Симонов «Структура базисных потребностей»

(// Происхождение духовности)

Исходными, самостоятельными по происхождению и базисными по своим характеристикам являются следующие из них:

1. Витальные («биологические») потребности в пище, воде, сне, температурном комфорте, защите от внешних вредностей и т.д. призваны обеспечить индивидуальное и видовое существование человека, принадлежащего живой природе, на высшей стадии её развития. Они рождают множество материальных квазипотребностей в одежде, жилище, технике, необходимой для производства материальных благ, в средствах защиты от вредных воздействий и т.д. К числу фундаментальных относится и потребность в экономии сил, побуждающая человека искать наиболее короткий, легкий путь к достижению своих целей. Принцип экономии сил лежит в основе изобретательства, технического творчества и совершенствования навыков, но может приобрести и самодовлеющее значение, трансформировавшись в лень.

2. Социальные потребности в узком и собственном смысле слова (поскольку социально опосредованы все побуждения человека) включают потребность принадлежать к социальной группе (общности) и занимать в этой группе определенное (не обязательно лидирующее) место, пользоваться привязанностью и вниманием окружающих, быть объектом их уважения и любви. Многообразие социальных потребностей делится на две основные разновидности: на потребности «для себя», осознаваемые субъектом как принадлежащие ему права, и «для других», осознаваемые субъектом как обязанности. Исторически детерминированное соотношение прав и обязанностей получает отражение в сознании субъекта в качестве понятия о справедливости, весьма различного у представителей той или иной общественной группы.

Заметим, что потребностям «для себя» бессмысленно противопоставлять потребности «для других», поскольку все они несут свою социально полезную функцию. Потребности «для себя» порождают чувство собственного достоинства, независимость суждений, самостоятельность мысли. Потребности «для других» делают человека доброжелательным, способным к сочувствию и сотрудничеству. Потребности «для себя» и «для других» образуют сложнейший диалектически противоречивый сплав. С одной стороны, если человек может любить только других, он вообще не способен любить (американский психолог Э. Фромм), но, с другой – человек ощущает смысл и цель собственной жизни, лишь, когда сознает, что нужен другим (С. Цвейг). В последнем случае деятельность для других оборачивается деятельностью для себя. Не случайно, самым счастливым опыт превозносит того, кто принес счастье наибольшему количеству людей.

Среди социальных потребностей мы хотим особо выделить потребность следовать номам, принятым в данном обществе, без которых существование социальных систем оказалось бы вообще невозможным. Гегель рассматривал её как потребность в религии, хотя правильнее было бы понимать её более широко как потребность в идеологии, нормирующей удовлетворение всех других витальных, социальных и идеальных потребностей человека. Нормы формируются в результате сложнейшего взаимодействия исторических, экономических, национальных и других факторов, они получают отражение в общественном сознании, закрепляются господствующей идеологией, моралью и законодательством.

Хорошо упрочненные нормы становятся привычкой, «второй натурой» и в определенный момент перестают контролироваться сознанием, переходят в сферу подсознания. Человек уже не задумывается над тем, как ему поступить в том или ином случае. Глубоко усвоенная норма делает его поведение автоматическим, инстинктивным, хотя, разумеется, ни о каком инстинкте в строгом смысле здесь говорить нельзя, поскольку «инстинктивное» значит «врожденное. Инстинкты не осознаются изначально и поэтому не могут быть отнесены к подсознанию. Нормы усваиваются в процессе воспитания, их неосознаваемость исторически вторична и принадлежит подсознанию.

3. Последнюю группу исходных потребностей составляют идеальные потребности познания окружающего мира и своего места в нем, познания смысла и назначения своего существования на земле как путем присвоения уже имеющихся культурных ценностей, так и за счет открытия совершенно нового, неизвестного предшествующим поколениям. Познавая действительность, человек стремится уяснить правила и закономерности, которыми подчинен окружающий мир. Его загадочность так трудно переносится человеком, что он готов навязать миру мифическое, фантастическое объяснение, лишь бы избавиться от бремени непонимания, даже если это непонимание непосредственно не грозит ему ни голодом, ни опасностью для жизни. Постигая закономерности окружающего, человек кладет эти законы в основу создаваемых им моделей мира, будь то научные теории, произведения искусства или мифы.

