МЕЖДУ РЕФОРМОЙ И НОВЫМ СОЮЗОМ (1566–1570)
Ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова.
Послание к Филиппийцам 3, 18
Существуют разные предположения о том, кто на самом деле был основателем так называемого Священного Альянса — разведывательной службы Ватикана. Но, по-видимому, институт папских агентов создал в 1566 году папа Пий V (1566–1572) для борьбы с протестантизмом, который олицетворяла королева Елизавета I Английская.
Пользовавшийся покровительством кардинала Джанпьетро Караффы (будущего папы Павла IV) Микеле Гизлиери был призван в Рим для того, чтобы принять на себя руководство некой особой миссией. Его преосвященство поручил Гизлиери создать своего рода контрразведку. Эта служба, структурированная по принципу пирамиды, должна была собирать информацию обо всех, кто нарушал папские предписания и не соблюдал церковные догмы, а следовательно, мог быть предан суду инквизиции.
Молодому священнику очень импонировали тайные общества, а Святая инквизиция (Sanctum Officium, или Святой трибунал) представлялась ему одним из самых могущественных тайных обществ того времени. Труды агентов Гизлиери в областях Комо и Бергамо привлекли внимание власть имущих в Риме. Менее чем за год почти тысяча двести человек — от сельских батраков до знатных аристократов — предстали перед трибуналом инквизиции. Более двухсот человек были подвергнуты самым жестоким пыткам, затем признаны виновными и казнены.
Пытка дыбой состояла в том, что предполагаемому еретику связывали руки за спиной и поднимали за них на свисавшей с потолка веревке. Когда тело пленника пописало в воздухе, его отпускали, чтобы оно упало под действием собственного веса. Натянутая веревка резко прерывала падение в метре от пола, и от сильного рывка суставы пленника выворачивались из суставных сумок.
Еще одной часто применявшейся пыткой была пытка водой. Палачи растягивали пленника на деревянном топчане, имевшем форму желоба, и клали ему на горло полосу тонкой мокрой ткани. При этом ему закрывали нос, чтобы он не мог дышать. Еще один палач лил пленнику воду в рот и ноздри. Несчастный оказывался лишенным возможности вдохнуть воздух. Когда врач инквизиции прерывал пытку, часто оказывалось, что жертва уже успела испустить дух.
В 1551 году Микеле Гизлиери в благодарность за оказанные услуги получил от Караффы повышение: кардинал назначил его главой римской инквизиции. Это произошло в правление папы Юлия III (1550–1555). Под началом Гизлиери конгрегация Святой инквизиции[2]получила самые широкие возможности для достижения целей, которые она ставила перед собой. В первую очередь был реформирован так называемый Верховный инквизиционный трибунал (Suprema ), и папа поручил контроль над ним группе специально назначенных кардиналов. Кардиналы были одновременно и судьями, и советниками папы в случаях, когда речь шла о том, чтобы подвергнуть суду кого-либо из видных представителей римского общества.
Вероятно, именно Гизлиери в начале 1552 года установил семь категорий преступников, которые подлежали суду трибунала Святой инквизиции: еретики; лица, заподозренные в ереси; лица, покровительствующие еретикам; маги, колдуны и волшебники; богохульники; лица, отказывающиеся повиноваться агентам инквизиции; те, кто разобьет, оскорбит или взломает печати или знаки Святой инквизиции.
Начиная с этого же года Гизлиери опутал город своей шпионской сетью. Его агенты действовали повсюду — от городских трущоб до кухонь дворцов римской знати. Собранные агентами инквизиции сведения передавались лично Гизлиери двумя способами: устно и с помощью так называемых Informi Rosso (красное послание). Красные послания представляли собой куски пергамента, свернутые в трубку, перевязанные красной ленточкой и запечатанные печатью с гербом Святой инквизиции. Согласно законам того времени, взломавшего печать ждала немедленная смерть. А на свернутом пергаменте агенты Гизлиери записывали все то, что служило поводом для часто совершенно необоснованного обвинения какого-либо жителя Рима в нарушении законов церкви и подлежало расследованию трибуналом инквизиции. Красные послания опускались в маленький бронзовый ящик, специально для этой цели установленный у штаб-квартиры Святой инквизиции в Риме.
За несколько лет глава инквизиции сумел создать одну из самых обширных и работоспособных агентурных сетей, а также собрать одну из лучших картотек сведений о гражданах Рима. Никакое движение, никакое слово, произнесенное в узких улочках или на площадях города, не могли укрыться от Гизлиери. Ни одно движение, ни одно слово, произнесенное в коридорах Ватикана, не оставались неизвестными генералу инквизиции.
