Эксперимент по последовательному запоминанию

В ходе повседневной жизни случается, что мы присутствуем при каком-то событии и затем несколь­ко позднее описываем его кому-то другому, кто, в свою очередь, передает рассказ третьему лицу, и та­ким образом отчет о событии передается далее, пока, наконец, он, возможно, не примет такую форму, в которой люди повторяют его без особых дальней­ших изменений. Именно таким путем распространя-

ются слухи, создаются мнения, и при этом посто­янно участвует человеческая память. Существует всем известная игра, при которой этот процесс превра­щается в своего рода эксперимент. Мы провели этот эксперимент во время лекции следующим образом.

Мы вызвали ряд желающих из числа присутство­вавших на лекции и попросили их всех, кроме одно­го, уйти из комнаты. Затем мы повесили большую картину и впустили в комнату второго человека. Все присутствующие, включая первого человека, могли видеть картину, второй ее не видел. Первый чело­век, все время смотря на картину, попытался ясно описать ее содержание второму, и это описание было записано. Теперь в комнату вошел третий, и второй, все еще не видя картины, передал ему свой вариант ее описания. Когда он закончил свой рассказ, он присоединился к аудитории и получил возможность видеть картину, но, конечно, ему не разрешалось вносить какие-либо изменения в только что закон­ченный рассказ.

Таким образом, последовательные описания пе­редавались от одного к другому, пока перед аудито­рией не прошла вся группа участников эксперимен­та. Каждый отчет записывался на магнитофоне, ниже мы точно воспроизводим первую серию отчетов. Описание № 1 было сделано во время непосредствен­ного наблюдения картины, № 2 и все прочие были сделаны без прямого наблюдения.

1. На картине изображена кошка, находящаяся
недалеко от центра, вправо от него; прямо над ней,
но несколько левее, находится клетка, в которой
сидит птица. Далее налево стоит ваза с цветами и
листьями. Перед ней лежит красная книга, на кото­
рой лежат несколько карт, обыкновенных играль­
ных карт. Направо - бутылка чернил. Все это - ваза,
кошка, бутылка чернил — находится на столе, на­
крытом голубой скатертью, а над клеткой, посере­
дине картины висит нечто вроде таблички, на кото­
рой написано в кавычках: "Любитель птиц".

2. На картине изображен стол. В центре стола,
несколько правее находится кошка. Прямо над кош­
кой, но несколько правее — птичья клетка, а в ле­
вой части картины изображена ваза с цветами, пе­
ред которой лежит красная книга. Направо от нее
стоит бутылка чернил. Над клеткой имеется таблич­
ка, на которой написано в кавычках "Любитель птиц".

3. Посередине картины изображен стол. Слева от
стола находится птичья клетка, а над птичьей клет­
кой — табличка, на которой написано в кавычках:
"Любитель птиц". Еще левее изображена красная кни­
га и бутылка чернил.

4. В центре картины изображен стол. Справа от
стола — птичья клетка, а над клеткой написано что-
то в кавычках. На столе - бутылка чернил.

5. В центре картины — стол. В правой части карти­
ны - птичья клетка. На верху клетки написаны ка­
кие-то слова в кавычках.

6. В центре картины - стол. На поверхности стола
— птичья клетка, над которой написаны слова в ка­
вычках.

Первое, что, вероятно, поразит нас при чтении этого короткого ряда отчетов, - это то, как много, оказывается, забыл каждый из рассказчиков.

Но интереснее проследить, какого рода вещи забываются и каким образом они выпадают из отче-

та. Очень неустойчивым оказывается положение од­ной вещи относительно другой. Птичья клетка путе­шествует от правой ближней к центру точки вправо, затем влево, затем снова вправо, где и остается в двух отчетах, а затем теряет определенность положе­ния и описывается как находящаяся на поверхности стола, что большинство людей, безусловно, воспри­мет как "посередине стола". Все цвета, кроме одно­го, сразу же забываются, да и последний вскоре сле­дует за ним. Теряется название. Исчезают случайные детали, и даже кошка, дважды упоминавшаяся в пер­вом и во втором отчетах, в дальнейшем также исче­зает. На основании последнего описания можно было бы восстановить картину, которая все же имела бы некоторое общее описательное сходство с оригина­лом, но не более.

Теперь рассмотрим вторую серию, полученную точно таким же образом, но несколько более длин­ную и проведенную с лицами более старшего воз­раста.

