Глава двадцать девятая. Обвинения.

Затрудняюсь сказать, когда именно я обнаружил, что Любимого забрали из соседней со мной камеры. Умер он, был ли убит, сбежал или был освобожден? Никто мне не позволил бы задавать подобные вопросы и, тем более, получать на них ответы. К моей камере приходили лурики, обученные целительству, они обрабатывали мои раны, оставшиеся от пыток, но ничего не говорили о Любимом. Они кормили меня сытной едой, и когда я поправился, они предупредили меня о том, чтобы я молчал, и освободили, чтобы я жил среди луриков Клерреса. Никто не говорил о Любимом, и я не осмелился спрашивать. Он исчез, как незначительный сон, как разбегающаяся кругами и исчезающая рябь от брошенного в воду камня.

На какое-то время они отправили меня жить в один из домиков, чтобы у меня был доступ к самым молодым Белым. Некоторые из них были жалкими и маленькими существами с немощным телом и слабо выраженными умственными способностями, с кожей, белой как снег, и головой, полной снов, которые они едва ли могли внятно изложить. Другие были достаточно сообразительны и вполне способны ухватить то, что я рассказывал им о внешнем мире.

Времена года сменяли друг друга, и они росли, предпочитая мое общество и слушая то, чему я их учил. Я чувствовал боль, когда видел, как совсем маленькие девочки давали жизнь ребенку. Я разговаривал с ними об этом и пытался объяснить, что мужчины и женщины не должны так обращаться друг с другом. Я часто рассказывал о нашем долге перед большим миром. Лингстры и коллаторы услышали мои советы. Некоторые пришли поговорить со мной.

Затем Четверо отправили стражу. Они не были ни добрыми, ни злыми. Они заточили меня, будто я был быком, уже бесполезным, но слишком ценным, чтобы забить. Из моего домика они забрали записанные мною сны. Они пытались заставить меня обсуждать свои сны с ними, чтобы прибавить их к собственным знаниям. Я отказался делиться с ними моими трактовками. Но они, должно быть, увидели, как часто в моих снах появлялся Разрушитель.

Меня поместили в камеру на крыше, предоставили удобную постель и нормальную еду, перо, чернила и бумагу для записи снов. Меня оставили в покое. Тем, кто за мной присматривал, запретили со мной разговаривать.

Записи Прилкопа Черного.

Я проснулась на соломенном матрасе в моей камере от страшного сна, в котором надо мной, злорадствуя, стоял Винделиар.

- Сегодня ты умрешь, - пообещал он мне, и я резко перешла от сна к беспокойному бодрствованию. Мои стены были подняты еще до того, как я открыла глаза. Мне подумалось, что прошлой ночью нужно было позаботиться и о нем. Казалось невероятным, что он остался в живых после того, что я сделала, но, возможно, он оказался сильнее, чем я предполагала. Возможно. Мое сердце подпрыгнуло от внезапного осознания, что могут быть и другие, подобные ему. Я должна была позаботиться о его смерти.

В другой раз обязательно, - безжалостно пообещала я себе. Потому что если он жив, я уверена, мне придется сражаться с ним снова.

И если он жив, то он расскажет остальным, кто убил Симфи и Двалию. Эта мысль заставила мое сердце биться быстрее. Оставила ли я после себя доказательства? Свободные манжеты на рубашке закрывали мои руки. Я закатала их и осмотрела ладони. Порез был тонким белым рубцом. Он не выглядел полученным прошлой ночью. Я надавила на отметины на моих огрубевших ступнях. Резкая боль. Я направила туда силы для исцеления. Стало легче. Я надела сандалии, экспериментируя с ремешками до тех пор, пока они крепко не обхватили мою ногу. Я походила по камере, тренируясь не хромать и не вздрагивать от боли. Было нелегко. Ноги помнили боль. Я подумала о грязи и змеиной слюне, в которые я наступила. Будут ли закрывшиеся порезы поражены инфекцией? У меня не было никакой возможности узнать. Я села на край кровати и стала ждать.

