Система ценностей японской культуры

Одна из основных особенностей японской культуры - превалирование эстетических ценностей, идеала красоты, который в каком-то смысле стоит выше привычных нам нравственных норм, а возможно и сам стал важнейшей нравственной нормой. Японцы умеют творить зрелище из самого страшного на свете - самоубийства, категорически отвергаемого религией и нравами большинства народов.

История Японии поразительно красива и поразительна, жестока одновременно. Эстетика убийства поднята на высший уровень жизненных ценностей, поэтому так переплетены в японской литературе и поэзии любовь и смерть, зачастую - добровольная смерть влюбленных. В этом возвышении эстетического можно увидеть некий урок для наших любителей бездумно и буквально повторять слова Ф.М. Достоевского о том, что красота спасет мир. А также для культурологов, сводящих предмет своей науки к истории искусства. Ведь у Достоевского речь о духовной красоте, причем в христианском смысле, о милосердии сострадании, справедливости. А физическая красота бывает разная, орудия убийства от простого ножа до современного истребителя бывают ужасающе красивы. А отец американской водородной бомбы Э. Теллер утверждал, что нет зрелища прекрасней, чем взрыв его детища. Романтизация и эстетизация войны, характерная в частности для германской культуры, тоже не выдумка философов, а жестокая реальность человеческой истории. Стремясь к красоте, прежде всего, человек способен на ужасающие деяния. И разговор не о том, чтобы осуждать кого-либо, а об осознании основ собственной культуры, ее несовместимости с подобными установками.

Специфика японского идеала красоты

Для понимания Японии надо учитывать, что идея красоты там тоже особая, непохожая в частности на господство эстетического над этическим началом в европейскую эпоху Возрождения.

Красота, по-японски это не чисто материальное, вещественное, не господство плоти, как на картинах Рубенса. Она - единство духовного и материального, в отличие от Европы в ее основе естественная красота природы. Природные основы культуры это то, что объединяет Японию с Индией, Китаем и всем Востоком. И это не беспочвенно. Красота японских островов поразительна, она уникальна и разнообразна на каждом кусочке этой земли. Поднимаясь в горы, можно за несколько часов увидеть в миниатюре все красоты Земли: от тропического моря и джунглей до сияющих снежных вершин. Именно в миниатюре, ведь Япония и поразительно мала, и это научило японцев видеть красоту не в роскоши и помпезности европейского Возрождения и не в шири и просторах, как у нас, а в малом. Например, в изгибе травинки, увядшем бутоне, цвете осеннего листа. Японцы научились творчески подражать природе в букете цветов, в микроландшафтах из комнатных растений, в убранстве японской хижины.

Кроме того, японское понимание красоты внутренне трагично. И это тоже в какой-то степени связано ее природными основами. Нам со стороны почти не заметна эта скрытая напряженность японской культуры - ведь Япония геологически живет на вулкане /точнее - на вулканах/ и неоднократное поднятие и исчезновение в морских глубинах вулканических островов не может не запечатлеться в народном духе. Поэтому жизнь не только отдельного человека, но и народа в целом не может не ощущаться как нечто крайне непрочное в своих основах. Даже современные японские фильмы воплощают этот архетипический ужас перед природными катастрофами. Японское экологическое сознание очень остро воспринимает надвигающийся глобальный кризис.

Принципы японской культуры

Жить надо здесь и сейчас. В Японии просто по духу невозможны проекты, рассчитанные на века типа "Москва - третий Рим", "тысячелетний рейх" и т.д. В этом Япония радикально отличается от России, привыкшей жить будущим, стремиться к вечному, и совпадает с американско-европейской культурой XXв. В западной культуре причины настроя на сиюминутное и повседневное другие - возраст культуры и ее крайний индивидуализм. Наверное, это стало одним из факторов частичного вписывания Японии в динамику глобального рыночного общества. Внутренняя логика японской культуры такова, что если существование так непрочно, то может стоит ориентировать его не на нравственные идеалы, путь к которым бесконечен, а прежде всего, сделать ярким и красивым?

Все это вместе взятое придало японской культуре оттенок пронзительной трагичности, мимолетности, которая по контрасту усиливает впечатление прекрасного. При этом духовное и материальное сплетаются нераздельно за счет изначальной одухотворенности природного начала. А если что-то ухитряется сохранить долгую жизнь, хранит запах и следы истории, то эта вещь становится особенно уникальной. Старая чашка в трещинках гораздо ценнее именно этой своей индивидуальностью, отпечатком судьбы, чем новехонькое произведение с фабрики. В этом японский дух коренным образом отличается от американского, обуянного постоянной погоней за новизной.