Толкование уголовного закона: понятие и виды.

Для того чтобы правильно применить уголовный закон, необходимо уяснить его содержание, выраженную в нем волю законодателя. Это достигается путем толкования уголовного закона. Различается несколько видов толкования:

1) по субъек­ту толкования;

2) по приемам (способам) толкования;

3) по объему толкования.

По субъекту толкование бывает: а) легальным; б) судебным и в) доктринальным (научным). Легальным назы­вается толкование, исходящее от органа, специально упол­номоченного на то законом. Судебным толкованием на­зывается толкование, даваемое судом, применяющим норму уголовного закона при рассмотрении конкретного уголовного дела. После вступления в силу приговор (а значит, и содержащееся в нем толкование уголовного закона) имеет обязательную силу для данного дела. Роль судебного толкования, особенно даваемого высшими судебными ор­ганами, весьма значительна. Их решения часто являются образцом квалифицированного решения сложных проблем уголовного закона и убедительной аргументации. В России периодически издаются материалы судебной практики (например, ежемесячный «Бюллетень Верховного Суда Рос­сийской Федерации»). Тем не менее советское правоведение всегда категорически отрицало возможность существования у нас судебного прецедента. Считалось, что в условиях социалистической законности судебного прецедента нет и быть не может. Однако в действительности все было не так просто. С одной стороны, прецедента не существовало, так как суд конечно же не мог вынести приговор на основании решения другого суда по конкретному делу, даже если это решение вынесено Верховным судом. С другой стороны, неофициально-эти решения выполняли именно такую роль, так как вполне сознательно суды нередко использовали решения вышестоящих судов (обычно Верховного Суда) именно как своеобразный эталон при вынесении собственного судебного решения. И как правило, это было вполне обоснованно. Ведь даже в английском праве прецедент рассматривается не только как рождение новой правовой нормы, но и как своего рода конкретизация существующей правовой нормы (так называемая деклараторная теория судебного прецедента)'.

Фактическое существование судебного прецедента даже в советской судебной практике нельзя отрицать, так как только на его основе (именно по инициативе суда, вынесшего соответ­ствующее решение) и без изменения «буквы» уголовного закона подчас серьезно менялась судебная практика. Проиллюстриру­ем это на примере судебного и доктринального понимания момента окончания хищения имущества. До 1972 г. едва ли не академический характер имела позиция, заключающаяся в том, что по общему правилу хищение считалось оконченным с того момента, когда собственник или законный владелец имущества лишался фактической возможности владеть, пользоваться или распоряжаться имуществом, т. е. с момента фактического завладения виновным этим имуществом. На такой позиции стоял Верховный Суд, что отражено в его опубликованной практике, эта же позиция обосновывалась в учебниках уголовного права. Нашелся, однако, суд, причем не самой высокой инстанции (речь идет о президиуме городского суда), решение которого изменило и позицию Верховного Суда, и позицию уголовно-правовой науки, т. е. был создан прецедент, следовать которому в дальнейшем стала и судебная практика, и юридическая наука. Суд в своем решении дал новое толкование момента окончания кражи: ответственность за оконченное хищение наступает в случаях, когда лицо полностью осуществило преступный умысел по завладению имуществом и приобрело возможность исполь­зовать его по своему усмотрению. Дело было опубликовано в «Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации»², а через некоторое время Пленум Верховного Суда СССР «узаконил» новое толкование уголовного закона³. Таким образом, судебное решение, фактически признанное руководящим разъяснением справедливо замечает, что «даже в англо-американской системе судебный прецедент вовсе не создает правовой нормы на голом месте, а именно представляет собой по существу прецедент толкования нормы права», и весь вопрос, следовательно, заключается «в степени обязательности подобного прецедента для последующего применения нормы нижестоящими судами»

Пленума Верховного Суда СССР, приобрело вполне официаль­ное значение.

Без судебного прецедента не обойтись при квалификации преступлений. Под ней обычно понимается установление соот­ветствия или тождества признаков совершенного уголовно наказуемого деяния признакам предусмотренного уголовным законом состава преступления. Последний «извлекается» из соответствующей уголовно-правовой нормы, выраженной в тексте уголовного закона. Поэтому перед правоприменителем в связи с особенностями конкретного дела встает вопрос о конкретном выражении буквы уголовного закона. Однако уго­ловный закон наполняется реальным содержанием только через судебную практику по конкретным делам. И каждое новое судебное решение расширяет или, наоборот, сужает представ­ление правоприменителя о содержании уголовно-правовой нормы, соответственно расширяя или сужая возможности реального поведения, адекватного его отражению в «букве» уголовного закона.

