Внутренняя деформация фразеологизмов 5 страница

«Париж оказался в то время эпицентром массовых студенческих волнений, охвативших многие страны.»

«Девушка волей случая оказалась в эпицентре происходящих событий.»

«И в тот самый момент, когда взрыв читательского возмущения неизбежен, автор резко толкает героиню в эпицентр взрыва.»

«Сейчас мы подходим к «эпицентру» проблемы.»

Во всех этих случаях «эпицентр» употреблено метафорически в значении «самый центр». То есть в представлении журналистов есть просто центр и эпицентр – самый центр, центрее центра. Это логически ущербная метафора, не имеющая будущего. И с ней редакторы должны бороться. Вы обратили внимание: в последнем примере метафора зака­вычена, сам автор ее забраковал: почувствовал какое-то неудобство и огородил специальными страховочными знаками.

Еще газетный пример: «Опергруппа держалась в эпицентре района интенсивного поиска.» Здесь нет метафоры, автор не знает зна­чения красивого, эффектного слова.

И даже без всякого эффекта в прямом значении слово в журна­листике употребляется неправильно: «Эпицентр землетрясения находил­ся под дном Калифорнийского залива.» Под дном находился центр зем­летрясения, а на дне залива – эпицентр. Это ошибка не из районной газе­ты, а из «Известий». Редакторам предстоит долгая и трудная борьба с этим лексическим уродцем.

До сих пор рассматривались массовые ошибки, требующие обя­зательного редактирования, причем редактирование это бесспорно. Но есть и другие, более сложные случаи массовых ошибок. Тогда прихо­дится обращаться не только к толковым словарям, но и к словарям по культуре речи, к словарям трудностей русского языка.

Есть в русском языке старинное слово «довлеть». В словарях оно снабжается пометой «стар.». Его значение: быть достаточным, удовлетворять. Особое распространение получил оборот «довлеть себе», отсюда книжное слово «самодовлеющий» – значительный сам по себе, вполне самостоятельный.

Глагол управлял дательным падежом:

– с дополнением: «Довлеет каждому доля его» (пословица из словаря В. Даля),

– без дополнения: «Сколько не имей сил, их не довлеет» (А. Герцен).

Заметьте: все примеры из XIX века. Новых не найдете. Однако слово употребляется в наше время – и нередко, но в другом значении: господствовать, тяготеть над чем-либо. В современных толковых слова­рях значение или не указывается вовсе (в 4-томном) или указывается, но не рекомендуется, то есть считается ошибкой (в словаре Ожегова).

Из разных газет:

«Груз старых представлений довлеет над ним.»

«Пережитки феодализма довлели над сознанием японского на­рода.»

«Прошлое не должно постоянно довлеть над нами.»

«Над леспромхозом постоянно довлеет необходимость прибы­ли.»

Кроме дополнения в творительном падеже с предлогом «над» изредка встречается и прямое дополнение с глаголом «довлеть»: «Но довлеет ощущение противоестественного.»

Новое значение появилось в 1920-х годах после социальных по­трясений (вместе со словом «солянка»). В 1930-х годах оно получило распространение и в словаре Ушакова помечено как просторечное. Лин­гвисты борются с ним уже полвека и, в конце концов, сами стали его употреблять. В «Словаре лингвистических терминов» Ахмановой: «Фразеологизм. Словосочетание в котором семантическая монолитность довлеет над структурной раздельностью составляющих его элементов.» Должен ли редактор после этого исправлять массовую ошибку? Нет. Тем более что некоторые специальные словари давно дают такие сме­лые рекомендации: «...в настоящее время следует уже признать вполне литературным»⁵ новое значение глагола «довлеть». Уточним: пора ука­зывать в толковых словарях два значения слова – старое и новое.

Что останавливает лексикографов в признании нормативным нового значения слова «довлеть». Думается, здесь две причины. Первая – конкретная, относящаяся именно к этому слову. Дело в том, что у его нового значения есть некоторая этимологическая ущербность, ведь оно явно возникло под воздействием слова «давить». Узаконить новое зна­чение – значит узаконить ложную (народную) этимологию. К этому лю­бопытный пример из научно-популярной книги: «Без мер по сохране­нию лесов от пожара все наши планы и работы по повышению продуктивности лесов становятся совершенно нереальными, потому что над ними всегда будет давлетьопасность нарушения их пожарами». (Новосибирск. 1981).

