В слав. и рус. письменности

(далее А.).А. в. и А. н., сохранившиеся в слав. списках XI-XIX вв., составляют часть общехрист. апокрифической традиции. Число текстов, свойственных исключительно слав. письменности либо созданных в слав. странах, относительно невелико, подавляющее большинство их составляют переводы, по большей части с греч., реже с лат., древнеевр. и сир. языков. В славяно-рус. рукописной традиции один и тот же А. часто имеет разные названия.

В кирилло-мефодиевский (см. Кирилл (Константин) Философ, Мефодий) период развития церковнослав. лит-ры А. как самостоятельные тексты, вероятно, не переводились, нет данных, позволяющих связывать выполнение их переводов с деятельностью ближайших учеников святых Кирилла и Мефодия, работавших в Болгарии в кон. IX - нач. X в. Слав. текст «Протоевангелия Иакова», широко используемого в похвальных словах Климента Охридского и в ряде анонимных и псевдоэпиграфических гомилий великоморавского периода («Слово о похвале Богородицы Кирилла Философа», «Слово на Рождество Христово» с прологом: «Понеже множицею честно ваше святительство»), не совпадает ни с одним из известных переводов - речь идет скорее об авторском пересказе с греч.

Первые слав. переводы А. появились, по-видимому, не ранее кон. IX и не позднее нач. XI в. в Болгарии. В пользу такой датировки свидетельствует присутствие значительного числа А. («Завет Авраама», «Откровение Варуха», «Житие Адама и Евы», «Сказание о Иосифе Прекрасном», «Деяния ап. Павла и Феклы, ап. Петра», «Хождение апостолов Петра и Андрея и Андрея и Матфея», «Обхождение Иоанново», «Мучение св. Климента Римского», «Послание Авгаря к Иисусу Христу», «Епистолия о неделе», «Откровения апостолов Павла и Иоанна Богослова», «Хождение Богородицы по мукам», «Протоевангелие Иакова», «Евангелие ап. Фомы», «Беседа трех святителей» и др.) в хорват. глаголических списках, притом что более поздние переводы (XII-XIII вв.) в них не представлены. Наиболее ранние слав. списки А. датируются XI-ХII вв.; «Слово Епифания Кипрского в святую и великую субботу» в Супрасльском сборнике XI в., апокрифические молитвы в глаголическом Синайском Евхологии XI в., «Слово св. апостол Петра и Андрея, Матфея, Руфа и Александра» в древнерус. Торжественнике минейном при Златоструе XII в. (РНБ. F. п. 1. 46), древнерус. отрывок «Беседы трех святителей» кон. XII в. из Б-ки Греческого Патриархата в Иерусалиме, «Хождение Богородицы по мукам» в рус. сборнике кон. XII - нач. XIII в. (РГБ. Троиц. № 12) и др. От XIII в. сохранились уже сборники, целиком либо в значительной части состоящие из А.: Синайский (РНБ. Греч. 70. Q. п. 1. 63 и 64; Синай. мон-рь вмц. Екатерины. Слав. 34/О) и «попа Драголя» (Белград. НБС. Pc. 651).

Появление на слав. почве переводов и новых редакций нек-рых А. связывают с возникшим в Болгарии в X в. учением богомилов. Несомненно богомильским считают А. «Тайная книга» (в слав. традиции не сохранилась), влияние учения богомилов видят в переводных А. о Тивериадском м., о борьбе арх. Михаила с Сатанаилом, в компилятивных сочинениях попа Иеремии, отчасти в «Рукописании Адама». Период визант. владычества в Болгарии (1-я четв. XI - посл. четв. XII в.) отмечен созданием ряда апокрифических пророчеств и откровений, в к-рых через призму эсхатологии рассматриваются события болг. истории VII-XI вв. и болгаро-визант. отношения: «Толкование Даниилово», «Сказание Исаии пророка о будущих летех», «Болгарская апокрифическая летопись» («Сказание Исаии пророка, како вознесен бысть ангелом до седьмого небеси»), а также написание легендарной истории обращения болгар в христианство («Солунской легенды»). События кон. XII - сер. XIII в. (восстановление Болгарского царства, взятие Салоник сицилийскими норманнами в 1185 г., захват К-поля крестоносцами в 1204 г. и создание Латинской империи, татар. набеги на Балканский п-ов) породили новую волну переводов с греч. и компиляций А. апокалиптического содержания: «Прозрение пророка Даниила», «Сказание о Сивилле», «Апокалипсис Анастасии», «Пандехово пророческое сказание» и др.

