Выявление и повторение конструктов

Баннистер и Мэир (21) вслед за Келли (102) рекомен­дуют выявлять уиспытуемого как можно больше разнообразных конструктов. Однако, по мнению Шаб-сахса (196), повторяющиеся конструкты обладают боль­шей значимостью, и, возможно, повторяя конструкт, испытуемый именно это и пытается подчеркнуть. Эта гипотеза была проверена вэксперименте, в ходе кото­рого испытуемым предоставлялась возможность повто­рять конструкты. Значимость повторяющихся кон­структов оказалась выше значимости неповторяющих­ся. Видимо, в данном случае мы имеем дело с еще одним показателем суперординатности.

Испытуемые действительно повторяют конструкты в процессе их выявления и особенно в ходе процедуры иерархизации. В последнем случае это легко объяснить теоретически: между конструктами существуют иерар­хические отношения, и «на вершине» иерархической лестницы их относительно мало. При выявлении кон­структов и проведении процедуры иерархизации повто­рение конструктов может служить хорошим показате­лем суперординатности. Однако при использовании выявленных конструктов в решетке сведения об их суперординатности можно получить и в результате анализа самой решетки. В этом случае надо стараться выявлять у испытуемого неповторяющиеся конструк­ты.

Различные типы решеток

Некоторые из исследований, посвященных сравне­нию решеток, были рассмотрены в главе 5. Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что не все решетки позволяют получить сходные результаты. Вы не просто выбираете из множества решеток ту, которая вам больше всего

подходит. Дело не в том, что некоторые решетки могут оказаться валидными, а другие — нет, а в том, что различные решетки решают различные задачи.

Увлечение цифрами

Матрица гипнотизирует почти всех психологов, ис­пользующих решетки. Так, Баннистер вспоминает, как он однажды, пытаясь получить новый индекс, обнару­жил, что складывает ранги по диагонали. Все более изощренные методы компьютерной обработки уводят нас все дальше и дальше от «сырых» данных — того, что испытуемый в действительности сообщил нам об отношениях между конструктами или между конструк­тами и элементами.

К сожалению, слишком мало работ посвящается сравнению различных методов анализа и определению степени совпадения полученных с их помощью резуль­татов, а данные опубликованных исследований зача­стую противоречат друг другу. Так, например, Франсел-ла (63) показала, что первая компонента, полученная в результате компьютерной обработки по программе Слейтера INGRID, почти полностью совпадает с пер­вым измерением, подсчитываемым с помощью алгорит­ма Баннистера (см. с. 73), однако вторая компонента не коррелировала со вторым измерением. Имеет ли это какое-либо значение? Ответа на этот вопрос мы не знаем. Ответ в известной степени должен зависеть от тех задач, для решения которых применяется данная решетка.

Отпоказателя до черты — один шаг

Интересно, к примеру, представляет ли собой когни­тивная сложность такое измерение, вдоль оси которого можно расположить всех мыслящих существ? Можно ли приклеить нам еще один ярлык? Такое впечатление, что ряд авторов отвечает утвердительно на этот вопрос. Монолитна, артикулирована или сегментарна ваша си­стема конструктов? Слишком легко экстраполировать результаты, полученные Маклуф-Норрис (148) на груп­пе больных обсессивным неврозом и психически здоро­вых испытуемых, на все человечество. Она ввела свою классификацию систем конструктов (см. с. 152), основы­ваясь на 5%-ном уровне значимости для выделения кластеров конструктов. Полученный ею результат,

однако, не означает, что следует поделить всех людей на тех, чья система конструктов монолитна, и тех, чья система сегментарна.

Хорошо бы теоретически обосновать выбор того уровня статистической значимости, на котором мы получим психологически значимый результат. Похоже, что представления экспериментатора о структуре кон­структов испытуемого изменяются в зависимости от выбранного уровня значимости. Возможно, что это как-то и отражает реальность, но как именно? На каком уровне значимости человек начинает действовать?