В слове «давлеть» ложная этимология доведена до логического конца – до изменения орфографии. Может быть, начался новый период в истории слова, который когда-нибудь закончится оправданием орфо­графической ошибки? Маловероятно. Но то, что период борьбы нового значения слова за свое литературное существование закончился, это следует признать и составителям толковых словарей и редакторам.

Есть и вторая причина, из-за которой тормозится это признание. Это общая причина, относящаяся к любому языковому новшеству, – принципиальный консерватизм составителей словарей, ведущий к тор­можению языкового развития, что является благом для передачи куль­туры. Если бы русский язык развивался хотя бы в два раза быстрее, для нас Пушкин был так же старомоден, как Ломоносов.

Сами лексикографы свой консерватизм не осознают, хотя меха­низм его очень прост. Человек усваивает нормы родного языка в моло­дости. А составляют словари люди профессионально подготовленные, опытные, то есть немолодые. И они бессознательно учитывают свою субъективную оценку при кодификации языковых явлений: из двух ва­риантов правильный тот, который старый, а неправильный тот, который новый.

Такой же трудный случай – слово иноязычного происхождения – «апробация». И его производные – «апробировать», «апробированный», «апробационный», «апробирование».

Современное обрусевшее слово «апробация» имеет значение – «официальное одобрение, вынесенное на основании испытаний, провер­ки» (4-томный толковый словарь). У слова очень долгая, запутанная ис­тория, и, чтобы понять его нынешние проблемы, надо эту историю знать.

По происхождению это латинское слово – approbatio. Обратите внимание: в латинском слове два «р» на морфологическом стыке: ар (приставка) и probatio (основа). Но у латинского слова не только форма другая, содержание тоже: значение латинского слова – одобрение, при­знание, согласие. Нет никакого испытания и проверки.

В русский язык слово вошло именно в такой форме и в таком значении. Таким оно было у А.С. Пушкина: «26 августа написан был мирный трактат, и Румянцев повез его на аппробацию Петра...», то есть на одобрение, утверждение. Слово было редким и употреблялось в канцелярской сфере. В послепушкинскую эпоху началась его деформация. Сперва упростилось двойное «п» – это зафиксировано в словаре Даля.

Искажение формы потянуло за собой искажение смысла. Изу­родованное слово «апробация» сблизилось с похожим словом «опробование», и тогда по закону ложной этимологии появились другие слова-уродцы: «апробованный», «апробовать» (в орфографическом сло­варе 1893 года). Тогда же, в конце XIX века, изменилось и значение слова «апробация»: оно стало означать – одобрение после опробования, испытания.

В XX веке слово перешло из канцелярской сферы в научную, а позднее попало в газету и получило широкое распространение и множе­ство производных форм. Сейчас слово «апробация» (вместе с производ­ными) встречается в трех значениях, хотя в словарях представлено толь­ко одно.

Все еще встречается старое значение слова – одобрение (без ис­пытания): «Завершением подготовительного периода является апроба­ция начерно написанной работы на заседании совета.»

Распространено и словарное значение – одобрение после испы­тания: «К научным методам можно отнести только те методы лечения, которые прошли методологически правильную апробацию».

Но языковая практика обгоняет словарь, и слово «апробация» чаще всего употребляется в значении «опробование»: «Промышленники наотрез отказывались браться за никем еще не апробированный проект»; «Путь апробированный, правильнее будет сказать – традиционный»; «Три из семи посланных во Вьетнам на апробирование самолетов раз­билось при выполнении первого же задания.»

Мало того что слово «апробация» стало вытесняться словом «апробирование», так еще и слово «апробирование» из-за туманной морфологии (что означает начальное «а»?) превратилось в понятное слово «опробирование»: «Сейчас эти модели после успешного опроби­рования в столичных кинотеатрах переданы в серийное производст­во». Очень логичная история слова: аппробация – апробация – опробиро­вание. Но пока что последнего слова в словарях нет. Но обязательно появится, хотя у него есть более привлекательный синоним «опробование».

