Архангел Гавриил с «Иеровоама»

Штиль сменился ветром, и почти сразу же на горизонте появился корабль. Он шел под всеми парусами. В подзорную трубу можно было разглядеть вельботы на его палубе и дозорных на мачтах. Это был китобоец «Иеровоам» из Нантакета.

Приблизившись к «Пекоду», корабль замедлил ход и спустил шлюпку. Она быстро шла к нам по крутой волне, но, когда Старбек приказал приготовить штормтрап, чтобы прибывший с визитом капитан «Иеровоама» мог подняться на борт, тот замахал из шлюпки рукой, давая понять, что трап не потребуется. Оказалось, что на борту «Иеровоама» свирепствует какая-то эпидемия и капитан китобойца мистер Мэйхью опасается занести заразу на «Пекод», хотя сам он и вся команда его шлюпки пока еще здоровы.

Однако это не помешало нашему общению. Умело работая веслами, гребцы с «Иеровоама» держали шлюпку в нескольких футах от нашего борта, и когда набежавшей волной ее выносило вперед, они двумя-тремя искусными гребками мгновенно возвращали ее на место. Маневры эти неоднократно прерывали беседу двух капитанов, но было одно обстоятельство, мешавшее этой беседе еще больше.

В шлюпке находился матрос, который своей необычной 

внешностью выделялся даже среди китобоев, а уж они-то все как один фигуры исключительно своеобразные. Это был невысокий и тщедушный, довольно молодой человек с веснушками на лице и густой шапкой нечесаных русых волос. Он был облачен в длиннополый сюртук. В глазах его неугасимым огнем пылало безумие.

Как только на «Пекоде» его разглядели, Стабб воскликнул:

— Это он! Тот самый долгополый шут. Мне рассказывали о нем матросы с «Таун-хо».

И Стабб вспомнил странную историю, которую он услышал на «Таун-хо», когда был там в гостях во время встречи в океане.

Вот эта история:

Нечесаный молодчик, сидевший рядом с капитаном «Иеровоама», был воспитан сектой трясунов, среди которых считался кем-то вроде пророка, так как не раз дурачил их, спускаясь на их тайные собрания прямо с небес, правда, при помощи чердачной лестницы. Однажды он приехал в Нантакет, где с хитростью, нередко свойственной безумцам, прикинулся вполне здоровым человеком и нанялся матросом на «Иеровоам», уходивший в китобойный рейс. Его безумие обнаружилось, как только судно вышло в море и берега исчезли из виду. Он объявил команде, что он — архангел Гавриил, наместник бога в Океании и единственный властитель всех островов. Великая серьезность, с коей он все это утверждал, отчаянная игра его незасыпающей фантазии, пугающие знаки глубокого безумия — все это в глазах невежественных и суеверных моряков делало сумасшедшего почти святым. Его боялись и почитали. Толку от него на корабле было немного, работать он соглашался лишь тогда, когда ему самому вздумается, и капитан, нисколько ему не веривший, рад был бы избавиться от пророка.

Но безумец, проведавший о том, что его собираются высадить в ближайшем порту, провозгласил, что если капитан выполнит свое намерение, то он, архангел Гавриил, наместник бога и властитель всех островов, проклянет корабль со всей командой и обречет его на страшную гибель в океанской пучине. На матросов эта угроза произвела такое впечатление, что они всем миром отправились на шканцы и заявили капитану, что если он высадит архангела

Гавриила, то ни один матрос не останется на борту «Иеровоама».

Что бы ни вытворял теперь безумец, все сходило ему с рук. Он ни в грош не ставил ни капитана, ни его помощников, а когда на судне разразилась эпидемия, заявил, что только он один может ее прекратить, если, конечно, вся команда будет ему беспрекословно подчиняться.

Матросы, люди большей частью недалекие, раболепство-вали перед ним и воздавали ему почести, как истинному божеству.

Вся эта чудовищная история может показаться невероятной, и тем не менее она истинна. Просто поразительно, до какой степени фанатику и безумцу удается иной раз одурачить такое множество людей. Но вернемся к разговору двух капитанов.

— Я не боюсь эпидемии, мой друг, — сказал капитан Ахав капитану Мэхью, стоявшему на корме своей шлюпки. — Подымитесь на палубу.

Но не успел Мэхью ответить, как длиннополый безумец, вскочив на ноги, закричал Ахаву:

— Одумайся! Берегись желтой лихорадки и черной чумы!

— Постой, архангел, — робко обратился к нему капитан Мэхью, — я хочу сказать, что…

Но в этот момент волна подняла шлюпку и бросила ее далеко вперед, заглушив шипением пены слова капитана.

— Не встречался ли вам Белый Кит? — спросил Ахав, когда шлюпка вернулась на место.

Не успел Мэхью ответить, как его вновь перебил сума-сшедший:

— Подумай, подумай о своей жизни! Берегись ужасного хвоста!