23 мая 1555 года, после очень короткого (меньше месяца) правления папы Маркела II, кардинал Джанпьетро Караффа, не встретив сопротивления ни со стороны императорской, ни со стороны французской оппозиции, голосованием конклава был избран папой римским. Посол Венеции Джакомо Наваджеро так охарактеризовал нового папу, которому было в ту пору семьдесят девять лет: «Караффа — папа, обладающий темпераментом неистовым и пламенным. В делах управления церковью проявляет он неумеренную запальчивость. К тому же этот престарелый понтифик не переносит, кажется, когда кто-либо ему противоречит».
Караффа, уже ставший папой Павлом IV, начинает опасаться могущества и власти Гизлиери. (Дело дошло до того, что римское простонародье окрестило генерала инквизиции «теневым папой».) Однако, несмотря ни на что, папа производит Микеле Гизлиери в кардиналы. С этого момента инквизитор становится все более могущественным и опасным. Многие члены коллегии кардиналов не желали допускать, чтобы он, будучи инквизитором, вершил судьбы католической церкви.
А шпионы Гизлиери работали в полную силу, сея ужас на улицах Рима. Агенты кардинала, известные как «черные монахи», выбирали жертву и ждали, когда этот человек окажется на какой-нибудь безлюдной улице. Тогда его хватали, запихивали в закрытый фургон и везли в одно из тайных помещений инквизиции. Некий монах, видевший собственными глазами прибытие схваченных во дворец Святой инквизиции в Риме, оставил такое описание этого события (оно приводится в книге Леонарда Галуа «Общая история инквизиции», 1869 г.):
«Жертву оставляли на нижнем этаже внутреннего двора, рядом с главным входом. Оттуда начиналось ее путешествие в некое круглое помещение, где десять прикрепленных к стене скелетов возвещали ей, что иногда постояльцев этой гостиницы живьем прибивали гвоздями, чтобы дать им встретить смерть. После столь недвусмысленного предуведомления несчастный попадал на соседнюю галерею, где находил еще два человеческих скелета, но не стоящих на ногах, а распростертых на полу так, что они скорее походили на мозаичный узор или украшение. И в той же самой галерее справа ясно был виден очаг со следами жира, призванный служить тайной заменой кострам на площадях, которые вышли из употребления благодаря лицемерию этого испорченного века. […] Собственно темниц на первом этаже здания было не так много, зато на втором этаже находился зал Святого трибунала, а по сторонам его располагались две двери. На одной двери имелась надпись, которая гласила, что это помещение первого святого отца, а на другой — что это помещение второго святого отца. Так называли инквизиторов, которым была поручена двойная миссия помогать Верховному трибуналу в стремлении раскрывать преступников и карать виновных»[3].
Но для кардинала Гизлиери все изменилось, когда в ночь на 18 августа 1559 года папа Павел IV неожиданно скончался. Как только эта новость стала известна, мятежная волна прокатилась по улицам Рима. Охота на шпионов превратилась в одно из самых любимых занятий простолюдинов. Многие из тех, кто верно служил Святой инквизиции, были растерзаны толпой, а их тела выброшены в сточные канавы. Но этим дело не ограничилось. Жители Рима атаковали дворец, в котором размещался трибунал инквизиции, и опрокинули статую почившего папы.
Кардинал Гизлиери и несколько его людей смогли уберечь большую часть тайного архива. Спешно покидая Рим, Гизлиери увез свой архив с собой в восьми крытых фургонах.
Жизнь вошла в обычную колею, когда 25 декабря 1559 года кардинал Джованни Анджело Медичи, враг предыдущего понтифика, стал новым римским папой и принял имя Пий IV.
Этот папа обладал твердым характером, был ловким дипломатом и желал очистить католическую церковь от всяких следов деятельности предыдущего понтифика — Павла IV. С этой целью он приблизил к себе двух верных кардиналов, которые были его племянниками: Марка Зиттиха де Альтсмпс и Карло Борромео. Первый был виртуозом шпаги и военного искусства, второй — мастером дипломатии.
Борромео был назначен архиепископом Милана, папским легатом в Болонье и Романье, ответственным за управление папскими владениями и, наконец, личным секретарем самого папы. В первую очередь был отдан приказ задержать и заключить в замок св. Ангела кардиналов Карло и Альфонсо Караффу, а также Джанни Караффу, герцога Палианского и других дворян из герцогской свиты, обвиненных в убийстве его супруги. Во-вторых, по совету Карло Борромео папа Пий IV решил реабилитировать кардинала Мороне и епископа Фоскерари, обвиненных инквизицией в ереси по приказу папы Павла IV. В-третьих, папа приказал изгнать генерала инквизиции кардинала Микеле Гизлиери и распустить «черных монахов»[4].