Таков должен быть научный багаж квалифицированного лите­ратурного редактора. А редактировать, просто заглядывая в словари, может и дилетант.

И еще один, третий сложный случай из практики редактирова­ния.

В 1970-е годы в советских газетах распространилось, стало модным слово «напрочь». Но не в словарном значении.

В толковом словаре Ожегова издания 1978 года (9-е издание) слово «напрочь» снабжено пометой «просторечное» и имеет значение – совсем, окончательно (отрубить, оторвать): «Сергей, бледный, оглушен­ный страшной болью, стоял, как во сне, и все пытался левой рукой при­ладить напрочь оторванную кисть правой.» (Газета).

Но слово употреблялось гораздо чаще в другом значении, хотя и близком первому: совсем, совершенно:

«В вас напрочь отсутствует стратегическое видение проблемы.» (Ю. Семенов, роман «Испанский вариант»).

«Пойти за материалом – не значит, конечно, напрочь отказаться от какого бы то ни было творческого замысла.» (Ю. Семенов, газетная статья).

«Чиновники посольства США напрочь отрицали свою причаст­ность к событиям.» (Газета).

«В старинной интеллигентной Валиной семье водочного духа не переносили напрочь.» (Газета).

«И напрочь отсутствовал занавес.» (Телефильм).

Исправлять эту ошибку уже поздно, она победила, что и было зафиксировано через четыре года. В 4-томном толковом словаре изда­ния 1982 года (2-е издание) слово «напрочь» уже снабжено более мягкой стилистической пометой «разговорное» и имеет значение – совсем, во­все. Иначе говоря, в словаре объединены оба значения – старое и новое – в одно.

Задание 12. Найдите ошибку в каждом фрагменте, исправьте ее и назовите. Сверьтесь с «Ответами». Без помощи толковых словарей не обойдетесь.

1. Земля пружинит под ногами, будто идешь по пенопласту.

2. Растянувшись цепочкой шествовала веселая пестрая каваль­када. Полные достоинства мужчины. Женщины в легких нарядах. Дети, норовящие отбиться от рук.

3. Другие сказали: незачем всякой там разъяснительной работой будировать настроения, вспоминать случившееся.

4. И в тот же день был произведен запуск космической субма­рины на космодроме Плесецк.

5. В марте этого года консультативный совет предоставил свой доклад, в котором не содержится никаких предложений о наказании компаний.

6. Ракетный крейсер «Бидл» военно-морских сил США остано­вил в Красном море грузовое судно «Премьер», шедшее под флагом ФРГ. На борт корабля высадилась десантная группа.

7. В середине дня некогда бежать обедать, да и некуда, кроме пресс-бара, а поужинать, если ты командировочный, и вовсе негде.

8. В универсаме на улице Молодогвардейская полчаса просто­ишь у кассы, чтобы рассчитаться за булку хлеба или бутылку молока.

9. В одной своей книжке я рассказал о судьбе сверстников, с ко­торыми побольше двадцати лет тому назад окончил десятилетку.

10. И треугольники гусиных стай,

И росчерк ястребиных крыл. (Б. Лозовой).

11. Шандор Радо, схваченный незримым, душным кольцом Шелленберга и Мюллера, тем не менее до последней минуты передавал из Берна архиважнейшие данные в Москву. (Ю. Семенов).

12. Наши ребята на корпус обходят соперников. И... ломается подножка. Лодка сходит с дистанции.

– Обидно, – резюмировал происшедшее тренер. – Так хотелось опробовать новый состав в деле.

13. «Хиро» – новое слово на букву хэ. (Телереклама).

Три разряда ошибок – индивидуальные, регулярные, массовые – это также и три ступени, которые может пройти каждое конкретное язы­ковое изменение. Полный цикл такого изменения заканчивается тем, что можно назвать узаконенной ошибкой.

Узаконенные ошибки – это ошибки в историческом плане, они не осознаются носителями языка и не являются объектом редактирова­ния. Но редактору полезно знать само явление. Поэтому рассмотрим несколько примеров таких бывших ошибок.

Лексико-семантические узаконенные ошибки можно разделить на две группы. В первой группе изменилось значение слова, но форма осталась без изменений.

