Ласково улыбнувшись, Император Павелъ Петровичъ милостиво обратился к ъиноку Авелю съ вопросомъ, как ъдавно онъ принялъ постригъ и въ какихъ монастыряхъ былъ.

- Честной отецъ! -промолвилъ Императоръ. - О тебё говорятъ, да я и самъ вижу, что на тебё явно почиетъ благодать Бож\я. Что скажешь ты о моемъ царствован\и и судьбе моей? Что зришь ты прозорливыми очами о Роде моемъ во мгле вёковъ и о Державе Росс\йской? Назови поименно преемниковъ моихъ на Престоле Росс\йскомъ, предреки и ихъ судьбу.

-Эх, Батюшка-Царь! - покачал головой Авель. -Почто себё печаль предречь меня понуждаешь? Коротко будетъ царствован\е твое, и вижу я, грёшный, лютый конецъ твой. На Софрон\я Iерусалимскаго от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, въ опочивальне своей удушенъ будешь злодёями, коихъ грёешь ты на царственной груди своей. Въ Страстную Субботу погребутъ тебя... Они же, злодёи сии, стремясь оправдать свой велик\й грёхъ цареуб\йства, возгласятъ тебя безумнымъ, будутъ поносить добрую память твою...

Но народъ русск\й правдивой душой своей пойметъ и оценитъ тебя и къ гробнице твоей понесетъ скорби свои, прося твоего заступничества и умягчен\я сердецъ неправедныхъ и жестокихъ. Число лётъ твоихъ подобно счету буквъ изречен\я на фронтоне твоего замка, въ коемъ воистину обетован\е и о Царственномъ Доме твоемъ: "Дому сему подобаетъ твердыня Господня въ долготу дней"...

-О семъ ты правъ, -изрекъ Императоръ Павелъ Петровичъ. -Девиз сей получилъ я въ особомъ откровен\и, совмёстно съ повелен\емъ воздвигнуть Соборъ во имя Святаго Архистратига Михаила, гдё нынё воздвигнутъ Михайловский замокъ. Вождю небесныхъ Воинствъ посвятилъ я и замокъ, и церковь...

-Зрю въ немъ преждевременную гробницу твою, Благовёрный Государь. И резиденц\ей потомковъ твоихъ, какъ мыслишь, онъ не будетъ. О судьбе же Державы Росс\йской было въ молитве откровен\е мне о трехъ лютыхъ игахъ: татарскомъ, польскомъ и грядущемъ еще - жидовскомъ (4).

-Что? Святая Русь подъ игомъ жидовскимъ? Не быть сему вовёки! -гневно нахмурился Императоръ Павелъ Петровичъ. -Пустое болтаешь, черноризецъ...

-А гдё татары, Ваше Императорское Величество? Гдё поляки? И съ игомъ жидовскимъ то же будетъ. О томъ не печалься, батюшка-Царь: христоуб\йцы понесутъ свое...

-Что ждетъ преемника моего. Цесаревича Александра?

-Французъ Москву при немъ спалитъ, а онъ Париж у него заберетъ и Благословеннымъ наречется. Но тяжекъ покажется ему вёнецъ царск\й, и подвигъ царскаго служен\я заменитъ онъ подвигомъ поста и молитвы и праведнымъ будетъ въ очахъ Бож\ихъ...

-А кто наслёдуетъ Императору Александру?

-Сынъ твой Николай...

-Какъ? У Александра не будет сына. Тогда Цесаревичъ Константинъ...

-Константин царствовать не возхочетъ, памятуя судьбу твою... Начало же царствован\я сына твоего Николая бунтомъ вольтерьянскимъ зачнется, и с\е будетъ семя злотворное, семя пагубное для Росс\и, кабы не благодать Бож\я, Росс\ю покрывающая. Черезъ сто лётъ после того оскудеетъ Домъ Пресвятыя Богородицы, въ мерзость запустен\я Держава Российская обратится.

-После сына моего Николая на Престоле росс\йскомъ кто будетъ?

-Внук твой, Александръ Вторый, Царемъ-Освободителемъ преднареченный. Твой замыселъ изполнитъ,- крестьянъ освободитъ, а потомъ турокъ побьетъ и славянамъ тоже свободу дастъ отъ ига невёрнаго. Не простятъ жиды ему великих дёян\й, охоту на него начнутъ, уб\ютъ среди дня ясного, въ столице вёрноподданной отщепенскими руками. Какъ и ты, подвигъ служен\я своего запечатлеетъ онъ кровью царственною...

-Тогда-то и начнется тобою реченное иго жидовское?

-Нет еще. Царю-Освободителю наслёдует Царь-Миротворецъ, сынъ его, а Твой правнукъ, Александръ Трет\й. Славно будетъ царствован\е его. Осадитъ крамолу окаянную, мир и порядокъ наведеът онъ.

- Кому передастъ онъ наслёд\е царское?

-Николаю Второму- Святому Царю, Iову Многострадальному подобному(5).

