Конструктивная» природа опыта

К этому моменту читатель уже, должно быть, понял, что психо­логия личных конструктов противопоставляет себя некоторым силь­ным течениям в основном потоке психологической мысли. Наша сис­тема психологии - антиципаторная, а не реактивная. Многим, возможно, покажется, что в этом мы пошли против основного прин­ципа всей современной науки.

В основе этой «ереси» - деликатный вопрос о том, как теорети­ческие системы, подобные нашей, должны рассматривать опыт. Действительно, как конкретный человек взаимодействует с собствен­ным опытом? Является ли человек продуктом собственного опыта? Может ли он делать что-то еще, кроме как реагировать на него? И разве не всегда наши личные конструкты изготавливаются поточным методом на незримых фабриках нашей культуры? Попытаемся разоб­раться в этом.

.Есть мир, который все время происходит. Наш опыт-это та его часть, которая происходит с вами. Эти две мысли можно объединит» в простое философское утверждение: «Мир существует; а, человек непрерывно познает его». В разделах, непосредственно предшество­вавших этому, мы занимались самим процессом познания; теперь обратим наше внимание на то, что познается.

Лично с нами происходят определенные вещи лишь в том слу­чае, когда наше поведение связано с ними. Но мы уже заняли теоре­тическую позицию, согласно которой психологический отклик - пер­вично и по сути своей - является результатом акта истолкования. Следовательно, опыт в этой системе взглядов должен определяться как ограниченная часть реальности, которая попала в сферу действия человека. Опыт - это совокупность истолкованных событий. Тогда, изучить опыт человека - значит посмотреть на то, какое толкование он дал этой части реальности, правильное или ошибочное.

Опыт - это объем того, что мы знаем - на данный момент, ра­зумеется. Наш опыт не обязательно верен. Мы можем «знать» массу не соответствующих действительности вещей, подобно тому морс­кому офицеру, которого один известный психолог некогда охаракте­ризовал как человека, одаренного обширным и многогранным неве­жеством. Узнать какие-то вещи - это способ позволить им произойти с нами. Этот невезучий морской офицер просто позволял множе­ству вещей происходить с ним необычным образом. Ему не отка­жешь в многообразии опыта, хотя и неверно истолкованного. Если бы личные конструкты продолжали вести его по неправильному пути, от него можно было бы ожидать множества потопленных китов и сбитых самолетов более или менее дружественных ВВС. Но опыт он приобрел!

Так же как диапазон опыта не гарантирует правильности и обос­нованности наших личных конструктов, так и продолжительность опыта не дает нам никакой гарантии в этом отношении. В этой связи вспоминается история с одним заслуженным руководителем факуль­тета, который - по меткой характеристике Артура Клейна, декана Университета штата Огайо, - «имел только один год опыта, повто­ренного тринадцать раз». В этом заявлении кроется подтекст, что толь­ко циклическая последовательность процесса истолкования расши­ряет диапазон нашего опыта и повышает обоснованность наших антиципации. По-видимому, этот руководитель за все годы службы так и не стал дальновиднее или, выражаясь иначе, не стал меньше заблуждаться.

Наш королларий об опыте гласит, что у каждого человека систе­ма истолкования меняется по мере того, как он последовательно ис­толковывает повторения событий. Если он не делает этого, даже если события повторяются сами по себе, то сводит свой опыт к минимуму. Человек, принимающий события на веру и не стремящийся пролить на них новый свет, с годами почти ничего не добавляет в копилку своего опыта. Иногда говорят, что люди учатся на опыте. Однако, с точки зрения психологии личных конструктов, именно научение соз­дает опыт.

Воздействие, оказываемое повторяющимся истолкованием со­бытий на диапазон нашего опыта, заслуживает того, чтобы упомя­нуть о нем отдельно. Наш королларий о модуляции гласит: изменение в принадлежащей конкретному человеку системе истолкования огра­ничивается проницаемостью тех конструктов, в диапазоне пригоднос­ти которых лежат варианты. Это вопрос отношения к событиям как к чему-то естественному. Если человек пытается вести дела с миром на принципах законной бухгалтерии, он, вероятно, считает, что почти ничего не может сделать, чтобы приспособиться к меняющимся со­бытиям. Тот, кто подходит к собственному миру с репертуаром не­проницаемых конструктов, по-видимому, считает свою систему не­годной для работы на более широком пространстве событий. Такой человек будет склонен сужать свой опыт до пределов, в которых он готов к его пониманию. С другой стороны, тот, кто готов восприни­мать события по-новому, может быстро накапливать опыт. Именно эта адаптивность служит более прямым показателем растущей адек­ватности системы истолкования, чем общее время, которое человек Затрачивает на то, .чтобы отмахиваться от событий, назойливо лезу­щих в глаза и уши. -

Подведем итог. Наш опыт - это та часть мира, которая происхо­дит с нами, то есть та его часть, которая последовательно истолковы­вается нами. Возрастание опыта не зависит ни от всей мешанины когда-либо истолкованных нами событий, ни от времени, потраченного на то, чтобы узнать о них, но представляет собой функцию последо­вательной проверки и переработки нашей системы истолкования в направлении повышения ее точности и надежности. Тогда анализ опыта - это изучение той области действительности, которую чело­век сегментировал на значимые события, и того, как он их истолко­вал; тех данных, по которым он сверял правильность своих предска­заний, и тех последовательных изменений, которые в ходе этого претерпели его конструкты; и, в особенности, изучение наиболее про­ницаемых и долговечных конструктов, позволивших категоризовать все эти изменения в целом.

