Начало перелома. Тяжелая цена преодоления

К концу 1918 – началу 1919 гг. начался перелом в настроении казачества. Оно, безусловно, отхлынуло от белого движения. Так было на Дону, где вместо почти 50 тыс. у белых осталось в январе 38 тыс., а в феврале – 15 тыс., то есть число казаков в Донской армии сократилось почти в три раза1 . Командующий Донской белой армией С.В. Денисов, характеризуя сложившийся к концу 1918 г. момент, отмечал, что “солдаты Донской армии целыми полками переходят на сторону Советов, а пропаганда большевиков имеет благоприятную почву на фронте и в белогвардейском тылу”2 . Составители этого сборника документов справедливо считают, что осенью 1918 г. на юге, как и по всей стране, начинается исторический перелом в настроении среднего крестьянства, а также части казачества на сторону советской власти. “Растет дезертирство в казачьих белых полках. Зимой 1919 г. казаки (многих донских казачьих полков) открыли фронт… Краснов вынужден был уйти в отставку. Белоказачий круг 14 декабря 1918 г. избрал атаманом А. Богаевского – ставленника генерала Деникина”3 .

В декабре 1918 г. в сообщении реввоенсовета республики о разложении белоказачьей армии Краснова указывалось, что распад Донской казачьей армии идет быстрыми шагами, что в Черкасском и Втором донских округах казаки отказываются от мобилизации, а в станице Урюпинской они взбунтовались. Выступление последних с трудом удалось подавить, мобилизация проходит только при помощи карательных отрядов. В станице Михайловской 2 казачьих полка – 41-й и 42-й отказались идти в наступление, требуя обеспечить их обмундированием. Приказы сплошь не выполняются”4 .

Тогда же 28-й казачий полк восстал против Краснова. Казаки беспрерывно перебегают на сторону советской власти5 .

В директиве главного командования Красной Армии отмечалось 1 февраля 1919 г. “полное разложение в красновских войсках”6 . В приказе по войскам Южного фронта отмечалось, что казаки расходятся по станицам и целыми частями сдаются в плен7 .

В сводке Реввоенсовета Южного фронта говорилось о полной сдаче казачьих конных полков: 25-го, 26-го, 27-го и 24-го, 25-го пеших. Отмечалось “полное разложение” среди белоказаков8 .

Командующий Донской армией Денисов заявил 14 февраля 1919 г., что “если не будет оказана постоянная помощь, то вряд ли мы удержим то, чем завладели”9 .

Капитуляция Германии поставила вопрос перед заправилами донского казачества о налаживании связи с представителями Антанты, которые считали, что необходим единый вождь для борьбы на юге. Они усматривали его в А.И. Деникине, которого считали надежным во всех отношениях. Деникинцы находились на Кубани. Добровольцев здесь было 7,5 тыс. и 35.5 тыс. кубанцев. Последними командовали Покровский и Шкуро10 . Говоря о Шкуро, П.Н. Краснов заявлял, что он “в основу войны положил грабеж”11 . К этому времени погибли и С.Д. Марков и Дроздовский. По мнению Краснова, “более половины казаков на вопрос, хотят ли они вернуться к старому, ответили бы – нет”12 .

По свидетельству Краснова, фронт быстро разложился. “30 января еще четыре хороших полка на северном фронте перешли на сторону красных”13 .

На круге 2 февраля 1919 г. были сказаны слова об установлении верховенства Деникина над Донской армией, которые заставили поколебаться друзей атамана: “Это требование союзников. Это желание генерала Деникина, без этого нам не будет оказано союзниками никакой помощи”. Круг выразил недоверие командующему Донской армией С.В. Денисову. Краснов заявил, что это недоверие простирается и на него. Круг принял отставку П.Н. Краснова и избрал временно атаманом А.П. Богаевского. Деникин принял отставку Краснова и обещал помочь донским казакам. Новым командующим Донской армии стал генерал Сидорин.

