Северными районами черниговщины

От Оболонья, от Десны соединение прошло километров пять на запад и остановился вблизи лесного хутора Гута Понорницького района.

Часа в три на заставе тринадцатой роты Вершигоры и Бережного вспыхнул бой. Строчил пулемет, огненным ливнем поливали автоматы, несколько раз ударила бронебойка. Минут через пятнадцать стрельба утихла. Оказывается, это обычная стычка на заставе во время дневной остановки. Из районного центра Снов на Гуту ехала легковая машина, а за ней две грузовые с фашистами. Бойцы заставы подпустили немцев на близкое расстояние и открыли огонь. Подбитые машины остановились. Фашисты повыскакивали из машин, чтобы занять оборону в кювете. Но защищаться им так и не удалось: все 18 гитлеровцев остались лежать на дороге. Гитлеровцы были вооружены новыми пулеметами, автоматами, пистолетами, одеты во все новое.

- Ехали, как на парад,- смеялись бойцы, довольны первой удачи.

Этот бой свидетельствовал о том, что фашисты еще ничего не знали о переправе отрядов через Десну, а тем более о стоянке партизан в лесу, возле хутора Гута.

- Обстановка складывается в нашу пользу,- сделал вывод Руднев.- Теперь наша задача - выиграть время. Пусть фашисты топчутся по нашим следам...

- Ночи длинные, дороги сухие, наши бойцы выдержат и сорок километров ночного марша, так и будем планировать следующие марши,- говорил Ковпак.

В ночь на 1 ноября от Гуты "деснянской", как назвали ее бойцы, партизаны вышли через лесные деревни Понорницкого района: Красную Поляну, Кабанов, Иву, Осьмаки, Холопяники, через большое село Рейментаривку Холменского района. На дневной отдых остановились в урочище Калачивские Лесные дачи (Рейментаривский лес).

Колонна этой ночью двигалась настороженно. На путях в сторону Понорници были выставлены заставы.

На рассвете прошли сожжённое и разграбленное лесное село Рейментаривку; оно напоминало партизанам сотни подобных сел в северных районах Сумщины. Гитлеровцы на те населенные пункты, через которые проходили лишь партизаны, набрасывались, как хищные звери, и пытали, вешали, расстреливали мирных жителей; все здания жгли, грабили имущество. Люди, которым посчастливилось убежать, уходили в соседние села или выкапывали землянки, жили в полу - сожженных домов.

Жители Рейментаривки рассказали, что в этих лесах осенью 1941 года действовали отряды черниговских партизан Федорова. После больших боев с карательными войсками партизаны Федорова отошли в северном направлении. Так нашему соединению и не пришлось связаться с Федоровым в 1942 году. Встреча с его отрядом состоялась в апреле 1943 года за Днепром на берегах Припяти.

Рейментаривский лес со своим рельефом имел много общего со Спадщанским. Такая же выгодная позиция, как у нас в Спадщанском лесу, была и у Федорова в Рейментаривском: река Убедь с заболоченной поймой прикрывала лес с трех сторон от вторжения врага с тяжелой техникой.

Однако воспользоваться таким удобным местом для отдыха хотя бы на несколько дней мы не могли: спешили к Днепру. Чтобы удержать за собой переправу через Убедь до вечера, в село Сядрино, что расположено на трактовом пути Холмы-Корюковка, было выдвинут Глуховский отряд как застава. Днем с Холмов на большой скорости к заставам Кульбаки помчались машины: впереди - легковая, за ней - пятитонка. Эти машины бойцы заставы подбили и сожгли, а фашистов, которые ехали в них, уничтожили. Глуховчане захватили необычные трофеи: советские рубли, печатную машинку, бумагу, продукты, обувь, оружие. Итак, советские деньги попали по назначению - в руки советских людей. В январе 1943 года, когда на озере Красном партизаны принимали самолеты, эти деньги были отправлены в Московский Госбанк.

Идя параллельно северными районами Черниговщины, соединения Ковпака и Сабурова на своем пути держали под контролем территорию по фронту около 30- 40 километров.

Убегая от партизан нашего соединения, фашисты наталкивались на заставу отрядов Сабурова. Напугает Са- буров, гитлеровцы наталкивались на заставу Ковпака.

- На ловца и зверь бежит,- заметил Сидор Артемович, когда Кульбака докладывал о стычке на заставе у Сядриного.

Паника и растерянность фашистов были очевидны: враг не ожидал, что партизаны так быстро появятся за Десной.

Маршрут ночного марша 2 ноября пролегал по лесистой местности, через крупные населенные пункты Корюкивского и Щорского районов: Смоловое, Спичуватое, Турец, Загребелье, Шелковицу, Софиевку, Глубокий Рог, Ивановну, Луку.

