Диссоциированное одиночество

Этот вид одиночества особенно выделяется из трех деструктивных его форм. Во-первых, оно обусловлено максимальной¹² степенью выраженности идентифика­ции и обособления вообще, а часто - по отношению к од­ному и тому же объекту. Во-вторых, смена этих тенден­ций происходит скачкообразно - от максимума до мак­симума. Конечно, это истощает человеческую психику очень быстро.

Нами замечено, что данный вид одиночества свой­ственен людям с экспрессивной психикой. Их эмоции проявляются ярко, порой бурно, а способность к саморе­гуляции значительно снижена. Легко догадаться, как не­просто таким людям общаться, тем более дружить или любить. Пословица «От любви до ненависти один шаг» имеет к ним прямое отношение. Мы не утверждаем, что эта пословица только про них, но что про них в том чис­ле - безусловно.

Интересно отметить, что по сравнению с другими изучаемыми категориями эта представлена меньшей вы-

¹² Имеется в виду в рамках пограничности, но уже не нормы, хотя еще и не патологии.

социированное одиночество, нашел необходимый ему объект. Если же зеркало отказывается отражать самые хо­рошие черты¹³, оно безжалостно разбивается, то есть про­исходит полное отчуждение, без каких-либо объяснений, можно услышать лишь упреки от страдающего таким оди­ночеством человека. Напомним, что ему требуется посмо­треть на себя, отраженного в другом. Он хочет как бы вне­дрить в другого человека свой образ и увидеть его, убе­диться, что он существует и наделен определенными качествами.

Объектам такой идентификации кажется, что их за­ставляют жить по заданным правилам, что их личность игнорируется вообще, что быть вместе можно только на определенных условиях, когда их «лепят» против собст­венной воли и не считаясь с их мнением. Действительно, прежде чем идентифицироваться с выбранным объектом, человек, переживающий диссоциированное одиночество, «вылепливает» его по своему мнимому подобию. Понят­но, что подобия у всех разные, хотя и узнаваемы, напри­мер, по своей искусственности, ненатуральности, навяз­чивости...

Весьма интересны те люди, которые соглашаются на такую нелепую «лепку», то есть объекты идентифика­ции. Такая черта, как готовность отражать все положи­тельное⁴⁴, якобы присутствующее в субъектах диссоции­рованного одиночества, - обязательное условие для объ­екта идентификации. Поэтому выбор этих объектов не так богат и не так интересен, как у людей, испытывающих диффузное одиночество. При диффузном одиночестве для идентификации важны не столько характеристики объекта, сколько его состояние (далекое от нормального, спокойного), а при диссоциированном - определяющим

¹³ Потому что их в действительности нет.

" Многое из которого реально не существует, то есть надумано.

становятся личностные особенности того, с кем предпола­гается идентификация. Эти особенности могут иметь оп­ределенный диапазон, но главным является подчиняе-мость, покладистость, покорность, отсутствие эгоистичес­ких, агрессивных и авторитарных тенденций, неконфликтность - все то, что в обиходе называется мяг­котелостью или мягким характером.

Одной из определяющих характеристик данного вида одиночества является то, что в таком состоянии по­является как бы призрак диссоциации: человек внутрен­не почти разделен, но не на отдельные личности, как в случае с психическими расстройствами, а на «хороше­го себя» и «плохого себя». При этом «хороший Я» осо­знается и награждается «незаслуженными медалями», то есть наделяется самыми прекрасными чертами, кото­рых в действительно либо нет совсем, либо присутству­ют их зерна, но даже не ростки. Поэтому образ «Я хоро­шего» всегда искажен, неадекватен. У всех в разной сте­пени, но искажен обязательно. Здесь можно было бы предположить завышенную самооценку, но это не так. Самооценка скачет точно так же, как и «маятник» испы­туемого, - от неадекватно завышенной, до неадекватно заниженной. Поэтому субъект диссоциированного оди­ночества, глядя в другого как в зеркало, потенциально может увидеть две картинки: прекрасную и ужасную. Ес­ли прекрасное отражение себя действует на человека в целом благотворно, то ужасное, уродливое, конечно же, отталкивает. Нетрудно понять, что, когда такой человек видит в другом свой приукрашенный (самим же!) образ, он охотно и полно идентифицируется с этим другим, на­ходя и в нем «в знак благодарности» хорошие качества. Но когда вдруг на фоне, конечно же, выдуманного, не ис­тинного благополучия он обнаруживает в зеркале нега­тивный облик самого себя, происходит резкое и безого-

8*

ворочное отчуждение, которое сопровождается еще и чувством предательства.

