Пожалуйста, попытайтесь еще раз.

Тим попытался еще раз.

Раздался гудок, а затем звуки автоматически набираемого номера.

— Получилось? — спросил Грант.

— Отлично, Тимми, — похвалила его Лекси. — Но они уже почти на месте.

На экране было видно, как судно уже причаливает к пристани* Они услышали пронзительный писк, а затем голос:

— Алло, Джон? Это Фредди, Ты меня слышишь? Прием.

Тим схватил телефонную трубку, лежавшую на панели, но услышал только звук набираемого номера.

— Алло, Джон! Это Фредди.

— Отвечай же! — шептала Лекси.

Присутствующие в комнате похватали телефонные трубки — все, которые попались им на глаза — но везде слышались лишь звуки набираемого номера. Наконец Тим заметил трубку на боку панели, там мигала лампочка.

— Алло, контрольный пост? Это Фредди. Вы меня слышите? Прием.

Тим торопливо снял трубку.

— Алло, говорит Тим Мерфи, мне нужно, чтобы вы…

— Повтори еще раз, я тебя не понял, Джон.

— Не причаливайте! Вы меня слышите? Наступила пауза. Затем голос удивленно произнес:

— Похоже, какой-то паршивый мальчишка развлекается…

Тим выкрикнул:

— Не причаливайте! Возвращайтесь на остров! Отдаленные голоса звучали прерывисто.

— Он что… назвался Мерфи? — спросил первый голос.

— Да я не разобрал… не разобрал имени, — откликнулся второй.

Тим в панике посмотрел на взрослых. Дженнаро взял у него трубку.

— Дай-ка я попробую. Ты можешь узнать его имя? Раздался резкий треск.

— …наверно, это шутка… розыгрыш… наверно, долбанный оператор… или еще что-нибудь…

Тим колдовал над панелью… неужели нельзя выяснить, кто ты такой Фредди?..

— Вы меня слышите? — произнес в телефонную трубку Дженнаро. — Вы слышите, ответьте. Прием.

— Сынок, — протянул в ответ голос, — мы понятия не имеем, кто ты такой, но, черт тебя побери, это не смешно. Мы сейчас причаливаем, и у нас куча дел. Так что либо представься честь по чести, либо повесь трубку.

На экране компьютера появилась надпись «Феррелл, Фредерик Д. (капит.)».

— Вас устроит такое представление, капитан Феррелл? — гаркнул Дженнаро. — Если вы немедленно не развернете корабль и не возвратитесь на остров, вы нарушите 509-й параграф Единого Морского Кодекса, за что поплатитесь своей лицензией, выложите пятьдесят тысяч долларов штрафа и проведете пять лет в тюрьме. Вы меня слышите?

Воцарилось молчание.

— Вам понятно, капитан Феррелл? Наконец далекий голос произнес:

— Понятно.

А затем другой голос сказал:

— Все на корму!

И судно начало поворачивать назад. Лекси издала радостный возглас. Тим упал в кресло и утер пот со лба.

Грант поинтересовался:

— А что такое «Единый Морской Кодекс», на который вы сослались?

— Чтоб мне провалиться, если я знаю, — усмехнулся Дженнаро.

Все с довольным видом смотрели на экран. Судно отдалялось от берега, в этом не было сомнений.

— Ну, я полагаю, все самое трудное позади, — вздохнул Дженнаро.

Грант покачал головой.

— Самое трудное, — сказал он, — только начинается.

СЕДЬМОЕ ПРИБЛИЖЕНИЕ

Математика требует все большей храбрости, чтобы смотреть в лицо скрытым последствиям.

Ян Малкольм

Уничтожение мира

Они перенесли Малкольма в другой гостиничный номер и уложили в чистую постель. Хэммонд заметно оживился, распрямил плечи и засуетился.

— Что ж, — заявил он, — по крайней мере, удалось предотвратить катастрофу.

— Какую катастрофу? — со вздохом поинтересовался Малкольм.

— Ну как же?! — воскликнул Хэммонд. — Такую, что ящеры не вырвались на свободу и не заполнили весь мир.

Малкольм приподнялся на локте.

— А вас это что, волновало?

— Ну, конечно, риск был велик, — сказал Хэммонд. — Ведь это суперхищники, они могли бы уничтожить нашу планету, если бы выбрались с острова.

— Да вы просто самовлюбленный идиот! — в ярости вскричал Малкольм. — Вы понимаете, о чем вы мне толкуете? Вы думаете, что можете уничтожить планету? Боже, до чего же вы упиваетесь своей властью! — Малкольм откинулся от подушки. — Нет, вы не в состоянии уничтожить всю планету. Вам это совершенно не по силам.

— Но большинство людей считает, — натянуто произнес Хэммонд, — что планета находится в страшной опасности.

