Глава 15. притон «красная шапочка»

Ресторан «Красная Шапочка» можно было смело назвать притоном, но ни один журналист из боязни получить на вечерней улице по голове не решился бы этого сделать. А кроме того журналистов не пускали в этот ресторан.

Три фронтовых товарища и две секретарши расселись за удобным столиком и скромно заказали покушать.

— А пиво мы будем пить? — забеспокоился Айсман. За годы жизни в Германии он привык выпивать в день литров пять пива.

— Лучше три раза «да», чем один раз «нет», — ответил Штирлиц, протирая скатертью руки.

— А давай на спор, кто больше выпьет? Кто проиграет, того стошнит!

— Айсман! Сиди спокойно, мы пришли в приличное место, не забывай, что мы теперь деловые люди!

Как уже упоминалось, место действительно было приличным, сюда пускали только видных коммерсантов и надежных деловых людей, потому что на сцене танцевали совершенно голые девушки. Раньше сюда пускали только проверенных партийных товарищей, а сейчас партийные лидеры предпочитали отдыхать у себя на хорошо охраняемых дачах, а ресторан начали посещать банкиры, кооператоры и адвокаты. От «красных» времен осталось только название — «Красная Шапочка».

— О! Ништяк! — вскричал Айсман, толкая Свету. — Какие девочки! Я бы с такими переспал! Со всеми сразу и с каждой в отдельности! А ты?

— Я не люблю женщин, — ответила Света.

— А мужчин любишь? Таких, как я, а?

— Вы, господин Айсман, большой нахал!

— Да, Света, ты права. Нахал у меня большой!

— И большой пошляк, — отвернулась девушка.

— Нет! — возразил Айсман. — Я — не поляк, я — немец.

Два услужливых официанта принесли блюда, которыми заставили весь стол. Здесь Штирлица хорошо знали и помнили, что означает его желание «скромно откушать».

Чавкая, сотрудники ШРУ, набросились на угощение.

За большим столом в другом конце зала чествовали какого-то молодого человека. Гости шумно рукоплескали, орали «Слава! Бис!», пили, а молодой человек с важным видом что-то зачитывал из книжки и под громкий подхалимский смех раздавал автографы. Штирлиц, который не любил, чтобы в его присутствии шумели, пару раз с неудовольствием посмотрел в сторону веселящихся.

— А вы говорите, мы плохо живем! — сказал Айсман, поправляя повязку на глазу руками, уже измазанными в соусе. — Еще немного, и мы будем жить, как в Америке.

— Не это главное! — провозгласил Мюллер. — Главное, настали новые времена!

— Конечно новые. Все вокруг стало продаваться, — недовольно буркнул Штирлиц, но Мюллер его уже не слушал.

— Прошлое — отмирает. Уже скончалась «новая общность людей», именуемая «советским народом», который, подобно пещерным людям, жил в пещерах, питался подножным кормом и пугался рыка тигра, даже когда он рычал с перепоя…

— Как в Америке скоро жить будем, — подхватил его мысль Айсман.

— Да что ты, Айсман, все об этой паршивой Америке! — возмутился Мюллер. — В Америке сплошные негры!

— Это точно, — поддержал Штирлиц. — Сюда привезли одного, так он украл у Мюллера из сейфа досье…

Мюллер насупился.

— Надо, чтобы жизнь была не как в Америке, а как в Германии, — сказал Штирлиц. — Лично мне «Мерседесы» нравятся больше, чем негры. Кстати, Айсман, что это за люди? Почему их пустили в ресторан, где я кушаю?

— Сейчас разберусь! — пообещал Айсман. — Эй, любезный!

Побежал официант.

— Слушаю-с!

— Что это за толпа? Почему шумят?

— Банкет, — объяснил официант. — Поклонники известного писателя Бориса Ломтикова отмечают издание его очередной книжки.

— Передай этому известному писателю, что если его гости не перестанут шуметь, они будут иметь дело с известным штандартенфюрером СС фон Штирлицем!

— Сию минуту-с!

Официант побежал исполнять поручение Айсмана.

— Мне это не нравится, — пожаловался Мюллер, продолжая разговор про негров. — Ситуация — охренеть. Какое название для досье не дам, все сразу же становится вверх ногами…

— Тут я с тобой прав, — поддержал его Айсман.