Особого внимания заслуживает восстание против Краснова, начатое 21-м и 28-м казачьими полками в станице Вешенской14 . До сих пор в литературе особенно благодаря роману Михаила Шолохова “Тихий Дон” чаще всего помнили и говорили о восстании, начавшемся в Вешенской против красных. Но, объективно подходя к освящению событий, мы считаем своим долгом сказать, что в этой станице, в которой потом десятилетия будет жить Михаил Александрович, было два восстания: первое против Краснова в конце 1918 г.- начале января 1919 г., а второе (наиболее известное) против красных в марте 1919 г. На смутные упоминания об этом в сборнике документов “Южный фронт…” не обращали внимания15 . В обнаруженной нами докладной члена реввоенсовета говорится о том, что против Краснова первоначально восстал в Вешенской 21-й казачий полк, в ходе этого восстания был убит казаками командующий Северо-Западным районом генерал Ситников. Делегат станицы Вешенской, явившийся в штаб 12-й дивизии передал следующий приговор своей станицы от 5 января 1919 г., в котором говорилось, что казаки 28-го донского полка оставили фронт в районе Калача. По словам делегатов 21-й, 27-й, 28-й, 32-й, 34-й, 38-й, Межковский и Гундоровский полки бросили свои позиции. Казаки Хоперского округа перебегают к красным беспрерывно в одиночку и группами. “Во главе с Вешенской восстали 7 станиц против Краснова”16 .

Фронт покинули казаки Еланской и Мигулинской станиц. Вслед за Вешенской восстал Казанский казачий полк. В перечисленных станицах установилась советская власть. Особенно широко переход на сторону Советов проходил в Усть-Медведицком округе, где Ф.К. Миронов немедленно мобилизовывал перешедших в ряды красных против белых17 . Примеру казанцев и вешенцев последовали казаки 8 полков. Январское восстание казачьих полков и казаков верхнедонских станиц оказало большую помощь частям Красной армии в освобождении значительной части Дона. В первые месяцы 1919 г. советские войска вырвали у белогвардейцев северные и восточные округа Дона.

Когда в конце 1918 г. в Вешенской вспыхнуло восстание против власти белых, в приказе Краснова говорилось: “ Вешенская станица и ее мятежники на этих днях будут сметены с лица земли! Именно тогда сгорит дом со всеми пожитками у дяди Шолохова”18 .

Для предотвращения массового перехода перебежчиков на сторону советской власти Войсковой круг в тоже время предпринимает меры. Круг решил всех перебегающих на советскую сторону исключать из казачьего сословия с конфискацией имущества. Данное решение круга подписал его председатель В. Харламов и секретарь Ф. Крюков19 .

Объявленная Красновым 25 ноября 1918 г. мобилизация в Донскую армию проходила “весьма туго”, встречая открытое сопротивление20 .

В обращении командования 23-й стрелковой дивизии Ф.К. Миронова к казакам не позднее 16 октября говорилось: “Полк за полком или разлагается, или переходит на сторону советских войск. Станица за станицей не хотят всевеликого разбойника Краснова больше признавать”. За Иловлинской и Качалинской последовала станица Островская21 .

На Тереке казаки Сунженской линии под командой Дьякова твердо держались за советскую власть22 . В сентябре 1918г. была создана Терская советская казачья дивизия, насчитывающая свыше 4 тыс. человек. 9 ноября началось решительное наступление против бичехаровцев. Блокада Грозного была прорвана23 .

Дивизия терских казаков помогла снять осаду Грозного. В те дни Г.К. Орджоникидзе сообщал Ленину: “Среди терских казаков решительный перелом… Казаки массами записываются в Красную Армию”24 .

Такие же процессы происходили в третьем по численности войске – Оренбургском. Многие факты свидетельствуют о нарастающем недовольстве трудового казачества дутовцами, об их нежелании служить в рядах белых. В приказе Дутова от 31 декабря осуждалось дезертирство казаков из его армии. Как одну из причин прорыва фронта белых в декабре 1918 г. атаман считал измену 13-го казачьего полка, казаков Краснохолмской станицы и предательство 8-го полка, добровольную сдачу и переход на сторону Красной Армии 24-го полка. Несколько позднее им были расформированы 15-й, 23-й, 25-й и 27-й Оренбургские казачьи полки. Вскоре на переформирование за революционные настроения был отправлен 14-й казачий полк. Итак, 8 казачьих полков вызвали гнев и недовольство атамана, были подвергнуты расформированию25. В приказе командира корпуса Жукова от 19 февраля 1919г. говорилось: “На молодом и неокрепшем органе корпуса (1-го – Л.Ф.) появился новый нарыв –14-й Оренбургский казачий полк”. Приказ этот заканчивался словами: “14 же полк, как гнилое бревно, с дороги вон”. А в приказе Дутова от 18 марта 1919г. говорилось, что за последние два месяца происходит моральное разложение некоторых казачьих войсковых частей, особенно тех, которые сформированы и укомплектованы казаками 1-го округа, что в этих частях обнаружилось нежелание драться вообще, отсутствие дисциплины, именно в связи с этим издавался приказ о расформировании 15-го, 23-го, 24-го, 25-го, 27-го полков. Далее следовало: “Казаков расформированных полков передать в руки суровых начальников”.