Отрядам было приказано не ждать вечера и выходить на Убедь. С Сядриного, где стояла наша застава, вышли колонны. Топкие берега реки Убедь еще на час задержали переправу. Уже смеркалось, а колонна лишь уходила из села. Командир и комиссар стояли на краю дороги и пропускали колонну.

На маршах Сидор Артемович всегда ехал на тачанке с штабом, в центре колонны. За ним конные связные от всех подразделений. Командир соединения в любую минуту мог связаться с командирами рот, передать приказ. На марше, когда колонна растягивалась на 4- 5 километров, во время нападения врага командиру отряда удобнее было управлять боем. Комиссарова тачанка ехала следом за тачанкой командира, но Руднев редко пользовался ею для отдыха ночью. Комиссар, как правило, пропустит колонну от первого до последнего бойца, потом верхом выскочит в голову колонны, отдаст коня связному и идет с бойцами в первых рядах. Или бывало еще и так: пропустит часть колонны и идет возле подвод с ранеными: он никогда не забывал о них, чувствовал сердцем коммуниста бремя великого ратного пути солдата-товарища, которому за ночь приходилось проходить 40-50 километров, ни на минуту не забывая о необходимости к тому же в первую-любую минуту быть готовым к бою. Вот почему комиссар не отдыхал во время ночных походов, а шагал рядом с бойцами, бодрый, подтянутый, с автоматом в руках.

Много раз слушал я беседы нашего комиссара с бойцами, и всегда они были захватывающие, страстные, целеустремленные, доходили до самого сердца. Не беседы, а уроки воспитателя, учителя с большим знанием и жизненным опытом. Комиссар то открывает перед слушателями страницу героической борьбы Ленина за создание Коммунистической партии, то расскажет как участник гражданской войны о захватнических планах империалистов против Советского Союза; или на примере героического подвига одного из партизан, что идет вместе со всеми, покажет его беззаветную храбрость в бою с оккупантами.

Бойцы слушали увлекательный рассказ и, забывая об усталости, шли вперед так же бодро, смело, как и их учитель жизни - комиссар соединения Семен Васильевич Руднев...

Соединение прошло километров пятнадцать и остановился вблизи села Турец. Заслоны спешили занять свои места на боковых путях, чтобы охранять колонну от удара с Корюковки. Всходило солнце, а голова колонны только приближалась к лесному хутору Луки.

Соединение могло вплотную подойти к берегу реки Снов вблизи села Новые Боровичи и овладеть мостом, но для этого необходимо было пройти лесом около 10 километров. Командир разведки Горкунов сообщил: "Мост не поврежден и никем не охраняется. Жду приказов". Очень хорошо было бы быстро переправиться на правый берег реки и захватить Новые Боровичи. Однако осуществить такой вариант командование не осмеливалось.

Командир Шалигинского отряда Саганюк получил приказ быстро отправиться вперед, к реке, поставить роты вблизи моста и быть готовым овладеть им. Затем переправить отряд на правый берег. Для этого в распоряжение Шалигинского отряда дали батарею 76-милиметровых пушек.

- Никакого движения по мосту, сохранить до вечера полную конспирацию,- был приказ.

Редким молодым лесом остальные отряды тоже приблизилиись к реке и расположились лагерем у Слободы Боровицкой, перекрыв заставами путь на Щорс и Безугливку. День стоял теплый, солнечный, было совсем не похоже, что наступил ноябрь, последний месяц осени. Безоблачное небо увеличивало тревогу в лагере: мы ждали нападения вражеской авиации. Щорсевский гарнизон немцев находился на расстоянии 12 километров от нашего лагеря, а железная дорога Гомель-Бахмач еще ближе. Такое близкое соседство особенно беспокоило командование.

За целый день никому из бойцов и командиров не пришлось отдохнуть, поесть горячего. И вот пришел вечер. Легче стало на душе. Повеселели бойцы. Напряжение спадало. В такое время, весело улыбаясь, бойцы говорили: "Солнце садится - партизан радуется".

В пять часов вечера все было готово к ночному маршу. Вдруг загрохотали наши 76-миллиметровые пушки, застрочили пулеметы, автоматы. Со стороны Новых Боровичей послышались отдельные винтовочные выстрелы. Бой длился несколько минут.

Из Новых Боровичей колонна отправилась в десять часов по маршруту: Хотуничи, линия железной дороги Гомель - Бахмач, река Смяч, Столбивка, Гнездище. Вскоре произошла задержка: за селом Новые Боровичи нужно было уничтожить действующий спиртзавод, где на базах нашли до ста тонн спирта.