1. На картине изображен внутренний вид поме­
щения, возможно конюшни или какого-то деревян­
ного строения. В верхней части картины видна кры­
ша, сделанная, вероятно, из досок. На заднем плане
находится какое-то решетчатое сооружение из до­
сок, а далее — сплошной фон из досок, образующих
заднюю стену дома. Справа, там, где кончается дом,
прямо к наблюдателю обращен лес. Через открытую
дверь видно водяное колесо. Перед входом в дом про­
текает ручей. На переднем плане картины много ка­
ких-то деревянных и металлических конструкций. На
картине изображены два человека: налево — женщи­
на, везущая тачку камней; направо — мужчина, воз­
можно, кузнец, держащий в руке над наковальней
щипцы, в которых зажат кусок металла. В отдалении
в левой части картины видна женщина, уходящая
через дверь. Направо, над ее головой, на балке си­
дит какая-то птица.

2. Картина, кажется, изображает конюшню, де­
ревянную конюшню с деревянной крышей. Посере­
дине картину пересекает деревянная решетка, поза­
ди которой находится сооружение из досок. Правая
стена обращена к наблюдателю, в ней имеется дверь,
через которую видны водяное колесо и ручей. В доме
два человека — женщина с тачкой, в которой лежат
камни, и мужчина, держащий щипцами кусок ме­
талла на наковальне. На переднем плане — какие-то
деревянные и металлические конструкции. В левом
углу картины женщина, уходящая через дверь, а над
дверью — брус, на котором сидит птица.

3. На картине - деревянная конюшня, позади
которой - деревянная решетка. Правая стена обра­
щена к наблюдателю, и через дверь видно водяное
колесо, поднимающее воду. В центре картины два
человека: один из них - женщина с тачкой, полной
камней, а другой - кузнец, держащий щипцами ку­
сок металла на наковальне. С левой стороны карти­
ны - женщина, выходящая через дверь. Над дверью

- брус, на котором видна птица.

5. В центре картины — конюшня, и в центре ко­нюшни — деревянная перегородка, позади которой

- деревянная решетка. В правой стене — дверь. В ле­
вой стороне картины — другая дверь, через которую
уходит женщина. В передней части картины два че­
ловека - мужчина и женщина. Женщина держит тач-

ку, полную камней. Мужчина, по-видимому кузнец, держит наковальню и ударяет ею по камню.

6. В центре картины - конюшня. В центре конюш­
ни - деревянная решетка. В правой части конюшни
— дверь, а в левой — еще дверь, через которую ухо­
дит женщина. На переднем плане - мужчина и жен­
щина. У женщины - тачка, полная камней, а муж­
чина, по-видимому кузнец, держит наковальню и
ударяет ею по камню.

7. В центре картины - конюшня. В центре конюш­
ни — деревянная решетка. С правой стороны конюш­
ни — дверь, а с левой — еще дверь, через которую
уходит женщина. В передней части картины два че­
ловека: женщина, которая катит тачку, полную кам­
ней, и мужчина, похожий на кузнеца, ударяющий
камнем по наковальне.

8. В центре картины — конюшня с деревянной ре­
шеткой. По обеим сторонам конюшни имеются двери.
Через левую дверь как раз выходит женщина. В перед­
ней части этого изображения — женщина с тачкой,
нагруженной камнями, и мужчина, похожий на куз­
неца, который ударяет камнем по наковальне.

9. На картине — конюшня с деревянной решет­
кой. В конюшню ведут две двери, и через одну из них
как раз выходит женщина. На картине изображен
кузнец, ударяющий куском камня по наковальне.

10. На картине — конюшня с деревянной решет­
кой. Женщина как раз выходит через дверь. В поме­
щении находится кузнец; он ударяет куском камня
по наковальне.

Здесь мы наблюдаем тот же самый выраженный процесс немедленного забывания, который идет та­ким же путем. Расположения упрощаются, изменя­ются и выпадают из рассказа. Наблюдается то же самое прогрессирующее забывание несущественных деталей, причем несколько единиц остаются доми­нирующими (в первой серии - это стол, птичья клетка и слова, а во второй — два человека и нако­вальня).