В древнерус. книжность А. проникли вскоре после Крещения Руси через южнослав. посредство и воспринимались в качестве развернутых комментариев к библейским текстам нарядус их богоcловско-догматическими толкованиями. С рядом А. в. (в частности, об Адаме, Соломоне и Моисее) древнерус. книжники знакомились через Толковую и Историческую Палею и Хронографы, «Хронику Георгия Амартола». Апокрифические сюжеты о прор. Моисее и большой фрагмент апокрифического «Откровения Мефодия Патарского» вошли в ПВЛ (нач. XII в.). Рубежом XII-XIII вв. датируется создание наиболее значительного собственно древнерус. апокрифического текста - «Слова о Лазаревом воскресении», по стилистическому строю и образной системе связанного со «Словом о полку Игореве» и известного в десятках списков XV-XVII вв. В 1-й пол. XIII в. на Руси были переведены с древнеевр. талмудические мидраши, посвященные ряду ветхозаветных сюжетов (в первую очередь царю Соломону), к-рые, очевидно, тогда же были включены в Толковую Палею (старший список новгородского происхождения - ГИМ. Барс. № 619, 10-е гг. XV в.). Помимо книжного существовал устный путь распространения А.: их рассказывали паломники, возвращаясь из путешествий по святым местам. Следы таких рассказов, напр. о Мелхиседеке, встречаются в «Хождении в Святую землю Даниила, Русской земли игумена» (нач. XII в.) и особенно в «Хождении» Арсения Солунского (XIV-XV вв.).

Во 2-й пол. XV - 1-й четв. XVI в. ряд А. переводится западнорус. книжниками с лат., польск. и чеш. языков: «О умучении пана нашего Есуса Криста», «Слово о житьи и хоженьи трех королей персидских» (т. е. волхвов), западнорус. «Сказание о Сивилле», укр. перевод «Евангелия Фомы» («Евангелия детства») и др. В XVII в. источником новых апокрифических сюжетов в рус. книжности (и новых вариантов уже известных) все в большей степени становятся переводы с латыни и с польск. (в значительной мере через посредство сочинений украинско-белорус. проповедников - Кирилла (Транквиллиона-Ставровецкого), Иоанникия (Галятовского), Антония (Радивиловского) и др., использовавших в своем творчестве сюжеты средневек. лат. Exempla).

Особенностью апокрифической традиции сер. XVII-XVIII вв. является распространение переводных пророчеств о грядущей победе христиан над мусульманами (турками), получивших широкое хождение в западноевроп. «летучих листках» и порожденных реальными политическими событиями того времени (Кандийская война, войны Священной лиги с Османской империей). Для России актуальность этой темы усиливалась пророчеством о «русом (на)роде» (отождествлявшемся с русскими), к-рый будет господствовать в К-поле (одним из ранних примеров такого пророчества в XVII в. является выполненный Гавриилом, митр. Назаретским (до 1658), перевод и истолкование надписи на надгробном камне имп. Константина Великого).

Состав корпуса А. в средневек. лит-рах отдельных слав. стран имеет свои особенности. Если древнейшие переводы, за редкими исключениями, присущи всей слав. традиции в целом, то А., созданные и переведенные болг. книжниками в XI-XIII вв., не отразились ни в хорвато-глаголических, ни в восточнослав. списках. Рус. переводы домонг. времени в составе Палеи Толковой стали известны на слав. юге не ранее XVI в., украинско-белорус. переводы XV-XVI вв. вообще не получили там распространения. Пророчества XVII в. о скорой победе христиан над мусульманами пользовались популярностью среди слав. подданных Османской империи, однако источники их переводов не совпадали порой с источниками текстов, читавшихся в России и Речи Посполитой. Наблюдается и ряд типологических особенностей в южно- и восточнослав. рукописной традиции А. В первой более широкое распространение получили неканонические молитвы в составе Требников, для второй в XV-XVII вв. характерно включение большого количества апокрифических текстов в сборники уставных чтений - триодные («Сон царя Иоаса», «Слово о Лазаревом воскресении», «Никодимово евангелие», «Епистолия о неделе» и др.) и минейные («Житие Никиты мученика», «Сказание Афродитиана», «Чудо Феодора Стратилата (Тирона) о змие» и др.) Торжественники.

