Ордонанс о рабочих и слугах (1349 г.)

Ордонанс был издан королем Эдуардом III, и был одним из документов в чреде т.н. «рабочего законодательства» английского правительства, которое действовало в полном единодушии с парламентом, и в частности, с Палатой общин, которая при помощи петиций и биллей добивалась издания все новых и все более строгих законов по вопросам найма и оплаты работников (1349, 1350/51, 1361, 1388 гг.). Статуты о рабочих выполнялись очень плохо и постоянно нарушались.

Так как большая часть народа и больше всего рабо­чих и слуг уже умерла в эту чуму, то некоторые, видя за­труднительное положение господ и малочисленность слуг, не желают служить иначе, как получая чрезмерное воз­награждение, а некоторые предпочитают, пребывая в праздности, просить милостыню вместо того, чтобы тру­дом снискивать средства к жизни. Поэтому мы, имея в мысли те серьезные неудобства, которые могут произой­ти от недостатка в особенности в пахарях и других сель­ских рабочих, имели об этом рассуждение с прелатами и знатью и другими сведущими людьми, с нами находивши­мися, и по их единодушному совету постановили: чтобы каждый мужчина и каждая женщинакоролевства нашего Англии

какого бы состояния они ни были, свободного или крепостного, крепкие телом и в возрасте до шестиде­сяти лет, не живущие торговлей и не занимающиеся ремеслом и не имеющие собственности, с которой бы жили, ни собственной земли, возделыванием которой могли бы быть заняты, и не находятся на службе у другого, если его или ее позовут служить соответственно их состоянию, обязаны служить тому, кто их позовет, и брать то возна­граждение деньгами и натурой, которое в местностях, где они обязаны будут ... служить, обыкновенно давали в последние пять или шесть лет.

Предусматривается при этом, что сеньоры должны иметь преимущественное перед другими право удержи­вать у себя на службе вилланов или держащих у них вилланскую землю, но так, однако, чтобы эти сеньоры удер­живали у себя лишь стольких, сколько им необходимо и не больше... . И если такой мужчина или женщина, когда его или ее станут нанимать на службу, не захочет этого сделать, и что будет доказано двумя заслуживающими доверия людьми перед шерифом или бейлифом короля или перед деревенским констеблем, где бы это ни произошло, они немедленно должны быть ими или кем-либо из их людей схвачены и отправлены в ближайшую тюрьму и там пре­бывать под строгим караулом, пока не найдут поручи­тельства в том, что будут служить, как указано выше. И если жнец, косец или другой сельский рабочий или слуга, какого бы состояния ни был, находящийся у кого-либо на службе, раньше окончания условленного в дого­воре срока от названной службы без разумной причины или без позволения хозяина уйдет, то должен быть нака­зан заключением в тюрьму...

Хрестоматия по истории средних веков. Т.2 /Под ред. Н. П. Грацианского и С. Д. Сказкина. – М.: Учпедгиз, 1950. – С.79 – 80.

Вернер Садовник

Крестьянин Гельмбрехт

Поэт Вернер Садовник жил в Германии вXIII веке. Он родился в богатой семье, но после смерти отца раздал свое богатство беднякам.

Сочинение «Крестьянин Гельмбрехт» Вернер написал после 1250 г.

… Крестьянский сын в деревне жил,

Он чудо-кудри отрастил,

Они вились до самых плеч,

Чтобы волной на плечи лечь.

Как шелк был каждый локон,

Под шапкой их берег он.

…Два платья любящая мать

Ему дала, как носит знать,

Широкий нож надежный

И кожаные ножны.

… Я знал зажиточных крестьян

Из ближних мест и дальних стран,

Наряжен не был ни один

Богаче, чем старухин сын.

Ему бы так пристало жить,

Чтоб добродетели служить

Похвальной славы ради,

А у него и сзади

От шеи чуть ли не до пят

Застежки золотом горят

На дорогом наряде.

… Узнайте дале: стала мать

На рынке птицей торговать.

Продав еще холстину,

Штаны купила сыну

И пару кожаных сапог.

Одела с головы до ног.

Да мало было молодцу,

Пришел за помощью к отцу:

«Я отправляюсь ко двору.

