Перспективы контрафлексии и конструктивизма
Альберта Эйнштейна справедливо считают гением гениев. И вовсе не потому, что он придумал новую теорию в физике, ведь новые теории придумывали и до этого, и не менее значимые для своей эпохи, нежели время Эйнштейна. Эйнштейну воздают по заслугам за то, что он впервые в теории вышел за пределы имманентных представлений. Теория относительности — первая столь масштабная теория, опирающася на концептуальную апперцепцию — до сих пор не осмыслена философией как принципиально новая картина-конструкция мира. ТВ предлагает не картину мира, а новую конструкцию мира.
Наряду с мышлением, пониманием и рефлексией, которые рассматриваются в качестве различных мыследеятельностей в СМД-методологии, предложенный нами новый тип мыслительной деятельности — контрафлексия и контрарефлексия — суть продукт нашего времени. Нам понадобилась новая современная проблематика — виртуальность — чтобы выразить соответствующий ей тип мыслительной деятельности. Нам понадобилось воочию увидеть смоделированную в компьютере виртуальную реальность, чтобы выразить виртуальность как новую онтологию и концептуальную апперцепцию как онтологически отличную от имманентной апперцепции.
Здесь мы подходим к пятому уровню нормирования структуры как бывания через реальности — концептуальному нормированию.
Проникновение базовых отношений четырехмерного мира, которое аналитически допускалось для имманентных теорий в виде аксиом (например, в геометриях Эвклида, Римана, Лобачевского) становится теперь теоретическим, то есть допускается в виде концептуальных принципов. Таким образом в концептуальной апперцепции базовые положения любой теории берутся не из имманентного опыта, а из концептуально допустимого теоретизирования. Чтобы задать, например, все те же аксиомы Эвклида для геометрии, нам необходимо задать их как концептуально допустимые в трехмерном мире реалии. И хоть это ничего не меняет для традиционной геометрии, где аксиомы суть реалии трехмерного мира, но это все меняет для математики вообще, поскольку сразу же предполагает существование неаксиоматической математики, то есть других концептов. Традиционная геометрия оказывается частным случаем более общей неаксиоматической математики, рассматриваемой нами как контрафлексаметрия. И речь идет не просто о том, чтобы построить математику четырехмерного, пятимерного или шестимерного мира, а о более сложной задаче — построить математику контрафлексивного видения четырехмерного, пятимерного и шестимерного мира — друг в друге. Такую геометрию мы уже называли контрафлексаметрией[177].
Сами теории теперь следует подразделять на научные, то есть те, где имманентная и концептуальная часть слабо распределены; концептуальные, то есть те, где концептуальная апперцепция положена как подход, но не как среда представлений о мире (концепции строятся в четырехмерном мире, в феноменологически-апперцептивной функционализации); синтетические, то есть те, где сами представления о мире являются продуктом концептуальной апперцепции и теории изначально строятся в разномерном мире. В этом смысле ТВ — синтетическая теория, построенная на основании конструктивного произвола: выбора виртуальности как онтологического «кирпичика» мира; и на основании произвола синтетических априорных суждений: выбора контрафлексии как основного способа мышления и концептуальной апперцепции как основного способа теоретического конструирования.
Какие перспективы открывает нам контрафлексия как новый тип мыслительной деятельности? В главе «Виртуальное исчисление, типы шкал и разномерный мир» мы предполагали существование контрафлексаметрии как неаксиоматической области математики[178]. В последней главе предыдущей части мы допустили существование искусственного контрарефлексивного «языка». Здесь мы допускаем существование контрафлексивной логики, контрафлексивной математики, контрафлексивной квантовой механики и контрафлексивной реальности вообще.
Виртуальная логика, которую мы пытались описать в нашей работе, всего лишь первые очень робкие и изобилующие пробелами понимания шаги в этом направлении. Однако контрафлексивная логика, хотя и обязана своим возникновением виртуальной логике, вовсе не сводится к собственно проявлению виртуальности в актуальном мире. Контрафлексивная логика это, например, взаимовидение четырехмерного мира из шестимерного (или более-мерного, если иные измерения будут сделаны теоретически допустимыми) и наоборот — видение шестимерного мира из четырехмерного. Контрафлексивная логика предполагает теоретическое удержание, описание, выражение разномерного мира при выборе разномерной позиции усмотрения. Таким образом «разномерная позиция усмотрения» — становится основанием для контрафлексивной логики.