Интерпретация опыта

До этого момента мы не рассматривали никаких публичных диагностических конструктов для клинического применения. Это еще предстоит сделать в одной из последующих глав. Однако преж­де мы хотели бы более широко обсудить вопрос об опыте и лич­ных способах его структурирования. Кроме того, мы намерены про­иллюстрировать то, каким образом человек может оправиться от своего опыта и выздороветь, как это бывает, например, в психоте­рапии. Диагностические конструкты, которые мы собираемся пред­ложить, необходимым образом предполагают связь с таким выздо­ровлением.

До сих пор наш подход к личным конструктам был почти что феноменологическим или дескриптивным. Несмотря на это, наша тео­ретическая позиция не является строго феноменологической, ибо мы признаем, что личные конструкты, сокрытые во глубине души, нельзя превратить в предмет общественного потребления. Все, что мы пы­таемся сделать, так это поднять наши данные, полученные от конк­ретного человека, на относительно высокий уровень абстракции. Это немного напоминает утверждение, что мы конкретно рассматриваем индивидуума, а не обсуждаем абстрактно его конкретные результаты. Бихевиористы, к примеру, поступали иначе: создавали сложные абстракции общего пользования из мелких реакций частно­го характера.

Фактически, мы наблюдаем поведение индивидуума в разных ситуациях, пользуясь, по возможности, наименее общими мерами описания. Затем, продолжая дескриптивно рассматривать этого че­ловека, мы экспериментально выявляем его личные абстракции на­блюдавшегося нами поведения - его личные конструкты. В тот мо­мент эти абстракции не обязательно вербализуются и вовсе не должны немедленно воплощаться им в слова всем или только ему понятного языка. Его абстракции собственного поведения могут структуриро­ваться или истолковываться им исключительно в виде антиципируе­мых непрерывных последовательностей и циклов. И все же это абст­ракции, ибо они выделены и замкнуты. Кроме того, в том, как человек размышляет о них, обнаруживается различение симупьтанного сходст­ва и отличия, свойственное конструктам.

Итак, психолог, придерживающийся теории личных конструк­тов, выявляет принадлежащие конкретному человеку абстракции его собственного поведения по мере того, как он вербализует или упоря­дочивает их каким-то иным способом. Но такой психолог с самого начала рассматривает их предельно конкретно, - с его точки зрения, разумеется. Он начинает с того, что берет все видимое и слышимое им по номиналу. Даже то, что ему удается увидеть и услышать в отно­шении конструктов своего испытуемого, он принимает по номиналь­ной стоимости. В психотерапии это обычно называется «принятием» клиента. У Салливана это называлось бы «усвоением языка пациен­та». Наш термин, который будет конкретизирован позднее, - довер­чивое отношение (credulous attitude).

Однако наш психолог - тоже человек, и потому его психологические процессы подчиняются его собственным личным конструк­там. Да и другие психологи тоже люди, причем разные. Если мы хотим добиться общего понимания клиента, должна быть достигнута общность способа его истолкования. Если имеет место конструктивный сложный процесс, включающий клиента, например, терапия, - человек, собирающийся играть роль терапевта, должен категоризовать конструкты своего подопечного, а не просто интерпретиро­вать его открытое поведение. Все это означает, что мы не можем счи­тать психологию личных конструктов феноменологической теорией, если таковая подразумевает игнорирование личного истолкования психолога, проводящего наблюдение.

Разделяющий наш подход психолог пытается, прежде всего, точ­но описать высшие уровни абстракции в системе его испытуемого на самых низших, по возможности, уровнях абстракции в своей собствен­ной системе. Именно это мы и имели в виду, когда говорили, что дан­ные должны быть подняты на относительно высокий уровень абст­ракции. Мы указывали на высокий уровень абстракции в системе испытуемого. Разумеется, это не следовало понимать так, будто эти данные должны рассматриваться как абстракции в той системе, где ими оперирует психолог. Данные, рассматриваемые психологом как таковые, являются относительно конкретными элементами, ожидаю­щими толкования.

Аисторический подход

О перцепционализме в психологии часто говорят, что это на­правление поддерживает исторический подход к пониманию пове­дения. Такой подход предполагает, что деятельность человека в каж­дый момент времени определяется его текущим восприятием. Действительные события прошлого могут влиять на поведение толь­ко через перцепции, действующие в настоящий момент. Теория лич­ных конструктов придерживается в некоторой степени сходной пози­ции. Однако, в нашей теории базис перцепции был расширен, чтобы включить 'бессознательные' и 'сознательные' процессы, а способ пер­цепции приведен к форме конструктов.

Следует также подчеркнуть, что теория личных конструктов не пренебрегает историей, также как и некоторые пердепционалистские теории в действительности не игнорируют историю, хотя могут считать ее не прямой, а только косвенной детерминантой поведения. В данном случае история, в противоположность хронологии, является методом исследования, а не определенным комплексом причин. Пси­хологию личных конструктов историческая модель исследования мо­жет интересовать постольку, поскольку она помогает выявить после­довательное конфигурирование элементов, для интерпретации которых и формируются личные конструкты клиента. Иногда только благодаря анализу этих элементов мы можем высказать догадку, на что сейчас должно быть похоже оперирование конструктами у конк­ретного клиента. Это вполне оправданное применение историческо­го метода в психологии. Подобное использование нами этого метода считается косвенным, и тем самым противопоставляется прямым ис­торическим подходам, проиллюстрированным в заключительной гла­ве, но бывают такие обстоятельства, когда нам ничего не остается, как только воспользоваться такими непрямыми путями доступа к лич­ным конструктам.