«Биточки» – это круглая рубленая котлета. Но выделите корень слова, и вы сами догадаетесь, что так могли быть названы только отбив­ные котлеты. Предполагается, что слово пришло к нам из польского языка. Сдвиг его значения неясен.

«Абитуриент» – поступающий в вуз или техникум. Высокочас­тотное слово иностранного происхождения. Оно пришло в русский язык из немецкого, где означало – сдающий выпускные экзамены. В таком значении оно и пришло в русский язык. А его семантическая деформа­ция быстрее всего связана с эпохой революции и гражданской войны, в результате которых понизился культурный уровень русского этноса – эмигрировало два миллиона образованных людей.

«Бесталанный» – лишенный таланта. Но что-то не то в этом сло­ве. Куда исчезла из корня «талант» последняя буква? Слово восприни­мается как морфологически деформированное, но форма-то в нем не изменилась.

Слово «бесталанный» исторически не имеет к таланту никакого отношения. Оно происходит не от слова «талант», а от слова «талан», что значит: счастье, удача, судьба. «Талан» заимствовано из тюркских языков. Татарское «талан» – успех, удача. «Талан» – заимствование из греческого, где первоначально означало самую крупную денежную единицу и меру веса, а затем в результате метафорического переноса – дар, одаренность.

Слово «бесталанный» в старом значении (непутевый, несчаст­ливый, неудачливый) употребляется только в народных песнях. Войдя в литературный язык, оно изменило свое значение из-за неясности внут­ренней формы слова, ибо слова «талан» в литературном языке нет. Сыг­рала ложная этимология. Это случилось в начале XIX века. У В.Г. Бе­линского слово встречается только в новом значении: «Слог отнюдь не есть простое умение писать грамматически правильно: гладко и склад­но, – уменье, которое часто дается и бесталанности».

И в наши дни могут побеждать такие ошибки. На северо-западе России есть города с новыми названиями по модели «...горск»: Зеленогорск, Светогорск, Бокситогорск, Каменногорск. Люди, придумавшие эти названия, считали, что «...горск» – то же, что «...град». Зеленогорск – это Зеленоград. Но «...горск» присходит от слова «гора». Поэтому Зеленогорск этимологически должен происходить от Зеленой Горы. Слиш­ком много гор в Ленинградской области. Опять победила ложная этимо­логия.

Во второй группе узаконенных лексико-семантических ошибок изменились и форма слова, и его значение.

«Свидетель» – тот, кто видел. Но исторически слово «свидетель» происходит не от слова «видеть», а от слова «ведать» – знать. Сведетель – такова была старая форма этого слова (в современной орфографии). Сведетель – тот, кто знает. Сперва была изменена орфография слова, потом по ложной этимологии изменилось его значение.

«Злосчастный» – несчастный, злополучный. Уродливость слова видна невооруженным глазом, ибо прозрачная внутренняя форма слова – «злое счастье». Странное словосочетание. Но это словесный уродец.

Было старое русское слово «часть» в значении «участь». Злая часть – это злая участь; злочастный – неудачливый, непутевый. Злочастный – то же, что бесталанный. И историческая судьба двух слов одина­ковая. В орфографическом словаре 1970 года последний раз приведены обе формы слова – старая и новая.

Подобных несуразностей в русском языке пруд пруди. Мы к ним привыкли и не замечаем их. Есть слово «благовоние», но есть слово «вонь» – дурной запах. В чем противоречие? А раньше слово «вонь» оз­начало просто запах. Слово «погода» означает состояние атмосферы. Но почему слово «распогодилось» означает наступление хорошей пого­ды после плохой? А потому что раньше словом «погода» обозначалось только хорошее состояние атмосферы. Плохое состояние атмосферы называлось непогода. Язык далеко не так логичен, далеко не так систе­мен, как нам кажется, как нам бы хотелось.

И последнее в этом разделе. Авторская вольность на лексико-семантическом уровне будет переносом значения, то есть метафорой, метонимией или иронией, которые вам хорошо знакомы.

¹ См.: Трудные случаи употребления однокоренных слов русского языка. Словарь-спра­вочник. Изд. 2. М., 1969.

² Журналист, 1979, № 12, с. 24.

