канту и ряду других классиков философии. Вот, например, как такой пируэт исполняет кан­тианец А. И. Введенский: «Если наш ум невольным образом представ­ляет себе всё происшедшее насквозь подчиненным закону причинности (а наш ум, несомненно, так и поступает), то из этого ещё не следует, чтобы оно и на деле было таковым... В том, что события не сполна подчинены закону причинности или даже вовсе ему не подчинены, нет ничего немыслимого, хотя и нет никакой необходимости» ¹.

Тем не менее, я не отрицаю онтологический статус причинности. Речь идёт только о том, что эта тема лежит за пределами психологическо­го анализа. Рассуждения о том, каков мир вообще, просто не входят в компетенцию психологики. Хотя она и признаёт, что детерминистский взгляд на мир — неизбежное свойство сознания. Повторюсь: человек может сконструировать представление о случайности как о логической возможности. Так же, как он может сконструировать представление, что, кроме него, в мире никого и ничего не существует. Но его реальное поведение будет всегда противоречить и индетерминизму, и солипсизму. Человек умеет жить в случайной среде — т.е. в среде, где хотя бы некоторые события непредсказуемы, но не потому, что они для него действительно случайны, а потому, что он вынужден думать, будто причины и взаимосвязь между событиями ему пока неизвестны. Хотя они, полагает он, конечно же, существуют.

Подведём итоги. Психологика в качестве идеализированного объекта выбирает представление об идеальном мозге. Это значит, что мозг в теории рассматривается как система, автоматически перераба­тывающая всю поступившую информацию, выделяющая в ней все име­ющиеся закономерности и на их основе планирующая (в соответствии с заданными критериями) поведение управляемого им организма. Ина­че говоря, мозг рассматривается как идеальный вычислитель (или, если Угодно, как идеальный логик и математик ²). [окончание cтраницы 309]

_______________________

¹Введенский А. И. Статьи по философии. СПб, 1996, с. 59.

²Напомню вступительные предуведомления: логико-математические науки пре­тендуют лишь на формальную правильность (непротиворечивость) своих утвержде­ний, а не на их истинность. Сравнение идеального мозга с идеальным вычислителем обозначает лишь, что мозг как автомат работает безупречно правильно, т. е. не совершает ошибок в выполнении тех операций, которые осуществляет по заранее заданным правилам (или, что одно и то же, по законам физиологии).

Раздел третий

Всеми структурными ограничениями на мозг в теории можно пре­небречь. Те ограничения на преобразования информации, с которыми мы реально сталкиваемся в жизни или в эксперименте, следует объяс­нять исключительно логикой процесса познания. Человеческий организм в целом идеально предназначен для этого. Основная функция мозга — пе­реработка информации с целью познания реальности. Другие функции мозга хоть и являются необходимыми, тем не менее, могут рассматри­ваться только как обеспечивающие эту главную функцию — т. е. как вспомогательные. Примером вспомогательной функции может служить обеспечение жизнедеятельности организма, ибо, если это обеспечение не осуществляется, мозг не будет способен ни получать, ни перераба­тывать информацию, поелику просто не будет существовать.

Все операции по переработке информации мозг способен легко вы­полнять автоматически, для этого ни психика, ни сознание не нужны. Пси­хика же без мозга, как и без организма в целом, существовать не может. В частности, она не может без мозга владеть какой-либо информацией или как-нибудь ее перерабатывать. Психика не проверяет правильность вычис­лений, осуществляемых мозгом, да она и не способна этого делать: вычис­ления производит мозг, а не психика. Если надо сложить 7 и 8, то только мозг может получить в результате 15 (или, если нужно, 16). Психика только пользуется результатами вычислений. Однако раз возникнув, психика на­чинает далее функционировать по своим собственным законам, не объяс­нимым физиологическими причинами, хотя, разумеется, не противореча­щим законам физиологическим. Психика инодетерминирована мозгом.

Идеальный мозг часто попадает в буриданову ситуацию, где име­ющиеся у него критерии не дают возможность выбрать наилучший ва­риант предсказания будущего развития событий, а следовательно, и наилучшее поведение. В такой буридановой ситуации протекают про-тосознательные процессы: из всех возможных вариантов ожиданий слу­чайным образом выбирается любой вариант; случайный выбор, однако, трактуется не как случайный, а как закономерный (закон Юма). Пред­полагаемая закономерность задаётся специальному механизму — со­знанию — как догадка о причинах, действующих в реальности. Вероят­ность правильного угадывания, разумеется, ничтожно мала, но ошибка не ухудшает стратегию случайного выбора. Зато удача может принести фантастический успех. [окончание cтраницы 310]

Раздел четвертый