Существуют, однако, доказательства того, что кате­гории типа «монолитность — сегментарность» — это не пожизненные индексы. Они изменяются со временем и в зависимости от ситуации. Так, Баннистер и Салмон (22) показали, что у шизофреников нарушения мышления четко прослеживаются при конструировании образов людей, однако при конструировании объектов их мыш­ление может быть сходно с мышлением здоровых людей. Франселла (67) предположила, что система конструктов больных, страдающих обсессивным невро­зом, характеризуется довольно большой ригидностью только в отношении его симптомов, а в остальном их способ конструирования мира похож на способ кон­струирования шизофреников с нарушениями мышления. Показатель когнитивной сложности индивида, по-видимому, также меняется под влиянием времени и в зависимости от ситуации (80). То же, по-видимому, можно сказать и о показателе интенсивно­сти. Франселла и Джойстон-Бичел (76) установили, что балл интенсивности меняется в ходе групповой психоте­рапии. Возможно, мы уменьшаем связность нашей системы конструктов, испытывая отчаяние или ра­дость или, скажем, находясь под влиянием лекарств. Но затем мы вновь возвращаемся в обычное состояние.

Комментарий

Все больше исследователей проявляет интерес к разнообразным вариантам техники решеток, что порож­дает все новые и новые вопросы, связанные не только с пригодностью техники решеток или с ее полезностью, но и вопросы, связанные с системами конструктов. Как испытуемые воспринимают процедуру заполнения ре­шетки? Каким образом идентифицировать суперорди-натные и субординатные конструкты? Насколько интег­рирована конкретная подсистема конструктов данного испытуемого?

Глава 9 ОБЩЕЕ ОБСУЖДЕНИЕ

Психологи, которые берут на себя смелость вмеши­ваться в поступки людей, должны ясно осознавать, что ведущие направления, определяющие течение психоло­гических процессов, каждый человек вычерчивает для себя сам. Эти путеводные нити — его индивидуальные конструкты — могут быть изменены и пересмотрены им, а это незамедлительно приведет к перестройке мышле­ния и поведения. Эти конструкты не осадок биографиче­ских фактов и не факсимиле реальности. Это особые референтные оси, посредством которых человек ухитря­ется упорядочить свое психологическое пространство и выделить различные линии своего поведения.

Имея такие конструкты, человек может войти в мир реальности и действовать в нем, проявляя инициативу и оригинальность. Если ему не удалось построить новые конструкты, то он способен лишь на пунктуальное воспроизведение старых, получивших «положительное подкрепление». Он будет «вращаться» вокруг этих кон­структов, примерно так, как это и описывается в психологических статьях. Боюсь, что авторы подобных статей сами утратили вкус к творчеству в результате привычки получать удовлетворение от старых идей. Трудно представить себе, каким образом психологи, настолько пристрастившиеся к «положительному под­креплению», смогут принять творческое участие в рис­кованных затеях грядущего времени.

Дж. Келли (102, 36).

Несмотря на то что техника репертуарных решеток обладает формальной математической структурой, она больше похожа на обычный разговор, нежели на стандартные психологические процедуры. В основе традиционного психологического теста обычно лежат заданные психологом параметры, в соответствии с которыми оценивается испытуемый. Если он заполняет опросник, подвергается лабораторному обследованию или проективному тестированию, его ответы классифи­цируются в соответствии с категориями и шкалами. Он лишен возможности предлагать свои собственные тер­мины, как, скажем, в обычном разговоре.

Так повелось, что психолог приступает к обследова­нию испытуемого с твердой верой, что тот окажется либо «интровертом», либо «эстравертом» и тест позво-

лит это установить; что испытуемые обладают опреде­ленным уровнем «интеллекта» и тест позволит измерить этот уровень; что на испытуемого сильно или слабо влияют окружающие условия и эксперимент это уточ­нит; наконец, тест даст ответ на самый важный вопрос — чем страдают наши испытуемые, психозом или неврозом.

Основанием и отправной точкой таких исследований является представление о том, что испытуемый — это объект, элемент, который необходимо разместить в пространстве наших собственных конструктов.

При подобном тестировании вопрос о собственных конструктах испытуемого остается за пределами инте­ресов психологов, не желающих уравнять их в правах с профессиональными терминами.

