Как у наших. маршируя по улицам, наши солдаты громко отстукивают шаги

(копируя немцев), чеканят каждое движение рук и ног; латыши же

"распускаются": иногда они покуривают в строю. Песни они поют вяло, с

каким-то малоразборчивым припевом -- ла, ла, ла... У здания 1-го

Пластунского батальона я слышал, как наш солдат, провожая глазами латышскую

полуроту, сказал:

-- Латыши, братцы мои, что курицы: гульнет непогода -- кудахчет с

перепугу. Но и злой, ежели что... Знаю уж -- служили вместе на хронте...

Прибыла новая партия офицеров и солдат. Все такой же затрепанный,

Унылый вид: на лицах несмываемо застыла серая пыль, глаза выражают

Беспокойство и легкое недоверие к нам. Ничего, сживутся.

Июня.

Был в канцелярии полка, читал приказ (No 128): завтра я вступаю на

Дежурство караульным начальником на гауптвахте. Это против скверика, в

Десяти шагах от квартиры Бермонта. Последнего вижу каждый день: все

Справляется, работаю ли я (пишу ли историю).

А в сущности говоря, и писать-то пока не о чем, разве что о кутежах,

Которые угрожающе разрастаются по ресторанам и кафе. Потоцкий покачивает

Головой (хотя сам выпить мастер).

Кочан рассказывал, что где-то на окраине города наш офицер избил еврея

за то, что тот не козырнул (штатский-то!). Оказывается, что офицер по

Каким-то причинам трудно различал вокруг себя предметы и поэтому все

Требовал у еврея, чтобы он ему показал свои погоны и назвал часть, в которой

Служит.

Абракадабра! Будет худо, если этот болезненный надлом обозначится

Губительной трещиной в бригаде и вовремя не залечится начальством.

...Евреинов бунтарствует; являясь в батальон, "чешет морды". Слышу

первый раз, что и в добровольческих рядах "это случается". Поручик Владыкин

Рассказывал, что сегодня Евреинов избил солдата за то, что тот, будучи

Дневальным, полулежал на кровати и с кем-то переругивался, а дверь в коридор

Была отрыта и снизу, с улицы в казарму проник какой-то старикашка --

продавец мыла и ниток. Удивительно! Если это зло (мордобитие) разовьется --

Худо удвоится. Надо побеседовать на эту тему с Бермонтом. Он, кажется, не

Любит так жестоко шутить с психологией солдата.

Июня.

Дежурство мое отметилось интересным явлением. Около часу ночи я вышел в

Сквер, напротив караульного помещения, приказав караульному унтер-офицеру в

Случае надобности позвать меня.

После затхлой караулки воздух в сквере показался опьянительным. К тому

Же и ночь была чудесна: за тонкими черными колонками деревьев золотым

Осколком поблескивал месяц, а рядом со мной, точно прижавшись к ногам,

стояла густая тень...

У забора слышались какие-то шорохи: вероятно, на скамьях шептались

Парочки. Все это создавало картину необыкновенного покоя и почему-то

Напоминало наши глухие углы в Путивле, над синим изломанным Сеймом.

Расхаживая вдоль канала, я различал мурлыканье солдат -- они пели свою

любимую: "Умер бедняга в больнице военной, // Долго родимый лежал -- // Эту

солдатскую жизнь постепенно // Тяжкий недуг доконал..."

Я им не мешал (караул и вдруг поет!). А не все ли мне равно? Я твердо

Знаю, что часовые все на местах и безусловно бодрствуют. На минуту солдаты

Замолкли, и вдруг среди тишины за забором на углу сквера раздались громкие

Крики женщины. Я бросился туда.

Что это такое? -- крикнул я какому-то военному: при лунном свете на его

Плечах забелели погоны.

-- Да видите ли, она сопротивляется, не хочет идти в караульное

Помещение, -- ответил мне сипловатый голос.

Мужчина и женщина опять завозились на дороге. Я перепрыгнул через забор

И добежал к ним, резко отстранил мужчину. Это оказался судебный следователь

Селевин190.

-- Позвольте, -- возвысил он голос, -- вы кто такой?

-- А вот, пожалуйста, в караульное помещение, мы с вами объяснимся.

Селевин поправил фуражку и, придвинувшись ко мне вплотную, проговорил:

-- Вы караульный начальник? Будьте любезны, прикажите вашим солдатам

Усадить эту женщину в карцер до утра: причину ареста я вам объясню.

Солдат мне звать не пришлось -- женщина сама пошла за нами. При свете

Лампы я разглядел ее: это была молоденькая, тонкая барышня с свежим лицом, в

Голубом шелковом платье; на огромных белокурых волосах воздушно покачивалась

Черная шляпа. Белые перчатки и элегантный зонтик, который она небрежно

Перекидывала из руки в руку, как-то неуловимо придавал ей вид курортной

Беспечной девицы.

Она приподняла лицо и оглядела нас без всякой боязни: я заметил -- ее