Надсмотрщица принесла поднос с едой, затем ушла, вернувшись с кувшинами с водой. Еда была ни хорошей, ни плохой. Вареные овощи и копченая рыба. Вполне прилично и по содержанию, и по количеству. Женщина передвигалась спокойно, как всегда, говорила мало, и обитатели остальных камер были смирными, как обычно. Если бы не мои порезы и едва заметный запах масла от рук и дыма от волос, предыдущая ночь могла бы показаться сном. Я молчала, но внутри росло напряжение. Как много времени пройдет, прежде чем кто-нибудь заметит, что Симфи пропала? Как много времени пройдет до того, как кто-нибудь пойдет относить еду и воду в камеру Двалии и найдет тела?

Нож и ключи выделялись на моем тонком матрасе двумя буграми. Я старалась не сидеть на них и пыталась вообразить, как бы я вела себя, если бы предыдущая ночь никогда не существовала? Что было бы, если бы я спала всю ночь, а затем проснулась, чтобы провести еще один длинный день в моей камере? Как бы я себя чувствовала, о чем бы думала? Сегодня я должна быть именно этой девочкой. Я надеялась, что Прилкоп не предаст меня. Я не думала, что он может это сделать, но едва ли понимала, почему испытываю к нему такое доверие. Казалось, что он грустит из-за меня.

Я совершила убийство прошлой ночью.

Я почувствовала, как все мышцы в моем теле напряглись, а затем обмякли. Я подумала, что могу потерять сознание. Нет. Я не могу и не должна думать об этом. Я сделала то, что нужно было сделать. Теперь, я должна ждать так, как ждет девочка, которая рассчитывает, что проведет день, разговаривая с писарем. Я должна быть девочкой, которая надеется получить свой собственный маленький домик и вкусную еду. Я порепетировала улыбки, полные надежды. Они ощущались, как гримасы.

Мне не пришлось ждать долго. Я услышала, как открылись двери, и легла на матрас, притворившись спящей. Я слышала шаги. Шло больше двух человек. Но я не двигалась и не открывала глаз, пока Капра не сказала:

- Пчелка, вставай.

Я зашевелилась, медленно потирая глаза и разглядывая пришедших сквозь пальцы. Капра стояла рядом с дверью камеры, она выглядела по-королевски в своем длинном платье темно-синего цвета. Она шумно дышала через нос, будто что-то привело ее в бешенство. С ней было четыре стражника, позади них стояли Феллоуди и Коултри. Я сначала не узнала Коултри, потому что с его лица была стерта белая краска. От нее мало что осталось: немного на линии роста волос и немного на контурах лица. Он рыдал, и его вычурные зеленые рукава были испачканы белой косметикой и слезами.

Я смотрела на них в замешательстве. Потом я с надеждой улыбнулась Капре.

- Мы собираемся опять гулять сегодня? Я буду рассказывать вам мою историю дальше, чтобы ее записали? - я встала, скрывая за улыбкой стиснутые от боли в ногах зубы, и подошла решетке.

Рот Капры изогнулся в фальшивой улыбке.

- Ты пойдешь с нами. Но не разговаривать с писарем, - она положила руку на решетку двери и подергала ее, проверяя замки. Дверь не сдвинулась. Она полуобернулась к Феллоуди и Коултри. - Вы понимаете насколько это нелепо? Посмотрите на нее. Тощая. Необразованная. Незрелая. И находящаяся за Замком Четырех.

Она протянула стражнику ключ.

- Вот мой, - она дала ему еще один. - А вот ключ Симфи. Он был у нее в кармане. Болтался на вычурном брелоке.

Стражник вставил и повернул ключи. Коултри оттолкнул Капру плечом, пройдя мимо нее и хватаясь за решетку двери. Он затряс дверь, и я обрадовалась тому, что она все еще оставалась наполовину закрыта. Его лицо было мертвенно-бледным от ярости.

