Восприятие как процесс категоризации. Перцептивная готовность

Дж.Брунер

О ПЕРЦЕПТИВНОЙ ГОТОВНОСТИ *

Около десяти лет назад группа авторов, среди которых был и я, опубликовала довольно невинную статью, озаглавленную "Значение и потребность как организующие факторы восприятия". В этой статье рассматривалась туманная для того времени пробле­ма: мы пытались выяснить, как несенсорные факты влияют на восприятие. Этой проблемой занималась тогда небольшая группа ученых - Невит Сэнфорд, Музафер Шериф, Гарднер Марфи и другие. Очевид­но, профессор Боринг совершенно прав, указывая на шутки, выкидываемые Zeitgeist (духом времени. -нем.), поскольку выход этой статьи совпал со вся­кого рода спиритической шумихой в психологичес­ком мире, результатом которой явилось огромное количество неспиритических исследований на ту же самую тему — примерно около трехсот докладов и теоретических изысканий за последующие десять лет. Оллпорт и Верной недавно собрали полученные дан­ные и оценили теоретические позиции в этой обла­сти. То, что ими проделано, поистине трудно пере­оценить, и их работа значительно облегчила мою задачу. В этой статье мне хотелось бы наметить кон­туры того подхода к восприятию, которые соответ­ствуют массе новых (и часто противоречивых) фак­тов, а также обозначить все еще неразрешенные про­блемы.

О природе восприятия

Восприятие включает акт категоризации. Мы подаем на вход организма некоторое воздействие, а он отвечает, относя его к соответствующему классу вещей или явлений. "Это апельсин", — заявляет субъект или нажимает на ключ, заменяя вербаль­ный ответ двигательным.

На основе определенных характеристик или кри­тических свойств воздействия, которые обычно на­зывают признаками, хотя правильнее было бы их называть сигнальными признаками, происходит из­бирательное отнесение объекта к той, а не другой категории. Эта категория не обязательно должна быть детализована: "звук", "прикосновение", "боль" так­же являются примерами категорий. Использование признаков при идентификации воспринимаемого объекта, не так давно рассмотренное Брунером, Гуд-нау и Остином и Биндером, является столь же су­щественной характеристикой восприятия, как и сен­сорный "материал", из которого строится образ. Ин­тересно, что природа отнесения объекта по его при-

* Хрестоматия по ощущению и восприятию / Под ред. Ю.Б.Гиппенрейтер, М.Б.Михалевской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1975. С. 134-150.

знакам к определенной категории восприятия, по-видимому, ничем не отличается от других видов категоризации. "Это круглая вещь с бугристой по­верхностью, оранжевого цвета, такого-то размера, следовательно, это апельсин; а если еще попробо­вать его на вкус, то пропадут всякие сомнения". По процессу эти операции ничем не отличаются от ре­шения более абстрактной задачи - определения, что данное число делится без остатка только само на себя и на единицу, и затем отнесения его к классу про­стых чисел. Итак, уже с самого начала очевидно, что одна из главных характеристик восприятия совпада­ет с характеристикой познавательного процесса во­обще. Нет причин допускать, что законы, управля­ющие такими умозаключениями, резко меняются при переходе от восприятия к уровню понятий. Со­всем не обязательно думать, что этот процесс про­исходит сознательно и намеренно. Наша теория вос­приятия нуждается в механизме, обеспечивающем умозаключения и категоризацию в той же мере, как в нем нуждается и теория мышления.

Конечно, никто не говорит о полной неразли­чимости между перцептивными и понятийными умо­заключениями. Во-первых, перцептивные умозаклю­чения явно менее податливы и изменяемы, чем по­нятийные. Я могу знать, что комната Эймса, кото­рая выглядит прямоугольной, на самом деле имеет неправильную форму. Однако до тех пор, пока в эту ситуацию не введены конфликтные признаки (эти эксперименты мы обсудим ниже), комната будет видеться прямоугольной. То же относится к таким непреодолимым иллюзиям, как иллюзия Мюллера-Лайера: несмотря на то, что человек знает истинное положение вещей, линия со стрелками наружу ка­жется более длинной, чем равная ей линия со стрел­ками внутрь. Но эти отличия, хотя и интересные сами по себе, не могут скрыть от нас общих свойств умо заключений, составляющих основу всякой познава­тельной активности. <...>

