Очерк 1. ПРОЛЕГОМЕНЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ЭФФЕКТИВНОГО УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
ОЧЕРКИ ТЕОРИИ ЭФФЕКТИВНОГО
УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
Под общей редакцией заслуженного деятеля науки России,
доктора юридических наук, профессора В. Т. Томина
Пятигорск 2000
Томин В.Т., Поляков М.П., Попов А.П. Очерки теории эффективного уголовного процесса / Под ред. проф. В.Т. Томина. – Пятигорск, 2000. – 239 с.
В монографии представлены некоторые кажущиеся авторам перспективными идеи теории эффективного уголовного процесса. Авторы пытаются творчески пересмотреть научную парадигму современного российского уголовного судопроизводства, подвергая сомнению ряд ее традиционных /привычных/ установок, понятий, процедур и предлагая новые.
Авторы не резонерствуют. Они делятся с коллегами своими наблюдениями и размышлениями.
Книга будет полезна, надеются авторы, научным и практическим работникам. Для аспирантов и адъюнктов работа может стать источником вдохновения, для студентов и слушателей специальных юридических вузов – источником нетривиальной информации в области уголовного судопроизводства и оперативно-розыскной деятельности.
Коллектив авторов:
Поляков М.П., доцент;
кандидат юридических наук – глава 3, Приложение 1-е, Приложение 2-е;
Попов А.П.
кандидат юридических наук – глава 2, Приложение 2-е;
Томин В.Т.
доктор юридических наук, профессор – «Предуведомление», глава 1, Приложение 2-е.
© Томин В.Т., Поляков М.П., Попов А.П.
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ.................................................................... 4
Очерк 1. ПРОЛЕГОМЕНЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ЭФФЕКТИВНОГО УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА...................................................... 15
1.1. Основные начала............................................................ 15
1.2 Понятие эффективности уголовного судопроизводства.. 18
1.3 Противоречия уголовного судопроизводства................. 24
1.4 Адекватность права условиям его реализации................ 34
Очерк 2. ТЕОРИИ НАЧАЛЬНОГО ЭТАПА УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА 37
2. 1. Понятие начального этапа уголовного процесса........... 37
2.2 Поводы для начала уголовного процесса....................... 59
2.3. Основания для принятия решения................................... 83
о возбуждении уголовного дела............................................. 83
2.4. Начало уголовного процесса при непосредственном обнаружение признаков преступления, органами правомочными возбудить уголовное дело 103
Очерк 3. НАЧАЛА ТЕОРИИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 140
3.1. Эволюция теоретико-правовых представлений об использовании результатов ОРД в уголовном процессе................................................... 143
3.2. Методологические предпосылки теории уголовно-процессуальной интерпретации оперативно-розыскной информации........... 186
3.3. Результат ОРД как информационный продукт............. 213
3.4. Уголовно-процессуальная интерпретация.................... 225
результатов ОРД.................................................................... 225
ПРИЛОЖЕНИЯ............................................................................ 237
Приложение 1............................................................................ 237
М.П. Поляков............................................................................ 237
КОНЦЕПЦИЯ ЭФФЕКТИВНОГО УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА В РАБОТАХ В.Т. ТОМИНА «УГОЛОВНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО: РЕВОЛЮЦИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ» И «ОСТРЫЕ УГЛЫ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА».................................................................................................... 237
Приложение 2............................................................................ 246
Словарь некоторых терминов, употребляющихся в книге..... 246
Используемые в тексте аббревиатуры.................................. 250
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
Чего только не требуют сегодня от уголовного судопроизводства? Чаще и настырнее всего – охраны прав и свобод человека и гражданина. В такой формулировке – очень даже логичное требование. К тому же, крайне выигрышное. Популярное во многих кругах.
Однако, во множестве сегодняшних литературных источников это требование в дальнейшем почему-то сводится исключительно к охране прав и свобод того человека и гражданина, который находится… на виду по данному уголовному делу. Более того, который уже покушался на права и свободы других человеков и граждан и в силу этогостал предметом внимания уголовного процесса – обвиняемым, подозреваемым, лицом, в отношении которого возбуждено /или не возбуждено, хотя и надобно/ уголовное дело.