- Она опасна. Винделиар рассказал мне, что она с ним сделала. Она убила Симфи и затем убила Двалию! Она оглушила Винделиара своей магией! - он ткнул в меня дрожащим пальцем. - Ты меня не обманешь. Я сам разговаривал с Винделиаром. Я знаю, что он говорит правду. Когда Капра и Феллоуди поговорят с ним, они тоже все узнают! Они подарят тебе медленную смерть, которую ты заслуживаешь!

- Замолчи, ты, болван! - огрызнулась на него Капра. - Ключи, оба! Дайте сюда. А затем мы отведем ее туда, где не будет свидетелей.

Коултри потянул за цепь на своей шее и вытащил ключ. Он смотрел на меня в упор с безграничной ненавистью, пока засовывал ключ в замок и поворачивал его. Его убежденность ошеломила меня, а потом я поняла. Змеиная слюна. Она сделала Винделиара сильнее, чем я могла предположить. Он измазал в ней свои руки и облизал, сколько смог достать. И если я только оглушила его, то, очнувшись, он, должно быть, поглотил столько, сколько смог достать, не обращая внимания на грязь. Сколько же он принял? Как силен он теперь? Достаточно силен, чтобы коснуться разума Коултри и внушить ему фанатичную преданность. А Капра и Феллоуди? Мои мысли ускорились. Их разум все еще принадлежит им? Винделиар говорил, что Белые не так уязвимы к его магии. Значит, Двалия говорила правду о том, что Коултри не Белый.

Коултри закричал, из его рта брызнула слюна:

- Посмотрите на нее! Она виновна! Это сделала она, все это сделала она! Она заслуживает смерти! Она заслуживает умереть смертью изменника! Она предает каждую каплю крови Белых в себе! Она убила бедную дорогую Симфи.

- Бедную дорогую Симфи? - тихо спросил Феллоуди.

- Отойди и заткнись. Сведения, которые ты тут выкрикиваешь, не подлежат разглашению! - Капра коротким, но яростным жестом указала в направлении камеры Прилкопа. Коултри захлопнул рот.

Феллоуди отдал свой ключ. Когда ключ вставили и повернули, дверь открылась. Я не шевелилась от страха.

- Леди, пожалуйста! - взмолилась я, обращаясь к Капре. - Вы же не можете верить в такую дикую историю!

- Если ты хочешь сохранить свой язык на месте, больше ни слова, - она выместила свою ярость на страже после того, как, наклонившись вперед, выдернула из замка свой ключ и ключ Симфи: - Ведите ее, - затем обращаясь к Феллоуди и Коултри: - Идемте. Это бесполезная трата моего времени.

Я шагнула к стражникам, прежде чем они могли бы схватить меня, и сама протянула руки.

- Просто иди вперед, - сказал мне один из них.

Когда мы проходили мимо камеры Прилкопа, я глянула внутрь. Он сидел, скрестив ноги, на полу за низким столиком и что-то писал на листе бумаги. Он не посмотрел на меня, пока мы проходили мимо.

Вслед за Капрой и остальными я прошла по коридору и вышла в дверь. Спустилась по лестнице и через еще одну дверь зашла в маленькие покои. Стража оставалась с нами. В тот момент, когда за нами закрылась дверь, Коултри прыгнул на меня. Я вскрикнула и отскочила за стражника.

- Остановите его! - гаркнула Капра. Стражники схватили его за руки и оттащили назад, он пинался и вопил, как разъяренный ребенок.

- Довольно! - закричала она на него. - Ты смешон. Если я тебе сейчас скажу, что Винделиар контролирует твои мысли, сможет ли хоть это достичь твоего сознания? Нет? Тогда держите его вон там.

Пока стража оттаскивала Коултри подальше от меня, она опустилась на удобный стул и указала на пол:

- Пчелка, сядь.

Я села на мягкий ковер и быстро осмотрелась. Картины с цветами в рамах, стол из темного дерева, графин с золотистой жидкостью и бокалы. Феллоуди сел на стул с мученическим вздохом.