В обращении войскового атамана к станицам Оренбургского казачьего войска от 9 февраля 1919 г. говорилось: “Оренбург сдан благодаря прорыву и развалу части фронта. Вина эта всецело лежит на казаках 13-го полка из низовых станиц. Зачинщиками всего считаю станицу Краснохолмскую, также предательство казаков 8-го полка тех же станиц, сдачу перебежчиков - казаков 24-го полка станиц Самарской железной дороги. Коноводами являлись казаки Алексеевской и Капитоновской станиц”26 . Атаман резко осудил перечисленные выше полки: 8-й, 13-й, 15-й, 23-й, 24-й, 25-й, 27-й и казаков станиц Краснохолмской, Алексеевской и Капитоновской.

Штаб Восточного фронта за 12-13 ноября отмечал, что население относится сочувственно к советской власти. В одном из писем из уральского белоказачьего полка говорится: “…они не хотят воевать с красными”27 .

В политической сводке по Востфронту за 19-20 ноября 1918 г. в сфере действий 4-й армии говорилось: “Среди казаков разложение. Оренбургский полк, поссорившись с уральцами и назвав их буржуями, ушел с фронта. Началось братание казаков с нашими. Отношение населения – гостеприимное”. Информацию подписал завполитотделом Востфронта28 .

В политсводке Востфронта за 25-26 ноября сказано: “…братание казаков с нашими частями приняло широкие размеры”. Далее говорилось о том, что молодые казаки совсем не хотят воевать: “Недавно казачий полк отказался идти в наступление и не выдал зачинщиков. Между молодыми и старыми казаками часты конфликты. Молодежь ждет прихода большевиков”. А за 23 декабря из 4-й армии сообщали, что уральские казаки послали своих представителей с требованием мира. Почти тогда же говорилось, что среди казаков распространились настроения перехода на сторону красных.

Политсводка от 23 декабря сообщает, что в Николаевской дивизии (уральского казачьего войска) 1-й, 5-й,6-й, 7-й, 9-й, 17-й полки почти разложены, не выполнили приказа о переброске под Илек. Казаки стремятся к аресту командного состава, требуют восстановления советской власти, распространяется братание29 .

18 марта 1919 г. газета “Яицкая правда” сообщала о переходе 7-го Уральского полка на сторону советской власти.

Из протоколов Уральского революционного комитета от 2 февраля 1919 г. стало известно, что двенадцать казачьих полков были готовы вступить в переговоры о заключении мира. По обсуждению данного вопроса поручили И.С. Ружейникову и Кулакову немедленно выехать на место для переговоров, в ходе которых предложить полное признание советской власти, выдачу членов войскового правительства, генералов… немедленно отпустить всех захваченных в плен30.

“Яицкая правда” 7 февраля 1919 г. сообщила о полном расколе между молодыми и старыми казаками. На другой день газета писала о том, что в Илеке казаки сдают советским войскам оружие и заявляют, что признают твердо советскую власть, просят отпустить их по станицам. Только в станице Краснохолмской сдалось 350 казаков. Состоялся съезд белоказаков, на котором произошел раскол. Большинство требует прекращения войны и сдачи оружия, особенно молодежь. Уральские казаки небольшими партиями разъезжаются по станицам. Везде расклеиваются прокламации: “Долой войну! Да здравствует Советская власть!”31 .

Газета Уральского ревкома “Яицкая правда” 3 апреля писала, что 12-15 марта советскую власть приветствовали Илекская, Студеновская станицы, а также поселки Яварцевский, Аржавский, Ветлянский, Верхне-Дубовский, Благодарственный.

Однако в руководстве ревкома не было единства в решении казачьей проблемы, что отрицательно влияло на переход казачества на сторону Советов. Линия И.С. Ружейникова, гибкая и мудрая, была подвергнута критике на заседании ревкома и даже была “осуждена”. Наиболее упорно против казачества выступал Л.Г. Петровский – сын известного советского руководителя, и председатель уральского губкома РКП/б Рощенко.

Начавшийся переход казачества на сторону советской власти был прерван ошибочной и преступной директивой Оргбюро ЦК РКП/б от 24 января 1919 г., наступлением Колчака. “Директива” стала большим и своевременным подарком Колчаку и Деникину, затормозила процесс перехода на сторону Советов казаков, отбросила многих из них в лагерь Колчака и Деникина (особенно последнего).

С легкой руки Петровского на заседании Уральского ревкома И.С. Ружейникова осуждали за то, что он в казачьем вопросе игнорирует интересы батраков и бедноты, живущих в казачьих станицах, выделяет казачество как особую группу32 . Здесь в Уральском ревкоме были ярые противники казачества, свои “Сырцовы”, тормозившие переход казаков на сторону советской власти своей непримиримостью.