Нам, каждому из троих авторов этой книги, уже доводилось обращать внимание коллег на то, что гиперболизированное внимание к «человеку и гражданину», причинившему зло другому /другим/ «человеку и гражданину» и в силу этого ставшего субъектом, к которому применяются меры процессуального принуждения, делает уголовное судопроизводство несправедливым.[1]
И, следовательно, неэффективным. Скажем, a priori, по нашему твердому убеждению, неэффективный уголовный процесс не может быть справедливым уголовным процессом. «Хорошо быть строгим, - утверждает народная юриспруденция. – Лучше быть добрым. Еще лучше - справедливым».
Предлагаемая читателю книга[2] представляет собой плод многолетних наблюдений и размышлений старого милицейского профессора и двух его гораздо более молодых учеников, прикосновенных к советскому и российскому уголовному судопроизводству в его реалиях и самых различных ипостасях: милиционера вневедомственной охраны, оперуполномоченного БХСС, следователя, начальника БХСС, руководителя следственного отдела, начальника управления внутренних дел, наконец, преподавателя и руководителя милицейского вуза в различных рангах.
В этой связи надобно, наверное, упомянуть, что немалое количество эмпирического материала, использованного при написании этой книги, причем не только из практики деятельности в сфере уголовного процесса /как в узком, так и в широком смысле этого термина/, получены методом, который в социологии именуется методом включенного наблюдения.
Конечно, указанный метод не являлся единственным в науке, в частности, в блоке наук изучающих борьбу с преступностью, способом получения эмпирической информации. Мы здесь подчеркиваем широкое использование названного метода в предлагаемом коллегам исследовании, поскольку, по нашему мнению, он во многих случаях имеет существенные преимущества перед наблюдением сторонним, перед наблюдением тех людей, для которых уголовное судопроизводство есть предмет сторонний, не окрашенный эмоциями, не прошедший через сердце, предмет суесловия, объект жонглирования словами.[3]
Не случайно, наверное, что выдающиеся процессуалисты, это те, кто одновременно работал, исследовал и преподавал, кто не поднимал теорию над практикой и практику не часто отрывал от теории. Такие как И.Я. Фойницкий, сенатор /член Верховного суда России/ и заслуженный профессор Императорского Санкт-Петербургского университета, организатор русской группы Международного союза криминалистов,[4] это Н.С. Таганцев /правда, больше, специалист в области материального, чем процессуального уголовного права/, профессор императорского училища правоведения и СПб. университета, сенатор и член Государственного совета[5], это – Ганс Гросс, который, хотя и создал свой основной труд, будучи уже профессором Пражского университета и создателем первого в мире музея криминалистики в Граце, написал его с явственно различимых позиций следственного судьи,[6] это… Впрочем, в перечислении надобно вовремя остановиться.
Среди советских и российских правоведов в качестве таких совместителей нужно назвать заслуженно и не очень обруганного А.Я. Вышинского, М.С. Строговича, И.И. Карпеца, А.М. Ларина, Л.Г. Видонова и очень немногих других. Их имена и труды, слава Богу и Советской власти, у всех на слуху, поэтому в их отношении можно ограничиться сказанным.
Мы понимаем, что включённое наблюдение, особенно в тех случаях, когда оно осуществляется непосредственно авторами - лицами, имеющими при опросе собственную позицию, таит в себе серьёзную опасность искажения конечных выводов. Имеющий по тем вопросам, по которым собирается информация, определённую позицию автор непроизвольно может отдать предпочтение данным, которые подтверждают его точку зрения и, напротив, проигнорировать /произвести оценку до того, как будет собрана достаточная для оценки совокупность/ данные, ей противоречащие. Проявления указанной тенденции весьма заметны в названной выше книге Г. Гросса.
Я еще раз подчеркну: Г. Гросс, подписываясь своим профессорским званием, эмоционально продолжает оставаться следственным судьёй. Он видит то, чего не увидел бы сторонний наблюдатель.