- Спирт в наших условиях - страшная вещь: он может загубить отряд,- говорил Руднев, посылая минеров, чтобы взорвать завод. Кроме того, комиссар дал наистрожайшее указание: ни одного бойца не допускать к заводу. Только помгосп Павловский получил разрешение взять несколько ведер спирта для санчасти.

Колонна, освещенная пожаром, быстро шла по пути в сторону Хотуничей.

В два часа ночи, когда проходили через линию железной дороги, прогремел взрыв - наши минеры взорвали железнодорожный мост у разъезда Камка. Перешли по мосту реку Смяч. Снова раздался взрыв - минеры, прикрывая соединения по дороге от Городни, не упустили случая и взорвали мост на реке Смяч.

Ночь прошла без единого выстрела, зато взрывы раздавались под самым носом у фашистов, засевшие в райцентрах Щорс и Городня. Видимо, не очень хорошо чувствовали себя "завоеватели" той ночи.

Пройдя несколько населенных пунктов, расположились в лесу на ночной отдых. Возле костров хозяйничали партизанки - готовили еду, ездовые осматривали, чинили повозки, кормили лошадей. Круг печатной подводы Мудрик и Галагудин спешили с набором очередной открытки, написанной Рудневым для распространения среди населения. Эти листовки призывали усилить борьбу против оккупантов, не сдавать продуктов для вражеской армии. Нацепив антенну на деревья, расположились Молчанов и Катя Коноваленко, дожидаясь своего времени, чтобы связаться с Москвой.

Ночь была теплая, враг не беспокоил, и бойцы отдыхали спокойно. Не спали той ночью только командир и комиссар. Тревогу вызвал у них будущий переход через действующую линию железной дороги Гомель-Чернигов и шоссе того же направлении. Враг мог разгадать наш маневр, использовать подъездные пути, подбросить силы и отрезать путь к соединению Днепра.

Решение было принято. Днем 5 ноября лесами подойти к селу Ловинь, а ночью, проскочив железную дорогу и шоссе, продвигаться к Днепру. От Гниздища к Ловине - сплошной лес. На третий час дня 5 ноября колонна приблизилась к Ловини и остановилась в лесу, на расстоянии пяти километров от железной дороги, чтобы ночью пересечь обе дороги. Роты заняли исходные позиции. Разведка получила приказ действовать осторожно, чтобы ничем не обнаружить перед населением своих сил.

Под вечер погода резко изменилась. Подул холодный северный ветер. Темные тучи нависли над лесом. Наступала вторая партизанская зима. Хлопья мокрый снег укрыл ветви молодых сосенок, припорошило повозки, лошадей; бойцы поежились от холода и все же были довольны такой погодой перед ответственной ночной операцией. Улыбаясь, они говорили:

- Погодка, наша партизанская!

Колонна проходила Ловинь, когда уже совсем стемнело. Вперед через линию железной дороги вырвалась конная разведка. Голова колонны приближалась к железнодорожной насыпи. Вдруг справа, со стороны железнодорожного моста, застрочил пулемет врага. Бойцы тринадцатой роты во главе с Вершигорой в это время подходили к железной дороге. Под защитой насыпи они побежали к мосту, дали несколько автоматных очередей и выскочили на насыпь. Там - ни одного фашиста: бросив пулемета, они разбежались.

Через час оказалось, что мы попали в заболоченную местность, где даже и намека на дорогу не было. Темнота. Мокрый снег с ветром залепляет глаза. Подводы вязнут, объезжают друг друга. Колонна начала растягиваться. Засуетились связные, пытаясь подтянуть отставшие обозы и бойцов. Соединение оказалось между двумя путями. Напряжение росло, а колонна двигалась медленно.

Автоматные очереди на шоссе насторожили колонну.

- Начинается,- тихо говорили бойцы.

- Разведка подвела легковую машину!- вдруг пролетела радостная весть.

Наконец, колеса партизанских телег застучали по шоссе Гомель-Чернигов.

- Товарищ командир, направляемся на Гомель? - повеселев, шутили бойцы.

- Подождите, ребята, они нас едут встречать.

Действительно, из Гомеля, прямо на нашу заставу, с зажженными фарами неслась грузовая машина. Застава пятой роты Ефремова подпустила машину поближе. Ударили бронебойки, пулеметы. Подбитую машину сожгли вместе с мостом, "чтобы жарче было". Уничтожили трех фашистов, а одного, поляка, захватили в плен. Позже он был зачислен в отряд и служил в Вершигоры ездовым. Легковую автомашину подвела разведка во главе с Константином Рудневым, братом комиссара. Водитель был убит, а два немецких офицера, бросив в машине свои шубы, сбежали.

- Как немцы знали, что у командира и комиссара теплой одежды нет, вот и привезли,- шутил Ковпак, принимая подарок от разведчиков.