В итоге мы утверждаем, что восприятие есть про­цесс категоризации; это движение от признаков к категориям, и во многих случаях, как и предполагал Гельмгольц, он происходит, если хотите, бессозна­тельно. Далее, результаты такой категоризации реп­резентативны - они предсказывают с разной степе­нью истинности события физического мира, в ко­тором действует организм. Здесь я имею в виду тот простой факт, что перцептивная категоризация объекта позволяет нам выйти за пределы непосред­ственно воспринимаемых свойств и предсказывать другие свойства, еще не воспринятые. Чем более адек­ватна система категорий, построенная для такого кодирования окружающего мира, тем больше истин­ность восприятия в смысле успеха предсказания.

Несомненно, читатель без труда отыщет фено­мены восприятия, которые не вмещаются в рамки изложенного представления, однако, еще большее число классических фактов ему вполне соответству­ет. Это факты из области психофизических оценок, константности, перцептивного опознания, перцеп-

тивного научения и т, д. Многие из них будут разоб­раны в последующих параграфах. Сейчас же мы пе­рейдем к феноменам избирательности восприятия: вниманию, установке и т.п.

Использование признаков и готовность категорий

Природа перцептивной избирательности хоро­шо объясняется через понятие "готовность катего­рии". Представьте себе человека, который настроен на восприятие определенного объекта, скажем, яб­лока (как он пришел в это состояние, мы коснемся позднее). Его настроенность можно измерить; мы измеряем готовность категории "яблоки" количеством специальной информации, необходимой для того, чтобы вызвать перцептивную реакцию: "это яблоко" - или любую другую, связанную с ней стандартную реакцию. Мы можем определить минимум этой ин­формации, например, организовав условия, в которых он будет отвечать лишь "да" или "нет" при равной вероятности появления яблока и не-яблока, или каким-либо другим способом.

Чем больше готовность категории, тем (а) мень­ше необходимой информации для отнесения объек­та к этой категории;

(б) шире набор характеристик "входа", которые
будут приняты как соответствующие этой категории;

(в) вероятнее, что другие категории, в той же
или даже большей степени соответствующие "вхо­
ду", будут заторможены.

Скажем проще: яблоко будет легко и быстро опознано; целый ряд предметов будет также опоз­нан (фактически, ошибочно), как яблоко, и, зна­чит, другие правильные или более подходящие ка­тегории будут подаштены. Вот что понимается под готовностью. <...>

А теперь перейдем к вопросу об использовании признаков, о стратегиях перехода от признаков к категории (осуществляющегося, конечно, нервной системой), и снова к другим признакам. Я предпо­читаю использовать здесь термин "стратегия" по ряду причин. Акт восприятия, поскольку он включает умозаключение, содержит, как указывают Брунсвик, Свете и Тэннер и другие, процесс решения. Даже в простом эксперименте по измерению порога чело­век должен решить: то, что он видит или слышит, является только шумом или сигналом+шум. На ос­нове набора признаков моя нервная система должна решить, является ли воспринимаемое гулом само­лета или шумом моря, красным или зеленым и т. п.

Более того, существует целая последовательность частных решений, включенных в категоризацию объектов или явлений. Поясним это на простом при­мере. Я смотрю на каминную полку напротив моего письменного стола и вижу лежащий на ней прямоу­гольный предмет. Если я начну всматриваться в него, то последующие решения будут такими: это либо кусок пластика, купленный мною для какой-то ап­паратуры, либо книга; при тусклом свете это может быть и тем и другим. Затем я вспоминаю, что плас­тик находится внизу, в одной из лабораторий; те­перь предмет становится книгой, и я отыскиваю до-

полнительные признаки на его темно-красной об­ложке. Я вижу что-то, что кажется мне золотыми буквами: это издательство Мак Гроу-Хилл, вероят­но, Миллер "Язык и коммуникация", которую я чи­тал сегодня после полудня. Таким образом, описан­ный процесс есть постепенное сужение ряда катего­рий, к которым относится объект.