Существующую опасность метода включенного наблюдения понимают серьёзные социологи. Ноэль-Беккер, например, направляет для сбора информации у населения отнюдь не разработчиков программ. Отбираются совсем посторонние, специально нанятые для выполнения разработанной процедуры люди. Им вовсе не обязательно, даже вредно, иметь собственную позицию по вопросу, для уяснения которого собирается в соответствующем полевом социологическом исследовании информация.
Однако, кто предупреждён, тот вооружен. Мы знаем об этой опасности включенного наблюдения, если оно осуществляется самими авторами. И мы предприняли меры, чтобы скорректировать предубеждённость, если она примет опасные для постижения истины размеры. Во-первых, нас трое - разных, наши наблюдательные пункты и углы зрения различны. Конечно, у нас общая базовая /исходная/ позиция. Мы одной школы. Омской школы процессуалистов. Однако, повторюсь, наши наблюдательные пункты и углы зрения подчас различны.
Во-вторых, у каждого из нас много учеников и просто сослуживцев, которые ведут включенное наблюдение за уголовным судопроизводством потому, что просто не могут его не вести: они перманентно выступают в качестве различных участников уголовного процесса, они живут в нём. Мы корректируем свои наблюдения их оценками – своеобразная интерпретация метода МЭО /метод экспертных оценок/.
В связи со сказанным выше хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство: те, которые одновременно и исследовали и работали /служили/ в исследуемой области, как правило, менее подвержены суесловию.
Однако гораздо более, чем указанная выше, является опасность, создаваемая, скажем так, методами некомпетентного руководства - простым словесным переложением общих идей для специфических отраслей деятельности. Лозунгово безукоризненная идея «защита прав человека и гражданина» /уровень идеологии/ для применения в уголовном, как, впрочем, и в гражданском и в административном судопроизводстве, нуждается в идеологической интерпретации /термин активно используемый одним из авторов этой книги М.П. Поляковым/ и технологической адаптации.Последнее крайне важно.
Когда Конституционный или Верховный суды РФ начинает проводить в жизнь безукоризненно звучащую в высокой, но другой /не уголовно-процессуальной/ теории идею непосредственного действия конституционных норм, в реальном уголовном процессе появляются сбои. Может быть, конечно, это происходит от своеобразия процедуры создания действующей Конституции РФ? Может быть от особенностей персонального состава Конституционного суда, большинства членов которого идеально знают текст Конституции, но не слишком знакомы с практикой уголовного судопроизводства?
Применённый для исследования в настоящей книге инструментарий имеет еще одну специфическую черту. Все авторы её глубоко убеждены, что в УСП нет проблем чисто уголовно-процессуальных или, скажем, там криминалистических или уголовно-правовых. Даже проблем чисто управленческих - специальность, к которой вслед за учителем тяготеют и его ученики.[7]
В этой связи у нас возникают серьёзные опасения, связанные с организацией и субъективным обеспечением серьёзных научных исследований в современных условий. Кафедральное /секторное и прочее/ разбиение наук в учебно-научных заведениях приводит к их огораживанию, иногда даже к окукливанию, как это, к примеру, давно происходит с оперативно-розыскной деятельностью.
Кажется, Черри, специалист в области информатики, говорил, что современные ученые напоминают ему огородников, каждый из которых добросовестно обрабатывает свой участок, лишь изредка позволяя себе удовольствие поболтать с соседом через забор.
Одной из целей предлагаемой читателю книги и является споспешествование /способствование/ взаимопониманию, согласованности и взаимодействию между оперативно-розыскной и судопроизводственной отраслями государственной деятельности и соответствующими науками.
Возможно, именно сейчас для этого приспело время, и объективно и субъективно. Объективно потому, что только не желающий видеть или тот, кому видеть не выгодно, не видит того, что в современных условиях справиться с организованной, пользующейся поддержкой людей, находящихся у власти, массовидной преступностью без использования оперативных возможностей государственных органов нельзя.
Мы не говорим, что использование негласных сотрудников это хорошо. Однако мы не говорим и, что это плохо. Просто это объективно существующая закономерность: справиться с серьёзной преступностью без применения оперативно-розыскных мероприятий невозможно.