Его преосвященство нашел убежище в уединенном монастыре и вернулся к пасторской деятельности в своей прежней епархии, в результате чего к нему отнеслись благосклонно, когда конклав собрался вновь после смерти папы Пия IV 9 декабря 1565 года. Интересно, что после того, как конклав прозаседал три недели, кардинал Карло Борромео, доверенное лицо почившего папы, решил поддержать кандидатуру кардинала Гизлиери, которому покровительствовал король Филипп II. Уже в течение долгого времени Гизлиери получал от испанской короны субсидию в 800 дукатов.
7 января 1566 года кардинал Гизлиери был избран папой и принял имя Пий V. Посол Испании сказал тогда: «Пий V — это тот папа, который нужен нашему времени». Филипп II также с удовольствием воспринял восхождение на трон святого Петра своего союзника. То, что выбор пал именно на этого человека, означало победу тех сил, которые хотели иметь понтифика сурового и благочестивого, но в то же время способного бороться с протестантской реформацией и всеми силами ей противодействовать. Что действительно не вызывало сомнений, так это то, что папа Пий V употребит весь свой предыдущий опыт главы инквизиции для создания действенной, неумолимой и слепо послушной приказам его святейшества папы агентурной сети.
Главной задачей шпионов Священного Альянса (такое название папа дал своей секретной службе в честь союза Ватикана с католической королевой Марией Стюарт) был сбор информации о возможных политических действиях и интригах, исходящих из Лондона. Добытые агентами сведения переправлялись тем могущественным монархам, которые поддерживали католицизм и папство в борьбе против все шире распространявшегося протестантизма. Первейшей обязанностью папских агентов было предоставление своих услуг королеве Марии Стюарт с целью предпринять попытку реставрации католицизма в Шотландии, которая в 1560 году объявила себя пресвитерианской державой, и для борьбы с протестантизмом. Пий V понимал, что его главным врагом была отколовшаяся английская церковь, которую представляла Елизавета, дочь короля Генриха VIII и Анны Болейн.
Король Генрих VIII порвал с католической церковью в 1532 году, после того как попросил у папы Климента VII (1523–1534) разрешения на развод с королевой Екатериной Арагонской, дочерью католической королевской четы[5]и теткой германского императора Карла V (он же — испанский король Карл I), и вступление в брак со своей любовницей Анной Болейн. Понтифик изучил послание английского монарха, написанное на старом пергаменте размером шестьдесят на девяносто сантиметров и заверенное семьюдесятью пятыо высокопоставленными лицами королевства: к документу были прикреплены семьдесят пять красных шелковых лент с семьюдесятью пятью сургучными печатями.
Папа Климент VII не удовлетворил это прошение, что нызвало гнев Генриха VIII и послужило причиной его разрыва с католической церковью. Король принял решение самовольно жениться на Анне Болейн и, несмотря на запрещение Рима, аннулировал свой брак с Екатериной.
Окончательный разрыв произошел 15 января 1535 года, уже при папе Павле III, когда Генрих VIII, желая узаконить свое новое положение главы церкви, созвал священнослужителей и ученых из всех университетов королевства, чтобы они всенародно провозгласили, что папа римский не имеет никакого божественного права и никакой власти в Англии. Реально новая церковь была в основе своей англиканско-католической. Верховная власть над ней принадлежала английской короне.
Пять лет царствования Марии Тюдор, вплоть до ее смерти 17 ноября 1558 года, были весьма неспокойными. Это царствование было отмечено войнами, казнями, внутренними беспорядками, государственными переворотами и религиозными конфликтами. В ту же самую ночь, когда скончалась королева Мария, ее сестра Елизавета, дочь Генриха VIII и Анны Болейн, была провозглашена королевой Англии.
Большинство населения восприняло появление новой королевы с восторгом, отчасти потому, что Мария Тюдор оставила о себе дурную память — не зря в народе ее прозвали Кровавой Мэри (Bloody Магу). С момента своего восшествия на трон Мария была полна решимости, при поддержке папы Павла IV и оппозиции посла Испании, огнем и мечом утвердить в стране католицизм. Но для этого ей надо было сначала отрубить головы защитникам религиозной реформы.