Давайте проанализируем отдельные стадии это­го процесса решения.

а. Первичная категоризация

До сложной активности, приводящей к катего­ризации, должен существовать первичный, "безмол­вный" процесс, обеспечивающий перцептивную изо­ляцию объекта или явления. Нас не интересует то, что лежит за этим процессом: врожденный он или зависит от формирования клеточных ансамблей, как полагает Хебб. Достаточно того, что явления пер­цептивно изолируются и оказываются обладающи­ми пространственными, временными и количествен­ными характеристиками. На этой стадии "значение" события может ограничиваться только тем, что это - "объект", "звук" или "движение".

б. Поиск признаков

В очень знакомых ситуациях или в случаях высо­кой вероятности связи "признак-категория" второй процесс более точного отнесения "входа" на основе дополнительных признаков может быть также "без­молвным" или "бессознательным". В этих случаях обычно существует хорошее соответствие между от­личительными свойствами категории и признаками объекта, воздействующего на организм, хотя "соот­ветствие" может замещаться "вероятностью связи". Если соответствие неточно или вероятность связи между признаком и категорией в прошлом опыте очень мала, на сцене появляется сознательный по­иск признаков: "Что это за вещь?" Тогда мы начина­ем искать дополнительные признаки, которые по­могли бы более точному отнесению объекта. При та­ких обстоятельствах "входы" организма оказываются максимально "открытыми".

я. Подтверждающая проверка

Вслед за поиском признаков наступает предвари­тельная категоризация, а за ней, в свою очередь, про­исходит изменение поиска признаков. "Открытость" входов резко уменьшается в том смысле, что теперь поиск ограничивается кругом признаков, могущих подтвердить предварительную гипотезу (категорию). Это та стадия перцептивного процесса, которую Вуд-вортс определил в своей статье "Подкрепление в вос­приятии" как "пробы—и—проверки". Мы будем гово­рить о селективном процессе "блокировки", вступаю­щем в действие на этой стадии и приводящем к ос­лаблению нерелевантной стимуляции.

г. Завершение проверки

Для этой стадии характерно окончание поиска признаков; "открытость" к дополнительным призна-

кам здесь уже почти исчезает, и несоответствующие признаки либо отбрасываются, либо "блокируются". Эксперименты с восприятием несоответствия, с ошибочным восприятием и другие, аналогичные им показывают, что если объект отнесен к категории с высокой вероятностью, то порог опознания конф­ликтных для этой категории признаков увеличива­ется почти на порядок. <...>

Вероятность того, что сенсорный вход будет от­несен к данной категории, не определяется только соответствием между его свойствами и отличитель­ными свойствами категории; она зависит также и от готовности категории. Грубо говоря, если сенсорный "вход" окажется одинаково соответствующим двум совпадающим категориям, то более готовая из них "захватит" его. Именно в этом смысле мы раньше го­ворили о замещающих взаимоотношениях между со­ответствием и готовностью.

Мы уже отмечали, что готовность категории от­ражает частоту появления тою или иного объекта в жизни субъекта. Чем чаще встречается в данном контексте данная категория, тем больше ее готов­ность. <..,>

Но организм должен быть готов к встрече не толь­ко с вероятными событиями внешней среды, чтобы воспринять их быстро и без лишнего напряжения. Он должен также уметь обнаруживать маловероятные объекты и явления, если они жизненно необходи­мы. Если, прогуливаясь по улицам незнакомого го­рода, я начинаю чувствовать голод, мне следует найти ресторан независимо от того, с какой вероятностью он может оказаться в данном месте. Короче говоря, готовность категорий должна отражать не только ве­роятность появления соответствующего объекта, но и мое состояние в данный момент. Для того чтобы поиск был достаточно эффективным, структура пер­цептивной готовности должна быть реалистичной: она должна отражать как вероятность того, что мож­но найти в данный момент в данном месте, так и то, что нужно найти.