ФОРСИРОВАНИЕ ДНЕПРА

Утром 6 ноября, в канун 25-й годовщины Великого Октября, соединение стало лагерем в лесу за четыре километра от Днепра. В этом же лесу остановилось и соединения Сабурова.

Перед командованием соединения встало сложное и ответственное задание: без средств переправы форсировать Днепр. Для этого требовались согласованные действия обоих соединений. Штаб Ковпака принял 6 ноября решение: форсировать Днепр в ночь на 8 ноября около города Лоева. С наступлением темноты через Днепр возле Каменки переправить на лодках ударную группу для ликвидации лоевского гарнизона. Захватить паром и переправить его на левый берег, отрядам в это время приблизиться к Днепру и быть готовыми форсировать реки. В случае необходимости поддержать ударную группу арт-огнём 76-милиметровых пушек; пути, ведущие к лоивской переправе, перекрыть заставами. Днем 7 ноября дать бойцам отдых и отметить 25-ю годовщину Великого Октября. Не проводить боевых операций и не обнаруживать себя.

Ожил, загудел лагерь: наступил праздничный утренник. Радостные, возбужденные бойцы поздравляли друг друга с праздником.

Во всех подразделениях состоялись собрания, посвященные славной дате, был зачитан приказ по соединению, где особо подчеркивалась важность выполнения сложной операции - форсирование Днепра:

"...Товарищи бойцы, командиры и политработники, боевые друзья, славные партизаны и партизанки! Мы выполняем боевую задачу, поставленную партией и правительством: выйти на правый берег Днепра и разжечь пламя партизанской борьбы в Западных областях Украины.

Выполнить эту миссию выпало нам, партизанам Сумщины. В ночь на 8 ноября нам предстоит форсировать Днепр. Задача сложная, но мы её выполним, не останавливаясь ни перед чем".

С большим воодушевлением встретили партизаны этот приказ. Они горели желанием отметить славную дату боевыми подвигами.

Снежные тучи нависли над лесом. Ледяной ветер пронизывал до костей.

- Не увидит теперь стервятник с воздуха нашего лагеря, сама природа помогает нам выполнить задание,- радовались партизаны.

- Не предполагали мы, Сидор Артемович, такой благоприятной для нас погоды,- сидя у костра, говорил Руднев.- Если бы знать, что такая непогода продлится долго, не делали бы ни одной остановки, а сразу же через Днепр. А теперь, слышишь, уже и песни разведчики поют...

- Мы с Паниным, Семен Васильевич, только что от разведчиков, у них все в порядке, просто веселые ребята,- успокаивал я комиссара.

Ковпак молча зажег сигарету, прислушиваясь к нарастающему шуму голосов в лагере.

- Войцехович, немедленно наведи порядок в лагере! Предупреди Павловского - никому ни одной рюмки спирта,- приказал Ковпак.

- Я думаю, Семен Васильевич, мы не ошиблись в расчетах. Какая бы непогода днем не была, это все же день. Мы обнаружили бы свою силу, да и потерь будет больше.

- Но что может случиться ночью, если враг разгадал наш маневр,- продолжал развивать свою мысль комиссар.- Немцы заберут с правого берега лодки. На правом, возвышенном берегу, они установят пулеметы, а возможно, и пушки, подходы к месту переправы открыты - вот и форсируй. За год борьбы мы не имели поражений, инициатива в самой сложной обстановке оставалась в наших руках...

Комиссар большими шагами ходил возле очага, думал, взвешивал обстановку. Он никогда не спешил делать выводы. В таких случаях Руднев говорил:

- Скорый спешка - людям смех. Всегда надо хорошо разобраться, а потом решать.

- Григорий Яковлевич, давай приказ о подготовке отрядов к маршу,- грея руки у костра, уже спокойно говорил Руднев.- Хотя еще и рано, но нам надо разобраться, проверить людей.

Командир не отрицал и добавил:

- Я прошел по всему лагерю и остался доволен. Везде полный порядок. Ребята веселые, ждут приказа. С разведкой разберемся за Днепром.

День клонился к Вечеру. Колонна проходила Задереевку и сворачивала на север, спеша к переправе. В штаб поступило тревожное донесение от Матющенко: "Из Каменки все лодки противник перебросил на правый берег, жду указаний".

- Остановить колонну!- приказал Ковпак. Решили: командиру нашей боевой роты Карпенко вместе с ротой соединения Сабурова переправиться на правый берег.