На вёнец терновый сменитъ онъ корону царскую, преданъ будетъ народомъ своимъ; какъ некогда Сынъ Бож\й. Война будетъ, великая война, м\ровая... По воздуху люди, какъ птицы, летать будутъ, подъ водою, какъ рыбы, плавать, серою зловонной другъ друга изтреблять начнутъ. Измена же будетъ расти и умножаться. Накануне побёды рухнетъ Тронъ Царск\й. Кровь и слезы напоятъ сырую землю. Мужикъ съ топоромъ возьметъ въ безум\и власть, и наступитъ воистину казнь египетская... Горько зарыдалъ вёщ\й Авель и сквозь слезы тихо продолжалъ:

-А потомъ будетъ жидъ скорпиономъ бичевать Землю Русскую, грабить Святыни ея, закрывать Церкви Бож\и, казнить лучшихъ людей русскихъ. С\е есть попущен\е Бож\е, гнёвъ Господень за отречен\е Росс\и отъ Святаго Царя. О Немъ свидётельствуетъ Писан\е. Псалмы девятнадцатый, двадцатый и девяностый открыли мнё всю судьбу его.

"Нынё познахъ, яко спасе Господь Христа Своего, услышитъ Его съ Небесе Святаго Своего, въ силахъ спасен\е десницы Его".

"Вел\я слава его спасен\емъ Твоимъ, славу и велелеп\е возложиши на него". "Съ нимъ семь въ скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней изполню его, и явлю ему спасен\е Мое" (ПС. 19, 7; 20, б; 90, 15-16).

Живый въ помощи Вышняго, Возсядетъ Онъ на Престоле Славы. А братъ Его царственный -сей есть тотъ, о которомъ открыто Пророку Даниилу: "И возстанетъ въ то время Михаилъ, князь велик\й, стоящ\й за сыновъ народа твоего..." (Дан. 12,1)

Свершатся надежды русск\е. На Соф\и, въ Царьграде, возс\яетъ Крестъ Православный, дымомъ Фим\ама и молитвъ наполнится Святая Русь и процвететъ, аки кринъ небесный..."

Въ глазахъ Авеля Вёщаго горелъ пророческ\й огонь нездёшней силы. Вотъ упалъ на него одинъ изъ закатныхъ лучей солнца, и въ диске свёта пророчество его вставало въ непреложной истине.

Императоръ Павел Петрович глубоко задумался. Неподвижно стоял Авель. Между монархомъ и инокомъ протянулись молчаливые незримые нити. Императоръ Павелъ Петровичъ поднялъ голову, и въ глазахъ его, устремленныхъ вдаль, какъ бы черезъ завесу грядущаго, отразились глубокие царские переживания.

-Ты говоришь, что иго жидовское навис\етъ над моей Росс\ей лётъ черезъ сто. Прадедъ мой, Петръ Велик\й, о судьбе моей рекъ то же, что и ты. Почитаю и я за благо о всемъ, что нынё прорекъ мнё о потомке моем Николае Второмъ предварить его, дабы предъ нимъ открылась Книга судебъ. Да вёдаетъ праправнукъ свой крестный путь, славу страстей и долготерпен\я своего...

Запечатлей же, преподобный отецъ, реченное тобою, изложи все письменно, я же вложу предсказан\е твое в\ нарочитый ларец\, положу мою печать, и до праправнука моего писан\е твое будетъ нерушимо храниться здёсь, въ кабинете Гатчинского дворца моего. Иди, Авель, и молись неустанно въ келии своей о мнё, Роде моемъ и счастье нашей Державы.

И, вложивъ представленное писан\е Авелево въ конвертъ, на ономъ собственноручно начертать соизволилъ:

"Вскрыть Потомку Нашаму въ столётний день Моей кончины".

11 марта 1901 года, въ столётнюю годовщину мученической кончины державнаго прапрадеда своего, блаженной памяти Императора Павла Петровича, после заупокойной литург\и въ Петропавловскомъ соборе у его гробницы, Государь Императоръ Николай Александровичъ въ сопровожден\и министра Императорского двора генералъ- адъютанта барона Фредерикса (вскоре пожалованнаго графскимъ титуломъ) и другихъ лицъ Свиты, изволилъ прибыть въ Гатчинск\й дворецъ для изполнения воли своего въ Бозе почивающаго предка.

Умилительна была панихида. Петропавловск\й соборъ былъ полонъ молящихся. Не только сверкало здёсь шитье мундировъ, присутствовали не только сановные лица. Тутъ были во множестве и мужицк\е сермяги, и простые платки, а гробница Императора Павла Петровича была вся въ свёчахъ и живыхъ цвётахъ. Эти свёчи, эти цвёты были отъ вёрующихъ въ чудесную помощь и предстательство почившаго Царя за потомковъ своихъ и весь народъ русск\й. Вооч\ю сбылось предсказан\е вёщаго Авеля, что народъ будетъ особо чтить память Царя-Мученика и притекать будетъ къ Гробнице Его, прося заступничества, прося о смягчен\и сердецъ неправедныхъ и жестокихъ.

Государь Императоръ вскрылъ ларецъ и нёсколько разъ прочиталъ сказан\е Авеля Вёщаго о судьбе своей и Росс\и. Он\ уже знал\ свою терновую судьбу, знал\, что недаром\ родился в\ день Iова Многострадальнаго. Зналъ, какъ много придется ему вынести на своихъ державныхъ плечахъ, зналъ про близъ грядущ\е кровавые войны, смуту и велик\е потрясен\я Государства Росс\йскаго. Его сердце чуяло и тотъ проклятый черный годъ, когда онъ будетъ обманутъ, преданъ и оставленъ всёми..."