Благодарю свою сестру,

Благодарю за помощь мать,

Добром их буду поминать.

Теперь купите для меня,

Любезный батюшка, коня».

С досадой майер[79] молвил строго:

«Хотя ты просишь слишком много

У терпеливого отца,

Тебе куплю я жеребца.

Твой конь возьмет любой барьер,

Поскачет рысью и в карьер,

Не утомившись донесет

Тебя до замковых ворот.

Куплю коня без отговорок,

Лишь только не был бы он дорог.

Но не бросай отцовский кров.

Обычай при дворе суров,

Он лишь для рыцарских детей

Привычен от младых ногтей.

Вот если б ты пошел за плугом

И, мерясь силами друг с другом,

Мы запахали бы свой клин,

Счастливей был бы ты, мой сын,

И, даром не потратив силы,

Дожил бы честно до могилы.

…А при дворе наверняка,

Сынок, ты будешь голодать,

На жестком ложе засыпать.

Тот остается не у дел,

Кто восстает на свой удел,

А твой удел - крестьянский плуг,

Не выпускай его из рук.

Хватает знати без тебя!

Свое сословье не любя,

Ты только попусту грешишь,

Плохой от этого барыш.

Клянусь, что подлинная знать

Тебя лишь может осмеять».

А сын твердит с упорством бычьим:

«Освоюсь с рыцарским обычаем

Не хуже знатного птенца,

Что вырос в горницах дворца…»

Гельмбехт покидает отцовский кров и прибивается к рыцарскому отряду, который живет грабежом.

Он навещает отца и спор между ними возобновляется.

«Но рассуди, сынок любезный,

Кто прожил более полезно?

…Признай по чести, это тот,

Кто не словами, делом

Всех кормит в мире целом,

Хлопочет день и ночь,

Чтобы другим помочь,

Не ропщет, бога славит,

А если цель поставит,

Пойдет безгрешно к ней

Для бога и людей.

…Останься дома и крестьянствуй.

И процветет немало дам

Благодаря твоим трудам,

И короли упрочат власть,

Когда свою получат часть,

Богатым не был бы богатый,

Не помогай ему оратай».

…Ведь жизнь у рыцаря не рай,

Нет, тяжела она, горька,

Завидней доля мужика.

Что рыцарь! Бедствуя жестоко,

Никак не соберет оброка

И рыщет в поле день-деньской,

Своей рискуя головой.

А попадется в плен наш кречет, -

Повесят или изувечат».

…Слова отца сбываются и когда Гельмбрехт возвращается к своим дружкам и принимается за старое, их захватывают и судят.

За грабежи рыцари-разбойники были осуждена на казнь; Гельмбрехту выкололи глаза, отрубили руку и ногу.

Однажды Гельмбрехту пришлось

Идти, не ведая беды,

По лесу в поисках еды.

Он повстречался дровосеку

И тот, увидевши калеку,

Былого рыцаря узнал,

Что у него корову взял,

С семью витками на рогах,

В те дни, когда он сеял страх,

В лесу, как водится, крестьяне

Стволы валили на поляне.

Мужик окликнул земляков:

«Эй, на подмогу, кто готов

Начать на Гельмбрехта облаву!»

Другой сказал: «Начнем на славу,

Чур не мешать! Я дал зарок

Стереть слепого в порошок,

Меня с домашними моими

Пустил он по миру нагими».

Вмешался третий в разговор:

«Злодей и мой ограбил двор.

… Да будь он вышиною с дом

И самого сильнее беса

Живым не выйдет он из леса»

Все закричали: «Подойди же!»

И только подошел он ближе,

Со всех набросились сторон,

Верша неписаный закон.

«С тобою мы еще не квиты.

Эй, Гельмбрехт, шапку береги ты!» -

Слепцу грозили мужики,

Когда устали кулаки.

…Беднягу каяться в грехах

Еще заставили с пристрастьем

И, как последнее причастье,

Щепоть земли набили в рот,

(С ней пламень ада меньше жжет

За все, в чем на земле он грешен

Он был на дереве повешен…

Вернер Садовник. Крестьянин Гельмбрехт / М.: Наука,1971.- 112 с.- С.6-70