— Ясно одно, — продолжал Мюллер. — Кто-то выкрал дело на Бормана. Значит, Бормана собираются шантажировать. По моему досье можно с легкостью доказать, что Борман был фашистским выродком, палачом НКВД, пособником Мао, сотрудником северо-корейской разведки, сионистом, антисемитом и еще Бог знает кем. С помощью такого досье любого можно заставить сделать все, что угодно. Даже коробку «Сникерса» сожрать! Но вот что они хотят заставить сделать Бормана?

— Какая разница? — пожал плечами Айсман. — Как они найдут Бормана, если он прячется у нас в подвале?

— Найдут, — сказал Мюллер. — В досье об этом тоже написано!

— А зачем ты это вписал в досье? — возмутился Айсман.

— Досье — оно на то и досье, чтобы быть полным.

— Это ты — полный идиот!

— Попрошу не забываться! — гордо вскинул голову Мюллер. — С кем разговариваете, фашист?

— От фашиста слышу!

Джек Клигенс, агент, перекупленный Зизиподом, сидел в углу ресторана «Красная шапочка» и в недоумении слушал разговор за столом Штирлица. «Каким видом шифровки они пользуются? Может быть, надо принимать во внимание только каждое третье слово, или каждое пятое? И кого они называют кличкой «Фашист»?»

Агент в нетерпении потер руками и закурил сигару.

«Надо переходить в ближний бой, — решил он. — Я мужчина привлекательный, американец, стоит попробовать завербовать секретаршу Штирлица».

Джек причесал расческой волосы, направил в рот струю освежающего дезодоранта и подошел к столику Штирлица.

— Извините, можно мне пригласить вашу даму на танец?

Штирлиц, внимательно разглядывающий в бинокль обнаженных красоток на сцене, разрешил:

— Если дама не против…

Наташа, которая с большим удовольствием потанцевала бы с самим Штирлицем, тем не менее встала и подала руку американцу. Джек Клигенс, ослепительно улыбаясь, как голливудская кинозвезда, повел девушку танцевать.

— Штирлиц, ты посмотри, как он ее к себе прижимает! — возмутился Айсман.

Штирлиц насторожился и отложил бинокль.

С минуту весь столик напряженно наблюдал за танцем.

— Если его рука спустится по ее спине ниже талии, я из него сделаю люля-кебаб, — пообещал Штирлиц.

Тут к столику Штирлица подошел известный писатель Борис Ломтиков. Будучи немного навеселе, писатель покачивался и время от времени икал.

— Это кто тут себя Штирлицем называет?

Русский разведчик обернулся к Ломтикову.

— Ну, допустим, я.

— Как вам не стыдно! — Ломтиков погрозил пальцем перед носом Штирлица. — Я про Штирлица уже шесть книг написал! Штирлиц — это же Герой Советского Союза, он уже умер за свою Родину, а вы, бандит, взяли себе такую кличку! Вы позорите честное имя русского разведчика Штирлица! Немедленно извинитесь!

Айсман ошарашено посмотрел на Штирлица.

— Дать ему в рыло? — с надеждой спросил он.

— Перед кем я должен извиниться? — поинтересовался Штирлиц.

— Перед всеми! — радостно воскликнул молодой человек.

— Дай, — разрешил Штирлиц.

Айсман дал писателю кулаком в глаз. Тот отлетел к своему столу и опрокинул его. Гости Ломтикова бросились бить агентов ШРУ. Штирлиц, раздавая удары направо-налево, пробился в центр зала, где с Наташей танцевал американско-зизиподский агент, и на всякий случай дал самоуверенному американцу поддых. Тот упал, и его затоптали дерущиеся.

— Решительно, в этой стране стало негде отдохнуть интеллигентному человеку.

И Штирлиц повел свою секретаршу на выход. По пути к Штирлицу присоединился Мюллер, который не любил слишком оживленный отдых, и секретарша Света. Айсман находился в самой гуще дерущихся, в толпе мелькали его кулаки, опускаясь на чьи-то головы. Воспользовавшись моментом, недовольные артисты лупили своих менеджеров, деловые люди — своих адвокатов.

За американским шпионом Клигенсом, который начал было ползком выбираться из драки, устремились два внештатных сотрудника КГБ, которые давно следили за подозрительным американцем. Агент достал свой бесшумный пистолет. «Да здравствует господин Президент!» — хотел крикнуть Джек, но не успел. Кэгэбэшники начали профессионально избивать беднягу, стараясь отбить какие-нибудь жизненно важные органы.