Обстоятельства усложнялись. Случилось то, чего так боялся Руднев. Напрашивался вывод: враг разгадал наш план и принимает все меры, чтобы сорвать переправу, прижать соединения к Днепру. Продвигать отряды до самого берега, до места переправы, и ждать сообщения от ударной группы, овладение Лоевым - теперь стало для нас опасным. Пришлось перестраиваться на ходу. Главные наши силы заняли Сусливку, заставы выдвинули в Позапалы и Плехтеевку. Сабуров занял Каменку и Задереевку.

Ночь была темная, неспокойная. Дул холодный ветер, подмораживало. Срывался снег, засыпая подводы, заполнивших улицы села. Бойцы грелись по домам...

Штаб расположился в большом доме. Можно ли было оставаться спокойным, заснуть в такую ночь? Каждые пять - десять минут я выходил на двор, вслушался, спрашивал у стражей, не слышно боя за Днепром. Неразговорчивый и угрюмый ходил по дому комиссар, о чём-то сосредоточенно думая, и тоже ждал донесений. Ковпак разговаривал с пожилым колхозником, уточняя подходы к переправе, наличие переправочных средств у Лоева, узнавал о расположении и силы противника.

Появился связной. Начал докладывать:

- Когда все переправились, сразу же навалились атакой на Лоя. Сбили заставу и - к центру. А там уже паника, гитлеровцы бегут кто куда. Наши автоматчики и пулеметчики поработали хорошо. Карпенко послал бойцов до Днепра и приказал паром и лодки немедленно перегнать на левый берег. Мне же со всех ног мчаться к штабу.

- Разумеется, сынок! Потери у нас есть?

- Ни одной царапины, товарищ командир.

Штабную комнату заполнили командиры и политработники подразделений.

- Товарищи! Лоя наш,- начал комиссар.- Часть сложного задания выполнена. Паром и лодки Карпенко перегнал на наш берег. К форсированию реки подготовились. Знайте, враг любой ценой постарается зажать нас возле переправы. От вас требуется сохранить в отрядах железную партизанскую дисциплину. Ни шагу назад!

Ковпак говорил:

- Наступил самый ответственный момент: наше промедление - это гибель отрядов. Получайте от начальника штаба приказ и запомните, что тот, кто не выполнит его, будет отвечать по законам военного времени.

В семь часов утра 8 ноября началась переправа. Живая сила с легким оружием была переправлена лодками на окраину Лоева для закрепления плацдарма. Первыми рейсами переправили пушки, чтобы усилить оборону. На берегу для противовоздушной обороны приспособили ручные и станковые пулеметы. Руководить переправой поручили Павловскому и Войцеховичу. В их распоряжение добавлялись роты Пятишкина и Курочкина.

На девять часов утра с помощью местного населения Павловский оборудовал второй паром на двух больших лодках. На нем переправлялись обозы Сабурова. До переправы выехали Ковпак и Руднев, поручив мне организовать оборону возле Суслевки. В моем распоряжении были Глуховский и Кролевецкий отряды. Непрерывная связь с Лоевым поддерживала группа разведчиков под командованием Ленкина.

В два часа дня из Лоева от комиссара поступило сообщение: "Со стороны Брагина и Хойники враг начал наступление на Лоев. Наши передовые заставы при поддержке батареи в кратковременном бою полностью разгромили фашистов. Враг оставил 8 подбитых бронемашин; получены трофеи. Стойкость и отвагу проявили бойцы Шалигинского отряда шестой роты Дегтева и девятой роты Бивалина. Бодрствуйте на своем участке обороны. Держите непрерывную связь с нами. Руднев".

На моем участке обороны - полная тишина. Покружился над селом самолет и исчез в стороне переправы, до Лоева. Бомбардировки и обстрела не слышать.

Вечером около хутора Познапалы роты Кролевецкого отряда столкнулись с противником, который прибыл из Чернигова. Всю ночь продолжалась перестрелка.

Из Лоева от командира получен приказ: "В связи с тем, что только на двух паромах производится переправа двух соединений, возможна задержка с форсированием до вечера 9 ноября. Приказываю: любой ценой держать оборону возле Суслевки. Огневая поддержка артбатарей будет подана. Укажите цели".

И только утром был разгадан маневр фашистов. Демонстрируя наступление на моем участке обороны, враг наносил удар по отрядам Сабурова, на Задереевку, имея целью отрезать мою группу возле Суслівки.

В своем донесении Ковпака я указал места скопления войск противника и просил оказать помощь артогнем. Фашисты не ожидали такой огневой силы партизанских пушек. Шрапнельные снаряды разрывались чрезвычайно удачно. Враг откатился к Плехтеевке, где кролевчане выставили заставы. Подпустив на близкое расстояние, партизаны расстреливали гитлеровцев. Бросая оружие, фашисты разбегались по лесам.

Так закончилась попытка оккупантов помешать нашей переправе и на левом берегу Днепра.