Некоторые детали этой серии особо интересны, потому что они наводят на мысль о причине того, что некоторые части отчетов преимущественно из­меняются или исчезают совсем. В первом описании говорится, что на картине изображено два челове­ка, хотя в дальнейшем оказывается, что их трое. В первой попытке припомнить описание этот факт упорядочивается: два человека помещаются внутри дома, а третий — выходит из него. Но все же то, что женщина с тачкой, полной камней, оказывается внутри "дома", который также описывался как "ко­нюшня", кажется несколько странным. Из следую­щего отчета исчезает "дом", а люди размещаются в "центре картины". Наблюдатель № 4 заставляет куз­неца ударять "по наковальне", что, конечно, явля­ется совершенно естественным для него действием. Но в следующем отчете закладывается основание для некоторых более существенных изменений, так как из него исчезают щипцы кузнеца и заменяются кам­нем (возможно, взятым из тачки), а человека зас­тавляют держать наковальню и ударять ее по камню. Это действие кажется необычайным, и вскоре взаи­моотношение изменяется, и кузнец "ударяет кам­нем по наковальне". Наконец, женщина с тачкой ис­чезает, остается единственный камень, и кузнец пользуется камнем просто как молотком.

Опять-таки можно было бы на основании пос­леднего описания восстановить картину, которая имела бы в общих чертах сходство с оригиналом, но не более.

Если вы захотите провести целый ряд экспери­ментов такого типа, вы обнаружите вновь и вновь те же самые характерные черты — тенденцию опускать побочные детали или связывать их таким образом, что они просто кажутся чем-то вроде инвентарного списка предметов; большое количество неточностей, касающихся относительного расположения предме­тов; сильную тенденцию помещать один или два предмета где-то посередине и в конечном счете опус­кать остальные; большую путаницу и забывание в отношении качеств предметов, в особенности цве­тов, размеров и форм; большую вероятность того, что названия и имена будут забыты, а фразы - из­менены; не меньшую вероятность того, что необыч­ные и странные взаимоотношения, например, то, что наковальню держат и бьют ею по камню, сохра­нятся на короткое время, но в конце концов или полностью исчезнут, или примут форму, более со­ответствующую нормальной практике. <...>

Как мы запоминаем

Любопытно, что большинство людей, пытавших­ся выяснить, каким образом происходит запомина­ние, начинали с особого случая запоминания - с заучивания наизусть. Давайте попытаемся установить, какие закономерности выступят, если мы начнем с гораздо более обычного случая — запоминания в по­вседневной жизни. Очевидно, этот процесс являет­ся основным, а любая другая, более специальная, форма вырастает из него под влиянием специаль­ных условий.

Одно является совершенно ясным. Обычно не бывает так, что, увидев или услышав что-либо, мы автоматически формируем систему следов, которая хранится в памяти и которую мы можем извлечь вновь, когда это потребуется, точно в таком же виде, как она там запечатлелась. В действительности на протяжении всей своей жизни мы накапливаем массу более или менее организованного опыта, отдельные части которого всегда склонны влиять друг на друга и всевозможными путями изменять одна другую. Та­ким образом, говоря о следах в памяти, которые мы используем при припоминании, мы должны рассмат­ривать их скорее как учебный материал, который постоянно подвергается пересмотру; при каждом его пересмотре вносится новый материал, а старый вы­падает или изменяется.

Равным образом очевидно и то, что мы не про­сто нагромождаем в памяти общую массу спутанно­го материала. Накопленный материал всегда нахо­дится при нас, и мы припоминаем его, когда он нам нужен, большими рабочими группами, которые, более чем что-либо иное, соответствуют направле­нию наших интересов. Опыт спортивных игр образу­ет одну группу, трудовой опыт — другую, и обе эти очень большие группы подразделяются на большое число других, соответственно нашим особым инте­ресам, связанным с определенными видами игр или труда.

Для чего вообще нам приходится пользоваться памятью? Для того чтобы прошлый опыт оказал нам помощь в решении непосредственно стоящих перед нами проблем. Но условия, с которыми мы встреча­емся в настоящем, никогда не являются точным вос­произведением прошлых условий, и требования, предъявляемые нам в настоящем, за исключением особых и довольно искусственных случаев, очень ред­ко полностью совпадают с требованиями, существо­вавшими в прошлом. Следовательно, чаще всего мы стремимся к тому, чтобы преобразовать прошлое, а не просто повторить его.