В первую очередь по обвинению в ереси должны были сжечь на кострах многих протестантских епископов, которых Мария Тюдор называла «скверными пастырями, которые вели своих овец к гибели». Бывший епископ Лондонский Ридли, тот самый, который незадолго до этого провозгласил Джейн Грей королевой Англии, а Марию Тюдор — незаконнорожденной, был заживо сожжен ил площади в Оксфорде 16 октября 1555 года. Вместе с мим отправился на костер и бывший епископ Ворчестерский Латимер. Еще одной королевской расправой, вызнавшей удивление даже в Риме и в Парламенте, была казнь 21 марта 1556 года бывшего епископа Кентерберийского Томаса Кранмера, который когда-то аннулировал брак Генриха VIII с Екатериной Арагонской и довершил полный разрыв Англии с властью римского папы.
15 января 1559 года Елизавета I была коронована на английский престол; 8 мая она открыла сессию Парламента и представила на утверждение законы, которые позволяли Англии и всем ее заморским владениям вернуться к протестантизму. Рим и католическая церковь, во главе которой стоял тогда восьмидесятитрехлетний старик — папа Павел IV. не имели сил для противодействия грядущим в Англии религиозным переменам.
В одном понтифик был совершенно уверен: единственным остававшимся шансом на сохранение католического островка в протестантской Британии было оказание поддержки королеве Шотландии Марии Стюарт. В последующие годы Марии суждено было превратиться и марионетку для беззастенчивых заговоров и интриг папы Павла IV и его преемников, блюдущих чистоту веры могущественного короля Испании Филиппа II, капризного Карла IX Французского, ничтожного и невежественного Фердинанда Австрийского и предавшего собственную мать наследника шотландской короны — принца Якова.
Тучи начали собираться над головой Марии Стюарт, когда два самых близких ей человека стали агентами могущественных держав, имевших интересы в Шотландии. 29 июля 1565 года Мария вступила в брак с католиком Генри Дарнлеем[6]. Новый король-консорт Шотландии был высок, силен, светловолос, очень привлекателен для женщин, но не слишком образован. Дарнлей, новый властитель Шотландии, деливший ложе с королевой, был марионеткой в руках сэра Фрэнсиса Уолсингема, который возглавлял шпионскую сеть Елизаветы, и шотландской знати. Кроме того, Дарнлей был трусом.
В конце 1565 года Мария Стюарт подружилась со смуглым молодым пьемонтцем, Давидом Риччо, который прибыл в Шотландию в составе свиты, сопровождавшей савойского посланника маркиза де Морета во время его визита в эту страну. Риччо было двадцать восемь лет, у него были большие зеленые глаза, что привлекло к нему внимание королевы — поклонницы мужской красоты. Он владел искусством поэзии и музыки, играл на лютне и слагал стихи, и еще он был священником и одним из самых деятельных агентов созданного незадолго перед этим Священного Альянса.
Мария Стюарт попросила савойского посланника одолжить ей юного Риччо, дабы он ее развлекал. Постепенно пьемонтец возвышался все больше и больше. За несколько дней он превратился из простого певца в «камергера» королевы с жалованьем семьдесят пять ливров в год. Благодаря своей должности и приближенности к королеве Риччо получает прямой доступ к ее самым секретным бумагам.
Королева находит в пьемонтце то, чего ей недостает в ее муже, Генри Дарнлее. Риччо обладает ясностью мысли и артистической культурой. Он владеет латынью, с легкостью говорит по-французски и по-итальянски, свободно изъясняется по-английски. Но хотя он и пользуется королевской милостью, шпион по-прежнему ест за столом прислуги. Возможность изменить ситуацию представляется ему, когда королева удаляет своего личного секретаря Раулета, до тех пор пользовавшегося наибольшим доверием Марии Стюарт. Мария прогнала его, когда узнала, что он игнорировал постоянные жалобы нескольких знатных шотландцев на подкупы со стороны англичан.
Уолсингем, глава английских шпионов, тратил большую часть имеющихся в его распоряжении средств Короны на подкуп тех, кого можно было превратить в агентов, внедренных при шотландском дворе. Но теперь кабинет Раулета занимал Давид Риччо, который, несмотря на то что был верным защитником Контрреформации и сообщал папе Пию V о любом движении при английском и шотландском дворах, был предан душой и телом служению королеве Марии.
Шпион Священного Альянса становится день ото дня все более могущественным, и Дарнлей об этом знает. Супруг королевы понимает, что если он хочет избавиться от Риччо, то сначала непременно должен обсудить этот вопрос с Уолсингемом, а тот в свою очередь будет советоваться с Елизаветой. Дарнлей знает, что только так сможет защитить себя, если убийство пьемонтца будет раскрыто королевой, его супругой.