Это также верно, как и следующее суждение о любви: любовь – не наука. Это не хорошо и не плохо. Просто факт, адекватно отражающий действительность.
Еще Синедрион – Верховный суд Иудеи – применял агентуру. Против Христа, в частности.
Очевидной благоглупостью является довольно популярное утверждение, что работа с анонимными информаторами является безнравственной. Уголовное судопроизводство и оперативно-розыскная деятельность имеют собственную нравственность, собственную этику. Они, естественно, основываются на общечеловеческих ценностях. Однако не являются простым переложением их в специфической области. Я не назову следователя или оперативного работника безнравственным, если он с целью изобличения подозреваемого, введет его в заблуждения. (Неэтичным будет, если следователь прямо соврёт). Я назову деятельность следователя или оперативного уполномоченного безнравственной, если они не будут изобличать преступников, если они под влиянием неспецифичной этики окажутся не в состоянии делать это.
С субъективной стороны вывод о том, что именно сейчас приспело время добиться успеха в налаживании взаимопонимания, согласованности и взаимодействия между оперативно-розыскной и судопроизводственной отраслями государственной деятельности и соответствующими науками, мы основываем на том, что впервые за многие годы стену ненужной конспиративности /в том, что конспиративность в ОРД бывает и нужной, сомнений нет/ начали нарушать и с другой стороны. Появились открытые публикации и в стане ОРД.[8]
В повседневной деятельности по охране условий существования и развития общества средствами уголовного права, реализуемыми посредством уголовного судопроизводства, есть реальные проблемные ситуации и проблемы, которые задаёт жизнь. И вот для осмысления первых и разрешения вторых привлекается наиболее пригодный для этого инструментарий – уголовно-процессуальный, криминалистический, управленческий, уголовно-правовой, социологический и т.д. Чаще всего, однако, инструментария одной отрасли науки /отрасли знаний/ для идентификации и осмысления проблемной ситуации оказывается недостаточно. Даже плоский лист бумаги, гласит старинная японская мудрость, имеет две стороны. Что же говорить о явлениях реального уголовного судопроизводства! Сколько сторон у каждого из них?
Поэтому для надежной идентификации и адекватного осмысления проблемной ситуации, равно как и для разрешения проблемы необходим инструментарий нескольких или даже многих научных дисциплин. В таких случаях и говорят о комплексном подходе – использовании для исследования одного объекта или предмета инструментариев различных отраслей науки.[9]
В настоящем исследовании используется инструментарий следующих отраслей знания: управление в социальных и экономических системах /специальность 12.00.13 по еще недавно действовавшему перечню ВАКа/, философия /диалектический материализм и немного неопозитивизма/, уголовный процесс, криминалистика, оперативно-розыскная деятельность, социальная психология, социология, теория государства и права и, в меньшей степени, некоторые другие научные дисциплины.
Хотелось бы сказать несколько слов об особенностях использования литературных источников по названным дисциплинам. Они нуждаются в коррекции в зависимости от времени издания и ряда других субъективно-объективных детерминант. Вот издал В.В. Лунеев в 1999 году хорошую книгу о преступности ХХ века, и пишет в ней, что в его подсознании существует желание оправдаться за то, что раньше он об этом же предмете писал иначе.[10] К работам по уголовному судопроизводству, тесно связанному с государством, властью и политикой, сказанное относится в большей мере, чем, ко многим другим наукам, многим другим отраслям государственной деятельности.
Словам людей, находящихся у власти или кормящихся с её рук, можно верить только в той мере, в какой их слова находятся в соответствии с реальным положением вещей, установленном экспертами, имеющими возможность не только познать, но и сказать правду.
Впрочем, подробнее об этом чуть позже – в Пролегоменах.
Завершая настоящее Предуведомление, хотелось бы выразить благодарность коллегам, с которыми много и неоднократно обсуждались идеи, вложенные в эту книгу: А.В. Агутину, В.И. Бадашханову, В.П. Бахину, А.П. Железняку, С.П. Ижниной, М.П. Кирееву, Н.Н. Ковтуну, А.В. Матвееву, С.П. Серебровой, С.В. Смирнову, А.А. Юнусову. Не все из них и не со всем, сказанным авторами, они согласны. Однако известно ведь, что в спорах рождаются не только инфаркты, но, иногда, и истина.