К сожалению, не всегда контроль за средствами массовой информации, в частности, за газетой “Яицкая правда”, носил должный характер. Думается, его отсутствие, или разнобой в ревкоме во взгляде на казачество вели к тому, что на страницах газеты за 1919 г. появлялись статьи, не способствовавшие привлечению казачества на сторону советской власти.

Так, в “Яицкой правде” за 6 апреля 1919 г. говорилось, что “казаки – собственники с полукапиталистическим хозяйством, заинтересованные в эксплуатации наемного труда. В связи с этим они защищают и будут защищать строй, который дает им возможность применять в своих хозяйствах наемный труд”, что “закон о социализации земли встречает противодействие большинства казачества”. Такая статья, говорящая о враждебности декретов советской власти казачеству в период развернувшегося похода Колчака, была явно вредной, преступной, толкала казачество на сопротивление власти Советов.

Думается, говоря о временном переломе, наступившем в белоказачьих частях Дона, нельзя забывать о тех многочисленных советских казачьих полках, о которых мы сказали выше. И речь идет не только о полках, ведь появились и красноказачьи дивизии. Напомню, что 12 января 1919 г. председатель реввоенсовета республики горячо приветствовал 23-ю казачью дивизию, которой командовал Ф.К. Миронов, за ее доблесть и отвагу. Вскоре Филипп Кузьмич обратился к Л.Д. Троцкому с письмом, в котором писал, что казачество Дона имеет свои бытовые и экономические особенности, что на их учет надо обращать внимание. Посылать на Дон работников, хорошо знакомых с жизнью казачества, а не тех, кто понятия не имеет об этом33 . Примерно тогда же В.С. Ковалев, один из руководителей Донской республики, а затем комиссар 23-й Мироновской казачьей дивизии писал, чувствуя и зная, что предлагало Донбюро, что “силой оружия подчинить себе тот или иной народ нельзя”34 . Донбюро презрительно называло предложения Ковалева “прожектами” и хвалилось тем, что данные, которые представили Донбюро и целый ряд товарищей уже, очевидно, легли в основу Постановления ЦК о казачестве35 .

Инструкция Реввоенсовета Южного фронта по “Директиве” содержала ряд ошибочных и вредных предложений, в частности, уничтожение всех выборных, или назначенных окружных, станичных и хуторских атаманов, их помощников, урядников, судей, хотя среди них могло быть немало приличных людей, пользующихся авторитетом и влиянием среди казаков, всех офицеров красновской армии, всех без исключения богатых казаков – расстреливать с конфискацией имущества. Этот документ нацеливал на переселение малоимущих иногородних на казачьи земли. Эту инструкцию Реввоенсовета подписали В. Гиттис, А. Колегаев, И. Холодовский36 .

В этот же период Реввоенсовет 9-й армии постановил наградить Миронова за боевые заслуги шашкой в серебряной оправе и золотыми часами, а также ходатайствовал о представлении Миронова к высшей награде. Этот документ подписали Княгницкий, Сокольников, Баранов.

В телеграмме от 24 февраля 1919 г. в совет обороны Ленину, предреввоенсовета Троцкому и Главкому Вацетису говорилось, что казаки сдаются в плен целыми полками (подчеркнуто - Л.Ф.). В то же время опять-таки подчеркивалась враждебность казачьего населения Дона Советам.

Следует заметить, что как только стало известно о том, что поступила телеграмма Л.Д. Троцкого: “Ввиду предложения дать комдиву Миронову более ответственное назначение, предлагаю отправить его немедленно в Серпухов, дабы дать Полевому штабу и мне ближе с ним познакомиться”. (Напомним, что в конце сентября 1918 г. Ф.К. Миронов был награжден 3-м орденом Красного Знамени в стране). Узнав о намерении нового выдвижения Миронова в ходе переговоров с Сырцовым, представитель Усть-Медведицкого окружного бюро РКП/б высказал, возможно, с целью угодить Сергею Ивановичу, негативную оценку Миронову, заявил о недопустимости повышения в должности Миронова37 .

Такой ответ на предложение Троцкого и возможно другие телеграммы в его адрес вынудили Предреввоенсовета сказать о разногласиях между Реввоенсоветом Южного фронта и 9-й армией. Это писалось 8 марта 1919 г., а через несколько дней, 14 марта, Л.Д. Троцкий выдал мандат Миронову, в котором характеризовал его как заслуженного боевого командира, оказавшего Советской республике огромные услуги на Донском фронте38 .