³ См.: Ефремов Е. Репортаж из Зимнего дворца, написанный 72 года назад // Литератур­ная газета, 8 ноября 1989 г.

⁴ Журналист, 1987, с. 46.

⁵ Краткий словарь трудностей русского языка для работников печати. МГУ, 1968. С. 77. Рекомендация повторена в расширенном издании словаря: Трудности русского языка. Словарь-справочник журналиста. МГУ, 1974. С. 124.

1.4. Грамматические ошибки

Лексическим ошибкам было посвящено так много места не по­тому, что они составляют основной класс речевых ошибок, а потому, что они труднее других ошибок различаются в тексте, им меньше уделе­но внимание в справочной литературе, и последствия таких ошибок, как вы видели, могут быть очень серьезными.

Основной класс речевых ошибок составляют грамматические ошибки, место которых в курсах русского языка и практической стили­стики. Не имеет смысла давать даже краткий обзор таких ошибок: весь этот материал вам известен. Ограничимся только некоторыми (несистемными) редакторскими замечаниями.

Грамматические ошибки возникают, как правило, тогда, когда в языке есть варианты: один вариант правильный, нормативный (обеих рук), другой – неправильный, ненормативный, неграмотный (обоих рук). Возможна, правда, ситуация, когда оба варианта нормативны, правиль­ны (обусловливать и обуславливать). Поэтому главное понятие в этой области языка – понятие языковой (литературной) нормы, которое вами усвоено.

Грамматическим ошибкам посвящено достаточное количество словарей. Назовем два из них:

– традиционный – «Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка. Словарь-справочник». Л., 1973. Десять составителей, редактор – К. С. Горбачевич. В словаре 8000 при­вычных для вас словарных статей;

– нетрадиционный – «Грамматическая правильность русской ре­чи. Опыт частотно-стилистического словаря вариантов». М., 1976. У словаря три автора (Л. К. Граудина, В. А. Ицкович, Л. П. Катлинская) и три редактора.

Нетрадиционность второго словаря видна уже в его названии: это первый числовой, а поэтому точный словарь вариантов русского языка. В традиционном словаре дается качественное описание языково­го явления. Например, в словаре под редакцией Горбачевича в статье на слово «кофе» объясняется, что это слово мужского рода (черный кофе), но в разговорной речи встречается и в среднем роде (черное кофе). И приводятся примеры обоих вариантов. В частотном словаре дается ста­тистика вариантов и их процентное соотношение: кофе остыл (65%) и кофе остыло (35%), а потом явление характеризуется стилистически и подробно комментируется. Это новая ступень в науке.

Словарь «Грамматическая правильность русской речи» пред­почтителен для студентов-журналистов еще и потому, что это словарь не просто речевых вариантов, а газетно-речевых вариантов: он состав­лен на газетном материале. Его авторы взяли 10 центральных газет (480 номеров) за 1965–1972 годы и обследовали в них материалы общим объ­емом около двух миллионов слов. (Для сравнения: полное собрание со­чинений А.С. Пушкина имеет объем 550 тысяч слов). Среди этих двух миллионов слов оказалось 100 тысяч грамматических вариантов, кото­рые и вошли в словарь.

Оцените вариативные возможности русской речи и вытекающие отсюда трудности для ее носителей: в среднем одно грамматически ва­риативное слово на двадцать слов речевого потока. Прибавьте сюда лексико-семантические варианты и варианты произношения – фонетические и акцентные. Оказывается, в нашей речи все зыбко и вариативно.

Грамматические ошибки (и варианты) подразделяются на две группы: 1) морфологические (словоизменительные и словообразова­тельные) и 2) синтаксические. Заглянем в каждую из них.

Морфологические ошибки

С точки зрения статистики есть варианты равноправные, равно-употребительные – в городе Суздале (48%) и в городе Суздаль (52%) – и неравноправные – у Василенко (95%) и у Василенки (5%). Предметом редактирования могут быть только неравноправные варианты, один из которых правильный, а другой неправильный. Но трудность в том, что существует масса переходных случаев: слесари (89%) – слесаря (11%), сто граммов (80%) – сто грамм (20%), в цехе (68%) – в цеху (32%) и т.д. Механического рецепта статистика не дает, нужен и качественный, сти­листический комментарий: к речевой статистике нужно лингвистиче­ское образование.