Разрешите подытожить рассмотрение общих свойств восприятия.

Во-первых, восприятие есть процесс принятия решения. Независимо от характера стоящей задачи наблюдатель или его нервная система решает, что воспринимаемая вещь есть то, а не другое. Линия короче или длиннее эталона; такой-то объект — змея, а не упавшая ветка; слово с пропущенной буквой I*УЕъ контексте MEN L*VE WOMEN есть "любовь" (LOVE), а не "жизнь" (LIVE).

Во-вторых, этот проиесс принятия решения, как и все подобные процессы, основан на использовании отли­чительных признаков: свойства стимулов дают возмож­ность отнести их к соответствующим категориям.

В-третьих, процесс использования признаков содер­жит операцию умозаключения. Переход от признака к категории является, пожалуй, самой распространен­ной и простой формой познавательной активности. Такое умозаключение предполагает предварительное обучение вероятностям внешней среды и инвариант­ным связям между признаками, а также между при­знаком и результатами поведения. Использование признаков включает несколько стадий: первичное выделение объекта или явления из потока внешней стимуляции; стадию поиска признаков, соответ-

ствующих отличительным свойствам имеющихся в рас­поряжении организма категорий; предварительную категоризацию с последующим поиском подтверж­дающих признаков; наконец, окончательную катего­ризацию с резким сокращением поиска признаков.

В-четвертых, категорию можно рассматривать, как набор правил, определяющих, какие явления могут быть объединены в один класс, а также указы­вающих характер требуемых критических признаков, способ их комбинирования, их относительный вес, допустимые пределы их вариативности.

В-пятых, категории различаются по их готовнос­ти, т. е. по легкости, с которой данный "вход" отно­сится к данной категории. Относительная готовность категорий и их систем зависит от двух факторов: от ожидаемой вероятности явлений и от требований, диктуемых потребностями и наличной активностью организма. С функциональной точки зрения перцеп­тивная готовность имеет две функции: она миними­зирует неожиданности внешней среды и максимизиру­ет успех в получении необходимых объектов.

В-шестых, "истинность" восприятия состоит в отнесении стимулов к соответствующим категориям; они позволяют правильно предсказывать другие свой­ства данного объекта. Таким образом, истинное вос­приятие требует обучения категориям и системам категорий, соответствующим объектам и связям физического мира. Когда мы говорим о репрезента­тивной функции восприятия, то имеем в виду как раз адекватность систем категорий задаче правильно заключать о природе вещей и правильно предсказы­вать явления.

В-седьмых, при неоптимальных условиях восприя­тие будет "истинно" в той мере, в какой готовность систем категорий отражает вероятность событий. Там, где готовность категорий отражает вероятность внешней среды, организму требуется меньше сти­муляции, меньше избыточности признаков для пра­вильного опознания объекта. Точно так же ошибки восприятия скорее закономерны, чем случайны, по­скольку они отражают неадекватную готовность на­блюдателя. Чем больше неадекватность готовности, тем большее количество стимуляции или избыточ­ности признаков требуется для правильной катего­ризации.

Механизмы, опосредствующие перцептивную готовность

Рассмотрев некоторые из самых общих характе­ристик восприятия, в особенности тс, которые связа­ны с явлением перцептивной готовности, мы долж­ны перейти к обсуждению механизмов этого явле­ния. Всего будет предложено четыре механизма: груп­пировки и интеграции, упорядочивания готовнос­ти, установления соответствия и блокировки входов. Они будут описываться как прототипы нейрофизи­ологических процессов, и последние, где это воз­можно, будут также кратко рассмотрены.

Шесть лет назад Эдвард Толмен заявил, что при­шло время для пересмотра нервных механизмов вос­приятия. Возможно он был прав, но возможно так­же, что это даже сегодня несколько преждевремен-

но. Однако имеющиеся данные в области восприя­тия позволяют все же рассмотреть некоторые меха­низмы. Используя красочную метафору Хебба, меж­ду нейрофизиологией и психологией стоит постро­ить мост; нам следует хорошо закрепиться на его про­тивоположных концах, и тогда не страшно, что се­редина окажется пока шаткой.

Группировка и интеграция

Книга Хебба "Организация поведения" факти­чески посвяшена рассмотрению нервных механиз­мов процесса категоризации. Я не считаю нужным приводить здесь обзор этой работы, так как чита­тель, вероятно, знаком с четвертой и пятой главами этой книги, где развиваются понятия "клеточных ансамблей" и "фазовой последовательности" с ясно­стью, вполне позволяющей разобраться, где речь идет о действительных нейрофизиологических фактах и где имеют место спекуляции. По существу Хебб пы­тается создать анатомо-физиологическую теорию, позволяющую объяснить, как мы различаем классы явлений внешнего мира и как мы опознаем новые явления в качестве представителей известных клас­сов. Теория пытается также предложить механизм, описывающий развитие этой активности во време­ни: формирование фазовых последовательностей и объединение их в суперклассы и суперпоследователь­ности. По существу это ассоцианистская теория вос­приятия или теория "обогащения" на нервном уров­не, предполагающая, что образующиеся нервные связи облегчают восприятие тех явлений, которые раньше происходили одновременно. Ожидание — цен­тральная готовность, предваряющая сенсорный вход, — является выученным ожиданием, основанным на действии интеграторов частот. Такие интеграторы могут быть нейроанатомическими образованиями типа синаптических бляшек или какими-нибудь про­цессами, которые, возбуждая один участок мозга, тем самым увеличивают или уменьшают вероятность возбуждения другого участка. Вообще говоря, тео­рия Хебба построена на широких допущениях о кон­вергенции возбуждений, выходящих из 17-го поля, о синхронизации нервных импульсов и о ревербера-горных процессах, которые осуществляют органи­зацию до тех пор, пока не начнут действовать мед­ленные процессы анатомических изменений. Но эти допущения оправдываются надеждой на то, что из­вестные факты категоризации и суперординации в восприятии смогут быть представлены в свете со­временных знаний <...>

Упорядочивание готовности

Как мы уже говорили, готовность категории вы­ражается в легкости и скорости, с которой данный стимул относится к данной категории при различ­ных условиях, определяемых инструкцией, прошлым опытом, мотивацией и т. д. Кроме того, был выска­зан тезис, что на готовность влияют два основных фактора: субъективная вероятность данного события и определенная направленность поиска, зависящая от потребности и рада других причин.

Рассмотрим несколько соответствующих фактов восприятия. Первый состоит в том, что порог опоз­нания зрительных, слуховых и других стимулов за­висит не только от времени предъявления, интен­сивности, четкости сигнала, но и от числа альтер­натив, которые имеются у наблюдателя. Размер ал­фавита увеличивает порог идентификации для каж­дого из его элементов. Типичные примеры содержатся в работах Миллера, Хиза и Литчена и Брунера, Мил­лера и Циммермана.

В своей ранней работе я обсуждал некоторые факторы, усиливающие (перцептивную) гипотезу, т.е. делающие ее легко подтверждаемой. Я предполо­жил, что одной из главных детерминант силы гипо­тезы является ее монополия: там, где имеется одна и только одна гипотеза без конкурирующих альтер­натив, она гораздо легче подтверждается. Готовность, таким образом, должна иметь какое-то отношение к выбору из конкурирующих альтернатив. <..,>

Особенно интересны случаи изменения готов­ности при сдвиге субъективной вероятности, выз­ванной либо процессом постепенного научения (род­ственным процессу вероятностного научения), либо инструкцией. Биттерман и Книффин, исследовавшие порог опознания нецензурных и нейтральных слов, нашли, что в ходе экспериментов порог для нецен­зурных слов постепенно понижается, так как испы­туемые начинают ждать их появления. Брунер и Постман также обнаружили, что повторное предъяв­ление материала с маловероятным сочетанием свойств приводит к заметному уменьшению порога опознания. В то же время Кауен и Биер, Постман и Кречфилд показали, что если субъект заранее пре­дупреждается о том, что ему будут предъявлены не­цензурные слова, порог опознания этих слов оказы­вается более низким, чем порог нейтральных слов, в то время как без всяких предупреждений он всегда бывает выше. Короче говоря, преактивация клеточ­ных ансамблей — предположим на момент, что сте­пень этой преактивации является механизмом субъек­тивной вероятности — может быть результатом по­степенного научения или наступать сразу в резуль­тате инструкции. Кроме того, изменения в оценке вероятности могут быть связаны с общим контек­стом. Это иллюстрирует последняя работа Брунера и Минтурна. Испытуемым кратковременно предъявля­лась заглавная буква В с разрывом между ее левой и правой половинами, так что она могла восприни­маться либо как буква В, либо как число 13. То, как испытуемые действительно воспринимали букву, зависело от предшествующего контекста: предъяв­ления букв или чисел. Этот контекст активирован: соответствующий набор категорий или клеточных ан­самблей, который и ассимилировал данную букву.

Что же касается нервных коррелятов процесса упорядочивания готовности, то они остаются пока лишь спекулятивными предположениями. Лешли от­мечал, что, несмотря на все попытки, мы так и не локализовали специфические следы памяти незави­симо от того, понимаются они как ревербераторные циклы, или как изменения размеров волокон (Юнг и Экклс), или как синаптические бляшки (Лоренте де Но), или еще как-то иначе. Правда, Пенфилду удалось активировать следы памяти, воздействуя на кору электрическим током, но это не очень прибли-

зило нас к пониманию их нервных основ. Пока нам следует оперировать формальными свойствами, ко­торыми должна обладать любая система следов, а не строить психологическую концепцию на основе од­ной из нейрофизиологических или анатомических моделей памяти.

Процессы установления соответствия

Мы можем представить и действительно постро­ить механизм, который будет пропускать (или не пропускать) входные сигналы, если они соответству­ют (или не соответствуют) определенным требова­ниям. Селфридж сконструировал машину, читающую буквы; Фрей - машину, распознающую речевые феномены; Аттли — машину, которая, подобно се­рым гусям Тинбергена, может распознать силуэт хищного ястреба. Все эти машины обладают общим свойством: они предполагают обязательное соответ­ствие между стимульным "входом" и требованиями сортирующего механизма.

В приведенных выше примерах сигнал просто пропускается или не пропускается: на этом процесс заканчивается. Однако, в наш механизм мы введем два дополнительных свойства. Во-первых, машина будет выдавать информацию о том, насколько дан­ный сигнал близок к эталону: она будет указывать либо сколько общих свойств у данного сигнала с эталоном, либо насколько свойства сигнала отлича­ются от свойств эталона. Второе относится к тому, что машина будет делать на основе этой информа­ции: увеличивать чувствительность, если сигнал ока­жется в пределах заданного расстояния от эталона; уменьшать чувствительность, если это расстояние сигнала окажется больше; наконец, прекращать вся­кую активность, если сигнал совпадает с эталоном.

Нужно сказать, что хотя такой механизм может быть легко представлен и сконструирован, у нас нет пока сведений относительно способа решения этой задачи нервной системой. Можно сказать только, что процессы обратной связи, существующие, как по­казывают анатомические данные, во всей нервной системе, вполне могли бы служить основой такого механизма. <...>

Процессы блокировки "входов"

Вряд ли можно думать, что нервная система не имеет механизмов, перекрывающих входы и сокра­щающих тем самым импульсы, достигающие выс­ших центров. <...>

Давно известно, что понятие "адекватный сти­мул" нельзя определить просто как изменение внеш­ней энергии, достаточное для возбуждения рецеп­тора. Стимул может быть в этом смысле адекватным для периферии и совершенно неадекватным для цен­тра, т. е. не вызывать ни электрического ответа коры, ни вербального ответа наблюдателя об изменении в непосредственном опыте. Уже сама природа такой сложной рецепторной поверхности как сетчатка сви­детельствует против такого упрощенного понимания "адекватного стимула": Известно, что реактивность даже одной фовеальной клетки тормозится стиму-

ляцией соседних клеток. <...> В самом восприятии существует немало феноменов, доказывающих на­личие таких блокировок. Когда мы фиксируем вазу в обратимой фигуре Рубина, фон отступает на задний план, теряет черты поверхности и вообще оказыва­ется центрально менее адекватным входом. <...>

В одной из ранних статей я воспользовался до­вольно свободным сравнением восприятия с вывес­ками на государственных учреждениях: на них мож­но прочесть то "добро пожаловать", то "вход воспре­щен". Теперь мне кажется, что и те и другие вывески находятся гораздо ближе к входу, чем это представ­лялось раньше. <...>

Мы сошлемся еще на две группы фактов, под­тверждающих существование механизмов блокиров­ки на более высоких уровнях интеграции. В послед­них работах Гранита показано, что изменение зрач­ка, вызываемое цилиарной мышцей глаза, приво­дит к изменению в структуре возбуждения сетчатки: изменения в рабочем состоянии мышцы передаются через нервную систему в зрительные центры, а отту­да к сетчатке. Существуют также факты, говорящие о процессах блокировки в обратном направлении: во время бинокулярного соревнования недоминант­ный глаз дает менее выраженный зрачковый реф­лекс, чем доминантный.

Наконец, мы можем привести последние дан­ные Хернандез-Пеона, Шеррера и Жуве - сотруд ников лаборатории Магнуса, подтвержденные ана­логичными данными Голамбоса, Шитца и Варние-ра из клиники Вальтера Рида. Если раздражать кош­ку звуковыми щелчками, то можно зарегистриро­вать спайковый потенциал в кохлеарных ядрах. По­вторение щелчков приводит к постепенному умень­шению вызванного потенциала, что, по-видимому, связано с адаптацией организма. Совершенно уди­вительно, что такая адаптация регистрируется на столь отдаленном от периферии участке, как кохле-арные ядра, которые являются вторым синапсом VIII нерва. Если же щелчки предварительно даются в ка­честве условного сигнала ударов тока, то никакого уменьшения вызванного потенциала при длительном повторении щелчков не происходит. Очевидно, что эти мозговые потенциалы не вызываются мышеч­ными сокращениями в ответ на условные звуковые сигналы, так как те же эффекты были получены на кошке с временным мышечным параличом. Более того, если взять кошку, кохлеарные ядра которой еще отвечают на щелчки, и показать ей мышь, то щелчки перестанут вызывать спайковые потенциа­лы. Запах рыбы или удар током в лапу вызывает та­кое же торможение спайкового потенциала на кох­леарных ядрах, если они даются одновременно со щелчком. Таким образом, "отвлечение" или "пере­мещение" внимания, очевидно, действует на кохле­арные ядра *.

Возможно, отступление в нейрофизиологию ока­залось слишком детальным. Однако значение приве­денных данных для теории восприятия оправдывает подобные экскурсы. То, что нервная система обла-

* Уже после того, как были написаны эти строки, Голамбос показал, что эфферентное торможение проникает на периферию до волосковых клеток кортиева органа, и волокна, несущие эти тормозные импульсы, прослежены в направлении центра вплоть до верхних ядер олив - пока не так много, но начало положено.

дает механизмом блокировки, ясно и без нейрофи­зиологических доказательств. В области поведения имеется достаточное количество таких примеров, и феномены внимания требуют для своего объясне­ния такого механизма. <...>

Об ошибках готовности

Из предыдущего обсуждения следует, что пра­вильность восприятия в неоптимальных условиях зависит от состояния перцептивной готовности, которая отражает вероятность появления объекта. Это верно, конечно, лишь в статистическом смысле. Иногда происходит не обязательно то, что имеет высокую вероятность, и субъект, готовность кото­рого вполне соответствует вероятностным характе­ристикам среды, попадает впросак. Существуют два средства против ошибочного восприятия, два спо­соба преодоления несоответствующей перцептивной готовности. Первый переучивание неподтвержда-ющихся ожиданий, другой — "постоянно вниматель­ный взгляд". <...>

Но переучивание перцептивных ожиданий — дело сложное. Ибо там, где речь идет о существенных для организма следствиях, ожидание возможного собы­тия меняется нелегко, даже при постоянной возмож­ности исследовать среду. <...>

Цена "более пристального взгляда" обычно слиш­ком высока в условиях лимита времени, опасности и ограничений, накладываемых на организм окру­жающей средой или его собственной природой. Фак­тически организм выигрывает время для приспособ­ления к текущему моменту благодаря способности быстро использовать минимальные признаки для ка­тегоризации явлений. Задержка и внимательное ис­следование лишают его этого ценного временного преимущества.

Несоответствующие категории

Пожалуй, наиболее простую форму перцептив­ной "неготовности" к данной обстановке представ­ляют случаи, в которых субъект имеет набор катего­рий, неадекватных для предсказания событий окру­жающей среды. Часто цитируемым примером такого рода является описанное Бартлеттом посещение Лондона одним африканцем. Последний восприни­мал лондонских полицейских как особенно друже­ственно настроенных, потому что видел их часто под­нимающими руку ладонью вперед при приближении транспорта. Ход от признака к категории здесь был, конечно, неправильным; ему следовало бы иденти­фицировать этот признак как сигнал к остановке движения. Однако этот пример не очень интересен, поскольку он представляет собой быстро преходя­щее явление, исправляемое инструкцией.

Более интересный и гораздо менее податливый феномен наблюдается при обучении второму языку и его повой фонетике. Почему, спрашивается, чело­век может овладеть структурой нового языка, его формами, морфемами, лексикой и т. д. и все же со­хранить "иностранный акцент", который через не­которое время перестает замечать? Почему человек,

обучающийся другому языку, лучше понимает речь с тем же иностранным акцентом, чем правильную речь? На мой взгляд, ответ следует искать в феноме­не посткатегориальной сенсорной блокировки: по­скольку произнесенное "понятно" или отнесено к со­ответствующей категории на основе каких-то кри­тических признаков, остальные свойства ассимили­руются, нормализуются или нивелируются. Более того, используемые фонетические категории пред­ставляют собой модифицированные категории род­ного языка; нормализация идет как раз в направле­нии этих категорий. Только благодаря специальным усилиям можно на стадии правильного восприятия чужого языка остаться достаточно сенсорно "откры­тым" или чувствительным к расхождениям между собственным произношением и правильным. И по­скольку обычно имеет место категоризация значе­ний слов, произносимых как говорящим на родном языке, так и иностранцем с акцентом, то для инос­транца не остается побудительного мотива поддер­живать напряженное внимание к звукам речи. <...>

Неадекватное упорядочивание готовности

Пожалуй, наиболее впечатляющие проявления "перцептивной неготовности" порождаются наложе­нием на вероятностное освоение среды желаний и страхов. Я имею в виду тот тип ожиданий, которые нарушают оценку вероятности события вследствие его желательности или нежелательности. Цитировав­шиеся ранее эксперименты Маркса и Ирвина со­держат упрощенные примеры того, как завышается оценка вероятности желаемого исхода. Безусловно, здесь действуют также и более постоянные личност­ные свойства. Некоторые люди склонны больше ожи­дать и, следовательно, быстрее воспринимать из всех возможных событий наименее желаемое, другие, на­оборот, — наиболее желаемое. Совершенно ясно, что такая настройка есть результат жизненного опыта индивида и его темперамента. Как она складывается и почему оказывается столь стойкой по отношению к действительным событиям, вряд ли известно. Од­нако становится все более ясно, что прежде чем мы сможем сказать, как создается адекватная или не­адекватная перцептивная готовность, мы должны узнать гораздо больше о том, как организм усваива­ет вероятностную структуру среды. Это - идея, ко­торую в течение нескольких лет развивает Брунсвик и которой в настоящее время серьезно занимаются такие исследователи вероятностного научения, как Буш и Мостсллер, Брунер, Гуднау и Остин, Эстес, Галантер и Г'ерстенхейберг, Хейк и Хейман, Эдварде и другие.