Только судебный прецедент может ответить на вопрос о том, каково конкретное содержание оценочного понятия, употреб­ленного при конструировании уголовно-правовой нормы. Ука­занные оценочные понятия — загадка, четкий ответ на которую можно найти только в судебном решении, вырабатывающем определенный стандарт этих оценочных понятий. Например, п. «а» ч. 1 ст. 256 УК РФ предусматривает уголовную ответст­венность за незаконную добычу рыбы, морского зверя и иных водных животных или промысловых морских растений, если эти действия причинили крупный ущерб. Но что понимать под крупным размером этого ущерба? С-ов и С. были осуждены за то, что в запретное время и недозволенными орудиями лова они выловили 601 кг рыбы. В кассационной жалобе адвокаты осуж­денных просили не считать причиненный их подзащитными ущерб крупным. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации не нашла оснований для удовлетворения этой просьбы. При этом Судебная коллегия указала, что суд правильно учел не только стоимость выловлен­ной рыбы, но и количество ее, а также наличие около 300 кг молоди, и в связи с этим признавала вывод суда о причинении крупного ущерба государству правильным'. Конечно же данное решение, несмотря на то, что оно было принято в период действия прежнего УК РСФСР, с полным основанием претен­дует на то, чтобы служить судебным прецедентом при судебном рассмотрении аналогичных уголовных дел.

Особое место в судебном толковании занимают разъяснения Пленума Верховного СудаРоссийской Федера­ции, даваемые им не при рассмотрении конкретных уголовных дел, а на основании обобщения судебной практики и судебной статистики по делам той или иной категории, которые являются обязательными для нижестоящих судов во всех случаях приме­нения ими той нормы уголовного закона, в отношении которой было дано такое разъяснение. В бывшем Союзе ССР такие разъяснения давал Пленум Верховного Суда.

Доктринальным (научным) является толкование, да­ваемое в учебниках, научных статьях, монографиях по уголов­ному праву. Оно не имеет официальной обязательной силы, но, будучи основанным на анализе и обобщении материалов судеб­ной практики, несомненно, имеет большое значение для правильного понимания уголовного закона, а следовательно, и для его применения. Можно сказать, что правосознание и профес­сиональная подготовка юристов (особенно на студенческой скамье, в рамках высшего учебного заведения) во многом определяются именно доктринальным толкованием. В связи с этим студенты юридических высших учебных заведений, для которых знание уголовного права является важной частью их будущих профессиональных знаний, должны приучать себя к чтению юридических журналов («Российская юстиция», «За­конность»), в которых постоянно помещаются статьи, содержа­щие доктринальное толкование уголовного закона, основанные на обобщении современной судебной практики.

По приемам (способам) толкование бывает:

1) грамматиче­ским; 2)систематическим; 3)историческим.

Грамматический способ толкования заключается в уяснении словесного текста закона с помощью правил грамма­тики и синтаксиса (значение отдельных слов, понятий, терми­нов, связи между ними и т. д.). Например, в соответствии с ч. 4 ст. 33 УК РФ подстрекателем «признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подку­па, угрозы или другим способом». Учитывая, что причастие, производное от глагола «склонить» употреблено в прошедшем времени, приходим к выводу, что подстрекательством может быть признана лишь завершенная, т. е. оконченная деятель­ность лица. Попытка склонения к совершению преступления (например, безуспешная) должна рассматриваться не как со­участие в преступлении в виде подстрекательства, а как умышленное создание условий для совершения преступления, т. е. приготовление к преступлению (ч. 1 ст. 30 УК РФ).

Систематическое толкование — это уяснение смыс­ла правовой нормы путем установления ее связей с другими нормами. Значение этого способа толкования было показано при рассмотрении простого, описательного, ссылочного и бланкет­ного приемов изложения диспозиций статей Особенной части УКРФ.

Историческое толкование предполагает выяснение причин, обусловивших принятие правовой нормы, цели, обста­новки, в которой она создавалась. Очевидно, что правильное применение соответствующей уголовно-правовой нормы невозможно без выяснения этих обстоятельств. При историческом толковании полезно обращаться к проектам уголовного закона, материалам их обсуждения.

В научной литературе иногда выделяется логическое толко­вание. Однако очевидно, что использование законов логики необходимо при любом приеме (способе) толкования и в связи с этим нет необходимости такое толкование выделять в само­стоятельный вид.

В зависимости от круга деяний, на которые распространяет­ся действие толкуемой уголовно-правовой нормы, различаются виды толкования по объему: буквальное, распространительное и ограничительное.

Буквальным называется толкование закона в точном соответствии с его текстом (буквой).

Распространительным называется такое толко­вание, вследствие которого закон применяется к случаям, которые непосредственно в тексте закона не названы, но подразумеваются.

Ограничительным является такое толкование, в результате которого уголовный закон применяется не ко всем случаям, определенным буквальным текстом этого закона. Так, в соответствии со ст. 30 УК РФ покушением на преступление признаются только умышленные действия (бездействие). Одна­ко умысел подразделяется на прямой и косвенный (ст. 25). В ст. 30 вид умысла не конкретизируется. Уголовно-правовая наука и судебная практика связывают покушение только с деяниями, совершенными с прямым умыслом, применяя тем самым ограничительное толкование.

Следует отметить, что распространительное и ограничитель­ное толкования не должны изменять объем содержания уголов­ного закона, а призваны лишь раскрыть его действительное содержание, которое может быть более широким или более ограниченным по сравнению с дословным текстом соответству­ющего закона.