— Это не так, — отрезал Малкольм.

— Все эксперты придерживаются единого мнения: планете грозит беда.

Малкольм снова вздохнул.

— Позвольте мне вам кое-что рассказать о нашей планете, — сказал он. — Ей четыре с половиной миллиарда лет. И почти столько же времени на планете существует жизнь. Три и восемь десятых миллиарда лет. Сперва появились бактерии. Потом первые одноклеточные животные, затем более сложные существа — в океане и на суше. Затем начали сменять друг друга эпохи различных животных — амфибий, динозавров, млекопитающих… причем каждая длилась миллионы лет. Великие животные царства появлялись, переживали период расцвета и исчезали с лица земли. И все это происходило на фоне постоянных перемен и суровых потрясений: вырастали и рассыпались горные хребты, падали кометы, извергались вулканы, океаны выходили из берегов, перемещались целые континенты… Постоянные перемены, суровые потрясения… Даже сейчас основные географические свойства нашей планеты обусловлены столкновением двух крупнейших континентов, приведшим за миллионы лет к возникновению Гималаев. Планета наша все пережила в свое время. И она, безусловно, переживет нас.

Хэммонд нахмурился.

— То, что это продолжалось так долго, — заметил он, — не означает, что это будет длиться вечно. Если будет большое облучение…

— Допустим, это произойдет, — перебил его Малкольм. — Допустим, на Земле страшно повысился уровень радиации, и все растения и животные умерли, а сама планета на сотни тысяч лет превратится в раскаленную сковороду. Жизнь все равно где-нибудь сохранится: под землей или, может, в арктических льдах… И когда минут тысячелетия, когда наша планета опять станет гостеприимной, жизнь на ней снова распространится повсюду. И процесс эволюции начнется заново. Конечно, могут пройти миллиарды лет, пока жизнь станет такой же разнообразной, как сейчас. И, конечно же, ее формы будут существенно отличаться от нынешних. Но планета переживет все наши безумства. Наша глупость не в состоянии погубить жизнь. Мы только себя, — вздохнул Малкольм, — себя можем погубить.

Хэммонд сказал:

— Но если озоновый слой уменьшится…

— Больше ультрафиолета достигнет поверхности Земли. И что с того?

— Ну… от этого же бывает рак кожи? Малкольм покачал головой.

— Ультрафиолетовое излучение благоприятствует жизни. Это мощный источник энергии. Оно вызывает мутации, изменения. Многие формы жизни разовьются при повышении уровня ультрафиолетового излучения.

— А многие другие погибнут, — сказал Хэммонд. Малкольм вздохнул, — По-вашему, такого еще не было? Вы, что, никогда не слышали про кислород?

— Почему? Я знаю, что кислород необходим для жизни.

— Это сейчас, — сказал Малкольм. — Но вообще-то кислород — это метаболический яд. Он мощный окислитель. Как фтор, который разъедает стекло. И когда кислород впервые появился — а появился он в качестве отходов жизнедеятельности некоторых растительных клеток примерно три миллиарда лет назад, — жизнь на нашей планете оказалась под угрозой. Эти растительные клетки отравляли среду смертельным ядом. Они выделяли смертоносный газ и способствовали его накоплению. На такой планете, как Венера, меньше одного процента кислорода. На Земле же концентрация кислорода стремительно увеличивалась: пять, десять и, в конце концов, двадцать один процент? Земная атмосфера сплошь состояла из яда! Она была несовместима с жизнью!

Хэммонд посмотрел на него с раздражением.

— К чему вы клоните? Вы считаете, что современные загрязнители тоже будут включены в обмен веществ?

— Нет, — покачал головой Малкольм. — Я считаю, что жизнь на Земле в состоянии сама о себе позаботиться. В представлении человека сто лет — очень долгий срок. Сто лет назад у нас не было автомашин, самолетов, компьютеров и вакцин… Мир тогда был совершенно иным. Но для планеты сто лет — это ничтожный срок. И миллион лет — тоже. Планета живет и функционирует совершенно в другом ритме. Мы даже не представляем себе. насколько они медленные и мощные, эти ритмы.

И нам не хватает смирения, чтобы это себе представить. Мы жили тут всего какое-то мгновение. И если завтра исчезнем, планета не будет по нам скучать.

— А мы запросто можем исчезнуть, — ворчливо вставил Хэммонд.

— Да, — кивнул Малкольм. — Можем.

— Ну, и что ж по-вашему? Мы не должны заботиться о сохранении окружающей среды?

— Нет, конечно.

— Но как же тогда?

Малкольм кашлянул и уставился в пространство.

— Давайте внесем полную ясность. Это не планета наша в опасности. Это мы в опасности. У нас недостаточно сил, чтобы уничтожить планету… или спасти ее. Но мы должны собраться с силами и спасти самих себя.