Выберем из этого материала три газетно-речевые проблемы и рассмотрим их подробно.

Первая проблема– склонение сложных и составных числи­тельных.

Начнем с маленького задания. Попробуйте без предварительно­го проговаривания сразу вслух поставить в творительный падеж со­ставное числительное в сочетании: я владею 2485 книгами. Девять сту­дентов из десяти этого сделать не могут, а десятый, который может, все равно хотя бы немного запнется. Вот проблема! Для проверки: двумя тысячами четырьмястами восемьюдесятью пятью книгами. Вариант «восьмьюдесятью» – разговорный.

В СМИ идет масса числовой информации. В письменных мате­риалах она приводится в цифровом виде. В газетах такие числительные читаются читателями глазами. Но в эфирной журналистике диктор или ведущий должен их произнести вслух. Только тут и возникает проблема. И только в косвенных падежах числительных. Делают ошибки самые авторитетные телеведущие. Но заметьте теледикторы старой, советской школы с длинными числительными справлялись. Теперь на телевидение пришли новые люди, у которых много достоинств, но в них не входит солидная лингвистическая подготовка и высокая культура речи.

С точки зрения литературного редактора выход простой: пере­делать конструкцию так, чтобы составное числительное было в имени­тельном падеже, но, как показывает практика, совет трудно выполним, ибо на литературных редакторах экономят. Проще, наверное, научить телевизионщиков склонять составные и сложные числительные.

Трудностей в этом деле вообще-то гораздо меньше, чем кажется на первый взгляд. Если упростить то числительное, на котором вы спо­ткнулись, до сочетания «2005 книг», то в творительный падеж вы поста­вите его почти не задумываясь... Так ведь? Значит, проблема в тех эле­ментах, которые отброшены – 480. Это составное числительное состоит из двух сложных: четыреста восемьдесят. Каждое из них состоит, в свою очередь, тоже из двух частей, и склоняются обе части: четырьмя-стами восемью-десятью. В этом проблема: сложное числительное графически одно слово (пишется слитно), но морфологически два слова (склоняется как два слова).

Перед нами середина пути в длительном историческом, языко­вом процессе, растянувшемся на два века. Это процесс сращивания сложных числительных в одно слово. Процесс закончится, когда такие числительные будут не только писаться слитно, в одно слово, но и скло­няться как одно слово. Но до конца еще далеко. Разного рода упрощен­ные варианты склонения затронули пока что разговорную речь, но в устной литературной речи считаются ошибками. А это значит, что ны­нешнему поколению литературных редакторов придется с ними бороть­ся.

Основных ошибок в склонении составных и сложных числи­тельных можно указать пять:

1) Составные числительные (двух- и трехзначные числа) скло­няются как одно слово, то есть склоняется только последняя часть чис­лительного:

«представители сто двадцатьодной страны» (ТВ); надо: «ста двадцати одной»;

«из девяностосеми человек» (газета); надо: «из девяноста семи человек».

2) Сложные числительные 300, 400, 700 в родительном падеже получают окончание именительного: «участвовало свыше семьсотты­сяч человек» (газета); надо: «свыше семисот тысяч». Это наблюдается даже в тех случаях, когда сложные числительные входят в составные:

«крылатые ракеты с дальностью полета до двух тысяч четыре­стакилометров» (ТВ); надо: «до двух тысяч четырехсот»;

«Медаль «За освоение целинных и залежных земель» получили около миллиона тристатысяч человек» (устное выступление Л.И. Брежнева в 1973 г.); надо: «свыше миллиона трехсот тысяч».

3) Сложные числительные 500, 600, 700, 800, 900 в родитель­ном падеже получают оригинальное окончание «...ста»;

«Экспорт пятистатысяч тонн аллюминия» (ТВ); надо: «экспорт пятисот тысяч тонн»;

«Собралось более шестистадепутатов» (ТВ); надо: «более шес­тисот»;

«Свыше семистаорудий» (ТВ); надо: «свыше семисот»;

«До двух тысяч восьмистарублей» (ТВ); надо: «до двух тысяч восьмисот»;

«Протяженность дороги более девятистакилометров» (ТВ); надо: «более девятисот».