Контрафлексивная квантовая механика суть пересмотренный на основе контрафлексивного мышления эвереттовский подход к квантовой механике. Мы приведем цитату из статьи «Многомировая интерпретация квантовой механики» в сетевой «Википедии», чтобы показать допустимость контрафлексивного пересмотра: «В формулировке Эверетта, измерительный прибор M и объект измерения S образуют составную систему, каждая из подсистем которой до измерения существует в определенных (зависящих, конечно, от времени) состояниях. Измерение рассматривается как процесс взаимодействия между M и S. После того, как между M и S произошло взаимодействие, более нет возможности описывать каждую из подсистем при помощи независимых состояний. Согласно Эверетту, любые возможные описания должны быть относительными состояниями: например, состояние M относительно заданного состояния S или состояние S относительно заданного состояния M.» Относительные состояния суть то, что мы называем реальностно-сопоставленными через конструкт-семиозис позиционными процессами, то есть контрафлексивностью: M 
S, которая распадается на две концептуально-апперцептивные вав-модели (S)r[M]i(S) и (M)r[S]i(M). То есть M S 
(S)r[M]i(S) (M)r[S]i(M).
Контрафлексивная реальность суть практическое достижение представленности так-разномерного мира в иначе-разномерном мире через технологию и выход человеческой деятельности в иные измерения. Это означает появление многих новых представлений — о концептуальной (контрафлексивной) интуиции, о контрафлексивной чувственности, о контрафлексивной деятельности и т.д. Первичное онтическое проявление контрафлексивной реальности — компьютерным образом смоделированная виртуальная реальность — лишь первое приближение к подлинно сокрытой концептуальной свободе воображения и контрафлексии. Только в связи с ТВ мы впервые получаем концептуально-апперцептивные основания, как и за счет чего теперь моделировать компьютерные виртуальные реальности. Контрафлексивность уже проявлена в языке: «реал» суть реальность из контрафлексивной ей позиции «виртуальности». «Реал» — название для актуальной реальности, употребляемое находящимися в процессе коммуникации в виртуальной реальности Интернет, то есть в «виртуале».
В этике кантовский императив необходимо переосмыслить как контрафлексивную этику. Основной категорический императив Канта должен быть осмыслен как контрафлексивный: «поступай так, чтобы видеть свой поступок не только внутри своей индивидуальной реальности, но реальности другого и реальности всего человечества». Такой подход позволяет построить этику искусственного интеллекта.
Кроме того, контрафлексия как инструмент мышления в традиционных областях знания допустима к использованию в теории коммуникации, когнитологии, языкознании, физике, математике и т.д. Таким образом, контрафлексия и концептуальная апперцепция представляют собой особый тип мышления, в результате которого мы получаем представления о контрафлексивных и конструктивных реальностях. Тем самым «структурное видение» на основе контрафлексивного мышления должно быть избыточно детализированным в будущих синтетических теориях.
Контрарефлексивное мышление вынуждает нас поставить вопрос о многопроцессности мышления, когда человеческое сознание научается «запускать» несколько контрафлексивных процессов мышления и управлять ими в контрарефлексивной позиции. Многопроцессное мышление человека вполне может стать прорывом в цивилизационной перспективе самого человечества.
Контрафлексивное мышление в контексте понимания коллективной мыследеятельности, исследуемой в СМДМ, порождает необходимость разделения в управлении. То есть коллективная мыследеятельность не разделяется на рефлексию, контрафлексию и контрарефлексию как специализированные способности, но оказывается подвержена специализированному управлению рефлексией, контрафлексией и контрарефлексией не из одного центра принятия решений в процессе коммуникации и проектно-программной деятельности[179].
Наконец, технологический процесс концептуальной апперцепции и контрарефлексивное мышление создают основания для преодоления науки. Наука суть построенная в основном в онтологической позиции истолкования: в имманентной апперцепции или в феноменологически-апперцептивной функционализации концептуальной апперцепции область знаний. Там, где наука использует концептуальную апперцепцию, она называется уже «неклассической», «постнеклассической» и «неопостнеклассической». Переходная стадия и недомыслие философии позволяет нам плодить таких уродцев как «постнеклассическая наука», «постиндустриальное общество» или «постмодернизм». Все эти словесные уродцы — свидетели неспособности к сущностному онтологическому поименованию.
«Гипер-», «ультра-», «нео-», «пост-» — в поименовании представлений это эпистемологическая безответственность. Всякие такого рода приставки это попытка нормировать более сложное на более простом уровне. Однако истолковывать обогнавший средства истолкования новый мир, не пытаясь развивать сами средства истолкования; не менять позицию понимания, если не удается развивать средства истолкования, уходя от истолкования к конструированию, — это ограниченность подхода. Эпистемологическая безответственность тем более опасна, что красотой своих когнитологических метафор структурно «ближайшего» она засоряет «понимание», делая его привлекательным для обывателей, но неадекватным для поставленных проблем. Ведь «постиндустриальное общество» Белла суть «информационное общество», «гиперреальность» Бодрийяра суть «виртуальная реальность», а «постмодернизм» Лиотара может быть понят онтологически лишь как «виртуалистика».