Так как метод репертуарных решеток часто рас­сматривается как стандартный тест, утвердилось и мнение о том, что он имеет прямое отношение к семантическому дифференциалу. Однако детальный анализ этих двух техник (Баннистер и Мэир, 21) позволяет утверждать, что они диаметрально противо­положны, так как по-разному отвечают на вопрос о том, следует ли нам стараться выявить те параметры, при помощи которых человек упорядочивает свой опыт, или же мы должны просто классифицировать его параметры в соответствии с собственной схемой. Не­смотря на оригинальность метода семантического диф­ференциала и труд, вложенный в его разработку, Осгуд и его коллеги (160) не могли расстаться с убеждением, что они сами должны задавать параметры, в соответ­ствии с которыми будут описываться индивидуальные значения испытуемого. На основании результатов нор­мативных исследований они выбрали параметры «оцен­ка», «сила» и «активность».

Существует много доказательств того, что в культу­ре эти параметры представляют собой глобальные суперординатные измерения. Однако техника семанти­ческого дифференциала игнорирует вопрос о том, в какой степени параметры, используемые испытуемыми, отличаются от общепринятых. Решетка же позволяет выявить собственные суперординатные оси испытуемо­го, а также и его собственные суждения. Только наша косность мешает нам признать, что испытуемый такой же теоретик, экспериментатор, творец значений, как и обследующий его психолог. Техника репертуарных ре­шеток и представляет собой попытку посмотреть на испытуемого с этой точки зрения.

Разрабатывая технику решеток, Келли старался

найти доказательства центральному звену своих пред­ставлений: испытуемый, заполняющий опросник или принимающий участие в эксперименте,— ровня экспери­ментатору. Перед психологией, таким образом, встает уникальная научная проблема, требующая нетривиаль­ного решения, причем проблема, которую нельзя разре­шить методами естественных наук. Любая решетка — это попытка предоставить испытуемому возможность познакомить нас с тем, как он воспринимает мир, это форма общения, и поэтому, как мы писали выше, она больше похожа на разговор, чем на обычный психоло­гический тест,— разговор, происходящий между равны­ми, между стремящимися понять друг друга людьми. Традиционные же процедуры психологического тести­рования— лишь попытка подражать естественнонаучно­му измерению объекта.

К сожалению, очень просто извратить способы применения любого метода и цели, ради которых он разрабатывался. Так и в данном случае, невзирая на истинные намерения Келли, которыми он руководство­вался при создании своего метода, изобретаются такие модификации решеток, в которых сохранены формаль­ные свойства метода, но утрачена его сущность. Приро­да техники извращается, когда она используется не для проникновения в систему конструктов человека, а для определения различных индексов, дающих возмож­ность манипулировать испытуемым. Психолог-бихевиорист, экспериментирующий над кем-то, а не с кем-то, или исследователь покупательского спроса ис­пользуют решетку для получения простых индексов, которые они затем применяют в своих сугубо манипу-ляционных целях. Если такой исследователь обнару­жит, что выявляемая при помощи решетки характери­стика X указывает на наличие у испытуемого реакции типа Y, он начинает использовать решетку для выявле­ния этой характеристики в массовом масштабе, сводя тем самым на нет сущность этой техники. Решетка, выявляющая нарушения мышления, не просто логиче­ский дериват теории личностных конструктов: она преследует цели, релевантные положениям этой теории. Так, выявление нарушений мышления должно облег­чить понимание, интерпретацию и коррекцию представ­лений испытуемого, а не служить просто базисом для «классификации испытуемого» в клинических терми­нах. Если решетка используется только для категориза­ции и не преследует коммуникативных целей, она становится стандартным психологическим тестом, раз­новидностью теста на «интеллектуальность»: с его

помощью мы устанавливаем, что у ребенка «слабый интеллект», и на этом основании затрачиваем меньше усилий на общение с ним (то есть на его воспитание).

Решетки ради решеток

Извратить идею техники решеток можно и иным способом, например превратив ее в технологию, порож­дающую и разрешающую свои собственные проблемы, часто не имеющие никакого отношения к попыткам понять, каким образом испытуемый воспринимает окру­жающий мир. Примером такой проблемы может слу­жить затянувшаяся дискуссия о преимуществах выяв­ленных или заданных конструктов, развернутая еще в работах Айзексон и Ландфилда (99). Споры в основном касаются того, использует ли испытуемый выявленные конструкты последовательнее и логичнее, нежели за­данные. Хотя этот вопрос, по существу, порожден технологией решеток, время от времени для ответа на него привлекается теория конструктов и используется тот аргумент, что Келли стремится исследовать личные конструкты, а личные конструкты приравниваются к выявленным.

