Речь и ее связь с доминирующими потребностями

Структура потребностей человека проявляется в его звучащей речи. На ней отражается все, что связано с характером цели: ее сложность или простота, расстояние до нее и все, о чем речь шла выше. В звучании речи проявляется и асимметрия человеческого мозга.

В. Деглин пишет: «Словесная речь — и “создание” слов, и их восприятие — целиком и полностью связана с деятельностью левого полушария. И это понятно. Система слов — это система символов, обобщений, поднявшихся над непосредственными индивидуальными явлениями. <...> Но в речи есть и несловесное средство связи, несловесный носитель информации — интонации и голос. Интонирование собственной речи и восприятие интонаций связаны с деятельностью правого полушария <...>. “Правополушарная” речь по своему эволюционному возрасту старше, древнее “левополушарной”» (82, с. 112).

Отсюда уже ясно, что в звучащей речи тяготеет к целеполаганию и к расходованию сил и что — к средствам и к экономии сил, в чем — влечения и нужды, в чем — разумность, логика и здравый смысл.

Художник и учитель живописи П. П. Чистяков писал: «По-моему, в солнечной системе (на Земле) существуют в основе три цвета — желтый, красный и синий» (283, с. 371). Три группы исходных человеческих потребностей можно уподобить этим трем основным цветам солнечного спектра. Ни один из них нельзя получить из двух других, но любой реальный цвет может быть из них составлен, и каждый из них в совершенно чистом виде практически не встречается. Так же, я полагаю, независимы одна от другой потребности биологические, социальные и идеальные.

Несводимость каждой из трех групп потребностей к любой другой предопределяет и выбор средств ее удовлетворения. Значит, давление каждой должно выразиться в стремлении к определенным, тем, а не другим, средствам, из числа тех, которые применимы в данной ситуации и находятся в распоряжении субъекта.

Человек бывает более или менее вооружен, но некоторым минимумом обладает все. В минимум этот входит и речь: некоторый, больший или меньший, запас слов и голос, дающий возможность разнообразно использовать имеющийся словарь.

Употребляя слова, человек либо обозначает, либо обосновывает то, что ему нужно, а обозначая нужное, он руководствуется и тем, для чего оно ему нужно. Значит, это «обозначение» есть аргументация или, во всяком случае, может быть понято как аргументация.

Литературный текст пьесы складывается из ремарок автора и «речей» персонажей, в которых отражаются их потребности. Но текст пьесы есть, кроме того, художественное произведение словесного искусства, и он, следовательно, есть результат особого отбора, а потому выражает потребности не только действующих лиц, но и автора, создавшего их. Со словом в драме происходит то же самое в принципе, что и в поэзии, где, как пишет Ю. М. Лотман, «уже простое включение слова в стихотворный текст решительно меняет его природу: из слова языка оно становится воспроизведением слова языка и относится к нему, как образ действительности в искусстве к воспроизводимой жизни. Оно становится знаковой моделью знаковой модели. По семантической насыщенности она резко отличается от слов языка нехудожественного» (147, с. 174).

Подчеркнем, что отмеченная Ю. М. Лотманом особенность поэтического слова служит иногда поводом игнорировать на сцене его исходную первоначальную функцию — служить аргументацией во взаимодействиях. Тогда театр теряет качество того рода искусства, средством выражения которому служит действие, а само поэтиче­ское слово теряет отмеченную Ю. М. Лотманом семантическую насыщенность. Словесная аргументация делается как бы случайно подвернувшейся действующему лицу, и связь ее с целостной структурой его потребностей ослабевает.

Повышенная семантическая насыщенность слова в художественном тексте обязывает к повышенной ответственности в обращении с ним на сцене, в частности — в проникновении через текст высказываний к структуре потребностей и в воплощении этой структуры характером использования данного текста. Драматург изображает борьбу не ради нее самой, а ради ее обобщающего, метафорического смысла, на который лишь более или менее ясно намекают события сюжета. Но чтобы намекать на обобщающий смысл, события эти должны, прежде всего, состояться, а речи действующих лиц должны строить их.

Речь по природе и назначению своему может служить удовлетворению только тех потребностей, которые так или иначе связаны с человеком — партнером, значит — с взаимодействием, с борьбой.