Витальные, социальные и идеальные (познаватель­ные) потребности в зависимости от их силы делятся на потребности сохранения и развития (потребности «нужды» и «роста» по терминологии англоязычных авторов). Признак для различения двух разновидностей потребностей - их отношение к господствующей общественно-исторической норме удовлетворения. Потребности сохра­нения удовлетворяются в пределах норм; потребности развития превышают норму, поскольку человек отличается «безграничностью своих и их способностью к расширению». [1] В сфере социальных потребностей потребность развития «для себя» проявляется стрем­лением улучшить свое общественное положение. Потребность развития «для других» требует совершенствования самих норм либо улучшения положения какой-либо соци­альной группы. В идеальных потребностях норма - достигнутые к настоящему времени объем и уровень зна­нии. Идеальная потребность сохранения удовлетворяется их присвоением, потребность развития побуждает стремиться к непознанному, ранее никому неизвестному.

Индивидуальное неповторимая композиция и внутренняя иерархия основных (витальных, социальных, идеальных) потребностей конкретного человека определяют его личность. Наиболее важной характеристикой личности служит тот отрезок времени, в течение которого данная потребность занимает доминирующее положение в иерархии мотивов, на какую из потребностей «работает» механизм интуиции (сверхсознание по терминологии К.С. Станиславского). Главенствующая, т.е. чаще и продолжительнее других доминирующая, потребность, характеризуя «сверхсверхзадачу жизни» данного человека, образует подлинное ядро его личности.

Структура вспомогательных потребностей

Кроме перечисленных выше основных групп потребностей, существует две вспомогательные: потребность в вооруженности и потребность преодоления препятствий на пути к цели, обычно именуемая волей.

Для того чтобы удовлетворить свои многочисленные производственные от трех основных потребности, человек должен быть вооружен соответствующими способами и средствами. Овладение ими во многом отчуждено от процесса удовлетворения основных (витальных, социальных, идеальных) потребностей и побуждается самостоятельной потребностью, которую иногда определяют как «мотивацию компетентности», как стремление к совершенствованию своих двигательных координаций, позднее трансформирующееся в стремлении к мастерству, развитию способностей, накоплению сил, средств и знаний, как стремление к возможности контролировать внешнюю среду.

Потребность в вооруженности удовлетворяется с участием механизмов сознания, подсознания и сверхсознания (творческой интуиции). [2] К сфере сознания относятся те знания и практические навыки. Которые могут быть переданы другому с помощью их описания каким-либо из языков, будь то речь, математические символы, рисунки, технические модели и т.п. Подсознанию принадлежит все то, что было осознаваемым ранее или может стать осознаваемым в определенных условиях. Мы имеем в виду не только хорошо автоматизированные и потому переставшие осознаваться навыки, но и глубоко усвоенные субъектом социальные нормы, регулирующая функция кото­рых переживается как «голос совести», «зов сердца», «ве­ление долга». Совесть занимает в поведении человека должное место лишь тогда, когда ее веления исполняют­ся как императив (от лат. imperativus — повелительный), не требующий логических аргументов. То же самое отно­сится к воспитал поста, чувству ответственности, точно­сти выполнения взятых на себя обязательств, ставших чертами характера, а не прагматически выгодной формой поведения с целью награды или ухода от наказания.

Наряду с ранее осознанным опытом, наполняющим подсознание конкретным, внешним по своему происхож­дению содержанием, имеется и прямой путь воздействия на подсознание через подражательное поведение. Так, ре­бенок за счет имитации неосознанно фиксирует образцы поведения, имеющиеся в своем ближайшем окружении, которые со временем становятся внутренними регулятора­ми его поступков. Подражательному поведению принад­лежит решающая роль в овладении навыками, придающи­ми деятельности человека - производственной, спортивной, художественной и т.п. - черты мастерства. Речь идет о так называемом личностном знании, которое не осознается ни обучающим, ни обучаемым и которое мо­жет быть передано исключительно путем имитации.[3] Цель искусного действия достигается путем следования ряду неявных норм или правил. Наблюдая учителя и стре­мясь превзойти его, ученик подсознательно осваивает эти нормы, неизвестные самому учителю.