Основные начала
Эффективным уголовным процессом авторы этой книги называют такой, который успешно решает задачи, для достижения которых он создан.
Анализ любой отрасли человеческой деятельности – индивидуальной или групповой, по нашему мнению, – целесообразно начинать с уяснения её цели, с установления иерархии целей и задач /построения дерева целей/, с уяснения соотношения между целями и средствами их достижения. Может быть, правильнее было бы сказать, что дерево целей не столько устанавливается /храбрыми авторами или решительными законодателями/, сколько выращивается, в многовековом ходе развития каждой отрасли человеческой деятельности.
В случаях же, когда речь идёт об анализе реалий определённой отрасли деятельности, анализе, имеющим своей направленностью воздействие на эти реалии во вполне определённых условиях места и времени, именно такое начало является не только целесообразным, но и просто необходимым.
Сказанное в полной мере относится к такой отрасли групповой человеческой деятельности, как уголовный процесс. Она же – уголовное судопроизводство.
Более того, к уголовному судопроизводству, тесно связанному с государством и политикой, это относится в большей мере, чем, ко многим другим отраслям государственной деятельности.
Словам людей, находящихся у власти, можно верить только в той мере, в какой их слова находятся в соответствии с реальным положением вещей, установленном экспертами, имеющими возможность не только познать, но и сказать правду. Впрочем, с сожалением следует констатировать, что не все специалисты, имеющие возможность познать и сказать правду делают это.
В.В. Путин в своём Послании Федеральному собранию прямо сказал, что в стране широкое распространение получила, в его терминологии - «утвердилась государственная ложь», что принимается множество законов, которые не будут, как заранее известно, выполняться, что решения продавливаются из политической конъюнктуры.[11]
Вообще мне кажется, что в сегодняшних уголовно-процессуальных и примыкающих к ним государственно-правовых заявлениях и публикациях, а также в литературных и публицистических источниках содержатся три вида информации: правда /это когда слова соответствуют фактам/, ложь /когда они им не соответствуют/ и третий вид информации /когда слова не имеют к фактам никакого отношения/.Не правда и не ложь, так – колокольный бряк. Тривиальной иллюстрацией информации третьего вида является, например, возникший перед парламентскими выборами 1999 года лозунг «за честные выборы!» Дело не только в том, что честных выборов просто не бывает. Гораздо важнее для нравственных начал уголовного судопроизводства то, что провозглашающих этот лозунг функционеров его /лозунга/ отношение к реальным выборам просто не интересовало.
Колокольный бряк в публикациях и высказываниях в области уголовного судопроизводства и – шире – вообще в правовой сфере в значительной мере порождён, надо полагать, желанием отработать полученные гранты и гранды[12]. Однако и многими другими причинами тоже.
Из приведённых чуть выше слов В.В. Путина явствует, что причину «продавливания» законов, которые не будут исполняться, он видит в политической конъюнктуре. Мне представляется, что причины блокирования /непринятия/ таких законов, как о борьбе с коррупцией, с «отмыванием» денег, добытых преступным путём, и им аналогичных лежать в области криминально-экономической. Здесь политика лишь средство.
Результатов ОРД
По ходу изложения мы неоднократно обращались к термину «интерпретация», мотивируя это тем, что в создании информационного продукта – результата ОРД – велика роль человеческого начала. В процессе добывания и переработки криминальной информации оперативный работник и его окружение непросто перекачивают информацию от места ее возникновения (следов) к потребителю (следователю, судье). Они наполняют ее определенным смыслом. В этой связи возникает вопрос: должен ли следователь стремиться постигнуть именно этот смысл, или, напротив, он должен стремиться перешагнуть через него (проигнорировать) и приблизиться собственно к информации? Возможно ли познать явления через информационные источники, которые не могут передавать информацию, предварительно не осмыслив ее (источники личной природы). Для ответа на эти и другие вопросы мы решили обратиться к всевозможным толкованиям термина «интерпретация», который интуитивно связывается нами с перечисленными процессами.