Но не только материал, накопленный в процес­се жизненного опыта, организуется в эти живые, растущие и видоизменяющиеся массы, обычно и сами интересы, играющие главную роль в процессе их формирования, вступают во взаимосвязь. <...>

Теперь, вероятно, начинает становиться яснее, почему, если мы знаем, что от нас потребуется бук­вальное и точное воспроизведение, нам приходится прибегать к особым приемам, имеющим специаль­ные названия, например, к "заучиванию наизусть". Фактически во всех подобных случаях дело сводится к тому, что мы пытаемся создать какой-то особый род интереса к материалу, подлежащему изучению и сохраняющему его на необходимый срок. Часто это бывает "экзаменационный интерес" или интерес, имеющий целью удовлетворить требования отдель­ного преподавателя, или, возможно, интерес, свя­занный с каким-либо диспутом или обсуждением. Чем лучше интерес сохраняется в изолированном со­стоянии, тем более вероятно, что запоминание в гра­ницах данного интереса будет точным и буквальным. Не удивительно, что многие из нас считают это очень трудным. Нам приходится при этом использовать, например, стихи, песню и танец, а также специаль­ные способы запоминания, называемые мнемичес-кими приемами. И все же повседневные привычки окажутся слишком сильными и изменения будут вкрадываться в запоминание, хотя нам и может ка­заться, что никаких изменений нет. <...>

Выводы

1. Нетрудно доказать, что многие вещи, которые
кажутся непосредственно наблюдаемыми, фактичес­
ки возникают в сознании в результате прошлого
опыта, т. е. вспоминаются.

2. Обычные эксперименты по заучиванию наи­
зусть показывают, что имеется нормальная и посто­
янная кривая забывания и что:

а) при запоминании всякого материала, но в
особенности бессмысленного, большое количество
материала забывается вскоре после запоминания;

б) результатом "усилия запомнить" часто оказы­
вается быстрое непосредственное забывание;

в) расположение отдельных единиц или мате­
риала в той последовательности, в какой нужно за­
помнить, играет большую роль при припоминании,
причем лучшие для запоминания положения - на­
чальное и конечное;

г) сон может остановить забывание и, возмож­
но, таким образом увеличить вероятность точного
воспроизведения;

д) при заучивании материала до известной сте­
пени можно определить, в течение какого периода
будет возможно его точное сохранение;

е) при запоминании большого или трудного сло­
весного материала распределенное повторение на
стадии заучивания обычно оказывается более эко­
номным, чем концентрированное;

ж) это, однако, может быть связано с естествен­
ной склонностью завершать недоконченные или не­
полные действия, как только это позволят время и
условия.

3. Запоминание в повседневной жизни очень ред­
ко представляет собой точное повторение оригина­
ла. Если бы это было так, оно было бы совершенно
бесполезным, потому что мы вспоминаем происшед­
шее в одних условиях для того, чтобы это помогло
нам разрешить проблемы, возникающие в иных ус­
ловиях.

4. Самым быстрым и наглядным способом пока­
зать те огромные изменения, которые обычно име­
ют место при запоминании в повседневной жизни,
является эксперимент по последовательному припо­
минанию, в котором принимают участие несколько
человек один за другим. Почти такое же количество
изменений того же характера происходит при по­
вторном припоминании материала отдельным чело-

веком. Хотя в этом случае процесс может быть очень длительным.

5. Если мы попытаемся представить себе, что де­
лает возможным запоминание в той форме, кото­
рую оно обычно принимает, мы должны предста­
вить себе материал, накопленный в результате про­
шлого опыта, как постоянно организующийся и пе­
рестраивающийся в большие группы, главным об­
разом под влиянием ряда взаимосвязанных специ­
альных интересов. Обычное запоминание гораздо в
большей степени является реконструкцией, чем точ­
ным повторением, которое требует применения осо­
бых приемов заучивания.

6. Если мы считаем, что "хорошая память" - это
способность правильно и с буквальной точностью
припоминать материал, то секрет ее заключается в
длительной упорной работе при заучивании и в раз­
витии интересов, каждый из которых совершенно
самостоятелен и изолирован от других. Если же, как
и следует, под "хорошей памятью" мы понимаем за­
поминание того, что является наиболее полезным
для успешного приспособления к требованиям,
предъявляемым нам жизнью, то ее секрет заключа­
ется в организации прошлого опыта под воздействи­
ем многосторонних интересов, тесно связанных
между собой.