Почти тогда же начался мятеж в станице Казанской и прилегающих хуторах. Восстали около тысячи человек39 . Оно охватило хутора станиц Вешенской, Елагинской, Казанской, Мигулинской. В выпущенном воззвании “Ко всему трудовому народу Дона!”, опубликованном в середине марта 1919 г. повстанцы заявляли, что они не восстали “против власти Советов, а только против партии коммунистов, захвативших власть…”. В качестве причин назывались не только реквизиции хлеба и скота, подводная повинность, а также “несообразные аресты и расстрелы невинных мирных жителей, что именно они переполнили чашу терпения, и население восстало и свергло коммунистическую власть.

В письме А.М. Горькому Шолохов писал: “Количество расстрелянных казаков (б.выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и проч. буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры – 400 с лишним человек”40 .

“Захваченные врасплох коммунисты не успели захватить своих бумаг”, и в руки повстанцев попали секретные предписания и циркуляры РКП/б за подписью высших властей (образец циркуляров приводится ниже).

Этими циркулярами предписывается массовый расстрел казаков и заселения Донской области переселенцами из России41 .

В одном из документов, захваченных в ходе восстания, целиком приводилась “Директива” от 24 января 1919 г. Таким образом, руководители восстания считали “Директиву” основной причиной начавшегося восстания42 , охватившего весь Верхне-Донской округ. Участники восстания – в основном казаки-середняки, недовольные политикой советской власти, а организовало его белогвардейское подполье, которое воспользовалось массовыми расстрелами от 300 до 600 человек. Восстали Казанская и Мугулинская, занявшие вскоре окружную станицу Вешенскую, казаки которой колебались.

Подавление восстания, которое проходило под лозунгом: “За совесть. Против коммуны, расстрелов и грабежей!”, началось самыми жестокими мерами, что привело к резкому и быстрому разрастанию восстания. Повстанцы создали армию в 25 тысяч человек, которая сумела соединиться 24 мая 1919 г. с Донской белоказачьей армией.

При запросе мнения Сырцова о средствах подавления восстания, он заявил, что нельзя допускать никаких гарантий восставшим, “безразлично, сдадутся ли они добровольно или будут к этому принуждены. Неуклонно должна быть проведена самая решительная расправа”43 .

Валентин Осипов в книге “Тайная жизнь Михаила Шолохова… Документальная хроника без легенд” пишет: “1919 год. Телеграмма предвоенкома Вешенской Сырцова: “За каждого убитого красновцами расстреливайте сотню казаков. Приготовьте этапные пункты для отправки на принудительные работы в Воронежскую губернию, Павловск и другие места всего мужского населения в возрасте от 18 до 55 лет включительно…”44 . Такие директивы не могли не способствовать разрастанию восстания.

Это верх цинизма, недвусмысленно говорящий о том, что позиция С.И. Сырцова в отношении казачества была самой жестокой и чудовищной. Думается, здесь надо сказать, как М.А. Шолохов описывал Вешенское восстание.

Вот что сообщал о нем Шолохов: “Восстание части донского казачества тянется уже ряд недель. Восстание поднято агентами Деникина – контрреволюционными офицерами. Оно нашло опору в среде казачьего кулачества, кулаки потянули за собой значительную часть казаков-середняков. Весьма возможно, что в том или другом случае казаки терпели какие-либо несправедливости от отдельных представителей советской власти. Этим умело воспользовались деникинские агенты, чтобы раздуть пламя мятежа”45 .

Говоря о том, как тяжело отразилось Вешенское восстание на фронте, где шли сражения между белыми и красными, М. Шолохов пишет: “Верхнедонское восстание, оттянувшее с Южного фронта значительное количество красных войск, позволило командованию Донской армии не только свободно произвести перегруппировку своих сил на фронте, прикрывавшем Новочеркасск, но и сосредоточить в районе станиц Каменской, Усть-Белокалитвенской мощную ударную группу из наиболее стойких и испытанных полков, преимущественно низовых и калмыцких, в задачу которой входило в соответствующий момент, совместно с частями генерала Фицхелаурова, сбить 12-ю дивизию, составлявшую часть 8-й красной армии и, действуя во фланг и тыл 13-й и Уральской дивизий, прорваться на север с тем, чтобы соединиться с восставшими верхнедонцами”46 .