Термин «интерпретация» достаточно распространен в философских науках. Им обозначается одно из ключевых понятий герменевтического подхода. Последний, традиционно используемый для толкования текстов, сегодня применяется для осмысления различных сфер жизни общества[354]. Все чаще идеи герменевтики проникают в сферу правовой науки: они активно изучаются исследователями проблем юридического толкования[355]; процессуалистами герменевтический подход опробован при объяснении природы некоторых следственных действий[356].
Начиная разговор об уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД и невольно попадая в сферу излучений герменевтического подхода, мы, однако, не станем возводить теоретические построения на идеях корифеев современной герменевтики[357]. Тем не менее подспудно они несомненно будут присутствовать, поскольку свои размышления мы начнем – с интерпретации слова «интерпретация».
Указанный термин имеет большой диапазон значений. «Толковый словарь русского языка» разъясняет его смысл через глагол «интерпретировать», означающий – истолковать (истолковывать), раскрыть (раскрывать) смысл чего-нибудь, объясняя[358]. Аналогично – как «толкование и объяснение» – «интерпретация» расшифровывается в Энциклопедическом словаре[359]. Однако приведенные значения, являющиеся наиболее распространенными, не исчерпывают всех оттенков исследуемого понятия. В толковых словарях иностранных слов, наряду с указанными, имеется несколько дополнительных вариаций: «перевод на более понятный язык; творческое исполнение какого-либо художественного произведения, основанного на самостоятельном толковании; творческое освоение художественного произведения, связанное с его особым прочтением в обработках, в художественном чтении, режиссерском сценарии, актерской роли, музыкальном исполнении и т.д.; метод литературоведения: истолкование смысла произведения в определенной культурно-исторической ситуации его прочтения»[360].
Своеобразно трактуют «интерпретацию» философские словари: как – совокупность значений (смыслов), придаваемых каким-либо элементам определенной теории[361]; каждое такое значение также называется интерпретацией данного выражения, формулы или символа»[362].
Из приведенных трактовок «интерпретации» для нужд нашего исследования представляются значимыми: а) раскрытие смысла (истолкование); б) разъяснение смысла путем объяснения; в) перевод на более понятный язык; г) особое творческого исполнение; д) особое творческое освоение; е) совокупность значений (смыслов).
Указанные значения, на наш взгляд, можно разделить на две неравные группы. Первая будет охватывать значения, характеризующие «интерпретацию» как процесс (значения: а–д). Ее мы условно обозначим как «динамическую интерпретацию». Вторая группа (е) вместит в себя понимание «интерпретации» – как результата истолкования. Для названия этой группы вполне подойдет термин – «статическая интерпретация».
В ходе освоения окружающей действительности динамическая и статистическая интерпретация тесно переплетаются. При широком подходе к осмыслению информационных процессов практически невозможно определить, что первично – динамическая или статическая интерпретация. Для того, чтобы истолковывать и объяснять необходимо действовать, то есть осуществлять динамическую интерпретацию, но с другой стороны, приращение информации невозможно без исходной базы данных, следовательно, интерпретатор должен опираться на определенные сгустки материализованной информации (информационный продукт), являющиеся по сути статической интерпретацией.
Смоделируем ситуацию применительно к оперативно-розыскной деятельности. Оперативный работник получает информацию о криминальных изменениях в окружающей среде двумя возможными путями: непосредственно и опосредованно. При непосредственном обнаружении криминальных перемен сотрудник начинает постигать их, т.е. осуществлять первичную динамическую интерпретацию, которая заканчивается перекодированием полученных им сигналов в материальную форму, например, в форму рапорта, в котором фиксируются результаты интерпретации. Информация, содержащаяся в рапорте, будет статической интерпретацией. Она послужит отправной точкой для последующих динамических интерпретаций. Таким образом, прослеживается определенная связь – динамическая интерпретация материализуется посредством интерпретации статической.