Если подойти к этому вопросу серьезно и привлечь теорию конструктов, сразу же становится понятным, почему результаты исследований противоречат друг другу: в некоторых случаях испытуемые более адек­ватно используют заданные конструкты, а в других — вызванные.

Следует помнить, что конструкт невозможно «за­дать». Конструкт, повторяем,— это не вербальный «яр­лык», а реальный способ дифференциации элементов. Вербальный же «ярлык» —это просто «крюк», которым мы «зацепляем» реальные конструкты. Таким образом, задать можно лишь вербальные наименования, к кото­рым испытуемые привяжут свои собственные конструкты. Вопрос о том, смогут ли они так же адекватно использовать конструкты, обозначаемые вер­бальными наименованиями, заданными психологом, как и конструкты, обозначаемые их собственными вербаль­ными наименованиями, можно прояснить довольно лег­ко. Если заданные вербальные наименования понятны испытуемому и значимы для него, то есть эксперимен­татор оказался хорошим психологом и угадал, то мы не обнаружим различий в том, как испытуемый использу­ет заданные и выявленные конструкты. Если же заданные вербальные ярлыки незнакомы испытуемому

или не обладают для него достаточной значимостью, то мы скоро обнаружим явные различия в том, как испытуемый использует заданные и выявленные кон­структы.

По всей видимости, именно технология решеток породила и проблему когнитивной «простоты — сложности» (34). При анализе индивидуальной решетки встает вопрос о том, прост или сложен паттерн связей между используемыми в ней конструктами. Здравый смысл, наш личный опыт, теория конструктов (да и любые другие теории) позволяют утверждать, что в рамках одной подсистемы можно столкнуться как со сложными, так и с простыми образованиями и что некоторые аспекты индивидуального опыта относитель­но просты и упорядоченны, в то время как другие сложны и запутанны. Когда мы пытаемся исследовать структурные характеристики подобного типа с по­мощью решеток, то тем самым низводим их до мето­дик, используемых сторонниками психологии черт: мы задаем, другими словами, слишком «когнитивно про­стой вопрос» о том, «когнитивно прост или сложен данный человек».

Еще одним примером путаницы, возникающей в результате преувеличенного интереса к процедурной стороне техники решеток, могут послужить экспери­менты с использованием теста на нарушения мышления (20). Фрис и Лилли (77) выдвинули гипотезу о том, что низкий балл согласованности у шизофреников с нару­шениями мышления свидетельствует не о дестабилиза­ции систем конструктов, но о «несогласованности» элементов. Они предположили, что испытуемые с нару­шениями мышления при повторном тестировании про­сто меняли свое мнение о том, какая фотография лучше или хуже всего характеризуется данным кон­структом. Следует принять во внимание, что аргументы подобного рода настолько тесно связаны с особенно­стями данной конкретной решетки, что проблема вооб­ще не возникла бы, если бы Баннистер применил одну из ранних разновидностей теста на нарушения мышле­ния, например ту (12), при проведении которой два повторных заполнения решетки производятся с разны­ми наборами элементов. В этом случае нестабильность паттерна связей между конструктами можно отнести только на счет несогласованности процессов констру­ирования— ведь в такой решетке отсутствовали стан­дартные элементы, и, следовательно, невозможно гово­рить об их несогласованности.

Главная слабость гипотезы о «несогласованности»

7-492 177

элементов заключается в том, что она слишком тесно связана с конкретными данньгми и поэтому не объясня­ет процесс, а просто дает ему новое название. Безус­ловно, шизофреники с нарушениями мышления изменя­ют свои мнения, однако вопрос о причинах подобных изменений остается без ответа. Эта проблема будет разрешена только в том случае, если исследователи обратятся к анализу представлений теории конструктов относительно природы процессов конструирования и влияния на них как отрицательного, так и положитель­ного опыта. В этом случае частую смену мнений у больных шизофренией с нарушениями мышления мож­но объяснить ослаблением связей между конструктами. Именно эта идея и была положена в основу теста на выявление нарушений мышления. Теоретические по­строения на основе частных данных конкретной решет­ки совершенно бесперспективны.