Капра ткнула пальцем в Коултри:

- Коултри, мы сделали, как ты просил. Ты видел, что она была заперта в своей камере. Ты видел, что у каждого из нас был наш ключ. На ней нет ни крови, ни запаха от пролитого масла. Этот недоребенок никого не мог убить.

- Значит это был Винделиар, - глубокомысленно предположил Феллоуди.

- С таким количеством змеиного зелья, которое он получил, он мог контролировать Двалию достаточно хорошо, чтобы заставить ее убить себя.

- И он же заставил Симфи разбить зелье об пол, так, чтобы у него не получилось его достать? И я сомневаюсь, что он смог воздействовать на нее таким образом, чтобы заставить поджечь себя. Нет. Это не был ни этот ребенок, ни Винделиар.

- Послушайте меня! - закричал Коултри.

Они повернулись к нему, Капра с презрением на лице, Феллоуди с печалью. Коултри переводил взгляд с одного на другого, повиснув на руках двух стражников. Тяжело и часто дыша, он сказал:

- Я говорил вам правду. Симфи привела ее в камеру Винделиара, - он высвободил одну руку и показал на меня пальцем. - Винделиар рассказал мне все! Она кинула лампу в Симфи, чтобы та загорелась, и бросила бутылку со змеиным зельем на пол! Она приказала Двалии умереть, и та это сделала. Сделала! Двалия мертва! Моя дорогая подруга мертва! - он прорычал эти слова, обращаясь ко мне, а затем затрясся в рыданиях.

- Его дорогая подруга? - произнес Феллоуди с сомнением.

- Он ее ни во что не ставил, - Капра откинулась на стуле. - Мы не вытянем из него ничего осмысленного. Это все из-за змеиного зелья. С ним Винделиар сильнее, чем я когда-либо видела. Но кое-что хорошее вышло из этой катастрофы. Двалия оставила нам ценный инструмент. Мы должны научиться его контролировать. Но сейчас не время думать об этом.

Пожалела ли она, что высказала последнюю мысль перед остальными?

Ее глаза сузились. Она рассматривала Коултри некоторое мгновение. Более мягким голосом она произнесла:

- Коултри нехорошо. Его одолели эмоции. Стража, проводите его в комнату в башне. Принесите для него Коллотианский Дым, который доставили для меня вчера. Бедняга. Он потерял своих дорогих друзей. Сторожите его снаружи у дверей, проследите, чтобы он никуда не выходил. Я не хочу, чтобы он навредил себе.

Глаза Коултри расширились при упоминании Дыма, и я поняла, что она даровала ему какую-то огромную почесть. Она улыбнулась ему с фальшивой добротой, и он, кажется, страстно захотел ей поверить, когда она сказала:

- Мы сами поговорим с Винделиаром, как ты нам и советовал. Успокойся. Пойди, отдохни. Я и так вижу, что твое сердце разбито.

От ее сочувственных слов по его лицу снова потекли слезы. Он не сопротивлялся, когда стража повела его к двери. Я слышала всхлипывания до тех пор, пока за ним не закрылась дверь. Я оставалась на месте и хранила молчание. Капра наклонилась вперед и налила немного напитка в бокал. Она сделала маленький глоток.

- Значит, ты думаешь, что Винделиар врет? - спросил ее Феллоуди.

- Он сказал нам, что в гавани два дракона и что Разрушитель говорил в его разуме, угрожая превратить Клеррес в руины. Видел ли ты сегодня драконов? Или признаки атакующей армии? - она снова немного отпила из бокала. - Он утверждает, что все это сотворила Пчелка. Ты заметил что-нибудь, что указывало бы, будто она была не в камере, а в том подземелье?

- Зачем ему лгать? Что он с этого получит?

- Наконец ты начал задавать правильные вопросы. Вот тебе еще, чтобы ты мог поразмыслить. Почему Симфи была в этом подземелье со змеиным зельем, запасы которого у нас печально скудны? Где она его добыла? Какое предательство она планировала? И кто положил этому конец? Винделиар далеко не самый умный парень. Смог ли он получить достаточно зелья, чтобы контролировать Симфи? Она ли убила Двалию, а затем случайно или намеренно лишила жизни и себя? Коултри попал под влияние Винделиара. Он бесполезен. Но Винделиар знает точно, что случилось на самом деле. Я думаю, что он самый вероятный убийца, и я вытащу из него правду.