Понятно, что люди, переживающие диссоциирован­ное одиночество, зависимы. Эта зависимость порой при­обретает довольно-таки странные черты. Такие люди за­висимы, с одной стороны, от того, в кого «смотрятся», с другой - от своего состояния, от отношения к себе, вер­нее, от его отсутствия. Да, действительно, отношение к се­бе в данном случае можно считать отсутствующим, так как свое «Я» расколото, не опознано и очень искажено в представлениях. Кроме того, таким людям очень нелег­ко признать в себе хотя бы какие-то реально существую­щие негативные черты. Они готовы обвинить чуть ли не весь мир в непонимании, небрежении ими, но только не себя в отсутствии необходимого мужества признать свое несовершенство и нежелании не только работать с собой, но и познавать себя.

Рассуждая об этом виде одиночества, невольно вспоминаются слова, высеченные древними на воротах Храма Аполлона в Дельфах : «Человек! Познай самого себя!». Не будем забывать, что это не просто слова, не просто девиз. Это результат поиска древними мудре­цами универсального метода, способа познания мира. Только познавая себя, человек приобретает шансы по­знать мир. И никак иначе. Весь мир в тебе. Понятно, что познавать себя можно и нужно на разных уровнях, и что задача эта далеко не решена ни светской, ни богослов­ской наукой. Но отказ от нее чреват самыми разруши­тельными последствиями как для отдельной личности, так и для человечества в целом. Применительно к от­дельной личности - это, например, негативные виды со­стояния одиночества. Любой из них может быть описан как отказ человека от познания самого себя. Конечно, от­каз от самопознания выражается не только в негативных

видах состояния одиночества. Скорее, такие виды явля­ются сигналом психологического неблагополучия систе­мы «Человек»¹⁵.

В этом состоянии особенно остро переживается чувство покинутости и непонятости тем, кто раньше был рядом и понимал. Понятно, что те, кто был рядом раньше, остались рядом и сейчас, причем в том же каче­стве. Но для субъектов диссоциированного одиночества искаженным видится не только свой образ, но и отноше­ние к нему других людей. Как только кто-либо из близ­ких позволит хотя бы намекнуть на некоторые его не­благовидные поступки, диктуемые неблаговидными чертами характера или социально неприемлемыми лич­ностными особенностями, происходит резкое отчужде­ние от них. Раны, нанесенные таким полным отчужде­нием, обычно бывают очень болезненны, и не только для того, кто отчуждается, но и для тех, от кого отчуждают­ся. Другими словами, человек, переживающий диссоци­ированное одиночество, вследствие особенностей этого состояния очень больно и глубоко травмирует близких ему людей.

Отметим, что как раз близкие люди обращаются к психологу чаще, чем те, кто испытывает этот вид оди­ночества. Однако если близкие люди в какой-то степени осознают и более или менее адекватно оценивают проис­ходящее, то субъекты диссоциированного одиночества чаще всего дезориентированы в собственной жизни. Их часто гложет тревога, они становятся беспокойными и подозрительными. Конечно, эти качества у разных лю­дей выражены по-разному. Многие их стараются внешне не проявлять, но внутренняя тревога, беспокойство и по­дозрительность имеют место у всех, кто попал в капкан диссоциированного одиночества.

¹⁵ См. общесистемный подход Фландерса.