К 5-и часам вечера 9 ноября я получил приказ снять отряды с обороны и двигаться к переправе.

В штабе меня радостно встретили комиссар, Сидор Артемович, Панин, Коренев, Вершигора.

- Еле на ногах держится, а докладывает: "Все в порядке, отряды сняты с обороны", - обращаясь к Ковпаку, произнес комиссар.- И на левом, и на правом берегах, Григорий Яковлевич, у нас все в порядке: мы одержали крупную победу. Скажи, профессор,- шутя, обращаясь к Вершигоре, продолжал Руднев,- были ли в истории примеры, когда в глубоком тылу врага такой большой партизанский отряд успешно форсировал бы с боем большую реку? Скажи - нет? Я и сам знаю, что не было...

Я был рад теплу, отдыху, встрече с товарищами...

Помню, как в соседней комнате меня уложили отдыхать. Панин бережно покрывал кожухом. Заглянул Семен Васильевич, что-то тихо сказал... Я уснул.

Вдруг слышу: играет баян, скрипка, звучит знакомая песня. Знакомые голоса. Высокий чистый тенор... Ему вторит Алексей Ильич Коренев. Сон прошел.

- Отдохнул, начштаба, садись! Мы решили отметить 25-ю годовщину Октября и нашу победу на Днепре!- весело говорил комиссар.

Праздник был в разгаре. Сидор Артемович провозглашал тосты. Оживленные, веселые разговоры чередовались с песнями. Пели любимую песню Руднева:

- В чистом поле, в поле под ракитой, где клубится по ночам туман, там лежит, там лежит зарытый, там схоронен красный партизан...

Я сама героя та провожала в дальний путь на славные дела, боевую саблю подавала, вороного коня вела...

- Сидор Артемович, мы дали сегодня заслуженный отдых бойцам, но еще не все сделано,- сказал Руднев.

Все удивленно посмотрели на комиссара: "Чего же это мы не сделали? Что имеет в виду комиссар?

- Я думаю, надо отметить героизм и отвагу наших бойцов и командиров.

- Верно, Семен Васильевич, возражений не будет!

- Пиши, начальнику штаба, приказ,- расхаживая по комнате, говорил Руднев...

Отпуская командиров и политработников по своим подразделениям, Ковпак говорил:

- Сегодня мы будем продолжать рейд по территории братского нам народа - Белоруссии. Напоминаю - мы представители Советской власти в тылу врага; мы - посланцы крупной партией, народные мстители, и наш священный долг - за слезы, за горе народное беспощадно уничтожать немецких оккупантов и предателей Родины, укреплять связь с народом. Научите весь личный состав с уважением относиться к белорусскому народу и строго наказывать нарушителей наших партизанских законов. Будьте бдительны! Враг хитер и коварен.

С лоивских продовольственных баз врага мы пополнили свои запасы хлеба, соли, захватили 250 голов скота, 150 тонн хлеба. Часть продовольствия раздали населению. Бойцы третьей роты освободили из тюрьмы 25 советских людей, обреченных фашистами на смерть.

СЕЛО ЛЕСНОЕ

В плане большого рейда соединение Ковпака значительное место занимала переправа через Днепр. "Река большая, судоходная. Средств переправы у нас нет. Место возможной переправы нам незнакомо, неизученное; одна надежда на помощь населения",- рассуждало командование.

И населения помогали партизанам и в Каменке, и в Лоеве успешно форсировать Днепр. Можно ли забыть стариков-поромников из Лоева? Они достали шеста, весла, пригнали лодки; двое суток не сходили с паромов и лодок спешили переправить партизан.

Если фашистам не удалось задержать отряды во время переправы, то у них была возможность окружить нас в Лоеве и прижать к реке, которая только-что начинала замерзать. Именно этого командование боялось. Надо было спешить оторваться от Днепра.

Утром 10 ноября колонна спешила из Лоева на Козероги, чтобы до восхода солнца проскочить открытую местность, войти в лес и остановиться на отдых в Михайливцах.

- Четыре дня над Днепром нависали тучи, шел снег, а сегодня будет ясный день. Смотри, как на небе сияют звезды,- говорил Ковпак ездовому Политуси, покуривая самокрутку из прочной махорки.- Прилетят, обязательно прилетят сегодня стервятники в Лоев. Когда бы быстрее нам до леса добраться, а там - ищи ветра в поле...

За тачанкой командира ехали всадники-связные рот и отрядов.

- Так вот, ребята,- взглянув на восток, продолжал Ковпак, обращаясь к связным, что ехали рядом с тачанкой, - уже и небо бледнеет, а до восхода солнца колонна должна быть в лесу.

- Понятно, товарищ командир,- разом ответили связные.