При опосредованном получении сигналов о криминальных переменах оперативный работник интерпретирует не сами эти перемены, а их интерпретацию другим субъектом. Например, он получает сообщение от доверенного лица (статическую интерпретацию) и принимает какие-то действия по уяснению события (динамическая интерпретация). Динамическая интерпретация (в большинстве своем процесс, происходящий на уровне сознания) должна всякий раз проявлять себя на материальном уровне посредством статической интерпретации. Это, кроме прочего, необходимо для дальнейшей объективизации субъективной динамической интерпретации. По сути, результат ОРД и есть статическая интерпретация, как итог предшествующих динамических интерпретаций.
В любом случае интерпретация – это деятельность человека (процесс–результат). Она имеет место там, где речь идет об информационных процессах, протекающих на идеальном уровне. Для уяснения этого обратимся к понятию динамической интерпретации. Смыслы, вкладываемые в нее, по нашему мнению, можно подразделить на две подгруппы:
а) интерпретация как деятельность, связанная с манипуляцией языковыми знаками: замена непонятных терминов доступными для понимания и тождественными по значению формулировками; подбор эквивалентов слов с приближенными значениями и т.д. В этом значении «интерпретация» представляет умственную и языковую практику с использованием общедоступных средств. Результаты этой интерпретации могут быть поняты рациональными средствами, то есть – разумом.
б) интерпретация как деятельность, направленная на преобразование внешнего восприятия интерпретируемого объекта при помощи неязыковых знаков, например, особое исполнение музыкального или художественного произведения. Указанное преобразование происходит при помощи творческого инструментария, присущего той сфере деятельности, в которой функционирует субъект-интерпретатор. Цель интерпретации в данном случае – вложение нового смысла в старую форму, либо, напротив, донесение имевшегося смысла посредством изменения внешней формы. Возможны здесь и иные цели, например, – донесение глубинного смысла, который либо вообще не может быть выражен в словесной форме, либо выражение его словами ущербно для сути. Понимание результатов этой интерпретации происходит преимущественно иррационально — на уровне эмоций («понимание сердцем»).
Исходя из сказанного, интерпретация может быть также разделена на рациональную и иррациональную. При поверхностном осмыслении этих видов интерпретации может показаться, что уголовно-процессуальные процедуры связаны только с ее рациональными формами. Однако представляется, что для иррациональной интерпретации в уголовном процессе также отыщется место. Она на наш взгляд неизбежно присутствует при восприятии гражданином внешней ритуально-обрядовой стороны уголовного судопроизводства[363].
Рассуждения о рациональном и иррациональном возвращают нас к понятию результат ОРД и еще дальше – к информационному продукту, которые, по нашему мнению, должны содержать не только информацию, которую можно материализовать и истолковать, но и нечто иное, что способствовало бы лучшему восприятию сведений.
Для обозначения этого «нечто» в науке используется термин – фасцинация. Фасцинация, как мы ее понимаем, это та часть сообщения, которая не увеличивает запас знаний адресата, но меняет его состояние. Есть сообщения, например, музыка, абстрактная живопись, содержащие исключительно фасцинацию – из них адресат не извлечет никакой информации, хотя он откликнется на эти сообщения. Вместе с тем, эта же музыка может нести информацию, для человека, если она используется в качестве условного сигнала и т.п.
«Фасцинация является кодом, «настраивающим» адресата на прием содержащейся в сообщении информации. Не несущий никакой фасцинации текст, скорее всего не будет воспринят адресатом из-за отсутствия установки на понимание. Наоборот, информация, особо релевантная для адресата, может играть для него фасцинирующую роль»[364].
Эффект фасцинации составляет основу такого принципа информационного взаимодействия, как – привлекательность информации.
Оперативный работник должен помнить, что он создает информационный продукт и при его изготовлении думать о тех, кому он предназначается. Информативность, естественно, на первом месте. Однако необходимо заботится и об обеспечении настроя адресата. «Настрой на конкретную информацию поможет ... выявить ее из абсолютно всего»[365].