— Я прошу тебя, архангел, чтобы ты… — начал было Мэхью, но снова шлюпку бросило вперед и, пока гребцы возвращали ее на прежнее расстояние, его слов не было слышно.

Все же капитану Мэхью удалось, хотя и с немалыми трудностями из-за волн и архангела Гавриила, поведать Ахаву зловещую историю своей встречи с Моби Диком.

Оказалось, что о существовании Моби Дика команда

«Иеровоама» узнала только в море, повстречав другое китобойное судно. Выслушав рассказ моряков, длиннополый безумец торжественно предостерег капитана Мэхью от схватки с Белым Китом, уверяя, что этот легендарный кит — не более, не менее, как воплощение божества, которому поклоняется секта трясунов. Однако год или два спустя до-зорные «Иеровоама» заметили в море Моби Дика, и старший помощник капитана мистер Мэйси загорелся желанием сразиться с этим чудовищем. Несмотря на угрозы сума-сшедшего, капитан не стал возражать против этой охоты; и Мэйси, уговорив еще пятерых матросов, сел с ними в вельбот и отвалил от борта. После изнурительной погони ему удалось взять кашалота на линь, и вот уже, стоя на носу вельбота, Мэйси приготовился вонзить в него острогу. Но в эту минуту безумец, взобравшись на самую верхушку грот-мачты, завопил во весь голос, посылая проклятия тому нечестивцу, который вонзит острогу в его божество. Мэйси уже занес острогу, когда огромное чудовище внезапно поднялось из воды, и несчастный офицер, полный жизни и охотничьего азарта, был подброшен высоко в воздух и, описав немалую дугу, погрузился в пучину на расстоянии пятидесяти ярдов от своего вельбота. Ни единая щепка не откололась от лодки, не пострадал ни один матрос, только старший помощник капитана отважный Мэйси навеки был погребен в океане.

С корабля отлично видели все, что произошло. Безумец, взобравшийся на мачту, пронзительными воплями заставил перепуганных матросов прекратить охоту и вернуться на корабль.

Эта прискорбная история еще больше укрепила власть сумасшедшего над экипажем «Иеровоама». Теперь матросам казалось, что он наделен пророческим даром и может предсказывать будущее, и хотя на самом деле его бредовые речи были туманны и бессмысленны, но что бы ни случалось на корабле, все толковалось так, будто было уже обещано Гавриилом.

Закончив свою повесть, капитан «Иеровоама» спросил, уж не намерен ли и Ахав, если ему случится встретить Моби Дика, вступить с ним в бой? Ахав ответил, что намерен. Тогда в шлюпке вновь взвился Гавриил и, вперив в старика безумный взор, неистово закричал, указывая пальцем в глубину океана:

— Подумай о нечестивце, который покоится там, на дне! Берегись его судьбы!

Ахав ничего не ответил ему, а обратился к Мэхью:

— Капитан, я вспомнил о нашей почте. Там, если не ошибаюсь, есть письмо для одного из ваших офицеров. Старбек, поищи письмо.

Каждый китобоец, отправляясь в промысловый рейс, забирает с собой письма для других китобойцев, которые уже находятся в плавании. Будут ли доставлены эти письма, или нет, зависит от чистой случайности — то ли встретятся корабли в одном из четырех океанов, то ли пути их нигде не пересекутся.

Конечно, большая часть писем так и не доходит до адресатов, а если некоторые все же и достигают цели, то лишь через два, три, а то и четыре года после того, как были на-писаны.

Старбек вернулся с письмом. Оно было измято, отсырело, покрылось пятнами зеленой плесени. Если бы старуха-смерть стала почтальоном, то, наверное, она разносила бы только такие письма. Адрес на конверте почти стерся.

— Мистеру Хар… да, мистеру Харри… почерк будто женский — держу пари, что пишет супруга… — бормотал, разбирая адрес, Ахав. — Так, значит, мистеру Харри Мэй… си… Мэйси! Да он уж на дне, бедняга!

— Ну что ж, — вздохнув, сказал Мэхью, — давай его сюда.

Ахав взял из рук Старбека длинную рукоятку для флен- шерной лопаты, расщепил ножом ее конец и сунул в щель письмо, чтобы передать его таким образом на шлюпку. Но безумный Гавриил закричал:

— Нет, нет! Оставь себе! Ты скоро встретишься с Мэйси. Сам передашь ему письмо на том свете.

— Чтоб ты подавился своими проклятиями! — взревел Ахав. — Капитан Мэхью, принимайте письмо!

Шлюпка приблизилась к борту «Пекода», и письмо, точно по волшебству, ткнулось прямо в жадные руки безумца. Он тотчас схватил его, поднял со дна вельбота большой нож и, наколов на лезвие письмо, бросил нож на палубу «Пекода».

В тот же миг гребцы взмахнули веслами, и шлюпка стремительно понеслась прочь.

Глава сорок восьмая