Все под контролем

Прошло четыре часа. День клонился к вечеру, солнце садилось. На контрольном посту вновь заработал кондиционер, компьютер тоже работал нормально. Насколько удалось выяснить, из двадцати четырех человек, находившихся на острове, восемь человек погибло, судьба еще шестерых была пока неясна. Центр для гостей и отель «Сафари» охранялись теперь надежно, северная оконечность острова, похоже, была очищена от динозавров. Грант и его товарищи связались с Сан-Хосе и попросили о помощи. Солдаты костариканской Национальной гвардии уже отправлялись на остров, вылетел и вертолет «Скорой помощи» — он должен был перевезти Малкольма в больницу. Однако по телефону костариканцы говорили очень осторожно и, конечно же, потом не раз созванивались с Вашингтоном, пока, наконец, не отправили на остров подмогу. И вот день заканчивался; если вертолеты не прилетят в ближайшее время, придется ждать до утра. А пока что оставалось томиться ожиданием. Корабль возвращался; матросы обнаружили трех молодых рапторов, резвившихся в кормовой части судна, и убили их. Непосредственная опасность на острове Нублар миновала, все люди были либо в центре для гостей, либо в отеле. Тим хорошо освоился с компьютером и вызвал на экране новую таблицу.

ВСЕГО ЖИВОТНЫХ

— Что показывает этот проклятый агрегат? — возмутился Дженнаро. — Теперь он заявляет, что животных стало меньше?

Грант кивнул.

— Вероятно, так оно и есть. Элли сказала:

— Парк юрского периода наконец опять под контролем.

— Что это значит?

— То, что достигнуто равновесие, — Грант указал на монитор. На одном из них было видно, как подскочили гипсилофодонты, завидев приближающихся с запада велоцирапторов.

— Электроохрана была отключена много часов, — пояснил Грант. — Животные все перемешались. Популяции уравновесились… и теперь в Парке юрского периода установилось настоящее равновесие.

— Мне кажется, это совершенно не предусматривалось, — сказал Дженнаро. — Не предусматривалось, что животные перемешаются.

— И тем не менее, это произошло.

На другом мониторе Грант увидел, как стая рапторов стремительно преследует на открытой местности четырехтонного гадрозавра. Гадрозавр пытался спастись бегством, но один из рапторов запрыгнул ему на спину и впился зубами в длинную шею, а другие рванулись вперед, окружили беднягу, принялись кусать его за ноги и разрывать брюхо мощными когтями. В считанные минуты шесть рапторов свалили на землю огромное животное.

Грант молча смотрел на происходящее.

Элли спросила:

— Вы именно так себе все представляли?

— Да я сам не знаю, как я себе это представлял, — сказал Грант. Он пристально следил за изображением на экране. — Нет, в общем-то не совсем так.

Малдун тихо пробормотал:

— Знаете, похоже, что все взрослые рапторы покинули свой загон.

Грант сперва не обратил на это внимание. Он молча смотрел на мониторы, наблюдая за взаимоотношениями крупных животных. В южной части острова стегозавр отмахивался шипастым хвостом от осторожно кружившего вокруг него маленького тиранозаврика, который безуспешно пытался откусить костяные шипы. В западном секторе дрались взрослые трицератопсы: они нападали друг на друга и сплетались рогами. Одно животное уже лежало на земле раненое и испускало дух.

Малдун сказал:

— До темноты остался примерно час, доктор Грант. Если хотите, можно попытаться отыскать это гнездо.

— Да, — кивнул Грант, — хочу.

— Я вот о чем подумал, — продолжал Малдун. — Когда сюда заявятся костариканцы, они, наверное, решат, что остров представляет собой почти военную угрозу. И попробуют уничтожить его как можно скорее.

— Верно, черт побери! — поддакнул Дженнаро.

— Они разбомбят его с воздуха, — предположил Малдун. — Либо используют напалм, либо нервно-паралитический газ. Но в любом случае прибегнут к бомбежке.

Грант воскликнул:

— Этого недостаточно! Он вскочил.

— Ладно, пора отправляться.

— Мне кажется, вы меня не поняли, Алан, — поспешил вставить Дженнаро. — Мое мнение таково: весь остров представляет слишком большую опасность. Его следует уничтожить. Каждое животное на острове нужно уничтожить, и именно мы должны положиться на них, ведь они знают свое дело. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Прекрасно понимаю, — кивнул Грант.

— Но тогда в чем проблема? — пожал плечами Дженнаро. — Это военная операция. Пусть они ей и занимаются.

У Гранта болела спина, ведь раптор саданул по ней когтями.

— Нет, — поморщился он. — Мы должны сами позаботиться об этом.

— Оставьте все специалистам, — настаивал Дженнаро.

Грант вспомнил, как он шесть часов назад нашел Дженнаро, который в ужасе забился в кабину грузовика, стоявшего в техническом корпусе. Грант резко вспылил и, схватив адвоката за горло, припер его к стене.

— Послушай ты, низкорослый ублюдок! Ты виноват в том, что произошло, и должен сейчас это расхлебывать?

— Но я расхлебываю… — закашлялся Дженнаро.

— Ничего подобного! Ты с самого начала пытался избежать ответственности.

— Черт…

— Ты втравил инвесторов в дело, в котором сам толком не разобрался. Ты был совладельцем и при этом даже не сумел осуществить нормальный контроль. Ты не проверил, чем занимается человек, о котором ты доподлинно знал, что он лжец. Ты позволил ему иметь дело с самой опасной в мире технологией! Нет, ты, конечно же, вел себя безответственно.

Дженнаро снова закашлялся.

— Ну, хорошо… теперь я беру на себя ответственность…

— Нет! — рявкнул Грант. — Ты опять пытаешься ее избежать. Но теперь это тебе не удастся. — Он отпустил Дженнаро, который скрючился, ловя ртом воздух, и повернулся к Малдуну. — Какое у нас есть оружие?

Малдун ответил:

— Несколько электросеток и электрошокеры.

— Насколько мощные эти электрошокеры? — поинтересовался Грант.

— Похоже, их используют, чтобы глушить акул. При контакте они вызывают шок. Высокий вольтаж, мало ампер… Летального исхода не вызывает, но из строя выводит основательно.

— Нет, этого недостаточно, — покачал головой Грант. — В гнезде это не сработает.

— В каком гнезде? — кашляя, пробормотал Дженнаро.

— В гнезде велоцирапторов, — пояснила Элли.

— В гнезде велоцирапторов??

Но Грант, не слушая его, уже спрашивал:

— У нас есть радиофицированные ошейники?

— Наверняка есть, — сказал Малдун.

— Раздобудьте один. А что еще можно использовать для самозащиты?

Малдун печально развел руками.

— Ну… все, что получится.

Малдун ушел. Грант повернулся к Дженнаро.

— Ваш остров — дерьмо, мистер Дженнаро. И эксперимент ваш — дерьмо. Теперь это дерьмо нужно разгребать. Но сделать это нельзя, пока мы не поймем всех размеров этого кошмара. А следовательно, мы должны найти гнезда динозавров. Особенно важно обнаружить гнезда велоцирапторов. Они, вероятно, надежно спрятаны. Мы должны обнаружить их, осмотреть и сосчитать яйца. Нам необходимо учесть всех животных, родившихся на острове. Тогда можно будет его взорвать. Но мы обязаны сделать эту небольшую работенку.

Элли изучала настенную карту, где была указана территория обитания каждого вида. Тим работал на компьютере. Элли кивнула в сторону карты.

— Рапторы сосредоточены в южной части, там, где много вулканических испарений. Может быть. они любят тепло…

— А там есть где спрятаться?

— Выходит, что есть, — сказала Элли. — Там массивные бетонные дамбы, построенные, чтобы бороться с наводнениями. Просторные подземные помещения. Вода и полумрак.

Грант кивнул.

— Стало быть, они там. Элли сказала:

— Туда есть вход с пляжа. — Она повернулась к компьютерному пульту. — Тим, покажи-ка нам еще раз эти сооружения.

Но Тим не слушал ее.

— Тим! — снова окликнула его Элли. Мальчик склонился над пультом.

— Погодите минуточку, — пробормотал он. — Я тут кое-что нашел.

— Нашел? Что?

— Не обозначенный на схеме склад. Я не знаю, что там такое.

— Должно быть, оружие, — предположил Грант.

* * *

Все сгрудились возле технического корпуса. Стальная дверь открылась, и солнечный свет озарил бетонные ступеньки, уводившие под землю.

— Проклятый Арнольд! — ругался Малдун, ковыляя по ступенькам, — Он наверняка про это знал с самого начала.

— Вряд ли, — возразил Грант. — Он ведь даже не пытался сюда пробраться.

— Ну, тогда Хэммонд знал. Кто-то же должен знать!

— А где сейчас Хэммонд?

— Все еще в гостинице.

Они добрались до конца лестницы и увидели множество противогазов в пластиковых мешках: они висели на стене. Осветив фонарями помещение, Грант с Малдуном обнаружили несколько тяжелых стеклянных кубов высотой полметра, закрытых металлическими крышками. Внутри Грант различил какие-то темные маленькие шарики.

«Как будто гигантские мельницы для черного перца», — подумал он.

Малдун снял крышку со стеклянного куба и вынул один шарик.

Поднес его к свету и озабоченно наморщил лоб.

— Будь я проклят…

— Что это такое?

— «МОРО-12», — сказал Малдун. — Нервно-паралитический газ. Это гранаты. Куча гранат.

— Тогда начнем? — мрачно предложил Грант.

— Он меня любит, — улыбаясь, сказала Лекси. Они стояли в гараже центра для гостей и смотрели на маленького раптора, которого Грант поймал в туннеле. Девочка гладила малыша, просунув руку сквозь прутья клетки. Зверек к ней ластился.

— Я бы на твоем месте был поосторожней, — заметил Малдун. — Они здорово кусаются.

— Да он меня любит! — воскликнула Лекси. — Его зовут Кларенс. — Кларенс?

— Да, — кивнула девочка.

Малдун дергал в руках кожаный ошейник, к которому была прикреплена маленькая металлическая коробочка. Грант услышал пронзительный писк рации.

— Как вы думаете, трудно будет надеть на него ошейник?

Лекси по-прежнему ласкала детеныша, засунув руку в клетку.

— Спорим, что мне он разрешит?! — воскликнула она.

— Не стоит, — возразил Малдун. — Они непредсказуемы.

— Да я уверена, что он мне разрешит! — повторила девочка.

Малдун дал ей ошейник, и она протянула его раптору, чтобы он понюхал. А затем медленно надела его на шею зверенышу. Когда Лекси застегивала ошейник, раптор вдруг стал ярко-зеленым. А затем расслабился, и его шкура побледнела.

— Он как хамелеон, — сказала Лекси.

— Другие рапторы не обладали такими свойствами, — нахмурившись, заметил Малдун. — Должно быть, звери, рожденные на свободе, отличаются от них. Кстати, — он повернулся к Гранту, — как же все-таки они размножаются? У нас ведь были сплошные самки! Вы так и не объяснили нам, причем тут ДНК лягушки.

— Не лягушки, — поправил Грант, — а амфибии. На лягушках это все хорошо изучено. Особенно, насколько мне помнится, подробно описаны западно-африканские лягушки.

— А что это за феномен?

— Половое перерождение, — сказал Грант. — А по-простому, — перемена пола.

Грант объяснил, что некоторые растения и животные обладают способностью изменять в течение жизни свой пол. Таковы орхидеи, некоторые виды рыб, креветки, и, как выяснилось, лягушки. Было замечено, что лягушки, откладывающие яйца, через несколько месяцев могли полностью переродиться в самцов. Сперва они становились драчливы, как самцы, затем перенимали их брачные призывы, затем в их организме начинали вырабатываться мужские гормоны, у них вырастали мужские половые органы, и в конце концов такие лягушки благополучно спаривались с самками.

— Да вы шутите! — не поверил Дженнаро. — А почему это происходит?

— Вероятно, этому благоприятствует большое скопление животных одного пола. В подобных обстоятельствах амфибии внезапно могут переменить пол, самки становятся самцами.

— И вы считаете, что с динозаврами случилось то же самое?

— Да, поскольку никакого более правдоподобного объяснения у нас нет, — сказал Грант. — Я думаю, что все было именно так. Ну, а теперь, я надеюсь, мы отправимся на поиски гнезда?

Они сели в «джип», а Лекси выпустила раптора из клетки. Зверек спокойно сидел у нее на руках и казался почти ручным. Девочка погладила его на прощанье по голове и выпустила.

Но звереныш не уходил.

— Иди же, брысь! — крикнула Лекси. — Иди домой! Раптор повернулся и убежал в кусты.

* * *

Грант надел наушники, в руках он держал радиопередатчик. Малдун вел машину. Она ехала по главной дороге, направляясь на юг. Дженнаро повернулся к Гранту и спросил:

— А на что похоже это гнездо?

— Этого никто не знает, — пожал плечами Грант.

— Но мне казалось, вы находили их на раскопках, — Я раскапывал окаменевшие гнезда динозавров, — сказал Грант. — Но за столько миллионов лет все окаменелости деформировались. У нас есть гипотезы, есть кое-какие предположения, но никто не может твердо знать, как выглядят гнезда динозавров.

Грант прислушался к писку рации, он обратился к Малдуну и жестом велел ему ехать дальше. Он все больше и больше убеждался в правоте Элли: гнездо, очевидно, располагалось на юге, где были вулканические испарения.

Грант покачал головой.

— Вы должны понять: мы даже о гнездах живых рептилий — таких, как крокодилы, — далеко не все знаем. Этих животных трудно изучать.

Тем не менее, про африканских аллигаторов было известно, что их гнезда охраняют только самки, ожидающие, пока детеныши проклюнутся из яиц. Самец ранней весной постоянно лежал бок о бок с самкой, дул на нее сбоку, пуская в воде пузыри — таким образом он пытался снискать ее расположение, — и наконец она задирала хвост, позволяя ему совокупиться с ней. Но через два месяца, к тому времени, как самка начинала устраивать гнездо, самца уже не было и в помине. Самка сама зорко охраняла конусообразное полутораметровое гнездо, и когда раздавался писк проклюнувшихся детенышей, нередко помогала им разбивать скорлупу, а затем вела их к воде. Иногда она даже переносила их туда в пасти.

— Значит, взрослые аллигаторы защищают детенышей?

— Да, — подтвердил Грант. — И вдобавок существует своеобразная групповая защита. Маленькие крокодильчики издают жалобный писк, и любой взрослый крокодил, который их услышит — неважно, родитель или нет, — приходит к ним на помощь и яростно кидается в атаку. Не становится в угрожающую позу. а именно кидается в атаку.

— Ого!.. — Дженнаро умолк.

— Но динозавры же не рептилии, — лаконично заметил Малдун.

— Совершенно верно. И их поведение в период гнездовья может больше напоминать поведение птиц.

— Стало быть, вы не знаете, — Дженнаро начал раздражаться. — Вы не знаете, как выглядят их гнезда?

— Нет, — отрезал Грант. — Не знаю.

— Так… — протянул Дженнаро. — Вот вам и эксперты… очковтиратели чертовы…

Грант не обратил на него внимания. Он уже чувствовал запах серы.

А впереди клубился вулканический пар.

«Горячая здесь земля», — подумал Дженнаро, шагая вперед. Она была действительно раскаленной. То тут, то там грязь начинала пузыриться и как бы плевалась. Вонючие серные клубы пара, шипя, окутывали людей, поднимаясь на высоту их плеч. У Дженнаро было такое чувство, будто он попал в ад.

Он посмотрел на Гранта, который шел, не снимая наушников и прислушиваясь к сигналам. В ковбойских сапогах, джинсах и гавайской майке Грант выглядел хладнокровным смельчаком. А вся смелость Дженнаро куда-то улетучилась. Он страшно перепугался, попав в это зловонное, кошмарное место, и понимал, что где-то здесь неподалеку прячутся велоцирапторы. У Дженнаро просто в голове не укладывалось, как это Грант может сохранять спокойствие.

Или его сотрудница Сэттлер… Женщина спокойно шагала вперед и смотрела по сторонам.

— Вас это что, не волнует? — спросил Дженнаро. — Я хочу сказать, вы что-то уж очень спокойны.

— Нам нужно это сделать, — промолвил Грант. И больше не добавил ни слова.

Они продвигались вперед в клубах пара. Дженнаро потрогал пристегнутые к поясу гранаты и обратился к Элли:

— Почему он совершенно не волнуется?

— Может, и волнуется, — возразила она. — Но он ведь предвкушал этот миг всю свою жизнь.

Дженнаро кивнул и задумался: интересно, как это бывает? А у него было что-нибудь такое, чего бы он ждал всю жизнь? После некоторого размышления Дженнаро решил, что нет, не было…

Грант прищурился: солнце светило ему в глаза. Впереди, в туманной дымке, притаилось какое-то животное: оно следило за людьми, затем стремительно умчалось.

— Это был раптор? — спросила Элли.

— Мне кажется, да. А может, какой-нибудь другой зверь. Но в любом случае не взрослая особь. Элли предположила:

— Вероятно, он хотел сбить нас со следа?

— Вполне возможно.

Элли рассказала Гранту, как рапторы играли с ней у забора, чтобы отвлечь ее внимание от крыши, на которую тем временем забирались их сородичи. Если это было действительно так, то, значит, они превосходят по своим умственным способностям почти все живые организмы на Земле. Обычно считалось, что способностью строить и выполнять планы обладают только три вида живых существ: шимпанзе, гориллы и люди. Но, может быть, динозавры тоже в состоянии это делать…

Раптор появился снова, он выскочил на свет, а затем, взвизгнув, отпрыгнул в сторону. Похоже, он действительно пытался сбить их с толку. Дженнаро нахмурился.

— Насколько они умны? — спросил он.

— Если считать, что они близки к птицам, — сказал Грант, — то их ум приведет вас в восхищение. Последние исследования показали, что серый попугай обладает способностью к абстрактному мышлению ничуть не меньше шимпанзе. А шимпанзе вполне в состоянии освоить элементы человеческого языка. Так вот, исследователи обнаружили, что эмоциональное развитие попугаев соответствует развитию трехлетнего ребенка, однако их ум не подвергается сомнению, попугаи могут мыслить символами.

— Но я никогда не слышал, чтобы попугай кого-нибудь убил, — проворчал Дженнаро.

* * *

Издалека доносился шум прибоя. Вулканические испарений остались уже позади, теперь перед Грантом и его товарищами расстилалась местность, усеянная большими валунами. Маленький раптор взобрался на камень и вдруг исчез.

— Куда он мог подеваться? — удивилась Элли. Грант прислушивался к звукам, раздававшимся в наушниках. Писк прекратился.

— Он убежал.

Они торопливо пошли вперед и обнаружили среди скал небольшую нору, похожую на кроличью. Диаметром она была примерно в полметра. Пока они ее разглядывали, звереныш появился снова, он щурился на солнце и моргал. А затем ускакал.

— Ни за что! — воскликнул Дженнаро. — Я туда ни за что не полезу!

Грант не промолвил в ответ ни слова. Они с Элли начали доставать снаряжение. Вскоре Грант присоединил к портативному монитору маленькую видеокамеру. Он привязал к ней веревку, включил камеру и спустил ее вниз, в нору.

— Да вы так ничего не увидите! — сказал Дженнаро.

— Ничего, пусть будет хоть так. — откликнулся Грант.

В верхней части норы было не так уж темно, и они смогли разглядеть гладкие грязные стены. А затем проход резко расширился. В наушниках послышался какой-то визг. Потом более низкий, трубный звук. Потом новые шумы — их явно издавало множество животных.

— Да, это похоже на гнездо, — сказала Элли.

— Но ведь вы ничего не видите! — воскликнул Дженнаро и утер пот со лба.

— Не вижу, — согласился Грант. — Но зато слышу. Он еще немного послушал, а затем вытащил камеру из норы и положил на землю.

— Ладно, давайте начинать.

Грант полез к норе. Элли достала фонарь и электроокер. Грант надел противогаз и неловко пополз по-пластунски.

— Вы шутите?! Неужели вы действительно собираетесь сюда залезть? — ахнул Дженнаро. Грант кивнул.

— Меня это не вдохновляет. И все же я полезу туда первым, за мной — Элли, за ней — вы.

— Погодите, погодите минутку! — встревожился Дженнаро. — Почему бы нам сперва не забросать нору гранатами с нервно-паралитическим газом? А уж тогда можно и спуститься. Вам не кажется, что это более разумно?

— Элли, вы достали фонарь? Элли протянула Гранту фонарь.

— Ну, так что? — продолжал настаивать Дженнаро. — Что вы на это скажете?

— Да я бы с удовольствием, — откликнулся Грант и полез в нору. — Но вы когда-нибудь видели, как умирают, отравившись газом?

— Нет…

— Обычно это вызывает конвульсии. Страшные конвульсии.

— Ну, мне очень жаль… это, конечно, неприятно, но…

— Послушайте, — перебил его Грант. — Мы должны спуститься сюда и посмотреть, сколько динозавров вылупилось из яиц. Если сперва отравить животных, то они в судорогах упадут на гнезда, и мы не сможем разглядеть, что в них лежало. Поэтому так поступить нельзя.

— Но…

— Вы создали этих животных, мистер Дженнаро.

— Я их не создавал!

— Они были созданы благодаря вашим капиталам. И вашим усилиям.

Вы помогли создать их. Так что они — ваше творение. И вы не можете их теперь убить просто потому, что у вас пошаливают нервишки.

— Да какие, к черту, нервишки? — вскричал Дженнаро. — Я напуган до смерти…

— Пошли за мной! — скомандовал Грант. Элли протянула ему электрошоке?. Он начал спускаться в нору, ворча. — Тесновато тут.

Грант выдохнул воздух, вытянул руки и вдруг, тихо охнув, исчез.

На Элли и Дженнаро зловеще смотрела черная, зияющая дыра.

— Что с ним случилось? — в тревоге заметался Дженнаро.

Элли подошла к норе и, наклонившись, прислушалась. Включив рацию, она негромко позвала:

— Алан!

Последовало долгое молчание. Наконец до них донесся слабый голос:

— Я здесь.

— Все в порядке, Алан?

Опять долгое молчание. Когда Грант все же заговорил, его голос звучал как-то странно; в нем был чуть ли не благоговейный ужас.

— Все отлично, — ответил он.

Почти парадигма

Оставшийся в гостинице Джон Хэммонд мерил шагами комнату Малкольма. Хэммонд нервничал, ему было не по себе. Последний приступ красноречия отнял у Малкольма все силы, и он впал в кому. Хэммонду стало казаться, что он вот-вот умрет. Конечно, они вызвали вертолет, но Бог знает, когда этот вертолет появится на острове. При мысли о том, что Малкольм может умереть, Хэммонд преисполнился тревоги и ужаса.

И вот парадокс! Хэммонд переживал возможную гибель Малкольма так остро именно потому, что он терпеть не мог математика. Он расстраивался из-за него больше, чем расстраивался бы из-за лучшего друга. Хэммонд чувствовал, что смерть Малкольма станет для него как бы последней отповедью, а этого Хэммонд перенести не мог.

В комнате пахло ужасно. Просто ужасно! Это был запах разлагающейся человеческой плоти.

— Все… пара… — пробормотал, поворачиваясь на подушке, Малкольм.

— Он что, приходит в себя? — встрепенулся Хэммонд.

Хардинг покачал головой.

— А что он сказал? Какая пара?

— Я не понял, — пожал плечами Хардинг. Хэммонд опять зашагал по комнате. Он пошире растворил окно, чтобы проветрить комнату. Наконец он не вытерпел и сказал:

— Как, по-вашему, на улице сейчас не опасно?

— Думаю, нет, — откликнулся Хардинг. — Я думаю, сейчас здесь все в порядке.

— Ну, тогда я пойду прогуляюсь.

— Хорошо, — кивнул Хардинг.

Он вводил Малкольму внутривенно антибиотики.

— Я скоро вернусь.

— Ладно-ладно.

Хэммонд вышел на яркий солнечный свет, недоумевая, с какой стати он начал оправдываться перед Хардингом?! Ведь Хардинг всего-навсего его служащий! Перед ним совершенно не нужно оправдываться.

Хэммонд вышел из ворот и оглядел Парк. Наступал вечер, туман слегка рассеялся, и время от времени на небе показывалось заходящее солнце. Вот и сейчас оно вынырнуло из-за туч, и Хэммонд воспринял это как доброе предзнаменование. Что бы там ни говорили, он был уверен, что у Парка есть будущее. И даже если этот неуравновешенный болван Дженнаро решил сравнять Парк с землей — ну и пусть!

Хэммонд знал, что в двух разных сейфах в конторе «Ин-Джин» в Пало-Альто хранится несколько дюжин замороженных эмбрионов. Их запросто можно вырастить снова на другом острове, в любом другом уголке земного шара. Мало ли что здесь были проблемы?! В следующий раз он их решит! Так и достигается прогресс — путем решения проблем…

Размышляя об этом, Хэммонд пришел к выводу, что Ву не очень-то подходил для данной работы. Он слишком легкомысленно, небрежно относился к их великому начинанию. И потом он был одержим идеей усовершенствования динозавров. Вместо того, чтобы их сразу сделать как надо, он стремился их усовершенствовать. У Хэммонда зародилось смутное подозрение, что именно это и повлекло за собой крах.

Ву во всем виноват!

Хэммонду также пришлось признать, что и Джон Арнольд не соответствовал занимаемой должности главного инженера. У Арнольда был внушительный послужной список, однако он вымотался и стал докучливым паникером. Он был человеком неорганизованным и все время что-то забывал. Что-то очень важное…

— Да, действительно ни Ву, ни Арнольд не обладали важнейшим свойством, необходимым для столь грандиозной работы, — решил Хэммонд. Им не хватало полета фантазии. Они не могли увидеть в своих мечтах потрясающий парк, где дети будут припадать к ограде, восхищенно глазея на необыкновенных существ, словно сошедших со страниц их сборников сказок. Да, Ву и Арнольд не умели фантазировать по-настоящему. Не умели видеть будущее. И мобилизовать все ресурсы, чтобы превратить волшебное видение в реальность.

Они не были созданы для этого.

И, кстати сказать, Эд Реджис тоже был выбран неудачно. Хардинг еще куда ни шло… А Малдун — пьяница…

Хзммонд потряс головой. В следующий раз он будет поосмотрительней.

Погрузившись в мысли, он шел по узкой тропинке по направлению к своему бунгало, удаляясь на север от центра для гостей. Рабочий, встретившийся ему по пути. слегка кивнул в знак приветствия. Хэммонд ему не ответил. Он считал, что местные рабочие фамильярны до наглости. По правде говоря, этот остров, принадлежавший Коста-Рике, тоже выбран неудачно. В следующий раз надо будет избежать столь вопиющих ошибок.

Рев динозавра раздался ужасающе близко, Хэммонд так быстро обернулся, что упал на тропинку. А когда посмотрел назад, ему показалось, что в листве за тропинкой, обозначенной флажками, мелькнула тень молодого Т-рекса. И эта тень приближалась к нему!

С какой стати Т-рекс очутился здесь? Почему он проник сюда, по эту сторону ограды?

Хэммонда охватила ярость. Но увидев, что рабочий удирает, спасая свою жизнь, он тоже поднялся на ноги и кинулся, не разбирая дороги, в лес, начинавшийся за тропинкой. Хэммонд сразу окунулся в темноту, споткнулся, упал лицом на мокрые листья и влажную землю, с трудом поднялся на ноги, побежал дальше, снова упал и снова ринулся вперед… Теперь он мчался по крутому склону холма и, поскользнувшись, не сумел удержать равновесия. Беспомощно взмахнув руками, Хэммонд грохнулся на мягкую землю и кубарем покатился вниз. Достигнув таким образом подножия, он ткнулся лицом в ме