Мы же говорим о потери наукой интеллектуального лидерства и о разрушении монополии науки на знания. В этом смысле «неопостнеклассическая наука» порождает и отличает от себя «концептуальное теоретизирование» или «конструктивизм», наукой не являющийся, и «конструктивисты» суть не есть «ученые» или «научники», как это передается в англо-американской традиции.
Таким образом, «концептуальный конструктивизм» отличается от «науки» в следующем[180]:
1) Переход в онтологической позиции от преимущественно истолкования к также и конструированию, в онтологической среде — от естественного вербального языка к семиозису и различению конструкт-семиозиса и метасемиозиса, в фундаментальной онтологизации — к различению структурного и лингвистического нормирования, в нормативной онтологизации — от исключительно объектной к также процессной и структурно-континуумной онтологиям, в онтологическом мышлении — от поиска знаний к поиску онтологических представлений.
2) Переход от традиционных к дирекционально-позиционно-структурным понятиям.
3) Переход в познавательной позиции от преимущественно имманентной апперцепции, выражаемой языком и уравнениями, к технологическому различению имманентной и концептуальной апперцепции, выражаемой семиозисом и контрафлексией, то есть переход от эпистемологии к конструктивной когнитологии.
4) Переход в теоретической позиции от создания двойственных имманентно-концептуальных теорий с ненормируемым феноменологически-апперцептивным трансфером к различению создаваемых концептуализированных исследовательско-экспериментальных (и сверхмощных) теорий (теоретизирование) и имманентно-исследовательских теорий (теоретизация).
5) Переход в исследовательской позиции от теоретизации, предметизации, объектификации и субъективации к различению: теоретизации и теоретизирования, предметизации и предметирования, объектификации и объективирования, субъективации и субъективирования.
6) Переход в логической позиции от поиска истинности как соответствия рассудка (самой формы всеобщности и необходимости) и чувства (эмпирического многообразия ощущений, возникающих в априорных формах времени и пространства) — к поиску истины, адекватности, актуальности и соответствия.
7) Переход в технологии мышления от упрощающего системного к достаточно сложному виртуальному мышлению.
8) Переход в рефлексивной позиции — от рефлексии к контрафлексии и контрарефлексии.
9) Переход в оргуправленческой позиции от институционально-статусной организации производства знаний к сетевой нестатусной организации производства представлений-знаний.
10) Переход в проектной позиции от проектирования социальных систем образования и производства знаний в пределах доминирующего типа мышления к проектированию социальных систем образования и производства знаний в разных типах мышления, в том числе виртуального мышления[181].
11) Переход в стратегической позиции от аналитической стратегии к контрафлексивному стратегированию.
Это не означает отнюдь, что наука упраздняется. Наоборот, только из различения конструктивизма и науки, наука впервые получает специализированное развитие как отдельный социальный институт, который продолжает находиться на передовых рубежах знания, хотя при этом само знание уже не является главной целью конструктивного «постижения». Главной целью нового конструктивного «постижения» становится производство новых, конструктивных представлений — за пределами пространства-времени, последовательной связности и целостности вещей или объектов. Наука же продолжает заниматься тем, для чего она и создавалась и что у нее отлично получается — производством знаний из онтологических представлений, превращением концептуальных и имманентных теорий в актуальные позиционные знания, истолкованием и интерпретацией онтических представлений, систематизацией и согласованием различных областей знаний, совершенствованием средств выражения («языков») знаний, образованием и популяризацией знаний. Науке остается то, что было изначально ее — разум. Интеллект уходит из-под ее опеки — к конструктивизму. Теория Виртуальности — окончательный онтологический разрыв конструктивизма с наукой.
P и NP
Одной из самых интересных является проблема равенства класса задач, подлежащих решению за полиномиальное время (P)[182], и класса задач, не подлежащих решению за полиномиальное время (NP)[183]. Проблема записывается так P=?NP.
Данная проблема не решаема средствами современной математики и информатики, поскольку в них не различены онтологии этих типов задач. Задачи типа P являются задачами, решаемыми из онтологической позиции истолкования. Задачи типа NP являются задачами, решаемыми из конструктивной онтологической позиции. Нам представляется, что эта проблема может быть переинтерпретирована в Теории Виртуальности.
Относительно термина «полином» в современных теориях нет различия того, о каком «полиноме» мы говорим, — конструктивном: структуризационном, структурификационном; или истолковательном: пропозициональном, сигнификационном. Таким образом, должны быть различены не только онтологические позиции, но и способ представления онтологических позиций по отношению к двум типам нормирования — структурного и лингвистического — в выражении полинома. Принципиальное различие пропозициональных и структурификационных или тем более структуризационных и сигнификационных задач порождает принципиально различные «полиномы». Соответственно «полиномиальное время» как в случае задач типа P, так и в случае задач типа NP, является зависимым от длины полинома, но эти зависимости принципиально разные. Эта принципиальная разница зависимостей от длины полинома в разных типах задача коренится в самой сути различия истолковательного подхода и конструктивного подхода.