- Передайте своим командирам мой приказ: ускорить движение и не растягиваться.

Связные, в основном комсомольцы, были и пионеры, любили свою работу и выполняли ее образцово. Служба связи привлекала молодых патриотов еще и потому, что в их распоряжении были верховые лошади. На свой вкус они их подбирали, сами ухаживали за ними, кормили, учили.

Связному второй роты пионеру Вани Черняку было всего пятнадцать лет, его шутя называли Иваном Ивановичем, как и связочного Семенистого - Михаилом Кузьмичем. Сначала мальчишки смущались, краснели от такого "величание", а потом привыкли.

Ваня Черняк ужасно любил своего гнедого конька; он был у него чуть ли не десятый. Юный партизан все подбирал, менял, пока, наконец, нашел себе конька до душе, такого же скорого, как сам хозяин. В отряд Ваня пришел в июле 1942 года в Новослободский лес, где мы были окружены большими силами врага. Он пришел навестить отца, да так и остался с ним в одной роте.

Ни в чем не уступали перед Черняком и его боевые друзья, конные связные из других рот: Миша Семенис- тый, Володя Шишов, Леня Круговых, Вася Мирошников. Они, как много юношей и девушек, пришли в отряд из сел Сумщины весной 1942 года. Молодое комсомольское племя вступило в партизанские отрядоы с искренним сердцем, преисполненным животворящего советского патриотизма, чтобы вместе с родителями и старшими братьями выполнить священную обязанность перед любимой Родиной.

Когда колонна лесными путями приближалась к селу Михайловки, появились вражеские бомбардировщики. И было уже поздно. Полесские леса взяли под свою защиту партизан. Смертоносный груз "юнкерсы" сбросили на лес, не нанеся соединению никакого вреда, и исчезли. В Михайловке, где соединение остановилось на короткий отдых, нас радостно встречало население и представители местного партизанского отряда.

Беседа длилась долго. Белорусские партизаны интересовались всем, их удивляло, как это соединение открыто форсирует большие реки, с завистью поглядывали они на наши автоматы, пушки. Командир охотно рассказывал белорусам, как создавался наш отряд, как он вырос в крупное соединение; рассказывал о некоторых боевые эпизоды, говорил о преимуществах рейдовой партизанской войны.

Командир белорусского отряда жаловался, что у него много желающих вступить в отряд, а оружия, боеприпасов нет.

- Мы больше года воевали трофейным оружием и трофейными боеприпасами, на иждивении немцев жили,- сказал Руднев.- Еще в октябре 1941 года в Спадщанском лесу, когда с оружием было плохо, мы отбили у гитлеровцев танк и поставили его на вооружение. Начинайте, товарищи, смелее жестокую борьбу с фашистами, появится и у вас оружие, боеприпасы. Тогда и партизан больше будет...

Многому научили Ковпак и Руднев той осенней ночью 1942 года руководителей партизан Речицкого района. Много и мы узнали от партизан-белорусов: о враге, о партизанской борьбе в Белоруссии, о подпольной работе партийных организаций. В знак дружбы командование дало местным партизанам из своих запасов оружие и боеприпасы.

С помощью белорусских товарищей мы смогли разобраться в обстановке, заглянуть вперед, вглубь Полесья, куда пролегал наш путь, и пришли к выводу, что в этих местах еще не достаточно развернутых партизанских движений.

- Работы здесь непочатый край,- говорил Ковпак.- Начнем по дороге с железной дороги Калинковичи Гомель.

Командование решило продвинуться вперед, к железной дороге, остановиться в селе Лесном, немедленно ударить по станции Демихи и взорвать железнодорожный мост на реке Ведреч. Одновременно белорусским товарищам было дано задание через своих подпольщиков собрать данные о речицком гарнизоне фашистов и об охране моста на Днепре.

Из Михайловки до Лесного марш делали днем, через населенные пункты: Волкан, Хатки, Лесуни, Дужаневку, Бол, Барсук. В Борсуках наша разведка столкнулась с полицией. Не приняв боя и бросив машины, полицаи разбежались. Разведчики сожгли машины, а трех пойманных предателей уничтожили.

Село Лесное расположено среди лесов и болот. В шестидесяти домах едва разместился один Путивльский отряд. Километров за три-четыре остановилась остальные отрядов. Глуховский - в Сергеевке, Шалыгинский - в Гребенном, Кролевецкий - в Красном Знамени. Все шляхи перекрыли заставами.

Километров за 15 на юг, в большом лесном селе Омелькивщини, остановилось соединения Сабурова. Шоссейная дорога Речица-Хойник полностью была в наших руках. Остановки в таких глухих лесных деревнях вызвали у партизан всевозможные предположения и догадки. Некоторые говорили: "Командование думает дать нам длительный отдых". Другие поддерживали: "И действительно, пора передохнуть, от Брянских лесов без передышки идем, все вперед и вперед".