Риччо и его брат Джузеппе, вызванный из Италии, чтобы быть подле брата, формируют группу агентов Священного Альянса в Шотландии. Ее задачей, согласно приказанию папы, является сбор информации о Джоне Ноксе, ученике Кальвина, который превосходит своего учителя в том, что касается ортодоксальности и интегризма. Для папы Пия V Нокс может оказаться единственным препятствием на пути возвращения Шотландии в лоно римской католической церкви. Согласно сведениям, добытым папскими агентами, Джон Нокс когда-то был не более чем заурядным католическим священником, решившим примкнуть к Реформации. Для этого интегриста Кальвин и Джордж Уишарт были учителями, духовными светочами, до тех пор пока королева-регентша Шотландии не решила сжечь Уишарта на костре. Эта акция и сделала из Нокса интегриста, каковым он теперь являлся, и, кроме того, пробудила в нем самую искреннюю и глубокую ненависть к дому Стюартов.
Со смертью своего учителя Джон Нокс превратился в лидера так называемого «Восстания против регентши». Французские войска, высадившиеся в Шотландии, чтобы оказать помощь Марии де Гиз, схватили Нокса, и он был отправлен на галеры.
Освободившись, Нокс нашел убежище в кальвинистских странах, где научился владеть словом и ненавидеть роскошь. Едва вернувшись в Шотландию, он сумел направить на путь Реформации как дворянство, так и простой народ. Джузеппе, брат Давида Риччо, информировал папу о движении, руководимом Ноксом. В одном из своих сообщений Джузеппе пишет:
«Он, превратившись в шотландского пророка, каждое воскресенье посылает с амвона собора Сен-Жиль проклятия тем, кто не внемлет его проповедям. Он, как дитя, радуется каждый раз, как терпит поражение какой-нибудь католик или иной противник — приверженец другой религии. Когда убивают врага, Нокс говорит о руке Господа. Каждое воскресенье, закончив проповедь, он восхваляет Бога и просит его скорее покончить с царствованием узурпаторов Стюартов и с королевой, восседающей на троне, который ей не принадлежит».
От Давида Риччо папа Пий V получил сообщение о встрече Джона Нокса с королевой Марией Стюарт.
«В Эдинбурге произошла встреча праведной католички королевы Шотландии с фанатиком-протестантом Джоном Ноксом. Проповедник был невежлив и назвал римскую католическую церковь шлюхой, которая не может быть супругой Господа. Королева Мария была оскорблена этими его словами».
Священный Альянс посоветовал братьям Риччо усилить меры по обеспечению собственной безопасности: за столь короткое время они, кажется, успели нажить слишком много врагов, а папа не хотел терять таких ценных агентов.
Двумя главными врагами итальянцев и Контрреформации в Шотландии были канцлеры королевы: ее незаконнорожденный брат Мюррей и Уильям Мэйтланд, и тот и другой — протестанты. Вскоре агенты Священного Альянса узнают через одного предателя, что королева Елизавета I Английская пытается подкупить канцлера Мюррея и нескольких лордов с тем, чтобы они организовали в Шотландии восстание против Марии. Папа может только уведомить об этом короля Испании Филиппа II, который сообщает через своего посланника при английском дворе, что, если это произойдет, он, возможно, сочтет себя обязанным помочь католической королеве. Посланник, несмотря на свою осведомленность, ни словом не упомянул о письме, отправленном 10 января 1566 года папой Пием V королеве Марии Стюарт: «Возлюбленная дочь наша! С великой радостью мы узнали, что Вы и Ваш супруг явили блестящее доказательство своей заботы о том, чтобы вернуть в ваше королевство истинную церковь Божью».
Но все более близкие отношения между Марией Стюарт и ее секретарем Давидом Риччо начинают раздражать многих могущественных людей из окружения королевы Шотландии. Ее супружеские отношения с Генри Дарнлеем становятся все хуже и хуже. Дарнлей видит, что жена отвергает его не только как супруга, но и как короля. Муж Марии Стюарт чувствует себя обманутым, потому что его не провозгласили полноправным королем Шотландии, а лишь присвоили ему почетный титул.