Далее Михаил Александрович повествует: “Казаки-повстанцы Верхнего Дона и отчасти хоперцы по-прежнему не хотели воевать за пределами Донской области; усилилось и сопротивление красных частей, получивших свежие пополнения, действовавших теперь на территории, население которой относилось к ним сочувственно. Казаки снова были не прочь перейти к оборонительной войне, и никакими ухищрениями командование Донской армии не могло понудить их сражаться в пределах своей области – несмотря на то, что соотношение сил на этом участке было в их пользу, против потрепанной в боях 9-й красной армии, исчислявшейся в 11000 штыков, 5000 сабель, при 52 орудиях – были выдвинуты казачьи корпуса общей численностью в 14400 штыков, 10600 сабель, при 53 орудиях”.

М.А. Шолохов свидетельствует о том, что к концу мая повстанцы, “окруженные со всех сторон, отбивали атаки карательных войск”47 . 8 июня после прорыва фронта красных белыми в районе Миллерово произошло соединение восставших с основными силами белых, что затруднило действия советских войск против Деникина.

В середине марта Ф.К.Миронову было поручено сформировать новую казачью дивизию48 .

В отчете Донбюро РКП/б в ЦК РКП/б, почти тогда же подписанном Сырцовым, больше половины было посвящено стремлению опорочить Ф.К. Миронова с расчетом на “изъятие” (термин документа) его из Донской области49 .

В докладной на имя военного командования Ф.К. Миронов предлагал “считаться с историческим, бытовым и религиозным укладом” казачества”. “Поощрять революционное казачество, которое состоит в данный момент в рядах советских войск”. На данном документе резолюция Главкома Вацетиса и члена РВС Республики Аралова о согласии с ней50 .

Тут же 21-22 марта 1919 г. последовали переговоры по прямому проводу члена Реввоенсовета Южного фронта И.И. Ходороского с Полевым штабом, в которой переговаривающийся просил передать Троцкому, что Миронов явился в реввоенсовет Южного фронта с мандатом за подписью Главкома и Аралова, где было сказано о том, что Филиппу Кузьмичу поручается приступить к формированию новой казачьей дивизии. В то же время в руки Ходоровского попал доклад Миронова, некоторые из высказываний которого мы привели выше. Данный доклад и доверие к Ф.К. Миронову, одобренные Главкомом и Араловым, вызвали возмущение Ходоровского и заявление о том, что оно “расходится с проводимой нами директивой ЦК”. Далее следовало запугивание о том, что деятельность Миронова может принести “огромный вред”, что реввоенсовет фронта “держится того взгляда, что его пребывание на Дону нежелательно”51 . После этих слов в документе говорилось о телеграмме Сырцова, в которой тот как мы писали выше, выразил негативное отношение к Миронову.

Нажим на Председателя Реввоенсовета республики не прошел полностью бесследно. Троцкий ответил телеграммой Аралову: “Миронов призван командовать армией, а не развивать административно-политическую деятельность… Дополнительные директивы о внутренней политике на Дону Реввоенсовет фронта получит через посредство Сокольникова (подчеркнуто - Л.Ф.). Однако формирование казачьей дивизии с Миронова не снималось, правда, оговаривалось, что она будет использована на другом фронте52 . В результате разговора Троцкого с Араловым было признано участие Миронова в формировании новой казачьей дивизии “полезным”53 .

Одновременно с этим тогда же (22-23 марта 1919 г.) Троцкий обращается к Сокольникову, напоминая, что Миронову даны только полномочия по формированию новой дивизии. В то же время он просил Сокольникова “поспешать” передать Реввоенсовету Южного фронта дополнительную инструкцию ЦК, так как Ходоровский ссылается на старую. “О принятых мерах прошу сообщить” (подчеркнуто - Л.Ф.).

Тут же последовала телеграмма Реввоенсовета Южного фронта в ЦК РКП/б с просьбой сообщить “последнюю директиву о политической линии на Дону”. Телеграмму подписали Ходоровский и Сырцов.

24 марта Ф.К. Миронов о ходе формирования казачьей дивизии писал, что осуществление ее предполагает объезд большинства станиц и ознакомление населения как с внутренним состоянием республики, так и внешним положением, ознакомление со смыслом происходящей борьбы. Казаки, подлежащие призыву, будут вызваны на эти беседы.

Реввоенсовет Южфронта: Колегаев, Гиттис, Ходоровский, Сырцов обращаются 24 марта 1919 г. к Троцкому с просьбой об удалении Ф.К. Миронова с Дона, заявляя, что в подтверждение их позиции накопились материалы, против которых не мог возражать, как они писали, и т.Сокольников, правда, с некоторыми оговорками. Далее шло запугивание Троцкого, что “формирование казачьей дивизии из донцев при условиях казачьего восстания грозит весьма серьезными последствиями”54 .