Дискуссию по этому вопросу продолжил Уильяме (221). Для объяснения несогласованности он привлек представление о влиянии природы элементов на связи между конструктами и экспериментально доказал оче­видное: согласованность и структурированность систе­мы выше в том случае, когда оцениваются фотографии человеческих лиц, нежели когда оцениваются почтовые адреса. Уильяме сделал вывод, который, правда, из-за низкого уровня обобщения нельзя с полным основанием назвать таковым: шизофреники с нарушениями мышле­ния «не чувствительны к стимулам». Может быть, это действительно так, но что дает этот «ярлык»? Если рассмотреть данные Уильямса с точки зрения теории конструктов, то окажется, что фокус пригодности использованных в его исследовании «личностных» кон­структов охватывает фотографии людей, но не всегда охватывает адреса. Естественно, что при оценке эле­ментов, стремящихся выйти за пределы диапазона при­годности, система конструктов становится все менее структурированной и согласованной. Если бы в каче­стве элементов для оценки по «личностным» конструк­там мы выбрали различные по размеру листы промока­тельной бумаги, то структурированность и согласован­ность конструктов могли бы вообще исчезнуть.

Хейнс и Филлипс (83) также предлагали испытуемым с нарушениями мышления сравнивать фотографии по личностным характеристикам и обнаружили низкую логическую согласованность оценок в смысле большого количества нетранзитивных троек (то есть А больше Б, Б больше В, а В больше А) (см. также эксперименты Лаутербаха, 117). Хейнс и Филлипс пришли к выводу,

что шизофреники с нарушениями мышления «отлича­ются от испытуемых других групп просто боль­шей беспорядочностью оценок — несогласованностью». Здесь мы опять сталкиваемся с болезненным страхом теоретического объяснения и его подменой простым присва анием вербального «ярлыка» конкретному по­ведению испытуемых в формально проведенном экспе­рименте. Понятие «несогласованности», как ее понима­ют Хейнс и Филлипс, в исследованиях получило лишь актуальное операциональное определение, однако тра­диционное употребление этого термина создает впечат­ление, что он обладает объяснительной силой. Если мы рассмотрим полученные данные с точки зрения теории конструктов, то увидим, что любое нарушение структу­рированности и согласованности системы конструктов приводит к разнообразным аномалиям, легко выявля­емым экспериментально, подобно тем, что исследовали Хейнс и Филлипс.

Однако при отсутствии желания соотнести операци­ональные построения с теоретическими выявление ано­малий мало что дает. Хорошим примером этому может служить работа Редли (164).

Неисследованные области

В настоящее время намечается несколько возмож­ных направлений дальнейшего развития техники реше­ток. К ним относятся исследования природы конфлик­тов и противоречий. Выше мы привели работы, посвя­щенные изучению импликативных решеток и проблемы нетранзитивности. Однако подобные исследования на­ходятся еще в зачаточном состоянии. Многие психоло­ги склонны рассматривать системы конструктов в каче­стве простых логических структур, и они стремятся использовать такие типы решеток, в которых могут быть заключены скрытые противоречия (как, напри­мер, в ранговой решетке). При этом игнорируется тот факт, что' противоречие — это источник как проблем, так и развития личности. Юнг в своей работе «Воспоми­нания, грезы, размышления» говорит: «Я удивлен, разочарован, доволен собой. Я расстроен, подавлен, восхищен. Я одновременно и то, и другое, и третье, но как свести эти состояния воедино?» Эта проблема весьма мало исследовалась с помощью метода решеток, что является, конечно же, ограничением возможностей метода. Тем не менее исследования в этой области ведутся. Так, Райт (224) разработал способы изучения

7* 179

конфликтов посредством процедуры иерархизации, Бан-нистер (12) выявил несоответствие между предполага­емыми и актуальными суждениями, а Франселла (66) обнаружила парадокс, заключающийся в том, что мы тайно лелеем то, от чего публично отрекаемся. В этой области существует много возможностей для разработ­ки новых методов, которые позволят исследовать пара­доксы системы конструктов.