Ошибка здесь в том, что числительные склоняются как две со­вершенно самостоятельные части: «до восьми рублей», «до ста рублей».

4) В сложных прилагательных, произведенных от сложных и составных числительных, не склоняется первая часть:

«восемьсотлетие памятника» (ТВ); надо: «восьмисотлетие»;

«шестьсотсемидесятая годовщина» (ТВ); надо: «шестисотсемидесятая»;

«стодвадцатипятитысячный трактор» (газета); надо: «стадвадцатипятитысячный».

5) В числительных полтора, полтысячи, полмиллиона перестает склоняться первая часть.

Процесс этот начался в сочетаниях «пол» с существительными. В настоящее время идет борьба в косвенных падежах старых и новых вариантов: в получасе езды – в полчасе езды, с полудня – с полдня, до полуночи – до полночи. В некоторых случаях старая форма в современ­ной речи уже не встречается: сошлись на полудороге (П. Вяземский), выпили по полустакану (А Чехов). А.Толстой употреблял новую форму «на полслове», а Н. Телешов через полвека старую – «на полуслове». В целом современная статистика дает такое соотношение:

около полугода 89%, старое, книжное;

около полгода 11%, новое, разговорное.¹

Писатели с ориентацией на разговорную речь предпочитают новую форму: в полверсте отсюда (А.Твардовский), в полкилометре от немцев (В.Быков).

Вернемся к числительным. Здесь варианты с несклоняемой ча­стью «пол» в косвенных падежах имеют разговорный характер и в книжной речи требуют исправления. В следующих примерах из разных газет сделайте это сами:

«Когда-то у нас случалось до полтысячипреступлений в год».

«Около полторы тысячиписем пришло в адрес редакции».

«Здесь вырос большой город с населением более полмиллионачеловек».

Вторая проблема– склонение топонимов на -ово/-ево, -ино.

Это очень распространенный тип русской топонимики, особен­но на Северо-Западе. Приблизительно половина из них на -ово: Кавголово, Парголово, Горелово; четверть на -ево: Лосево, Толмачево, Конево; еще четверть на -ино: Рощино, Репино, Колпино. Такие топонимы встречаются почти в каждом номере любой петербургской газеты.

По происхождению это притяжательные прилагательные, и в начале XIX века они склонялись: «Недаром помнит вся Россия про день Бородина» (М. Лермонтов). Замечу попутно, что в это же время регуляр­но склонялись в русском языке украинские фамилии на -енко: Пушкин писал письма А.Г. Родзянке и Е.П. Люценке.

Считается, что приблизительно с 1930-х годов появилась тенденция к несклонению топонимов на -о. Сначала среди географов и военных, с тем чтобы развести совпадающие при склонении в косвенных падежах разные названия – типа Пушкин и Пушкино. Тенденция усили­лась во время Великой Отечественной войны, когда в сводках Софинформбюро такие названия не склонялись.

Сейчас в книжной речи и в газетах кажущийся разнобой:

московская газета: «Приглашает концертная студия в Останки­но»;

петербургская газета: «в Кавголове лежит снег».

Но Петербург в языковом отношении консервативнее Москвы. Это научно доказанный факт, и литературный редактор должен об этом знать.

Нормативные указания Академической грамматики тоже колеб­лются:

1960 год: только склонять,

1970 год: все чаще не склоняются,

1980 год: нормативно склонение, но есть особые несклоняемые случаи: в поселке Репино, в районе Тушино.

Но стоит привлечь речевую статистику – и картина сразу прояс­няется.

Во-первых, в газетах суммарное соотношение всех форм топо­нимов на -о такое: в Перово – 80%, в Перове – 20%.² Имея такую инфор­мацию, уже нельзя утверждать, что склонение подобных топонимов нормативно. Их склонение устаревает и может считаться допустимым, но не обязательным.

Во-вторых, процесс идет медленно. Отсюда отставание норма­тивных рекомендаций Академической грамматики от реальной речевой практики. Несклонение у носителей русского языка за 50 лет (1900–1940-е годы рождения) увеличилось следующим образом: