Географические условия и население древней Италии

Сведения, раскрывающие специфику географических условий и населения древней Италии можно встретить у Полибия, Страбона, Дионисия Галикарнакского.

(Полибий, «Всеобщая история», II, 14-17)

...Вся Италия представляет подобие треугольника, одну сторону которого, обращенную к востоку, омывают Ионийское море и примыкающий к нему Адриатический залив, другую сторону, обращенную к югу и западу, омывают Сицилийское и Тирренское моря. Сближаясь между собою, стороны эти образуют в вершине южный мыс Италии, именуемый Кокинфом и разделяющий моря Ионийское и Сицилийское. Третью сторону, идущую на север по материку, образует во всю длину Альпийский хребет, который начинается от Массалии и земель, лежащих над Сардинским морем, и тянется непрерывно до наиболее углубленной части Адриатики: лишь на небольшом расстоянии от моря хребет оканчивается. Южный край названного хребта следует принимать как бы за основание треугольника: к югу от нее простираются равнины, занимающие самую крайнюю северную часть Италии, о которых и идет теперь речь: по плодородию и обширности они превосходят остальные известные нам равнины Европы. Общий внешний вид этих равнин – также треугольник: вершину его образует соединение так называемых Апеннинских и Альпийских гор недалеко от Сардинского моря над Массалией. На северной стороне равнины тянутся, как сказано выше, Альпы на две тысячи двести стадий, а вдоль южной стороны тянутся Апеннины на пространстве трех тысяч шестисот стадий. Линией основания всей фигуры служит побережье Адриатического залива: длина основания от города Сены до углубления залива более двух тысяч пятисот стадий, так чго объем упомянутых равнин составляет немного меньше десяти тысяч стадий.

Нелегко перечислить все достоинства этой земли! Так, она изобилует хлебом в такой степени, что в наше время нередко сицилийский медимн пшеницы стоит четыре обола, медимн ячменя – два обола, столько же стоит метрет вина; гречиха и просо родятся у них в невероятном изобилии. Как много растет желудей на этих равнинах в дубовых лесах, раскинутых на некотором расстоянии один от другого, всякий может заключить лучше всего из следующего: в Италии убивают огромное количество свиней частью для домашнего употребления, частью для продовольствия войск; животных привозят главным образом с этих равнин. О дешевизне и обилии различных съестных припасов можно судить вернее всего по тому, что путешествующие в этой стране, заходя в таверну, не расспрашивают о стоимости отдельных предметов потребления, но платят столько, сколько возьмет хозяин с человека.

Обыкновенно содержатели таверн, давая всего вдоволь, берут за это пол-асса, что составляет четвертую часть обола; лишь в редких случаях взимается более высокая плата. Многолюдство населения, высокий рост его и телесная красота, а ровно и военная отвага будут выяснены самой историей событий.

С обеих сторон Альп, как с той, которая обращена к реке Родану, так и с другой, спускающейся к названным выше равнинам, холмистые и низменные местности густо заселены: лежащие по направлению к Родану и к северу заняты галатами, которые называются «трансальпинами», а обращенные к равнинам заселены таврисками, агонами и многими другими варварскими народами. «Трансальпинами» галаты называются не по своему происхождению, но по месту жительства, ибо слово «транс» значит «по ту сторону», и римляне называют «трансальпинами» тех галатов, которые живут по ту сторону Альп. Вершины гор вследствие скудности почвы и скопления на них вечных снегов совершенно необитаемы.

Апеннины в самом начале над Массалией, у соединения с Альпами, заселены лигистинами как с той стороны, которая обращена к Тирренскому морю, так и с той, которая идет к равнинам: вдоль моря поселения их простираются до города Писы, первого тирренского города на западе, а внутри материка – до области арретинов, за ними следуют тиррены.

К ним примыкают умбры, занимающие оба склона этих гор. Дальше, уклоняясь вправо от равнин, Апеннины на расстоянии стадий пятисот от Адриатического моря разделяют Италию на всем протяжении до Сицилийского моря, а освободившаяся от гор равнина простирается до моря и города Сены.

Река Пад, прославленная поэтами под именем Эридана, берет начало из Альп, почти у вершины очерченной выше фигуры и в направлении к югу изливается в равнины. Дойдя до ровных местностей, река изменяет свое направление и про-текает по ним к востоку, впадая двумя устьями в Адриатику: равнину река разделяет таким образом, что большая часть ее прилегает к Альпам и Адриатическому заливу. Ни одна река Италии не несет столько вод, как Пад, ибо в него вливаются все потоки, со всех сторон стекающие с Альп и Апеннин в равнину. Наиболее обильна водой и наиболее величественна река бывает в пору восхода «Пса», когда количество воды в ней увеличивается от тающего на обоих хребтах снега. Из моря через устье, называемое Оланой, корабли по ней поднимаются тысячи на две стадий. Вначале у истоков река течет по одному руслу, потом разделяется на две части у так называемых Тригабал, причем одно из устьев называется Падуей, другое – Оланой. У последнего есть гавань, которая в смысле безопасности для заходящих в нее кораблей не имеет себе равной во всем Адриатическом море. У туземцев река называется Боденком. Все остальное, что рассказывают эллины о Паде, а именно историю Фаэтона и его падения, о слезах тополей и об одетых в черное тамошних жителях, которые, говорят, и теперь носят такое же платье в горе по Фаэтону, и все другие подобные рассказы, пригодные для трагедий, мы оставляем теперь в стороне, так как подробное изложение их не вполне соответствовало бы характеру вве-дения...

Равнинами владели некогда тиррены, так же как и полями, называемыми Флегреискнми в окрестностях Капуи и Нолы, которые многим хорошо известны и пользуются славой за свое плодородие. Таким образом, при изучении истории тирренского владычества следует иметь в виду не только ту страну, которую они занимают теперь, но названные выше равнины и те богатые средства, какие пззлекали они из тех местностей. По соседству с тирренами и в сношениях с ними были кельты. С завистью взирая на блага этой страны, они по незначительному поводу внезапно напали на тирреноз с огромчым войском, вытеснили их из области Пада и завладели равнинами. Ближайшие у истоков Пада местности заняли лаи и лебении; за ними поселились инсомбры, многолюднейший из кельтских народов; вдоль реки к ним примыкали гономаны. Странами, прилегающими к Адриатике, завладело другое очень древнее племя, называющееся венетами. В смысле нравов и одежды они мало отличаются от кельтов, по языком говорят особым. Писатели трагедий упоминают часто об этом народе и рассказывают о нем много чудес. По сю сторону Пада, подле Апеннин, первыми поселились анапы, за ними – бои, дальше, в направлении Адриатики, – лингоны, а крайние области у моря заняли сеноны.

Таковы были важнейшие народы, завладевшие названными раньше странами: селились они неукрепленными деревнями и не имели никакого хозяйства, так как возлежали на соломе, а питались мясом. Кроме войны и земледелия, не имели никакого другого занятия, вообще образ жизни вели простой: всякие другие знания и искусства были им неизвестны. Имущество каждого состояло из скота и золота, потому что только эти предметы они могли легко брать с собой при всяких обстоятельствах и помещать их всюду по своему желанию. Величайшую заботу проявляли кельты к образованию дружин, так как могущественнейшим и грознейшим среди них считался тот, кто имел наибольшее число слуг и дружинников.

(Страбон, «География», V, 1, 1-3)

На склоне Альп начинается нынешняя Италия. Древние называли Италией Ойнотрию, от Сицилийского пролива до заливов Тарантского и Посейдониатского; впоследствии на-звание Италии сделалось преобладающим и распространилось на всю страну до подошвы Альп. Оно охватило даже часть Лигистики от пределов Тирренских до реки Вара и до тамошнего моря, а также от Истрии до Полы. Вероятно, народ, называвшийся первый италийцами, передал свое имя соседям; впоследствии оно получило дальнейшее распространение до времели владычества римлян. Еще позже, когда римляне даровали италийцам право гражданства, они соблаговолили почтить тем же и галатов по сю сторону Альп и венетоз и назвали всех одинаково италийцами и римлянами; они основали там много колоний, одни – раньше, другие – позже; нелегко указать поселения лучше этих.

Охватить всю Италию в одной геометрической фигуре не легко, хотя некоторые утверждают, что она образует тре-угольный мыс, простирающийся к югу и зимнему востоку, вершина которого – у Сицилийского пролива, а основание – Альпы. Можно согласиться с этим относительно основания и одной стороны, той именно, которая оканчивается у пролива и омывается Тирренским морем. Но собственно треугольником называется прямолинейная фигура; между тем здесь и основание и боковые стороны изогнуты, так что, хотя и следует, как я полагаю, несколько согласиться с этим сравнением, по тем не менее основание и одну боковую сторону должно относить к криволинейной фигуре. Необходимо допустить кривизну стороны, идущей к востоку. Во всем прочем писатели выражаются неточно, проводя одну сторону от угла Адриатического моря до Сицилийского пролива. Стороной мы называем линию без углов, а без углов линия бывает тогда, когда части ее или совершенно не наклонены одна к другой, или, если и наклонены, то очень мало. Между тем линия от Аримина до мыса Япигии и другая – от пролива до того же самого мыса – значительно наклонены одна к другой. В таком же самом отношении, я полагаю, находятся линии, из которых одна идет от угла Адриатического моря, а другая – от Япигии, потому что, сходясь у Аримина и Равенны, они образуют угол, а если не угол, то во всяком случае значительный изгиб. Если так, то берег от угла Адриатического моря до Япигии, составляя одну сторону, не образует прямой линии; остальная часть берега отсюда до Япигии образует другую линию, но также не прямую. Следовательно, фигуру полуострова скорее можно назвать четырехсторонней, чем трехсторонней, но ни в каком случае треугольником, разве по злоупотреблению термином. Гораздо лучше согласиться с тем, что изображение неправильной фигуры не допускает точного очерка.

Об отдельных частях полуострова можно сказать следующее. Основание Альп изогнуто и похоже на залив, обращенный к Италии; середина залива – у салассов, а око-нечности загибаются с одной стороны к горе Окре и углу Адриатики, а с другой – к берегу Лигистики до Генуи, торгового города лигиев, где с Альпами соприкасаются Апеннины. Непосредственно перед Альпами простирается значительная равнина, имеющая почти одинаковую ширину и длину, именно две тысячи сто стадий; южная сторона ее замыкается частью морским берегом венетов и частью Апеннинскими горами, простирающимися до Аримина и Анкона. Апеннинские горы, начинаясь от Лигистики, тянутся до Тиррены, отрезая узкую береговую полосу; затем, отступая постепенно в середину страны, они, достигши Писатиды, поворачивают к востоку и Адриатике до окрестностей Аримина и Анкона, где по прямой линии соединяются с морским берегом венетов. В этих пределах заключена Кельтика по сю сторону Альп, и длина берега вместе с горами доходит почти до шести тысяч трехсот стадий, а ширина немного меньше двух тысяч.

Остальная Италия узка и длинна, с двумя оконечностями, из которых одна обращена к Сицилийскому проливу, а другая – к Япигии. Она сужена с двух сторон: с одной – Адриатическим морем, а с другой – Тирренским. По форме и величине Адриатическое море похоже на Италию, которая отрезана Апеннинскими горами и морями с обеих сторон, простираясь до Япигии и перешейка между Таранским и По- сейдонийским заливами. Наибольшая ширина обоих – около тысячи трехсот стадий, а длина – немного менее шести тысяч. Остальную часть Италии населяют бреттии и левкаиы. По словам Полибия, сухой путь по морскому берегу от Япигии до пролива имеет три тысячи стадий; омывается он Сицилийским морем. Морской путь имеет меньше пятисот стадий. Апеннинские горы касаются окрестностей Аримина и Анкона, где, определивши ширину Италии от одного моря до другого, делают поворот и прорезают в длину всю Италию. В направлении к певкетиям и левканам они недалеко удаляются от Адриатического моря, а у левканов отклоняются больше к противоположному морю и, перешедши через середину земли левканов и бреттиев, оканчиваются у так называемой Левкапетры Регинской. Это общий очерк всей нынешней Италии...

(Страбон, «География» V, 2, 1-2)

Второй частью Италии мы назовем Лигистику, лежащую в самых Апеннинских горах, между... Кельгикой и Тирренией. Она вовсе не заслуживает описания, разве следует заметить, что живут здесь деревнями, пашут и копают неровную землю, или, точнее, разбивают камни, как замечает Посейдонпй. Третьей частью владеют примыкающие к ним тиррены, занимающие равнины до реки Тибра и омываемые с восточной стороны главным образом этой рекой, а с противоположной стороны – Тирренским и Сардинским морями. Тибр вытекает из Апеннинских гор и наполняется водами многих рек; он протекает частью через самую Тиррению, затем отделяет от нее, во-первых, Омбрику, во-вторых, сабинов и латинов, живущих подле Рима до берега. В ширину народы эти живут вдоль реки и тирренов, а в длину – один подле другого. Все три народа простираются от моря до Апеннинских гор, близко подходящих к Адрии: прежде всего – омбрики, за ними – сабины и, наконец, латины. Следовательно, область латинов лежит между морским берегом от Остии до города Синоессы и Сабиной...: в длину она тянется до Кампании и Самнитских гор. Область сабинов лежит между латинами и омбрикамн, простираясь до Самнитских гор или, скорее, касаясь Апеннинских гор у вестинов, пелигнов и марсов. Омбрики живут посредине между Сабиной и Тирренией, переходя через горы и простираясь до Аримина и Равенны. Тиррены начинаются у их моря и реки Тибра и кончаются у подошвы самых гор, охватывающих Тиррению от Лигистики до Адрии. Начиная с Тиррении, мы рассмотрим каждую часть в отдельности.

Тиррены называются у римлян этрусками и тусками, а эллины называли их так от Тиррена, сына Атия, который, как говорят, послал туда некогда колонистов из Лидии. Выну-ждаемый голодом и бесплодием, Атий, один из потомков Геракла и Омфалы, отец двух сыновей, удержал при себе одного из них по жребию, Лида, а другого, Тиррена, с большей частью народа выселил из родины. Тиррен назвал страну, в которую прибыл, от своего имени Тирренией и основал в ней двенадцать городов. Строителем их он назначил Таркона, по имени которого город был назван Таркинией. Так как Таркон с детства отличался большим умом, то и сочинили басню, будто он родился седым. В то время тиррены, подчиненные одному правителю, были очень сильны; но впоследствии союз общин, кажется, рушился, власть разделилась между городами, и народ попал под власть соседей; иначе они не покинули бы богатой страны и не обратились бы к морскому разбою на различных морях; будучи соединены вместе, они были бы достаточно сильны не только для отражения нападений, но и для наступательных действий и для отдаленных походов.

После основания Рима является из Коринфа Демарат с народом; принятый тирренами,ои приживает с туземкой сына Лукомона; сделавшись другом римского царя, Анка Марция, он сделался царем и переименовался в Луция Тарквиния Приска. И он, и прежде отец украсили Тиррению: один – вывезши с собой из родины много художников, а другой – имея богатства из Рима. Говорят, что обстановка триумфа, одеяния консулов и вообще всех должностных лиц перенесены в Рим от тнрренов; равным образом пучки розог, топоры, трубы, жертвенные обряды, искусство гадания, общественная музыка, насколько ею пользуются римляне. Сын этого Тарквиния и был Тарквинпй Второй Гордый, последний римский царь, изгнанный из Рима. Порсена, царь клусинов, жителей тирренского города, пытался было силой возвратить ему престол, но, будучи не в состоянии сделать это, прекратил борьбу и возвратился домой другом римлян с почестями и большими подарками.

Сабины занимают узкую страну, имеющую в длину тысячу стадий, от Тибра и городка Номента до вестинов. Города у них небольшие и запустезшие от беспрестанных войн: Амн- терны, Реата близ деревни Интерокреи... Сабинам принадлежат также Форулы, скалы, годные больше для восстаний, чем для жительства. Кирий теперь – деревенька, а некогда был значительным городом, откуда родом были римские цари: Тит Таций и Нума Помпилий; поэтому же народные ораторы называют римлян «киритами» («квиритами»). Требула, Ерет и другие подобные населенные пункты – скорее селения, чем города.

Вся земля сабинов производит в изобилии маслину, виноград и множество желудей; она удобна также для всевозможного скота, по особенной славой пользуется известная порода реатинских мулов. Говоря вообще, вся Италия – прекрасная кормилица животных и плодов; только в различных частях се преобладают различные породы. Сабины – древнейшее и туземное племя. От них пошли пикентины и самниты; от этих последних – левканы, а от левканов – бреттии. Древность их может считаться свидетельством их мужества и других достоинств, благодаря которым они сохранились до настоящего времени. Историк Фабий говорит, что римляне впервые узнали богатство только тогда, когда сделались господами над этим народом. Через их землю проведена небольшая Салариева дорога, с которой соединяется Номентанская у Ерета, сабинского селения, расположенного над Тибром. Дорога эта начинается у Коллинских ворот.

(Дионисий Галикарнасский, «Римские древности», I, 26, 30)

…Одни считают тирренцев исконными жителями Италии, другие считают их пришельцами. Про их название те, кто считает их туземным народом, говорят, что оно им дано от того вида укреплений, которые они первые из живущих в той стране стали у себя воздвигать: у тирренщев, как и у эллинов, окруженные стенами и хорошо прикрытые строения – башни – называются тирсами или тиррами; одни полагают, что их название дано им из-за того, что у них имеются такие постройки, подобно тому, как и мосинойки, живущие в Азии, названы так из-за того, что живут за высокими деревянными частоколами, словно в башнях, которые у них называются мосинами.

Другие, которые считают их переселенцами, говорят, что вождем переселенцев был Тиррен и что от него получили свое название и тирренцы. А сам он был по происхождению лидиец из земли, ранее называвшейся Меонией... У Атиса... родились два сына: Лид и Тиррен. Из них Лид, оставшийся на родине, унаследовал власть отца, и по его имени и земля стала называться Лидией; Тиррен же, став во главе уехавших для поселения, основал большую колонию в Италии и всем участникам предприятия присвоил название, происходящее от его имени.

Гелланик Лесбосский¹ говорит, что тирренцев раньше называли пеласгами²; когда же они поселились в Италии, то приняли название, которое имели в его время... Пеласги были изгнаны эллинами, они оставили свои корабли у реки Спинеты в Ионическом заливе, захватили город Кротон³ на перешейке и, двинувшись оттуда, основали город, называемый теперь Тирсенией...

Мне же кажется, что ошибаются все, считающие тирренцев и пеласгов за один народ; что они могли заимствовать друг у друга название, не вызывает удивления, так как нечто подобное происходило и у некоторых других народов, как эллинских, так и варварских, как, например, у троянцев⁴ и фригийцев⁵, живших поблизости друг от друга (ведь у многих народов происхождение считается общим, и такие народы отличаются между собой только по названию, а не по своей природе). Не меньше чем в других местах, где происходило смешение названий у народов, такое же явление наблюдалось и среди народов Италии. Было же такое время, когда эллины называли латинов, умбров и авзонов⁶ и многие другие народы тирренцами. Ведь продолжительное соседство народов делает затруднительным для отдаленных жителей их точное различение. Многие историки предполагали, что и город Рим – тирренский город. Я соглашаюсь с тем, что у народов происходит перемена названия, а потом перемена в образе жизни, но я не признаю, чтобы два народа могли обменяться своим происхождением; я опираюсь в данном случае на: то, что они при этом отличаются друг от друга во многих отношениях, особенно же речью, причем ни одна не сохраняет в себе никакого сходства с другой. «Ведь кротонцы, – как говорит Геродот⁷, – не говорят на одном языке ни с кем из живущих по соседству с ними, ни пламийцы не имеют общего с ними языка. Ясно, что они принесли с собой особенности языка, переселяясь в эту страну, и оберегают свой язык». Разве покажется кому-нибудь удивительным, что кротонцы говорят на том же диалекте, как и плакийцы, живущие в Геллеспонте, раз те и другие первоначально были пеласгами, и что язык кротонцев не похож на язык тирренцев, живущих с ними в близком соседстве...

Опираясь на такое доказательство, я и думаю, что тирренцы и пеласги разные народы. Не думаю я также, что тирренцы выходцы из Лидии⁸, ведь говорят они не на одинаковом языке, и даже нельзя про них сказать, что если они говорят и не на одинаковом языке, то все же сохраняют некоторые обороты речи родной земли. Они и сами полагают, что и боги у лидийцев не такие же, как у них, и законы, и образ жизни совсем неодинаковые, но во всем этом они больше отличаются от лидийцев, чем даже от пеласгов. Ближе к истине находятся те, кто утверждает, что это ни откуда не прибывший, но туземного происхождения народ, поскольку к тому же обнаруживается, что это очень древний народ, не имеющий ни общего языка, ни образа жизни с каким-либо другим племенем. Эллинам же ничто не мешает обозначать его таким названием как бы из-за постройки башен для жилья, или как бы по имени их родоначальника. Римляне же обозначают их другими названиями, а именно: по имени Этрурии⁹, земли, в которой проживают, они и самих людей называют этрусками. А за их опыт в исполнении священ-нослужений в храмах, которым они отличаются от всех других народов, римляне называют их теперь менее понятным названием тусков, раньше же называли, уточняя это название по греческому его значению, тиосками (от греческого глагола – приношу жертву), сами же они себя называют точно так же (как и в других случаях) по имени одного из своих вождей расеннами...

Фила¹⁰ же пеласгов, которая не погибла, рассеялась по другим колониям и в небольшом числе из прежнего большого своего состава, смешавшись в политическом отношении с аборигенами, оставалась в тех местах, где со временем их потомки вместе с другими основали город Рим...

¹ Гелланик Лесбосский – греческий автор, так называемый «логограф», жил в V в. до н. э., писал о ранних эпохах происхождения народов; в сочинениях его много мифического.

² Пеласги – догреческие обитатели Греции, которые, по традиции, переселились в Среднюю Италию и заняли Этрурию и Лациум.

³ Кротон – греческая колония на юге Италии.

⁴ Троянцы – жители города Трои, находившегося в северо-западной части Малой Азии.

⁵ Фригийцы – жители Фригии, страны, расположенной в западной части Малоазийского полуострова.

⁶ Латины, умбры и авзоны – племена, населявшие области Средней Италии.

⁷ Геродот – первый крупный греческий историк, жил в V в. до н. э. Получил название «отца истории» (Цицерон).

⁸ Лидия – страна в Малой Азии.

⁹ Этрурия – область, расположенная на западном побережье Италии, ограничена Апеннинами и рекой Тибром.

¹⁰ Фила – название племени у греков, подразделялась на фратрии и роды.

Легенда об основании Рима

(Дионисий Галикарнасский, «Римские древности», I, 72-73)

Дошедшие до нас биографические данные о Дионисии Галикарнасском крайне скудны. Известно лишь, что он приехал в Рим в последний период гражданских войн и прожил там свыше 20 лет.

Сочинение, явившееся плодом всей его жизни, носит название «Римская древняя история» в 20 книгах. Она охватывает события с самых древнейших периодов существования Италии до начала пунических войн. От труда Дионисия сохранились лишь первые 9 книг, а остальные дошли до нас в отрывках. Дионисий старается доказать единое происхождение греков и римлян, чтобы, как он говорил, «таким образом сделать для греков более сносным их подчинение римлянам». Большое значение он придает управлению богов судьбами народов. Дионисий нередко переносит политическую атмосферу современной ему эпохи на ранний период истории Рима, поэтому данные его нужно воспринимать критически.

Ввиду того, что существует много разногласий как по вопросу о времени основания (города Рима), так и о личности его основателя, я и сам думал, что совсем не нужно, чтобы, как это всеми признано, основатели его явились под видом враждебного нашествия. Очень древний историк Кефал Гергитий¹ говорит, что город был основан вторым поколением после Троянской войны², людьми, спасшимися из Илиона вместе с Энеем³, основателем же города называет предводителя колонии, Рома, который был одним из сыновей Энея. Он говорит, что у Энея родились четыре сына: Лежаний, Еврилеонт, Ромул и Рем. То же время и тот же основатель города указываются и Дематором, и Агатиллом, и некоторыми другими...

Хотя я мог бы указать еще много других греческих писателей, которые по-разному говорят об основателях города Рима, я, чтобы не показаться многословным, обращусь к римским историкам. Древних историков или логографов⁴ у римлян нет ни одного. Каждый (кто об этом писал) заимствовал что-нибудь из сказаний, сохранившихся от древности в священных таблицах. Некоторые из таких историков передают, что основатели города Ромул и Рем были сыновьями Энея, другие - что они были сыновьями дочери Энея, а от какого отца, не указывают. Они будто бы были даны Энеем в заложники царю аборигенов Латину, когда заключался договор дружбы между местными жителями и пришельцами. Латин приветливо их встретил и окружил всякими заботами, и так как он не имел потомства мужского пола, он сделал их после своей смерти наследниками части своего царства. Другие говорят, что после смерти Энея Асканий унаследовал все царство Латина и разделил его со своими братьями Ромулом и Ремом на три части. Сам он основал Альбу⁵ и некоторые другие города, Рем же дал названия Капуе по имени прародителя Каписа, Анхизе по имени деда Анхиза, Энейе, позднее названной Яникулом, по имени отца Энея; по своему же имени назвал город Рим. После того как некоторое время Рим оставался незаселенным, туда пришли еще другие колонисты, посланные из Альбы под предводительством Ромула и Рема, и захватили прежде основанный город. Первый раз этот город был основан вскоре после Троянской войны, а во второй раз на 15 поколений позже. Если же кто-нибудь захочет заглянуть глубже в прошлое, то обнаружится, что существовал еще третий Рим, раньше двух последующих, основанный до прибытия Энея и троянцев в Италию. И написано это не у какого-нибудь случайного историка, или из новых, а у Антиоха Сиракузского, о котором я упоминал и раньше. Он пишет, что когда в Италии царствовал Моргет (а Италией называлась тогда приморская земля от Тарента до Посейдонии), пришел к нему беглец из Рима. Именно он говорит: «Когда Итал состарился, воцарился Моргет; к нему пришел какой-то человек, беглец из Рима, по имени Сикел». Согласно этому Сиракузскому историку, обнаруживается, следовательно, какой-то древний Рим, существовавший еще раньше троянских времен. Однако находился ли он на том самом месте, на котором стоит великий город в настоящее время, или существовало какое-либо другое место с таким же названием, это он оставляет невыясненным, и я сам не могу этого разрешить.