Использование решеток до настоящего времени ог­раничивается требованием, чтобы испытуемый излагал свои суждения в удобной для статистической обработки форме. Запись беседы или выдержки из разговора также открывают нам доступ к системе конструктов, хотя в этом случае связи между ними сложно интерпре­тировать однозначно. Мы еще не нашли ответа на вопрос о том, как преобразовать эти данные в решетку, чтобы исследовать затем паттерн связей между кон­структами. Попытка исследования в этой области была предпринята Рози (172). Анализируя детские разговоры, он выделил предопределяющие, констеллятивные и пропозициональные конструкты. Роуэ (175) изучала связь между высказываниями испытуемых в ходе пси­хотерапии. Работа в этой области по-прежнему ограни­чивается требованием, чтобы испытуемый вместил свою систему конструктов в формат решетки. К сожа­лению, мы еще не научились «накладывать» матрицы на конструкты, свободно порождаемые испытуемым в процессе неструктурированного разговора без привле­чения формальных оценочных процедур.

Еще одно возможное направление исследований связано с проблемой контекста. Келли подчеркивал, что конструкт обладает значением только в контексте. Хотя психологи для того, чтобы изучать различные подсистемы конструктов, варьируют элементы в решет­ках, все же проблеме контекста они уделяют слишком мало внимания. Эта проблема исследовалась Агню и Баннистером (5), которые предлагали психически боль­ным рассматривать предложенные им элементы сначала в качестве «пациентов», а затем в качестве «просто людей». В результате были выявлены контекстуальные различия двух подсистем.

Тем не менее психологи еще нередко предлагают испытуемым оценивать элементы вне всякого контек­ста— просто высказывать общие абстрактные сужде­ния. А ведь вполне возможно, что мы каждый по-своему «конструируем» события, происходящие, ска­жем, у нас в семье или на службе, хотя при этом и пользуемся идентичными вербальными наименовани-

ями. Противоречивость экспериментальных результатов в ряде случаев объясняется тем, что, приступая к заполнению решеток, испытуемые имеют в виду один контекст, но по ходу работы заменяют его другим, так как сталкиваются с элементами, которые чаще появля­ются именно в этом контексте. Исследователи обязаны учитывать влияние контекста, являющегося как источ­ником путаницы, так и условием лучшего взаимопони­мания экспериментатора и испытуемого.

Ложные представления о природе конструктов часто связаны с неправильным пониманием термина «личный» в словосочетании «личный конструкт». В теоретиче­ском смысле все конструкты являются «личными». Даже научные или технические термины, обладающие общепринятыми специфическими связями и импликаци­ями, валидность которых ни у кого не вызывает сомнения, все же остаются личными, каждому челове­ку приходится усваивать их и вводить в собственную целостную систему. Наверное, потому, что решетки были впервые применены в клинической практике, существует тенденция исследовать с их помощью инди­видуальные особенности употребления конструктов. В результате некоторые психологи стали полагать, что конструкт — это не что иное, как личный предрассудок. Было бы очень интересно исследовать и такие решетки, в которых используются общепринятые элементы и конструкты. Если мы предложим математикам запол­нить решетки, в которых в качестве элементов высту­пят числа, а в качестве конструктов — математические понятия, то мы получим множество идентичных реше­ток, если только не обнаружим каких-либо сомнитель­ных или новых для математиков построений. Особый интерес при этом представляет отношение между инди­видуальными вариациями и общепринятыми конструк­тами. Если для оценки элементов мы предложим использующиеся в современной биологической науке конструкты двум поколениям биологов, то их результа­ты будут существенно различаться. Исследования в традиции Пиаже по усвоению детьми конструктов, используемых для упорядочения физического мира, можно существенно обогатить изучением способов их ассимиляции целостной системой конструктов ребенка.

Исследовательское клише «необходимо дальнейшее изучение» весьма актуально для решеток, так как их многообразие и еще не изученный диапазон пригодно­сти бросают вызов нашей изобретательности.