Действительно, субъекты диссоциированного оди­ночества тревожатся и беспокоятся о том, как выглядят в глазах другого человека (зеркале), потому что только че­рез него они могут подтвердить не только собственную положительность, но и собственное существование. Через какое-то время они начинают подозревать другого в том, что он живет не только ради них, но имеет и свои интере­сы, свою отдельную личную жизнь. Начинается ревность, причем эта ревность особенная - она не имеет своего субъекта. Вернее, она имеет сколь угодно много субъек­тов, как одушевленных, так и неодушевленных. Человек, переживающий диссоциированное одиночество, ревнует свое «зеркало» - оно должно принадлежать только ему. И лишь с особого разрешения, «под очень чутким руко­водством» и очень редко кому-то позволяется заглянуть ненадолго в это несчастное «зеркало». Редко и ненадолго, потому что самое оберегаемое от зеркала - это знания ми­ра, жизни, других людей. Возможно, что диссоциирован­ное одиночество настигает тех, у кого чувство собственни­чества затмевают личность.

Возможен и другой вариант: чувство собственниче­ства развивается как следствие этого вида одиночества. Этот вопрос требует изучения. В любом случае те, кто пе­реживает такое одиночество, обычно оказываются выра­женными ревнивцами и собственниками.

Вопрос о том, что первично - личностные особен­ности или вид переживаемого одиночества, задается весьма часто. Чтобы ответить на него необходимы лонги-тюдные исследования, которые организовать очень не­просто. Ведь обращаются к психологу те, кто уже испы­тывает одиночество, поэтому диагностика личностных черт и особенностей проводится не до возникновения этого состояния, а во время него. Выборка же тех, кто ус­пешно трансформировал негативные виды одиночества

в субъективно позитивные, численно меньше и не позво­ляет делать обобщения, применимые к генеральной со­вокупности.

Однако следует заметить, что повторная психоди­агностика таких людей существенно не отличается от психодиагностики в момент их обращения за помощью. Замечено, что снижаются показатели тревожности, воз­будимости, агрессивности, подозрительности, кон­фликтности и других особенностей, негативно отражаю­щихся на межличностном взаимодействии, но в целом психологические портреты узнаваемы, так как личност­ные черты намного более стабильны, чем какие бы то ни было психические состояния. Поэтому предположение о том, что личностные черты и индивидуальные особен­ности лежат в основе переживаемого вида одиночества, конечно, обосновано.

Итак, люди, переживающие диссоциированное оди­ночество, испытывают амбивалентные чувства по отно­шению к одним и тем же объектам ввиду особенностей ге­незиса данного состояния - максимальной степени выра­женности идентификации и обособления и резкой, моментальной их смены. В отличие от диффузного одино­чества, здесь свое «Я» не потеряно, а искажено, причем ис­кажения могут быть любой направленности. Чаще встре­чается условно положительная направленность, то есть приписывание себе хороших качеств, но полное отсутст­вие попыток их проявления. Конечно, следует говорить о необходимости не проявления, а выработки таких ка­честв, коль они называются человеком как ему принадле­жащие, но это процесс достаточно длительный и требую­щий серьезной психологической работы, на которую та­кие клиенты идут неохотно.

Реже встречается негативная направленность ис­кажений собственного «Я», то есть приписывание себе

плохих качеств, которых в действительности тоже нет. В таких случаях помочь человеку выйти из данного со­стояния значительно легче, так как психически здоро­вый индивид внутренне стремится к позитивному обра­зу самого себя. Доказать или, точнее, показать позитив в человеке не только технически легче, но и этически менее напряженно, чем обнаруживать негативные тен­денции.

По сути, все психологические, психокоррекцион-ные, психотерапевтические техники и приемы основаны на нравственных, позитивных, конструктивных особен­ностях клиентов. Именно на такие качества, черты и осо­бенности опирается психолог в работе с теми, кто обра­щается к нему за помощью. Если же такие качества назы­ваются, но реально отсутствуют, рассчитывать на них не приходится, и психологическая работа существенно ус­ложняется.

Особенностям психологической работы с людьми, переживающими разные виды одиночества, посвящена отдельная глава. Сразу отметим, что вариантов такой ра­боты очень много, нужно лишь строго придерживаться направления коррекции каждого вида одиночества.