¹ Кефал Терентий – кроме сообщения Дионисия, никаких больше сведений о нем не имеется.

² Троянская война – война, которую вели ахейские войска против Трои (Илиона) – города, находившегося в северо-западной части Малой Азии. Лишь после долгой осады Троя была захвачена. Эти события имели место в конце XII в. до н. э.

³ Эней – легендарный царь дарданов, одного из племен Малой Азии, по преданию, после разрушения города Трои бежал в Италию и стал «родоначальником» римского народа.

⁴ Логографами называли в Греции авторов первых прозаических произведений (VI-V вв. до н. э.).

⁵ Альба – один из древнейших городов Средней Италии.

Легенда об основании Рима

(Тит Ливий, «Римская история от основания города», I, 3-7)

Тит Ливий – римский историк времен становления империи. Родился он в 59 г. до н. э в италийском городе Патавии (современная Падуя), умер в 17 г. н. э. Тит Ливий является автором монументального труда в 142 книгах, который называется «Римская история от основания города». Из этих книг дошло до нас лишь 35: с первой по десятую и с двадцать первой по сорок пятую. Содержание остальных книг известно по кратким аннотациям, так называемым эпитомам, составленным в IV в. н. э. Труд Тита Ливия оказал значительное влияние на всю последующую римскую историографию и имел много подражателей.

По своим политическим взглядам Тит Ливий в значительной мере являлся идеологом господствующих политических сил времен принципата. Лозунг Pax Romana, официально провозглашенный Августом, получил в его «Римской истории» широкое отражение. На все сочинение Тита Ливия наложила отпечаток тенденция, с которой оно было написано: в предисловии говорится, что целью труда является описание тех качеств и достоинств римского народа, которые помогли ему достичь такой силы и могущества. Благодаря этой «романоцентристской» позиции из поля зрения автора выпадает большое количество событий, имевших важное значение в истории Средиземноморья.

Сын Энея Асканий не достиг еще того возраста, чтобы вступить во власть, но эта власть благополучно сохранилась за ним до периода его возмужалости; в течение такого продолжитель ного времени латинское государство, царство его деда и отца, уцелело у мальчика благодаря женской охране – такой способной женщиной была мать Аскания Лавиния. Этот-то Асканий вследствие избытка населения в городе Лавинии, названном так его отцом в честь жены, предоставил своей матери цветущий по тогдашнему времени и богатый город, а сам основал у подошвы Албанской горы новый, который назвал Длинной (Лонга) Альбой, так как он по своему положению растянулся по горному хребту. Между основанием Лавинии и колонии Альбы Лонги прошло почти тридцать лет, когда могущество государства возросло до того, что ни после смерти Энея, ни во время правления женщины, ни даже в первые годы царствования юноши ни вождь этрусков Мезенций, ни другие соседи не рискнули поднять оружия. По мирному договору границей между этрусками и латинянами стала река Альбула, именуемая теперь Тибром.

Затем царствовал сын Аскания Сильвий, названный так потому, что родился в лесу. У него был сын Эней Сильвий, а у этого – Латин Сильвий. Он основал несколько колоний. По его имени получили свое название древние латиняне. Затем за всеми царями Альбы осталось прозвище Сильвиев. Далее, после ряда других царей, правил Прока. У него были сыновья Нумитор и Амулий. Старинное царство Сильвиев завещано было Нумитору, как старшему сыну. Но сила оказалась выше воли отца и права старшинства: прогнав брата, воцарился Амулий; к одному злодеянию он присоединил другое, умертвив сына брата; дочь же брата – Рею Сильвию – он лишил надежды на потомство, сделав ее под видом почести весталкой.