Филипп II отправил своему посланнику Гусману де С ильва письмо, в котором указывал, что он «должен внушить королеве Шотландии, что ей следует действовать умеренно [по отношению к Риччо] и избегать всего, что могло бы вызвать недовольство королевы Англии». Это письмо попало в руки Елизаветы I благодаря одному агенту, внедренному в дом испанского посланника и преданному Рэндольфу, посланнику Англии. На самом деле Филипп II не знал темперамента Марии Стюарт, из-за которого папский агент мог попасть в очень неприятную ситуацию. Во время одной из встреч наедине Риччо и Марии Шотландской итальянец сообщил ей, что узнал, будто англичане давали деньги шотландским повстанцам.
С другой стороны, английский посланник не знал, что именно Давид Риччо и его брат открыли в феврале 1566 года, что через посланника Рэндольфа финансировалось бегство в Англию шотландских мятежников, которые годом раньше пытались выступить против королевы. Двадцатого февраля того же года королева Мария Стюарт, имея на руках доклад, отредактированный Риччо, вызвала к себе английского посланника.
Благодаря агентам-итальянцам в руках Марии Стюарт имелся объемистый отчет о поддержке мятежников, о той роли, которую играл английский дипломат в беспорядках, имевших место в Шотландии в прошедшем году. Изгнать посла — задача не из легких и в наши дни; однако в XVI веке эта задача была гораздо более трудной, особенно при наличии желания избежать последствий такой акции. А Мария Стюарт этих последствий не просчитала. На следующий день после удаления посланника Мария посылает Елизавете I письмо, в котором снимает с нее всю вину, хотя знает, что если посланник Рэндольф был исполнителем, то Елизавета была мозгом всей операции. Даже те почти три тысячи эскудо, которые люди Уолсингема истратили на подкуп тех, кто помог бежать шотландским мятежникам, были извлечены из личных сундуков английской королевы. Но властительница Шотландии постоянно держит в голове слова испанского монарха, советовавшего ей не делать ничего, что могло бы рассердить Елизавету.
21 февраля 1566 года Мария Стюарт пишет Елизавете I:
«Госпожа добрая моя сестра! Будучи, как всегда, честна и откровенна с Вами, я решила написать Вам эти слова, которыми сообщаю Вам о дурных деяниях посланника Вашего здесь, Рэндольфа. Я получила верное известие [от Риччо и Священного Альянса] о том, что в самый грозный час волнений, которые возбудили те, кто забыл о покорности, названный Рэндольф оказал им помощь в количестве трех тысяч эскудо, дабы они подкупали людей и укреплялись против меня. Посему, желая вырвать эту занозу, я повелела явиться передо мною оному Рэндольфу и моему Совету, чтобы заставить поддержать этот доклад [подтвердить обвинение] того, кому были отданы деньги. Поскольку я смею надеяться, что Вы сочтете недостойным, что он, будучи послан сюда для доброй службы, прикрываясь Вашим мандатом, посвятил себя деяниям прямо противоположным, я не пожелала употребить против него меры более суровой, чем отослать его к Вам с моими письмами, в которых мои обвинения изложены более пространно».
Первого марта 1566 года посол Рэндольф со своей шитой покидал Шотландию. Но перед отъездом он подготовил шпионам папы Пия V ответный удар. И одним из его основных союзников в этом акте отмщения должен был стать не кто иной, как супруг королевы, Генри Дарнлей.
На обратном пути в Лондон посол Рэндольф в ожидании приказаний от своей повелительницы задержался в городе Беетвике. И оттуда послал королеве Елизавете I письмо:
«[…] серьезные события готовятся в Шотландии. Лорд Дарнлей [супруг Марии Стюарт] очень рассержен на королеву, ибо она отказывает ему в брачной короне, и он осведомлен о поведении королевы [ее отношениях с Давидом Риччо], которое невозможно перенести. […] Он [Дарнлей] решил избавиться от виновника позора [агента Священного Альянса]. Все должно быть сделано до начала сессии парламента».
Дарнлея больше не приглашают на особые заседания Государственного Совета, ему не разрешают использовать королевский герб Шотландии, он низведен до роли принца-консорта. Но презрением к супругу Марии Стюарт теперь охвачена не только сама королева, но и ее ближайшие придворные. Давид Риччо, личный секретарь королевы, уже не показывает ему официальных бумаг и ставит так называемую Iron Stamp, королевскую печать, не спрашивая его совета. Английский посланник уже не называет его величеством, а монеты с двумя лицами и легендой Henricus et Maria (Генрих и Мария) изъяты из обращения и заменены другими, с новой легендой: Maria Regina Scotiae (Мария королева Шотландии). И ко всему этому прибавляются слухи об особых отношениях Марии с ее секретарем, шпионом Давидом Риччо, превратившимся в таitrе de plaisir, или «маэстро наслаждений» королевы.