— Обрати внимание, Мюллер, на этих двоих, — заметил Штирлиц, показывая на парней в штатском, лупцующих агента Клигенса. — Если они из милиции, то почему бы им не показать сначала свои документы, а потом уже начать бить его ногами? А ты говоришь, демократия.

— Какая тебе разница? — резонно ответил Мюллер.

— Господин Штирлиц! Господин Штирлиц! — по улице с криками бежали профессор Плейшнер и пастор Шлаг.

— Ну, что случилось? — остановился русский разведчик.

— Борман исчез из подвала! — выдохнул запыхавшийся профессор.

— Началось! — сказал Мюллер.

— Да, — задумчиво кивнул Штирлиц. — Видимо, тот, кто украл досье, начал шантажировать Бормана. Но что, черт возьми, Борман должен сделать?

— Наверняка, украсть бегемота! — всхлипнул пастор Шлаг.

— Нет, это должен сделать Бородатый.

— Да, но Борман может знать этого Бородатого и шантажировать его, чтобы Бородатый украл бегемота! — не унимался обеспокоенный пастор.

— Сегодня же приступаем к охране бегемота, — решил Штирлиц. — В зоопарке поймаем и Бородатого, и всех остальных уродов.

ГЛАВА 16. СНОВА НЕУДАЧА

Вытащив из ресторана Айсмана, сотрудники ШРУ поехали в агентство. Штирлиц с Айсманом вооружились до зубов и отправились в зоопарк. А шеф гестапо решил взглянуть на свой любимый сейф.

Войдя в свой кабинет, Мюллер ахнул и чуть не умер от разрыва сердца. Сейф был опять вскрыт, досье разбросаны по всему кабинету. Светлана принесла шефу стакан воды и начала собирать пухлые папки.

— Нет, мне это надоело! — воскликнул Мюллер и начал снимать с дверцы сейфа отпечатки пальцев.

— Борман! — опешил он, сверив отпечатки с картотекой.

— Шеф, ничего не пропало, — сообщила Света.

— Странно, что же эта толстая скотина искала? — почесал в голове Мюллер.

Настал вечер и Москва наполнилась уличными огнями, простые московские обыватели водрузили на ноги тапочки и уселись перед телевизорами, только агентам Штирлица не спалось. Потому что они сидели в засаде. Вернее, сидели они в своем автомобиле, а автомобиль стоял в кустах около бассейна с бегемотом. Бегемот спал, время от времени чавкая во сне и пуская пузыри.

— Никак не могу понять, зачем этому африканскому принцу бегемот пастора Шлага, да еще за такие деньги? — шепотом поинтересовался Айсман.

— Ну, чего тебе непонятно? Вот тебе, например, Света нравится?

— Ну.

— Вот тебе и «ну»! А ему больше бегемоты по душе. Любит он их. Баб у него и так в гареме штук сто, а бегемотов не хватает.

— Так это же… этот, как его… зоофилизм, — осторожно заметил Айсман.

— Не знаю такого слова, — сказал Штирлиц. — Я же тебе говорю, любит он бегемотов, и все тут!

Айсман пожал плечами.

— Женщины лучше, — Айсман, похотливый, как июньский кролик, поерзал на сидении. — Секретарша Мюллера — очень красивая девушка. Я в нее уже дня два влюблен по самые уши. Теперь на Свету у меня одна реакция! Эрекция! — похвастался он.

Штирлиц глубокомысленно кивнул и отвернулся, то ли смахнуть набежавшую скупую мужскую слезу, то ли сплюнуть в открытое окно.

— Хватит болтать, — сказал он. — Вообще, неправильно, что мы сидим оба в машине. Предлагаю тебе спрятаться в кустах с той стороны бассейна. Будем следить с двух точек и переговариваться по радио.

— Отличная мысль, — одобрил Айсман и вылез из машины.

Через минуту запищала рация.

— Пока все тихо, шеф, — сообщил Айсман. — Штирлиц, мы с собой прихватили сортирную бумагу?

Штирлиц нервно разбирал и собирал свой «ТТ», пытаясь понять, куда надо вставлять патроны. Разговоры Айсмана о женщинах разбудили в нем воспоминания. Мысли о секретарше, с которой он проработал уже довольно-таки много времени, не оставляли его. Как он мог до сих пор не познакомиться с этой прекрасной девушкой поближе? Видимо, «вторая молодость» все-таки оставила в нем «комплекс пенсионера».

