Критерий творческого воображения
Подошла пора синтезировать чтойности понятий «образ», «воображение» и «творчество».
Совершенно очевидно, что нет воображения без образа, даже если этот образ явно не выражен в виде определенной корпускулы. Очевидно также, что если воображение не является нарочито репродуцирующим, то оно всегда синтезирует новые (хоть немного, но разнящиеся от наличных) комбинации элементов, составляющих образ. Так что если подходить к понятию творчества не очень скрупулезно, то воображение в принципе можно считать творческой способностью, поскольку ему присущ момент продуцируемой новизны.
Если же под творчеством понимать особую форму эстетического бытия, со строго специфическими закономерностями, то, естественно, не всё воображение будет творческим, но и тут в принципе нет никаких препятствий к тому, чтобы этой способности стать творческой. Как, впрочем, и любой другой способности, у которой хватит потенций вписаться в творческий процесс.
Существуют ли критерии, как отличить творческую деятельность от нетворческой? Несомненно, их множество. Я рассмотрю лишь один (на мой взгляд, очень существенный) – критерий творческого резонанса.
Творчество – всегда деятельность субъекта по изменению или созиданию некоего объекта, даже если этим объектом выступает сам творец. Поскольку творимый объект является произведением субъекта, постольку он представляет превращенную, воплощенную, объективированную форму субъекта. Но это не всегда очевидно. Не на всех этапах творческой деятельности субъект и объект совпадают. Однако в те моменты, когда достигается тождество субъекта и объекта, возникает феномен, который я и называю творческим резонансом.
Творческий резонанс сопровождается колоссальным усилением творческой активности, в том числе и деятельности воображения, приливом душевных, духовных и интеллектуальных сил, выплеском эмоций, страстей, идей, необычайно концентрированным чувством удовольствия и блаженства. Это ещё называют инсайтом, катарсисом, вдохновением, экстазом, интересным, откровением, чудом, истиной, счастьем, приобщением к высшему и т.п. В интернет-дискуссии М.Симон употребил термин «гиперноэтический экстаз», а Элеонора Ригби сократила последний до «гиперэкстаза».
Постулируя чувство удовольствия в качестве атрибута творческого воображения, я не претендую быть первооткрывателем. Больше того, как ни странно, я вливаюсь в кантовскую традицию, идущую от «Критика способности суждения». Послушаем самого Канта.
«…Синтетические суждения… выходят за пределы понятия и даже созерцания объекта, добавляя к созерцанию в качестве предиката нечто, что вообще даже не есть познание, а именно чувство удовольствия (или неудовольствия)»[33]. «Чувство удовольствия… определено априорным основанием и значимо для каждого, причем только посредством отношения объекта к познавательной способности…»[34] «…Удовольствие есть… определяющее основание этого суждения только вследствие сознания того, что оно покоится на рефлексии…»[35] «…Предмет называется целесообразным лишь потому, что представление о нем непосредственно связано с чувством удовольствия…»[36]
Хотя термин «резонанс» Кантом не употребляется, у него имеются интуиции, вступающие в резонанс с понятием «творческий резонанс», в том числе даже в аспекте физической аналогии. Например, экстатическое чувство возвышенного – «…есть удовольствие, которое… порождается чувством мгновенного торможения жизненных сил и следующего за этим их приливом… оно не игра, а серьезное занятие воображения»[37]. «Представляя возвышенное… душа ощущает себя взволнованной… Эту взволнованность можно (особенно в её первые минуты) сравнить с потрясением, то есть с быстро сменяющимся отталкиванием и притяжением одного и того же объекта [колебание – С.Б.] …Такое стремление воображения не чрезмерно, а закономерно, тем самым… притягательно…»[38]
Термин «резонанс» в философском значении слова встречается у других авторов. О резонансе коммуницирующих серий смыслов, в котором этот самый смысл получает возможность проявиться и актуализироваться, говорит Делёз[39]. Применительно к поэтическим текстам, восприятие которых тоже невозможно без резонанса, делится личным опытом Н.Подзолкова[40].
Природа творческого удовольствия (гиперэкстаза) – мистическая. Позитивистическое мышление негативно относится к термину «мистический». В то время как, например, В.Соловьев даёт четкое определение термина «мистическое». В работе «Философские начала цельного знания» он выделяет три вида опыта: 1) эмпирический, 2) психический, 3) мистический. К мистическим состояниям сознания относятся «…такие явления, в которых мы чувствуем себя определяемыми существенностью иною, чем мы, но не внешнею нам, а, так сказать, ещё более внутреннею, более глубокою и центральною, нежели мы сами, – явления, в которых мы… возвышаемся над собой и получаем внутреннюю свободу»[41].
В свете сказанного спонтанность творческого воображения можно смело отнести к разряду мистических явлений. Мне даже кажется, что в русскоязычном философствовании это более подходящее наименование для данной характеристики воображения, нежели «чувственное», не говоря уже о «рассудочном». Чувственное более указывает на родство удовольствия с перцепциями; рассудочное, наоборот, затуманивает родство логических интенций с удовольствием. И только мистическое воспроизводит зависимость творческого воображения от самопроизвольно разворачивающихся субъект-объектных (перцепциально-интенциальных) резонансов.
Высказываемые в интернет-дискуссии по поводу такого подхода упреки в субъективности – будто мол некоторые люди могут черпать источник мистического гиперэкстаза из себя, как бы по своему желанию – не попадают в цель. Можно по желанию создать условия для творческого резонанса, но возникает он в субъекте объективно, независимо от его желания. А опасения, что кто-то может обмануть окружающих, сказав, что испытывает гиперэкстаз, на самом деле его не испытывая, – никак ни гиперэкстаз, ни творческий резонанс не компрометируют. Подобные сомнения приложимы к любым феноменам: можно сказать «люблю», не любя, можно сказать «понимаю», не понимая, можно сказать «знаю», не зная. Причины симулякров в другом, и лежат за пределами сущности творчества.
Конечно, и чувство удовольствия не всегда означает достижение тождества субъекта и объекта и попадание на метауровень [С. Катречко]. Бывает, ощутил удовольствие, понял текст, испытал инсайт, а на поверку дня оказывается: смысла не осилил, ничего-то не понял и ни на какой метауровень не вышел. Подобное положение дел указывает на необходимый, но не достаточный характер творческого резонанса. Если вообразил или сотворил новый образ, символ, смысл, то обязательно получаешь удовольствие (гиперэкстаз), но если достиг удовольствия или понимания, то этого еще не достаточно для претензий, что реализовал все творческие потенции и открыл истину творчества.
Не знаю, получился ли у меня искомый синтез и схватил ли я истину творческого воображения, но выявившиеся дефиниции «творчества» и «творческого воображения» доставили мне творческое удовлетворение, особенно в созвучии с дефинициями «образа» {2} и «воображения» {3}. Вот они.
Творчество – специфическая форма человеческого бытия, обладающая содержанием, формой, субъект-объектным воплощением и гносеологическими функциями. Образы воображения – непременный компонент его содержания, среди форм творчества – место всем модусам воображения, а критерием субъект-объектного воплощения творчества в бытии человека выступает внутренний резонанс актов воображения.
Творческое воображение, в итоге, оказывается не просто одним из модусов воображения, а несет гносеологическую функцию атрибута человеческого бытия вообще, – в любом случае, в качестве идеального предела, к которому надлежит всему существу каждого человека стремиться.