В. Заметность признаков страдания жертвы

Исследования эмпатии и психологии оказания помощи нуждающимся показали, что люди с большей готовностью идут на помощь другому, когда непосредственно воспринимают признаки его страдания (выражение лица, голос, просьбу о по­мощи и т.п.)³. Исходя из этого твердо установленного в мно-

Из многочисленных публикаций на эту тему см.: ВолкогоновД. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина, Кн. 2, ч. 1-2, М., 1989; Рад-зинскийЭ. С.Сталин. Москва, "Вагриус", 1997, гл. 23. ' Milgram S. Obedience to authority. New York: Harper and Row, 1974.

276

Альберт Налчадмсян

гочисленных экспериментах вывода можно было предполо­жить, что восприятие признаков страдания жертвы и пережи­вание с ней эмпатии приводит к торможению агрессии. Иначе говоря, переживание эмпатии несовместимо с агрессивным по­ведением'. Исследования в целом подтверждают правильность этого вывода, но и здесь есть исключения. Так, еще в 1970 го­ду Фишбах высказал мысль, что в некоторых случаях восприя­тие признаков страдания жертвы усиливает агрессию, т.е. явля­ется положительным подкреплением для поведения агрессора. Эта, на первый взгляд парадоксальная реакция, как мы полага­ем, зависит от следующих факторов: а) жертва действительно в чем—то виновата и, с точки зрения агрессора, должна понести наказание. Признаки ее страдания показывают агрессору, что его действия достигают цели; б) если агрессор - садист, т.е. имеет сильнейшую агрессивную (внутреннюю) мотивацию, то он будет наслаждаться признаками страдания своих жертв. У них признаки страдания жертвы вызывают не сострадание, а садистическое наслаждение.

Поскольку современный человек, имея в своем распоряже­нии разнообразные и очень эффективные орудия смерти, мо­жет истязать и убивать людей совсем не видя их, агрессивность людей, а тем более политических лидеров мощных государств и т,олп, становится чрезвычайно опасной. Эти закономерности следует учесть при исследовании межэтнической агрессии и способов ее предотвращения.

Жертва и агрессор

Отношения между агрессором и жертвой сложны как в по­вседневных отношениях внутри этноса, так и в межэтнических отношениях. Встречаются различные варианты и конфигура­ции этих отношений. Рассмотрим некоторые из них.

' См.: Baron R.Human aggression. New York: Plenum, 1977; Baron R.The reduc­tion of human agression: an incompatible response strategy. In: R. G. Geen and E. Donncrstein (Eds.)Aggression: theoretical and empirical reviews. New York: AcademicPress, 1983.

Агресивная этнозащита

277

А. Ненависть

Когда агрессор применяет насилие к своей жертве, особен­но когда насильственные действия повторяются или принима­ют систематический характер, у жертвы формируется ненавистьк агрессору. Это активное состояние, мотивирующее ответные агрессивные действия. Это психологическая готовность к ответ­ной агрессии,для реализации которой, естественно, нужны со­ответствующие условия.

Ненависть к врагу и ответная агрессия, месть за нанесенную обиду и боль — вполне естественные и нормальные реакции на нападение извне. Можно, конечно, сказать, что неагрессивные реакции могли бы во многих случаях быть более эффективны­ми и адаптивными. Это так. Но мы ведь не можем требовать даже от самого нормального и зрелого человека холодного рас­чета в состоянии сильнейшего гнева.

С эт^й точки зрения психологически вполне правомерны и нормальны действия смелых представителей угнетенных наро­дов против своих поработителей. Так, начиная с 80—х годов XIX века на всех территориях Западной Армении, долгие века оккупированных турецкими захватчиками, началась активная национально-освободительная война. Когда все мирные сред­ства были исчерпаны, ходатайства западных держав и России не возымели действия, а турецкое руководство лишь ожесточи­ло репрессии и санкционировало массовую резню армян, у на­рода осталось только одно средство борьбы — вооруженное вы­ступление против врага. Армянских бойцов вдохновлял пример балканских славянских народов, которые тоже поднялись на освободительную войну и, с помощью России, обрели полити­ческую независимость. В подобных случаях, когда само суще­ствование народа оказывается под угрозой, месть вполне оп­равдана. После геноцида армян в Турции (1915-1923) органи­заторы этого преступления, главари младотурков, остались жи­вы и эмигрировали из страны. Но некоторых из них армянские мстители обнаружили в разных странах и уничтожили: бывше­го министра внутренних дел Турции Талаата — в Германии Убил С. Тейлерян¹, бывшего министра Энвера, который при-

.: Армянский вопрос. Энциклопедия. Отв. ред. К. С. Хуршудян.Ереван, 1, с. 311-312.

278

Альберт Налчаджян

ехал в Среднюю Азию для организации борьбы басмачей про­тив России, 4 августа 1922 года застрелил офицер Акоп Мелку-мов. Таких примеров много. Эти акты — продолжение нацио­нально-освободительной войны, и зря турки стараются пред­ставить их в качестве обычных террористических действий. По­добные акты, конечно, не решают вопрос об освобождении ро­дины, но обеспечивают психологическую готовность народа, его боевой дух, для продолжения борьбы. В настоящее время национально-освободительную борьбу против Турции ведет многомиллионный курдский народ, бойцов которого турки и их друзья тоже называют террористами.

Но, наряду с таким здоровым ответом на агрессию, встреча­ются и другие — паранормальные и патологические ответы.