Штирлиц достал из кармана рацию, которая неожиданно для разведчика неприлично выругалась. Было ясно, что Айсман расслабился и забыл выключить свою рацию.

— Сам такой! — неприязненно ответил Штирлиц, выбрасывая рацию в окно. Он помнил, что именно на таких мелочах обычно и засыпаются супер-агенты.

Штирлиц взял радио-телефон и позвонил Наташе домой.

— Алло? Это вы, Штирлиц? — отозвалось в трубке.

— Я, — не стал обманывать Штирлиц.

— А это Наташа! — раздался в трубке довольный голос.

— Я, кажется, разбудил тебя? — спросил галантный Штирлиц, не зная, что в таких случаях говорят дальше.

— Нет. Я ждала вашего звонка.

— Это похвально. Я в общем-то хотел снова пригласить тебя в ресторан без этих придурков, но сегодня, к сожалению, я занят.

— Я знаю. Но не волнуйтесь, через минуту я буду возле вас.

— Да тебе сюда целый час ехать! — удивился Штирлиц.

— Успею. С вами говорит автоответчик. Повесьте трубку и посмотрите направо…

Штирлиц выключил трубку, повернулся и увидел Наташу.

— А вот и я. Я принесла вам горячий чай и булочку. Тяжело, наверно, всю ночь сидеть в засаде.

Наташа села в машину рядом с разведчиком. Они сказали одновременно:

— Наташа, я хотел сказать…

— Штирлиц, я хотела сказать…

Остальное договорили их влюбленные глаза.

Штирлиц привлек ее к себе, и они замерли в продолжительном поцелуе. Кто-то пробежал в темноте, ломая кустарник и опрокидывая урны. «Наверно, зайцы», — подумал Штирлиц. Они отдавались друг другу страстно и самозабвенно.

Все было хорошо, пока до них не донесся пронзительный крик Айсмана:

— Штирлиц! На меня напал Бородатый!

Разведчик насторожился. Теперь он понял, что выбрасывать рацию было непростительной ошибкой. Штирлиц вскочил и бросился спасать своего партнера.

Бегемота в бассейне не было. На глазах у Штирлица огромный и подозрительный рефрижератор скрылся за поворотом. Контуженный ломом Айсман даже не успел вступить с похитителями в перестрелку и теперь сидел на земле, потирая ушибленную голову.

— Невезение за невезением, — ругался Штирлиц. — Черт, а где же мой пистолет?

— Вот он, Штирлиц! — сообщила Наташа, держа на вытянутых руках штаны разведчика с пристегнутой кобурой.

— В погоню! — вскричал Штирлиц, судорожно надевая штаны.

— Это невозможно, — молвила Наташа. — Когда я вышла из машины, откуда ни возьмись выскочил бородатый мужик и начал кувалдой крушить нашу машину. А потом полил ее из канистры бензином.

В подтверждение ее слов раздался взрыв.

Штирлиц гневно выхватил пистолет и выпустил в воздух всю обойму. Радостно заверещали макаки в соседнем вольере. Гневно взревел лев, намекая, что хоть ночью-то можно было бы дать ему, царю зверей, нормально поспать!

— Не расстраивайся, — сказал Айсман. — Мы их найдем и всех пристрелим. Даже мафии будет тяжело спрятать такого большого и прожорливого бегемота в такой маленькой и голодающей Москве.

— Это сложный вопрос, — ответил Штирлиц.

— Кстати, Мюллер звонил. Кто-то опять залез к нему в сейф, и, не поверишь, по отпечаткам пальцев выяснилось, что это Борман.

— Будем искать Бормана, — решил Штирлиц, потому что никаких других идей ему в голову не пришло.

ГЛАВА 17. В ПОИСКАХ БОРМАНА

Штирлиц спустился в метрополитен имени Ленина и поехал в магазин Шварцкопфмана «Женское нижнее белье и другие сопутствующие товары», чтобы выведать что-нибудь о Бормане, который, по мнению подозрительного Мюллера, стоял за похищением бегемота. Собственно, Мюллер и вычислил Шварцкопфмана, который, изменив фамилию на «Шварцкопф», открыл в Москве магазин, работая при этом на Бормана.

Вообще-то оставаться без машины и пользоваться метро Штирлиц не любил. Принимая Штирлица за преуспевающего бизнесмена, нищие не давали ему проходу, требуя денег, мотивируя это тем, что сами они не местные.