Вскоре следует телеграмма Сырцова райвоенкомам о пересмотре директивы ЦК от 24 января 1919 г. В ней заявлялось, что по отношению к станицам невосставшим не должны огульнораспространяться репрессии55 (подчеркнуто Л.Ф.). Такая формулировка означает, что все же репрессии должны применяться, даже не сказано, что только индивидуальные.

Думается, такая формулировка оставляла много неясностей и недостаточно последовательно учитывала решение Пленума ЦК РКП/б от 16 марта 1919 г.

Особого внимания заслуживает телеграмма Г.Я. Сокольникова в секретариат ЦК РКП/б о политике Донбюро от 21 апреля 1919 г. Ввиду особой принципиальности этого документа приводим его целиком.

Григорий Яковлевич Сокольников писал: “Донбюро за № 948 утверждает: возникновение восстания не произошло на почве применения первоначально директивы, которая “фактически не проводилась”. Донбюро заблуждается - в моем распоряжении есть официальные цифры, устанавливающие факт проведения директивы в огромном масштабе в районе, который точно соответствует району теперешнего восстания. Насколько я знаю, Донбюро ничем не отметило изменения курса политики, что вполне соответствует его взгляду, что прежний курс не дал себя почувствовать. Мне совершенно неизвестны ни указания Донбюро донским парторганизациям о политборьбе с распространением восстания, опираясь на новые директивы, ни литература, специально с этой целью выпущенная Донбюро. По моему настоянию политорган фронта такую работу, хотя с запозданием, выполнил, работа Донбюро отсутствует. Ссылка на отвлечение советской работой ввиду отсутствия гражданского руководящего центра несостоятельна, ибо отдел гражданского управления при Ревсовюжфронте есть такой Граждцентр, к сожалению, также оказавшийся не на высоте положения. Попытка оправдать “Донскую правду”, поместившую одну заметку против казаков начальствующих, очень странная. Эта одна заметка вызвала крайнее раздражение, возмущение советской казачьей дивизии (клеветой на Ф.К. Миронова в частности – Л.Ф.). Реввоенсовет 9-й армии и т.Ходоровский настаивали на немедленном помещении опровержения в ближайшем номере “Донской правды” с целью остановить начавшееся брожение. Я предложил 13 апреля телеграммой Донбюро и Сырцову поместить опровержение, но никакого ответа не получил”56 .

Ответная записка С.И. Сырцова в секретариат ЦК РКП/б, в которой он приводит цифру расстрелянных в Вешенском районе (около 600 человек) выглядит лепетом. Убедительных фактов в опровержение не приводится.

Очень важно остановиться на докладе военкома Особого экспедиционного корпуса В.А. Трифонова Оргбюро
ЦК РКП/б об ошибках в политике Донбюро в отношении казачества от 16 июня 1919 г. Об этом докладе сравнительно давно уже писал известный советский писатель Юрий Трифонов в его книге “Отблеск костра”, напомним теперь о нем на фоне всего, что было сказано нами выше. Подчеркнем некоторые моменты этого доклада.

“Тов.Сокольников на вопрос о причинах восстания в Вешенском районе ответил: “Восстание … началось на почве применения военно-политическими инстанциями армии и ревкомами массового террора по отношению к казакам, восставшим против Краснова и открывшим фронт советским войскам”57 .

Неосведомленный читатель мог бы недоумевать, о чем идет речь, если бы мы выше не сказали, что первоначально в Вешенской было восстание казаков против Краснова. Далее В. Трифонов (отец Юрия) продолжал: “Тов.Сокольников – член Реввоенсовета Южфронта58 , т.е. человек ответственный за работу политических инстанций и ревкомов в районе действия вверенных ему армий. Его нельзя заподозрить в пристрастии, в нелицеприятной оценке. Тем более, что те сведения, которые мне удалось добыть, вполне подтверждают точку зрения Сокольникова. Эти сведения указывают на вопиюще небрежное и преступно легкомысленное отношение партийного Донбюро и Граждупра к своим обязанностям. Вместо серьезной оценки положения работа названных учреждений была проникнута решениями, принятыми с кондачка и наскока.

Взять хотя бы основное и главное – отношение к донскому казачеству. По докладу Донбюро (т.Сырцов), основанному якобы на знании местных условий и местной обстановки, ЦК РКП/б выработал линию партийного поведения. Я не буду останавливаться на результатах этого поведения – ЦК они известны, но должен сказать пару слов (об) аргументации этой линии, данных Донбюро.

Донбюро исходило из двух соображений: 1) очевидная контрреволюционность казачества вообще и 2) победоносность Красной Армии.