В распространении славяно-рус. А. немалую роль сыграла их насыщенность фольклорными мотивами и архаическими представлениями о мире, сочетающимися с богословско-догматическими толкованиями. Конкретизация и отчасти драматизация скупого на подробности библейского повествования делала А. одним из любимых чтений даже в монастырской среде (см., напр., состав энциклопедических сборников кон. XV в. старца Ефросина из Кирилло-Белозерского собр. рукописей РНБ - Каган М. Д., Понырко Н. В., Рождественская М. В. Описание сборников XV в. книгописца Ефросина // ТОДРЛ. Л., 1980. Т. 35. С. 3-100). Ефросин включил в свои сборники «Плач Адама о рае», мн. апокрифические тексты, входившие в Палею: отрывки из сочинений Епифания Кипрского, из «Беседы трех святителей», о Ное, о Господних ризах, «Сказание о двенадцати пятницах» и др. Апокрифические сюжеты вошли в духовные стихи («Стих о Голубиной Книге», «Сон Богородицы»), заговоры («Сказание о двенадцати пятницах»), молитвы (от нежити, от грома, от 12 «трясавиц», св. Сисинию и др.). Нек-рые А. существовали в книжной форме, в виде фиксированного текста, и одновременно в устной - в виде духовного стиха или заговора.

На материале слав. традиции трудно говорить о к.-л. определенном и устойчивом отношении книжников (включая представителей высшей церковной иерархии) к апокрифическим текстам, за исключением, пожалуй, антиканонических А., обличение к-рых можно проследить уже в X в. (Афанасий Иерусалимский в послании к Панку осуждает «Сказание о крестном древе попа Иеремии») и позднее (напр., сочинение прп. Максима Грека против «Сказания Афродитиана»). В рукописях имеется достаточно примеров своеобразной цензуры книгописцев (начатые и незаконченные апокрифические тексты) и читателей (вырезание листов, на к-рых находились А., зачеркивание текстов, предупредительные пометы о неканоничности того или иного памятника). С др. стороны, вполне обычным является использование А. в сочинениях разных жанров, принадлежащих перу представителей церковной иерархии. Свт. Кирилл Туровский, использовал в своих поучениях сюжеты «Никодимова евангелия» и апокрифических гомилий Евсевия Александрийского и Епифания Кипрского. Широк круг апокрифических источников «Послания о рае» Новгородского архиеп. Василия (Калики). Тверской еп. Нил (Грек) (XVI в.) в послании дмитровско-кашинскому кн. Юрию Ивановичу излагает особый вариант легенды о происхождении крестного древа, связанный с «Покаянием праотца Лота». Значительное число А. (в т. ч. «Сказание Афродитиана») включено в Великие Минеи-Четьи.

Достаточно свободному обращению апокрифических текстов (даже антиканонического характера) в средневек. слав. книжности способствовала в немалой степени неразработанность системы запретов в отношении неканонических сочинений в правосл. мире в целом. Списки «ложных» книг (см. Индекс запрещенных книг) носили здесь скорее ознакомительный, нежели строго запретительный характер. Переводы таких списков на слав. язык появились уже на рубеже IX-X вв. (древнейший - в Изборнике 1073 г.), но первоначально они мало отражали слав. реалии: установлено, что из 29 перечисленных в этом индексе текстов в слав. традиции известно не более 9. На протяжении последующих столетий состав списков (известных только в восточнослав. традиции) неоднократно редактировался, пополняясь (особенно с кон. XIV в.) реальными памятниками, его завершением на исходе рус. средневековья стал индекс в составе «Кирилловой книги» (М., 1646), получивший в свою очередь широкое распространение в старообрядческих списках XVIII-XIX вв. Однако эти списки редко включались в состав канонических сборников (старший пример - РНБ. Погод. № 31, нач. XV в.) и лишь с XVI в. сопровождали иногда списки Иерусалимского устава, что, несомненно, ограничивало возможность их использования.

Наши рекомендации