— Ну ты, карюзлый! Ваучер продай! — послышался козлиный голос одного из нищих.

Штирлиц неприязненно отвернулся. Юродивый ковылял за ним еще несколько метров, потом отстал, но все равно долго помахивал вслед костылем.

Нищего звали Микола. Он был самым засекреченным украинским агентом на территории России. Конспирируясь под нищего, Микола скупал у населения приватизационные чеки, чтобы потом украинцы могли диктовать России свои законы. Это Штирлиц знал, но решил пока с Миколой не связываться, чтобы не осложнять международные отношения. Кроме того, за украинских шпионов КГБ пока не платило. Штирлиц предпочитал ловить китайцев.

В другом переходе метро Штирлиц увидел знакомого нищего по имени Евлампий, с которым он познакомился после побега из подземной лаборатории ГКЧБ. Евлампий ничуть не изменился. Он был так же грязен, сварлив и пьян. Правда, теперь возле положенной им газеты стояла табличка «Рубли и трешки не принимаю!»

Евлампий, конечно же, не узнал в респектабельном мужчине с такими добрыми глазами того Штирлица, который когда-то отнял у него телогрейку, но Штирлиц все равно кинул ему упаковку пятитысячных банкнот и, не ожидая слов благодарности, направился дальше.

«Что это он мне так много отвалил? — удивился Евлампий, почесывая свою, покрытую поддельными язвами и нарывами, ногу. — Может быть, он фальшивомонетчик? Значит, и деньги его фальшивые?»

Пристроив листок бумаги на деревянное колено, Евлампий послюнявил карандаш и написал:

«Запрос Председателю Госбанка России.

Недавно мне выдали зарплату новенькими пятитысячными банкнотами. У меня сложилось впечатление, что они не совсем надежны. Считать ли номера таких банкнот действительными, не фальшивые ли они? Если нет, деньги настоятельно прошу вернуть. С двух до восьми меня можно найти в переходе метро Библиотека имени В. И.Ленина в любое время года.

Нищий без средств к существованию, Евлампий».

Попросив у сердобольного коммерсанта «подать нищему и убогому конверт с марками», Евлампий вложил одну из подозрительных купюр в конверт и запечатал.

Через день Евлампия забрали, обвинив в подделке банковского билета, и стали преследовать по закону.

Ни о чем не подозревающий Штирлиц подошел к магазину Шварцкопфмана и сразу же прошел в кабинет управляющего.

— Шварцкопфман на месте?

— Да, — ответила молоденькая секретарша. — Только хозяина зовут Шварцкопф.

Не замедляя чеканный шаг, Штирлиц носком сапога открыл дверь и просунул голову внутрь.

— Шварцкопфман? К тебе Штирлиц пришел!

Бывший генерал не поверил своим глазам. Как кролик, он бросился к окну.

— Стоять! — Штирлиц прижал его к стене и обыскал. Всю найденную валюту он сложил аккуратной стопочкой на столе, присел в кресло и закурил. — Будешь говорить?

— О чем? — взмолился Шварцкопфман.

— О Бормане.

— Я о нем давно уже ничего не слышал. С тех пор, как он продал мне две таблетки «второй молодости»…

— Не верю, — ответил Штирлиц. — Разве он тебя не шантажировал?

— Штирлиц, откуда ты всегда все знаешь? — удивился отставной генерал. — Ну, шантажировал. Говорил, что заложит в какое-то ГКЧБ, что я — бывший генерал Вермахта.

Русский разведчик поморщился. Кого сейчас можно было удивить бывшими фашистскими генералами, когда кругом было столько бывших коммунистических?

— Я не знаю, где этот гад обитает, — всплакнул Шварцкопфман. — Деньги я ему пересылаю ежемесячно на счет в банке. Но несколько раз я видел, как он спускался в метро «Кропоткинская».

— Спасибо и на этом, — поблагодарил Штирлиц. — Сделай-ка мне фирменный пакет с нижним бельем для Наташи.

ГЛАВА 18. ПОДЗЕМКА

Штирлиц и Айсман ходили по станции метро «Кропоткинская» и смотрели на эскалаторы.

— Шварцкопфман сказал, что его можно застать здесь. Генерал пару раз пытался за ним проследить, но Борман всегда ускользал.

— От нас не уйдет, — пообещал себе Айсман.

— Это конечно, — кивнул Штирлиц. — А вдруг он тут перестрелку учинит, погибнут ни в чем не повинные люди.

