ХАРАКТЕР МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ XIV—XV ВВ.

Часто дают преобладающее значение в ходе возвышения Московского княжества личным качествам его князей. Нет надобности преувеличивать это значение, считать политическое и национальное могущество Московского княжества исключительно делом его князей, созданием их личного творчества, их талантов. Исторические памятники XIV и XV вв. не дают нам возможности живо воспроизвести облик каждого из этих князей. Московские великие князья являются в этих памятниках довольно бледными фигурами, естественно сменявшимися на великокняжеском столе под именами Ивана, Семена, другого Ивана, Димитрия, Василия, другого Василия. Всматриваясь в них, легко заметить, что перед нами npoxодят не своеобразные личности, а однообразные повторения одного того же фамильного типа. Все московские князья до Ивана III как две капли воды похожи друг на друга, так что наблюдатель их затрудняется решить, кто из них Иван и кто Василий.

Прежде всего московские Даниловичи (1) отличаются замечательной устойчивой посредственностью — не выше и не ниже среднего уровня. Племя Всеволода Большое Гнездо вообще не блистало избытком выдающихся талантов, за исключением разве одного Александра Невского. Московские Даниловичи даже среди этого племен шли в передовом ряду по личным качествам. Это князья без всякого блеска, без признаков как героического, так и нравственного величия. Во-первых, это очень мирные люди; они неохотно вступают в битвы, а вступая в них, чаще проигрывают их; они умеют отсиживаться от неприятеля за дубовыми, а с Димитрия Донского за каменными стенами московского Кремля (2), но еще охотнее при нападении врага уезжают в Переяславль или куда-нибудь подальше на Волгу, собирать полки, оставляя в Москве для ее защиты владыку митрополита да жену с детьми. Не блистая ни крупными талантами, ни яркими доблестями, эти князья равно не отличались и крупными пороками или страстями. Это делало их во многих отношениях образцами умеренности и аккуратности; даже их склонность выпить лишнее за обедом не возвышалась до известной страсти древнерусского человека, высказанной устами Владимира Святого (3). Это средние люди Древней Руси, как бы сказать, больше хронологические знаки, чем исторические. В шести поколениях один Димитрий Донской далеко выдался вперед из строго выровненного ряда своих предшественников и преемников. Молодость (умер 39 лет), исключительные обстоятельства, с 11 лет посадившие его на боевого коня, четырехсторонняя борьба с Тверью, Литвою, Рязанью и Ордой, наполнившая шумом и тревогами его 30-летнее княжение, и более всего великое побоище на Дону положили на него яркий отблеск Александра Невского, и летопись с заметным подъемом духа говорит о нем, что он был «крепок и мужествен и взором дивен зело». Но не блистая особыми доблестями, эти князья совмещали в себе много менее дорогих, но более доходных качеств, отличались обилием дарований, какими обык­новенно наделяются недаровитые люди. Прежде всего, эти князья дружно живут друг с другом. Они крепко держатся завета отцов: «жити за один». Потом московские князья — очень почтительные сыновья: они свято почитают память и завет своих родителей. Уважение к отцовскому завету в их холодных духовных грамотах порой согревается до степени теплого набожного чувства. «А пишу вам се слово,— так Семен Гордый заканчивает свое завещание младшим братьям,— того для, чтобы не перестала память родителей наших и наша и свеча бы не погасла». Они хорошие хозяева-ско­пидомы по мелочам, понемногу. Недаром первый из них, добив­шийся успеха в невзрачной с нравственной стороны борьбе (4), пе­решел в память потомства с прозванием Калиты, денежного кошеля. Готовясь предстать перед престолом всевышнего судии и диктуя дьяку духовную грамоту, как эти князья внимательны ко всем подробностям своего хозяйства, как хорошо помнят всякую мелочь в нем! Не забудут ни шубки, ни стадца, ни пояса золотого, ни коробки сердоликовой, все запишут, всему найдут место и наслед­ника. Сберечь отцовское стяжание и прибавить к нему что-нибудь новое, новую шубку построить, новое сельцо прикупить — вот на что, по-видимому, были обращены их правительственные помыслы, как они обнаруживаются в их духовных грамотах. Эти свойства и помогли их политическим успехам.

Настоящий отрывок интересен не только для изучения личных качеств московских князей, он весьма характерен и для творчества В.О.Ключевского в целом. На страницах его «Курса русской истории» вряд ли можно найти восторженные, панегирические оценки кого бы то ни было. Гораздо в большей степени для В.О.Ключевского характерен острый критический взгляд с известной долей скептицизма. Приводимая здесь его оценка московских князей противостоит широко распространенному в литературе представлению о них как о блестящих политиках и дипломатах, героях и полководцах, «собирателях земли Русской».

1. Даниловичи — московские князья, потомки младшего сына Александра

Невского Даниила, княжившего в Москве в 1276—1303 гг.

2. В правление Дмитрия Ивановича впервые были возведены стены Московского Кремля из белого камня (1367). Они помогли отразить нашествие Ольгерда.

3. Имеется в виду знаменитая фраза «Руси есть веселье питье, не можем без того быти», вложенная летописцем, автором повести о Крещении Руси и выборе веры Владимиром Святославичем, в уста великого князя. В соответствии с этой явно легендарной версией именно поэтому Владимир Святославич отверг ислам, запрещающий употребление алкогольных напитков.

В.О.Ключевский имеет в виду участие Ивана Калиты и московских вой в подавлении антиордынского восстания в Твери в 1327 г.

В. О. Ключевский

Наши рекомендации