Сама формулировка задач типа NP как задач, где легко проверить правильность найденного решения, но нелегко найти решение — есть формулировка из истолковательной позиции. Переформулируем, чтобы было понятно. В задачах типа NP легко истолковать найденное решение, но нелегко его сконструировать. Однако в этом и есть суть отличия онтологической позиции конструирования от истолкования. Указанная формулировка данной проблемы обнаруживает отсутствие онтологически независимого «языка» для формулировки проблемы.
Понятие «алгоритм» из-за своего необычайно широкого применения — как в истолковательных, так и в конструктивных сферах знаний — не является специфическим по отношению к онтологическим позициям, отсюда в формулировке данной проблемы не различаются конструктивные и истолковательные алгоритмы. Истолковательный алгоритм — последовательность применения правил, сама являющаяся одним из правил, приводящая к решению задачи. Конструктивный алгоритм — порядок (а не последовательность)[184], не являющийся правилом, действий, не являющихся правилами, приводящий к решению задачи.
В формулировке самой проблемы объединение задач в совокупности как «классы» свидетельствует о традиционном принципиальном непонимании термина «класс» относительно данной проблемы. Класс — множество объектов, обладающих общими атрибутами, операциями, отношениями и семантикой. В соответствующих главах части 3 раздела 1 ТВ было показано, что «класс» и «множество» являются теоретически слабыми терминами для описания дообъектных совокупностей из разных онтологических позиций. Тем самым типы задач, решаемых в различных онтологиях, принципиально недопустимы к объединению в «класс» или «множество». Здесь мы имеем дело с актуальными (тип задач P) и виртуальными (тип задач NP) реальностями — то есть [P] и (NP) как онтологически разными совокупностями, что детально описывает ТВ.
Интересным образом данная проблема также связана с «методом», ключевым понятием для СМД-методологии. Проблема P=?NP связана с вопросом о наличии неметодологизируемых задач, то есть нерешаемых средствами истолкования, в том числе рефлексивного, проблем. Сам факт наличия неметодологизируемых задач подрывает универсальность СМД-методологии. В этом смысле ТВ является онтологически неметодологизируемой теорией. Конструирование метода не имеет. Конструирование, задача типа NP, существует как подход «проб и ошибок» с последующим конструктивным истолкованием, которое является задачей типа P, сконструированной «наобум» «АВ»-модели.
Для одного и другого типа задач существуют пока слабо теоретически различаемые, но онтологически разные математики-логики-теории-информатики — традиционные и конструктивные. При этом ни традиционная, описывающая тип задач P, ни конструктивная, описывающа тип задач NP, теории не могут адекватно-сопоставимо рассматривать в один и тот же момент P и NP. То есть формулировка проблемы между двумя онтологиями не может быть выражена в какой-либо одной онтологии.
В самой Теории Виртуальности конструкт-семиозис и метасемиозис связаны следующим образом. Задача «построить» «АВ»-модель для данного выражения метасемиозиса является задачей типа NP. Истолковать построенную «АВ»-модель в метасемиозисе является задачей типа P. Объектификация в технологическом процессе имманентной апперцепции суть задача типа P. Объективирование в технологическом процессе концептуальной апперцепции является задачей типа NP — то есть первоначальная концептуализация в виртуальной позиции является задачей структурно-комбинаторной с точки зрения накопленного в предварительной имманентной апперцепции разных объектификаций различного атрибутивного содержания. Произвести контрафлексивное конструирование—конструктивное-истолкование является контрафлексивной задачей, решаемой при помощи контрарефлексии через поиск равновесия сложности. Таким образом одномоментно рассматривать один и другой тип задач допустимо лишь в контрарефлексивной позиции конфигурирования различных уровней структурного и/или лингвистического нормирования.
Адекватной собственному содержанию постановкой проблемы P=?NP являетя ее контрафлексивное выражение: [P] (NP), то есть актуальная реальность [P] контрафлексивна виртуальной реальности (NP). Отношение [P] (NP) является некоммутативным, то есть перемена позиций недопустима (NP) [P]. В поставленном же виде проблема P=?NP имеет следующее формальное решение P≠NP, но как отрицание самого способа уравнивания таким образом. Отсюда полное решение поставленной проблемы требует создания новой контрафлексивной математики и новой контрафлексивной теории информатики, где [P] 
(NP), то есть актуальная реальность [P] оказалась бы не просто контрафлексивна, а контрарефлексивна виртуальной реальности (NP).