Предостережение

В истории психологии можно найти негативные примеры распространения различных методик и техник, оторванных от своей теоретической основы и фигури­рующих сами по себе. Так, тест Роршаха стал своеоб­разной индустрией, клубной игрой и респектабельным времяпрепровождением.

Математические возможности решетки привлекают психологов в большей степени, чем возможности ее применения для изменения отношений «психологов» и «испытуемых». Доказательством того может служить тот факт, что решеткам посвящено гораздо больше исследований, чем технике самохарактеризации, хотя обе эти техники были предложены Келли одновременно и для параллельного применения, причем последний не нуждается в математической обработке. Хотя не суще­ствует способа статистической обработки самохаракте­ристик, этот метод может дать ответы на многие вопросы: каковы основные темы самохарактеризации; прослеживается ли в них историческая последователь­ность или они дают представление только о ситуации «здесь и теперь»; как часто эти характеристики связы­ваются испытуемым с мнением других; есть ли явные противоречия; в какой степени друзья сочувствуют испытуемому и т. п. Келли считал эти методы сходны­ми по существу, а их главное отличие видел в том, что метод самохарактеризации в бо,тьшей степени нацелен на исследование суперординатных, а не субординатных конструктов. Метод самохарактеризации нацелен на изучение того, что Келли назвал «ядерной ролевой структурой»,— способы понимания человеком самого себя. По существу, самохарактеризация и решетка — это методы выявления (как для самого испытуемого, так и для людей, которым он хочет открыться) пред­ставлений испытуемого о мире.

Существенное сходство этих техник заключается и в том, что они представляют собой способы самоизуче­ния. Как уже отмечалось, в клинической практике психолог может ознакомить испытуемого с результата­ми заполнения решетки, чтобы тот осознал, как именно он интерпретирует проблемную ситуацию. Несомненно, для лучшего понимания природы метода решеток необ­ходимо провести решетку на себе самом, а затем проанализировать результаты. Если психолог не увидит в них особого смысла, тогда он сможет и дальше обходиться без услуг этого метода. Таким образом,

проводя решетку на себе, мы одновременно лучше усваиваем ее механизм и оцениваем сам метод.

Психометрические заблуждения

На протяжении всей истории развития психометрики психологи гордились возможностью создания тестов, считали разработку методов тестирования отличитель­ной чертой психологии и доказательством своей привер­женности науке. Однако этот феномен XX века — психологические тесты — привел и к ряду печальных последствий.

Тяга к квантификации и категоризации поведения в тестовых терминах привела к чрезмерному упрощению наших представлений о людях, свелась к исследованию банальностей. Психологи стали походить на известный персонаж, который, потеряв ключ в темном месте, ищет его там, где светлее.

Вера в возможности тестов и желание использовать их на благо общества привели к их распространению в масштабе, не оправданном ни их общепризнанной поль­зой, ни моралью.

В погоне за псевдоточностью мы изобрели орудие тирании.

В конечном итоге наш интерес к тестированию часто уводит нас от поиска подлинно научного объясне­ния. Примером может служить быстрое развитие те­стов на интеллектуальность и слабая изученность проб­лемы мышления.

Если традиция психологического тестирования по­глотит технику репертуарных решеток и навяжет ей свои принципы, последняя лишится всей своей ценности и превратится в неудачный нарост на теории.

Мы в долгу перед Келли, предложившим блестящее математическое решение проблемы проникновения во внутренний мир другого. Будет весьма печально, если мы оплатим долг, исказив его методы и оторвав их от тех ценностей и намерений, которые вдохновляли его на создание этого метода.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ РЕПЕРТУАРНЫХ РЕШЕТОК ДЛЯ ПРЕДСКАЗАНИЯ И ВЫЯВЛЕНИЯ ИЗМЕНЕ­НИЙ В ПРОЦЕССЕ ГРУППОВОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

Дж. Бренда Моррис'

Наши принципы оценки процесса психотерапии вре­мя от времени меняются. Так, Бэрджин (33) предлагает, вместо того чтобы спрашивать, был ли исход психоте­рапии успешным или неудачным, оценивать, изменяют­ся ли пациенты в ходе психотерапии, и если изменяют­ся, то как именно. Он считает, что, «поскольку процесс изменения для разных людей совершенно различен по своему характеру, необходимо использовать и разные методы, учитывающие эти различия людей и различия процессов изменения» (33, 257).

В данном исследовании ролевая репертуарная ре­шетка использовалась с целью выявления изменений, происшедших с участниками психотерапевтической группы, однако ее можно с одинаковым успехом использовать и для индивидуального обследования. Я исходила из того, что у каждого из участников процес­са групповой терапии есть собственная отправная точ­ка, каждый участник имеет свои собственные проблемы и установки, поэтому и влияние групповой психотера­пии будет сугубо индивидуально. Проверить это пред­положение можно только одним способом — используя для исследования индивидуальных случаев репертуар­ные решетки. Этот гибкий и чувствительный метод позволяет не только выявить происходящие изменения, но и определить направления этих изменений для каждого из участников.

Еще одна тема нашего исследования — изучение особенностей и возможностей предсказания результа­тов психотерапии. Мы не разделяем упрощенного пред­ставления о том, что можно предсказать конечный (успешный или неудачный) результат психотерапии. Мы исходили из того, что терапевты могут сделать серию довольно сложных предсказаний относительно желательных и действительных изменений, которые происходят с их клиентами в ходе терапии.

¹ В основе этой работы лежит моя клиническая диссертация, представленная в Английскую психологическую ассоциацию в 1974 г. для получения диплома клинического психолога.

Вместо введения

Исследуемая терапевтическая группа состояла из восьми амбулаторных больных с психическими наруше­ниями и двух психотерапевтов. Как это часто бывает в группе, состоящей из амбулаторных больных, три участника покинули ее в течение первых трех месяцев лечения, а один — через полгода. Двое из них согласи­лись принять участие в процедурах оценки, так что полностью было обследовано восемь человек . (шесть пациентов и два психотерапевта). Психотерапевты были включены в обследование, так как предполагалось, что группа окажет влияние и на них. При этом мы также учитывали соображения Келли о том, что обследование психотерапевтов с помощью тех же методов, которыми обследуются и испытуемые, сделает всю процедуру более рефлексивной.

Группа была закрытой — в том смысле, что после начала психотерапии к ней уже не могли присоединить­ся новые участники. Собрания группы происходили раз в неделю на протяжении года. Психотерапевты придер­живались подхода Келли к групповой психотерапии (102), а также использовали методы ролевого взаимо­действия и разговорные техники (144).

Фазы развития психотерапевтической группы не всегда совпадали с теми, что описаны Келли. Психоте­рапевты обнаружили, что, несмотря на усилия по контролю за переходом от одной фазы к другой, некоторые участники «перепрыгивали» через фазы, становились инициаторами поведения, характерного для других фаз. В этих случаях психотерапевтам приходи­лось еще раз оценивать индивидуальные потребности участника и решать, стоит ли поощрять подобную инициативу. В целом, однако, психотерапевты были удовлетворены результатами групповой работы и счита­ли, что она их тоже многому научила.

Использованные методы

Схема эксперимента включала в себя два основных этапа: а) оценка пациентов, основанная на результатах заполнения ими репертуарной решетки и на данных интервью, в ходе которого обсуждались эти результа­ты; б) формулирование терапевтами предсказаний отно­сительно изменений пациентов¹.

¹ До начала и после окончания курса психотерапии испытуемые также заполняли личностный опросник, опросник на личные предпоч-

Репертуарная решетка для пациентов

В ходе обследования использовалась ранговая ре­шетка, элементы которой задавались испытуемым тра_: диционным способом: им предлагалось заполнить роле­вой список, содержащий 10 пунктов, включавших зна­чимых для них людей. Для выявления элементов использовались следующие ролевые категории:

1. Мать (или мачеха).

2. Отец (или отчим).

3. Супруг (супруга) или возлюбленный (возлюблен­ная).

4. Человек, которым Вы восхищаетесь или восхища­лись.

5. Человек, с которым Вы дружите.

6. Человек, которому Вы очень нравитесь.

7. Человек, который отвергает или отвергал Вас.

8. Человек, которого Вы жалели или