Поскольку агент Священного Альянса стал весьма изощрен в искусстве доставлять королеве удовольствие, он делает княжеские жесты, когда с завидным рвением берется за государственные дела — и это при том, что всего за несколько месяцев до того он ел с прислугой и сп ал на чердачке над конюшней. Придворные (многие из них протестанты) знают, что Риччо — только пешка папы Пия V, который в рамках осуществляемого Римом великого плана Контрреформации стремится превратить Шотландию в католическую страну. По всей вероятности, Мария Стюарт договорилась с Пием V, что сделает Шотландию первой страной, которая отринет Реформацию и вернется в великое католическое братство.
Понтифик приказал своим агентам оберегать Марию Стюарт от любой опасности, от всего, что могло бы помешать осуществлению этого важного шага.
А шотландские дворяне возлагают всю ответственность за предполагаемый сговор на Давида Риччо. Посол Рэндольф сообщает об этом своей государыне в письме, посланном из Бествика: «Или Бог пошлет ему [Давиду Риччо] быстрый конец, или им [шотландским дворянам-протестантам] невыносимую жизнь».
Несмотря на всю ненависть к итальянцу, придворные не хотят выступать против королевы Марии. Они знают, с какой суровостью она подавила последнее восстание. И еще меньше им хочется разделить с Мюрреем судьбу английского изгнанника.
По приказанию папы Риччо не допускал, чтобы Мария Стюарт пожаловала Дарнлею право регентства (matrimonial crown — корона по праву супружества). Пий V хочет любой ценой воспрепятствовать тому, чтобы, если что-то случится с королевой, регент (Дарнлей) смог откупиться от намерения превратить Шотландию в католическую страну. Но ничто из происходящего не раздражает Дарнлея так, как то, что его супруга Мария Стюарт не подпускает его к себе, позволяя, однако, шпиону Священного Альянса проводить долгие часы с ней наедине, взаперти в ее спальных покоях.
Мария Стюарт уже беременна тем, кто спустя годы станет королем Яковом VI Шотландским и Яковом I Английским. Впервые в истории Шотландии заговорщики получают разрешение своего короля на мятеж против своей королевы. Придворные заговорщики обещают отнять власть у Марии Стюарт и передать эту власть Дарнлею как новому королю Шотландии. Со своей стороны Дарнлей обещает, что, как только получит шотландскую корону, дарует им прощение и наградит новыми владениями. Шпионы Уолсингема сообщают, что «королева [Мария Стюарт] раскаивается в том, что вступила в брак с | Генри Дарнлеем. Поговаривают о том, чтобы передать корону Шотландии ему [Дарнлею], хочет того королева или не хочет. Мне известно, что если они договорятся, в ближайшие дни с одобрения короля перережут горло Риччо».
Дарнлей не желает смерти папского шпиона по политическим мотивам, он просто ревнует к нему как к мужчине, который отнял у него доверие его супруги и королевскую печать. Мюррей готовится вернуться в Шотландию, как только произойдет переворот, а фанатик Джон Нокс уже написал проповедь о смерти или, вернее сказать, казни жалкого католика.
Вечер 9 марта 1566 года, замок Голируд. Утром этого дня Давид Риччо получил предостережение от одного из своих агентов, но не обратил на него внимания. Он знает, что, если проведет день подле своей королевы, ничего дурного с ним не случится. Никто не решится поднять на него оружие или руку в присутствии королевы Марии. Но он ошибается.
Вечер проходит быстро. Мария читает у себя в спальных покоях на четвертом этаже башни. Генри Дарнлей приглашает Риччо сыграть в карты. Итальянец ничего не подозревает. За стол, который стоит прямо в королевской спальне, садятся несколько придворных, сводная сестра королевы и, напротив нее, секретарь Риччо, одетый в расшитый камзол. Идет приятный разговор, маленький салон наполняется музыкой. Скрытая портьерой дверь в глубине комнаты открывается, чтобы впустить Дарнлея, который садится рядом со своей супругой. Дверь намеренно остается незапертой.
Через несколько секунд портьеру резко отдергивают, и в зал с кинжалами и шпагами врываются заговорщики. Первым из вошедших, кого узнала королева, был лорд Патрик Ратвен с обнаженной шпагой в руке.
Королева встает, опрокинув стул, на котором сидела, и высказывает Ратвену свое возмущение его появлением перед ней со шпагой наголо. Шотландский дворянин отвечает, что ей нечего бояться; его вторжение касается только итальянского шпиона. Риччо поднимается, но у него даже нет оружия. Защитить его может только королева. Дарнлей отступает назад, как бы для того, чтобы оказаться подальше от схватки, которая должна сейчас произойти. Мария Стюарт преграждает путь Ратвену, который ищет взглядом Риччо, и приказывает ему сложить оружие. Шотландец в ответ произносит только: «Спросите своего супруга».