Динамическая интерпретация может также различаться по своей направленности на внутреннюю и внешнюю. Внутренняя осуществляется непосредственно для нужд интерпретатора (истолкование). Внешняя – деятельность интерпретатора, направленная во вне, и осуществляемая для третьих лиц. О ней можно вести речь, когда интерпретатор выступает в качестве официального средства интерпретации и уяснение информации непосредственно третьими лицами – либо нежелательно, либо недопустимо.
Процесс интерпретации сопровождает весь ход оперативно-розыскной деятельности. В конце оперативного процесса в качестве результата мы, как уже отмечалось, имеем статическую интерпретацию в виде документа. Именно этот документ впоследствии будет предложен для уголовно-процессуальной интерпретации. Ограничитель: «уголовно-процессуальная» означает, что интерпретация результатов ОРД: во-первых, должна быть подчинена целям уголовного процесса; во-вторых, для толкования оперативно-розыскной информации используются преимущественно уголовно-процессуальные средства, в том числе и понятийный аппарат.
Вместе с тем, мы не станем категорично говорить о наличии определенной уголовно-процессуальной формы интерпретации. В рамки формы может быть «загнана» только интерпретация в виде преобразования языковых знаков. Иррациональные же формы интерпретации формализации не поддаются, что не мешает им быть использованными в уголовном судопроизводстве.
Термин «интерпретация» вводится нами в методологических целях, для того чтобы вернуть уголовному процессу то творческое начало, которое, по нашим догадкам, было изначально присуще его духу. Одно из значений интерпретации – импровизация, особое осмысление информационного продукта. Поэтому не стоит разрывать практическую и мыслительную (логическую и психическую) сторону интерпретации. В реальной жизни эти стороны составляют единый процесс, который очень напоминает доказывание по уголовному делу и особенно оценку доказательств. Вместе с тем, доказательственная полезность результатов ОРД далеко не исчерпывает предмета их уголовно-процессуальной интерпретации.
Уголовно-процессуальная интерпретация результатов ОРД как мыслительная деятельность имеет диагностическую и прогностическую направленность. В первом случае она представляет собой истолкование результатов ОРД в целях определения их уголовно-процессуальной пригодности. Во втором – истолкование в целях определения практической необходимости использования результатов ОРД.
Интерпретация как практическая деятельность во многом обусловливается предшествующими ей мыслительными операциями. В зависимости от прогноза по дальнейшему использованию результатов ОРД подбирается соответствующий инструментарий. Способы практической реализации результатов уголовно-процессуальной интерпретации результатов ОРД различны. Там, где уголовный процесс допускает оперирование вероятными данными, для нее имеется больший простор. С возрастанием ценности достоверности возрастает и требовательность, в том числе и к ее формальной стороне. Однако цель УПИ не должна сводиться к переформатированию информации, полученной оперативно-розыскным путем. УПИ – это в первую очередь работа с содержанием.
Содержание информационного продукта ОРД, как правило, информация обвинительного толка. Именно на поиск уличающих и разоблачающих данных нацеливает исполнителей закон об ОРД. И официальный интерпретатор результатов ОРД это всегда сторона обвинения. Сторона защиты может быть допущена к оперативной информации только после ее процессуальной интерпретации.
Отсюда следует, что результат интерпретации, по общему правилу, будет обвинительным. Правда, сейчас можно встретить рассуждения о том, что ОРД стоит рассматривать и как способ защиты доброго имени гражданина[366]. Согласимся, что можно, оговорившись лишь, что «оперативное оправдание» заподозренного лица вряд ли выступает целью ОРД. Это скорее проявление общей симпатии компетентных органов к экономии публичной реабилитации лиц, прошедших через механизм уголовно-процессуального воздействия. Система уголовной юстиции, случается, избирает именно замаскированное оправдание невиновных. Смысл маскировки – скрыть несостоятельность компетентных органов в случае «провала» обвинительного тезиса. Оправдание подсудимого в суде – это повод для обвинения сотрудника, подписавшего обвинительное заключение. Информационная разница (разница вероятностей принятия решений на предварительном расследовании и в судебном разбирательстве) в расчет, как правило, не принимается.
Однако отнесение и