Сверхсознание в форме творческой интуиции обнару­живает себя на первоначальных этапах творчества, не контролируемых сознанием и волей? Нейрофизиологи­ческую основу сверхсознания составляют трансформация и рекомбинация следов (энграмм), хранящихся в памяти субъекта, замыкание новых нервных связей, чье соответ­ствие или несоответствие действительности выясняется лишь в дальнейшем. Деятельность сверхсознания всегда ориентирована на удовлетворение доминирующей виталь­ной, социальной или идеальной потребности, конкретное содержание которой определяет направленность форми­рующихся гипотез. Вторым направляющим фактором яв­ляется жизненный опыт субъекта, зафиксированный в его подсознании и сознании. Именно сознанию принадле­жит важнейшая функция отбора рождающихся гипотез путем их логического анализа, а позднее с использованием такого критерия истинности, как практика в самом широком смысле слова.

Основной формой развития сверхсознания на ранних стадиях онтогенеза служит игра, требующая фантазии, воображения, каждодневных творческих открытий в постижении ребенком окружающего его мира. «Бескорыстие» игры, ее относительная свобода от удовлетворения каких-либо потребностей прагматического или социально престижного порядка способствует тому, чтобы потребность в вооруженности заняла доминирующее положение. В результате творческая интуиция начинает «работать» исключительно на потребность, обеспечивая развитие природных задатков и способностей ребенка, реальная нужда в которых подчас появится только много лет спустя.

Как уже говорилось, потребность преодоления препятствий на пути к удовлетворению какой-либо иной потребности, первично инициировавшей поведение (витальной, социальной, идеальной), называется волей). Заметим, что подавляющее большинство современных авторов рассматривают волю как качество, производное от сознания, будь то «сознательная саморегуляция субъектом своей деятельности и поведения», «основа самоконтроля», «способность сознания направлять поведение» и т.д. и т.п. Однако при этом исчезает энергезирующий фактор – сила, побуждающая человека совершать продиктованные волей действия. Нельзя считать волей и наиболее сильную доминирующую потребность, потому что побуждению, пересиливающему все прочие, никакая воля не нужна. На том стою и не могу иначе – в ситуации, описанной Лютером, воле не находится места.

Самостоятельная специфическая потребность воли подтверждается существованием эмоций, связанных с преодолением или непреодолением преграды до того, как будет достигнута конечная цель. Филогенетическим предшественником воли служит рефлекс свободы, открытый И.П. Павловым у высших животных и позднее описанный этологами как «мотивация сопротивления принуждению». Для человека преградой на пути к цели может стать и конкурирующая потребность. Тогда доминирование одного из конкурирующих мотивов будет определяться не только его силой, но и возникновением активности, по отношению к которой субдоминантный мотив есть препятствие, внутренняя помеха.

Активность, вызванная преградой, в определенных слу­чаях и у определенного типа людей может оттеснить пер­воначальное побуждение на второй план, и тогда мы встретимся с упрямством, с поведением, где преодоление стало самоцелью, а исходный мотив утратил свое значение и даже забыт.

Индивидуальная выраженность и композиция вспомо­гательных потребностей преодоления и вооруженности оп­ределяют характер данного человека. Потребность преодо­ления лежит в основе волевых качеств субъекта, а степень удовлетворения потребности в вооруженности придает ему черты уверенности, решительности, устойчивости в экстремально складывающихся ситуациях. Высокий уровень вооруженности, осознаваемый или неосознанно ощущаемый субъектом, делает его спокойным, независи­мым, сохраняющим самообладание в сложной и быстро изменяющейся обстановке. Недостаточная вооруженность в зависимости от доминирования тех или иных основных потребностей сообщает характеру черты тревожности, оза­боченности своим положением среди людей, зависимости от их покровительства. Склонность к подражанию опреде­ляет меру самостоятельности совершаемых человеком по­ступков, а потребность в экономии сил делает характер энергичным или медлительным, ленивым.

Таким образом, анализ потребностей человека, выде­ление среди них класса основных и вспомогательных по­требностей позволяет по-новому подойти к определению по­нятий «личность» и «характер», показать, в чем суть раз­личий между этими понятиями, наметить пути эффектив­ного диагносцирования этих качеств индивидуума.

[1] _{Арх. Маркса и Энгельса. Т. 2/7. С. 235.}

_{[2] См.: Симонов П.В. Неосознаваемое психическое: подсознание и сверхсознание // Природа. 1983. №3. С. 24-31.}

[3] См.: Полани М. Личностное звание. М.: Прогресс, 1985.