Тогда королева обращает взгляд к мужу, который спрятался за портьеру и только и может, заикаясь, бормотать: «Я ничего об этом не знаю».
Теперь к Ратвену присоединяются и другие заговорщики, тоже со шпагами в руках. Они поднимаются по узкой винтовой лестнице в покои королевы. Риччо пытается бежать, но его хватают за руку.
Мятежники кричат королеве, что Риччо — папский шпион и поэтому должен умереть. Мария Стюарт отвечает, что если Давид Риччо может быть в чем-то обвинен, то это должен сделать парламент. Ратвен держит итальянца за руки, другой заговорщик обматывает его веревкой, Его тащат, он хватается за платье королевы, которое рвется в его судорожно сжатых от ужаса пальцах.
Мария продолжает бороться; один из заговорщиков наводит на нее пистолет. Ратвен ударяет его по руке, пуля Фраттини пролетает над головой королевы и попадает в стену. Дарнлей поддерживает лишившуюся чувств королеву. Риччо волокут по узкой лестнице, его голова бьется о ступеньки.
Оказавшись вне покоев королевы, заговорщики набрасываются на агента Священного Альянса. Первый удар кинжалом поражает его в левый бок; второй кинжал насквозь пронзает правую руку, которой он пытался прикрыть лицо, и входит в горло. Обливаясь кровью, он с трудом поднимается, но еще один кинжал перерезает ему яремную вену. Крик, готовый вырваться из его глотки, захлебывается в крови. Точным ударом Ратвен пронзает его сердце. Риччо мертв.
Мария Стюарт, удерживаемая мужем, беспрестанно выкрикивает проклятья заговорщикам и своему предателю-супругу. Дарнлей упрекает ее тем, кто оторвал ее от его ложа, а в это время в комнату входит Ратвен, держа в руке шпагу, с которой еще стекает кровь итальянца. Глубоким грудным голосом Мария Стюарт, обращаясь к шотландскому дворянину и своему мужу-предателю, повторяет снова и снова, что они подписали свой смертный приговор. Ее мщение будет ужасно.
Джеймс Босуэл, начальник личной стражи королевы, заслышав крики и лязг оружия, пытается войти в комнату, но оказывается, что дверь заперта. Немного покружив, Босуэл и Хантли, его помощник, со шпагами в рутсах влезают через окно. Генри Дарнлей успокаивает их, объясняя, что тут был разоблачен шпион папы Пия V, который пытался помочь испанским войскам высадиться в Шотландии. Убийство Риччо одним ударом отстранило от шотландской короны Марию Стюарт и разорвало прямую связь между королевой и папой.
19 июня 1566 года на свет появляется Яков, наследник шотландской короны. Мария родила в июне, следов ательно, ребенок был зачат в сентябре 1565 года. В том месяце Шотландия переживала мятеж, и Мария Стюарт уже несколько недель не допускала до своего ложа Генри Дарнлея, с которым вступила в брак в июле того же года. Давид Риччо появился при шотландском дворе в середине сентября. То есть вполне вероятно, что Яков VI на самом деле был сыном шпиона Священного Альянса. Мария Стюарт весьма благоразумно прощает Дарнлея, тем самым возвращая себе корону и свободу, и дозволяет Мюррею вернуться в Эдинбург. Но Священный Альянс не собирается допускать, чтобы убийство одного из его членом осталось неотомщенным.
Папа в строгой форме дал своим агентам приказание узнать, кто был заговорщиком, руководившим убийством Риччо, и на первом месте в списке подозреваемых оказался Генри Дарнлей.
Есть разные предположения относительно того, кто на самом деле распорядился привести месть убийцам Давида Риччо в исполнение, но кто бы ни был этот человек, он не подозревал, что эта месть окажется еще одним шагом на пути к утрате Марией Стюарт королевской власти в Шотландии.
Елизавета I Английская должна была представить в парламент закон о престолонаследии. В этом законе должно было быть названо имя человека, который вступит на престол Елизаветы после ее смерти. Мария Стюарт считала, что это право принадлежит ей, но она не должна была совершить ни одной ошибки, которая поставила бы такое решение под сомнение. Оба народа все более склонялись к тому, чтобы считать Якова принцем и Шотландии, и Англии, и это не нр<