- Не знаете вы, ребята, нашего командира,- говорил молодым партизанам боец комендантского взвода Требесов.- В отряде Ковпака зря хлеба не едят, работу и здесь найдет, уверяю вас...

Намеченный план нападения на линию железной дороги Калинковичи-Гомель был уточнен, подобранны проводники из местных жителей. И ударная группа в составе пяти рот под командованием капитана Бережного отправилась в ночь на 14 ноября, получив задачу разгромить станцию Демихи, взорвать железнодорожный мост на Ведречи, уничтожить спиртовой завод в Салтановом. Мы не сомневались, что внезапность операции обеспечит нам успех.

Митинги и собрания, проводимые нашими командирами и политработниками во многих селах, всколыхнули народ. Люди узнавали о славных победах Красной Армии, о жизни Советской страны по ту сторону фронта. После митинга в Лесном, где выступали Руднев и Ковпак, к отряду записалось 26 человек.

- Во время гражданской войны мы вместе с россиянами и украинцами сражались против немецких оккупантов, будем и теперь выгонять проклятых фашистских захватчиков с родной советской земли,- говорили колхозники.

Пришли добровольцы из многих деревень и хуторов. За три дня более ста белорусов стали бойцами отрядов соединения Ковпака. Наш комиссар Руднев с большим вниманием относился к патриотических чувствам белорусского народа. Он приказал Панину провести во всех подразделениях партийные и комсомольские собрания, обсудить вопрос о взаимоотношениях бойцов с белорусским населением.

Повседневная забота комиссара и партийной организации о крепкой сознательной связи партизан с народом имела свои положительные последствия: с первых и до последних дней борьбы против оккупантов на территории Белоруссии украинские партизаны находили общий язык с братским народом.

На станции Демихи случилось то, чего партизаны никак не ожидали: ударная группа не полностью выполнила задачи, мост на реке Ведреч не был взорван.

- Плохо получилось, Сидор Артемович, мы переоценили свои силы, зазвездились,- с тревогой говорил комиссар.

Ковпак сердился, вычитывал виновникам срыва операции, затем приказал готовить повторную операцию под командованием Вершигоры.

В ночь на 16 ноября ударная группа, увеличена в два раза, поддерживаемая 76-миллиметровыми пушками, вышла к станции Демихи. Главное внимание сконцентрировалось на том, чтобы взорвать мост через реку Ведреч.

Этой памятной ночью в штабе никто не спал - ждали сообщения. Отряды были в полной боевой готовности. И только в девять часов утра из донесения Вершигоры нам стало известно, что роты Карпенко и Пятишкина задачу выполнили успешно: спиртзавод в Салтановому взорван. Роты Бивалина, Цымбала, Ефремова под командованием Бережного разгромили станцию Демихи, уничтожили связь и все путевое хозяйство. Есть потери: три убитых и девять раненых.

Шалыгинский отряд под командованием Саганюка свою задачу не выполнил: железнодорожный мост на Ведречи действовал. Саганюк проявил промедление и нерешительность, не заминировал пути в сторону Речици и тем самым дал возможность бронепоезду противника прорваться к мосту.

Вершигора отводил роты в расположение отрядов. Удивил всех Саганюк. Он всегда выполнял задания командования, был дисциплинированным и вдруг - такой провал важной операции.

Саганюк получил строгое партийное взыскание и был смещен с должности командира отряда. Командиром Шалигинского отряда назначили Матющенко; комиссаром - начальника штаба Фесенко, начальником штаба - капитана Юркина.

Подпольщики дали нам некоторые сведения о речицком гарнизоне немцев, об охране на днепровском мосту. Мы вели переговоры с Сабуровим об общем наступлении на Речицу, но после событий на станции Демихи этот вопрос отпал сам собой.

Командование не забыло о своем обещании помочь партизанам местного отряда. В колхозном клубе села Лесное в присутствии представителей наших отрядов, местных партизан, колхозников села состоялась передача станкового пулемета, ста винтовок, бронебойки с полным комплектом боеприпасов и радиостанции.

ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ПРИПЯТЬ

Прошло семь дней после переправы соединения через Днепр. Морозы не спадали, но снега выпало мало. Менять телеги на сани мы не осмеливались. Да и старики-белорусы нам не советовали.

- У нас на Полесье бывает так: неделю-две подморозит, вдруг оттепель и непролазная грязь на дорогах,- говорили они.

Позже мы в этом убедились: несколько раз в течение зимы меняли телеги на сани.

Операция на станции Демихи отвлекла внимание командования от сле