— Слушай, а что если воспользоваться хитроумным планом?

— Каким? — подозрительно спросил Штирлиц.

— Можно попросить милиционера остановить Бормана и проверить у него документы. В паспорте есть его адрес. Приедем потом к нему на дом, арестуем без лишнего шума.

— Логично, — ответил Штирлиц. — Если, конечно, у него не поддельный паспорт.

— Так мы ведь и лично проследим. Если данные из двух источников сойдутся, значит, там-то он и живет…

Партнеры подошли к служителю правопорядка, и Айсман сунул в карман милицейского мундира пятитысячную купюру. Лицо милиционера подобострастно вытянулось.

— Чем могу?

Борман, перемалывая «Сникерс» за обе щеки, спускался по эскалатору.

— Дяденька, а вы «Баунти» пробовали? — спросил у него перепачканный шоколадом паренек.

— Пробовал.

— Ну и как?

— Не райское, конечно, наслаждение, но все-таки лучше, чем «Твикс»… — Борман пощелкал языком.

Заговорившись с мальчиком на столь интересную тему, Борман не замечал, что внизу Штирлиц и Айсман договариваются о чем-то с милиционером.

— Паспортный контроль, — сказал милиционер. — Документы… Прописка в Москве есть?

— Есть, — ответил Борман, светясь улыбкой. — «Сникерс» хочешь?

— Не «хочешь», а «хотите»! — поправил строгий милиционер. — Хочу.

Милиционер записал адрес Бормана.

— А зачем ты мой адрес на бумажке пишешь?

— Два мужика попросили, — получив «Сникерс», милиционер так и светился от дружелюбности.

Борман стал шарить глазами по сторонам и увидел широкую спину Штирлица, спрятавшегося за колонной. Борман пискнул и бросился от Штирлица врассыпную, но тут же остановился. «Ой, что это я? — подумал Борман. — Я же один! Так можно и раздвоение личности запросто получить!»

Он собрался с силами, спрыгнул с платформы и, испуганно охая, бросился без оглядки в туннель.

— Борман! Стоять! — крикнул Штирлиц, распугивая одиноких пассажиров.

Два сыщика из ШРУ метнулись вслед за убегающим Борманом. Минут десять они бежали по шпалам и ложились вдоль стен, когда проезжала электричка.

— Я в газете одной читал, в метро чудовище какое-то водится, — тяжело дыша, молвил Айсман. — Перегрызает электропроводку, насилует монтеров или что-то типа этого.

Штирлиц уставился на Айсмана.

— Ну и что?

— Я вот и думаю, Борман в метро побежал, может быть он там и живет?

— Думаешь, это он? В смысле — чудовище?

Айсман промолчал.

— Насиловать монтеров — это он, допустим может, — сказал Штирлиц задумчиво. — Но перегрызать электропроводку — это слишком даже для Бормана.

Партнеры бежали дальше, но накачанный витаминизированным «Сникерсом» Борман далеко обогнал их и скрылся в темноте туннеля.

— Стоп! Теперь уже два туннеля!

— Что?

— Куда теперь бежать?

Штирлиц задумался. Два совершенно одинаковых пути, освещенные редкими фонариками.

— Я думаю так. Если стрелка стоит направо, значит Борман сам ее повернул и побежал налево, — сообщил Айсман.

— Ага, он так и подумал, что мы так подумаем. Поэтому перевел стрелку и побежал направо, чтобы мы повернули налево.

— Штирлиц! Ну, ты — голова! — восхитился Айсман.

Сыщики побежали дальше и минут через десять оказались в зловонной канаве, попахивающей разнообразными экскрементами.

— А, черт! Кажется, мы попали в канализацию!

Смертельно ругаясь и очень обидевшись на Бормана, они выползли на сухое место и осмотрелись.

— Ай! — вскричал Айсман. — Меня что-то за ногу укусило!

Штирлиц посвятил фонариком. На ноге Айсмана висела вставная челюсть.

— Это челюсть профессора Плейшнера, — сказал Айсман, — узнаю его прикус! Он меня уже кусал.

— Да, но свою челюсть, насколько я помню, Плейшнер уронил в бассейн с бегемотом.

— Значит, это все-таки Борман похитил бегемота, а заодно выловил и челюсть Плейшнера.

— Ладно, положи в карман, потом подарим профессору.

Борман опять ускользнул, но у Штирлица была бумажка с его адресом.