Огульное обвинение казаков в контрреволюции является, конечно, плодом незрелого размышления59 . Почти тогда же 11 июня 1919 г. Сокольников предложил сделать командиром экс-корпуса на Южном фронте Миронова. Троцкий дал на это согласие при условии одобрения главкомом. (Миронов тогда командовал армией на Западном фронте). Миронову было сообщено, что он переводится на Южный фронт для командования армией или экспедиционными войсками. Вскоре Миронов был назначен командиром особого корпуса60 .

В июле 1919 г. Миронов Ф.К. был введен в казачий отдел ВЦИК.

А вот некоторые из сырцовских указаний: “Во всех станицах, хуторах немедленно арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях, и отправлять как заложников в районный революционный трибунал (уличенные, согласно директивам ЦК, должны быть расстреляны) (подчеркнуто нами - Л.Ф.).

3. В состав ревкомов ни в коем случае не могут входить лица казачьего звания, не коммунисты …”.

Что могло быть глупее и преступнее этой директивы? Не стремлением привлечь, а желанием оттолкнуть широкие слои казачества в лагерь белого движения звучат эти и другие пункты.

Многие действия местных ревкомов провоцировались замаскированными явными противниками советской власти, пролезшими в политотделы. Таким был Мусин, в прошлом - агент царской охранки, проникший в политотдел 10-й армии, заведовавший даже одним из отделов Донбюро РКП/б. В одной из телеграмм в ревкомы он требовал: “Вы слабо проводите диктатуру пролетариата и даете потачку контрреволюционерам, а потому призываю действовать энергично”61 .

Любопытно свидетельство Кислицына о том, что вешенские повстанцы пытались вступить в переговоры с командованием Южного фронта, но после их неудачи решили сражаться до конца62 .

Не только Г.Я. Сокольников, М.А. Шолохов, но и некоторые сотрудники ВЧК докладывали в центр, что поводом для вешенского восстания стали “самочинные действия военных комиссаров, особенно особого отдела 9-й армии”.

Мерами борьбы с вешенским восстанием С.И.Сырцов считал “железный кулак”, то есть жестокие репрессии. Он заявлял, что казачье сословие всегда будет представлять опасность для советской власти. И кроме репрессии считал необходимым переселение в восставшие районы деревенской бедноты и рабочих в решающие районы.

Разрастанию вешенского восстания способствовало проникнутое ненавистью отношение С.И.Сырцова к казачеству, в ходе которого он телеграфировал в ревкомы о необходимости расстрела за каждого убитого красноармейца и члена ревкома сотни казаков, о выселении их из станиц, о введении принципа круговой поруки.

Член Донбюро А. Френкель писал тогда в докладной в ЦК РКП/б, что “всех казаков не уничтожишь, применение одних террористических методов способствует продолжению восстания”63 .

8 апреля Донбюро приняло резолюцию, в которой подчеркивалось, что само существование казачества – угроза советской власти64 (подчеркнуто нами - Л.Ф.). И именно тогда Г.Я. Сокольников обвинил Сырцова в игнорировании постановления ЦК о приостановке январской директивы.

В. Трифонов в июне 1919 г. в письме в ЦК РКП/б заявил о поддержке мнения Сокольникова о том, что главной причиной вешенского восстания были репрессии.

Думается, что С.А. Кислицын не прав, когда пытается обвинять Сокольникова в преувеличении негативной роли, которую сыграл С.И. Сырцов в провоцировании вешенского восстания.

Преодоление ошибочной и преступной линии, связанной с январской директивой, происходило в трудной и упорной борьбе с живыми носителями “старой” линии (так ее называли в документах). Понадобилось несколько телеграмм Ленина на Южный и Восточный фронты, чтобы преодолеть сопротивление ее носителей.

Так в известной телеграмме Реввоенсовету Южного фронта от 3 июня 1919 г. говорилось: “Ревком Котельнического района Донской области приказом № 27 упраздняет название “станица”, устанавливая наименование “волость”. В разных районах области запрещается местной властью носить лампасы и упраздняется слово “казак””. Выступив против этих мер, Владимир Ильич коснулся вопроса о проводимых в 9-й армии реквизиций конной упряжи и телег. А далее шла речь о жизненно важном для населения вопросе - о местных ярмарках с крестьянским обиходом, о преступном запрещении их “во многих местах области”65 . Позднее это перерастет в идею о необходимости творчески осуществлять политику военного коммунизма в казачьих областях, об элементах НЭПа в указанных регионах.

Ленин выступил и против того, что в станицы назначаются комиссары из числа австрийских воен<