Но, я полагаю, столь сильный город и государство, уступающее лишь могуществу богов, обязано было своим возникновением предопределению судьбы. Когда весталка родила близнецов, она объявила отцом этого безвестного потомства бога войны Марса или потому, что верила в это, или потому, что считала более почетным выставить бога виновником своего преступления. Однако ни боги, ни люди не в силах были защитить ее и детей от жестокости царя: жрица в оковах была ввергнута в тюрьму, а детей приказано было выбросить в реку. Но случайно, или по воле богов, Тибр выступил из берегов и образовал спокойно стоящую воду, так что нигде нельзя было подойти к настоящему руслу его; вместе с тем посланные надеялись, что дети потонут даже и в такой воде. Итак, считая себя исполнившими повеление царя, они выбросили детей в ближайшую лужу, где теперь находится Руминальская смоковница (говорят, что она называлась Ромуловой). В тех местах была тогда обширная пустыня. Существует предание, что когда плавающее корыто, в котором были выброшены мальчики, после спада воды осталось на сухом месте, волчица, шедшая из окрестных гор напиться, направилась на плач детей; она с такой кротостью стала кормить их грудью, что главный царский пастух, по имени Фаустул, нашел ее лижущей детей. Он принес их домой и отдал на воспитание жене своей Ларенции. Так родились они и так воспитались; когда же подросли, то, не оставаясь без дела в хижине пастуха или около стад, они, охотясь, бродили по лесам. Укрепившись среди таких занятий телом и духом, они не только преследовали зверей, но нападали и на разбойников, обремененных добычею, делили награбленное ими среди пастухов и с этой со дня на день увеличивавшейся дружиной занимались и делом и шутками.

Уже в то время существовало празднество Луперкалий. Оно состояло в том, что нагие юноши состязались в беге, сопровождая шутками и весельем поклонение богу Пану. Этот праздник стал известным; и вот, когда Ромул и Рем предавались играм, разбойники, раздраженные потерею добычи, устроили им засаду; Ромул отбился, а Рем был захвачен и вдобавок представлен царю Амулию как обвиняемый. Главная их вина состояла в том, что они нападали на поля Нумитора и с шайкой юношей угоняли оттуда скот, точно неприятели. Вследствие этого Рем был передан Нумитору на казнь. Уже с самого начала Фаустул подозревал, что у него воспитываются царские дети; он знал, что они выброшены по повелению царя; совпадало и время, когда он нашел их; но, не уверившись окончательно, он не хотел открывать этого, разве выпадет случай или принудит необходимость. Необходимость явилась раньше. И вот, под влиянием страха он открывает все Ромулу. Случайно и у Нумитора, когда он содержал под стражею Рема и прослышал про братьев-близнецов, мелькнула мысль о внуках при сопоставлении их возраста и характера пленника, вовсе не похожего на раба. Путем расспросов он пришел к тому же результату и почти признал Рема. Таким образом царю со всех сторон куются козни. Ромул, не считая себя сильным для действия открытого, не нападает на царя с шайкой юношей, а приказывает каждому пастуху прибыть своей дорогой в определенное время к дворцу. Со стороны жилища Нумитора является на площадь Рем, приготовивший другой отряд.

Так они убивают царя. Нумитор в начале суматохи, заявляя, что неприятели вторглись в город и напали на дворец, отозвал альбанскую молодежь для защиты крепости; когда же увидал, что братья, умертвив царя, идут к нему с приветствием, он тотчас созывает собрание, выставляет на вид преступление брата против него, указывает на происхождение, рождение и воспитание внуков, говорит, как были узнаны, как непосредственно затем был убит тиран, и объявляет, что он виновник этого. Юноши, выступив затем на середину собрания, приветствовали деда царем, а последовавшие единодушные восклицания толпы закрепили за ним царское имя и власть. Предоставив таким образом Альбанское царство Нумитору, Ромул и Рем пожелали основать город в тех местах, где были найдены и воспитаны. К тому же альбанского и латинского населения был избыток; к ним присоединились пастухи, все это подавало надежду на то, что и Альба и Лавиний будут малы в сравнении с тем городом, который они собирались основать. Но к этим расчетам примешалось вредное влияние дедовского зла - страсти к царской власти, следствием чего был позорный бой, возникший из-за маловажного обстоятельства. Так как братья были близнецы и нельзя было решить дела на основании первенства по рожден<