- Я хочу быть там.

- Конечно, ты хочешь. Потому что ты понятия не имеешь о том, что еще должно быть сделано.

Феллоуди пожевал губами и затем сказал:

- Мы все знаем, что у тебя был запас змеиного зелья, который ты хранила для себя. Это оттуда Симфи взяла его? Украла у тебя? Или получила от тебя? Насколько реально мне ожидать удара в спину?

Она, поджав губы, пристально смотрела на него до тех пор, пока он не опустил взгляд.

- Мы сейчас идем к Винделиару? - спросил он смиренным голосом.

- Поступай, как хочешь! - набросилась она на него. - Иди, пресмыкайся перед новым другом Коултри. Этому отвратительному существу не стоило позволять оставаться в живых. Я думаю, мне придется сделать все, что следует, одной. Симфи мертва. Ты об этом подумал? Подумал, что это будет значить для людей из Клерреса? Первый прилив уже прошел. Нижние залы полны охотников за богатством, некоторые из них ждут Симфи. И за морем ждет толпа для дневной переправы. Когда сегодня начнется второй прилив, мы должны будем отказать им всем. Те, кто вошли этим утром, должны уйти. Никто не должен входить, пока мы во всем не разберемся. Как они это воспримут, как ты думаешь? Мне нужно отправить птиц, приготовить стражу для контроля толпы. И я должна решить, что мы будем делать с потерей дохода на протяжении нескольких дней от продавцов удачи. Я знаю, для тебя это мелочи, но именно эти мелочи позволяют нашим стенам стоять, а нашим постелям быть удобными по ночам, - она громко вздохнула. - Смерть Симфи должна быть объявлена с должными почестями и церемониями. Народ Клерреса должен увидеть, как ее почитают. Ее тело должно быть приведено в порядок, чтобы она выглядела достойно. Не нужно сообщать, что она была убита. Плохо уже то, что так много человек видели ее тело. Стражник, который закричал и донес об этом Коултри… С ним должно быть покончено. И то, что Коултри болтал перед заключенными, означает, что с ними тоже нужно покончить. Смерть Симфи должна быть представлена, как несчастный случай. Ужасная случайность.

- А Двалия? - тяжело спросил Феллоуди.

Она бросила на него пренебрежительный взгляд.

- Сорок плетей? Ты знаешь кого-нибудь, кто выжил после сорока плетей? Ты ожидал, что она выживет? Я нет. Она умерла от своего законного наказания. Хорошее искупление.

- Что мы скажем о Винделиаре?

- А зачем о нем что-то говорить? Мало кого будет волновать, если он тоже умрет, - рассудительно произнесла она.

- А кто заменит Симфи? - спросил он низким голосом.

Она презрительно фыркнула.

- Заменять ее? Зачем? Что такого важного она делала, что я не смогу сделать лучше? - она замолчала на некоторое время, размышляя о чем-то. Затем взглянула на Феллоуди. - Нам нужно разделить наши первоочередные задачи. Я знаю, что ты желаешь говорить с Винделиаром. Если ты возьмешь это на себя, то я прослежу за оправкой сообщений птицами и выполнением приказа закрыть ворота.

Он быстро справился с удивлением.

- Если хочешь, я займусь этим.

- Да, будь добр.

Феллоуди поднялся, несколько раз ей кивнул, а затем почти выбежал из комнаты. Даже я могла сказать, что она дала самое желанное поручение.

Сразу, как только за ним закрылась дверь, она встала.

- Стража. Верните ее в камеру. У нас много работы.

Один из стражников хрипло спросил:

- Следует ли мне привести Коултри и вернуть Феллоуди ради его ключа?

Она пожала плечами, отмахиваясь от вопроса. Она почти улыбнулась.

- Уверена, с этого момента Замка Двух будет достаточно.