Но для любознательных читателей всё-таки несколько строк в качестве эпилога.

Я расстался с Окси через пять суток. По её просьбе отвёз её туда, где взял - на вокзал. Дал ей небольшую сумму – очень небольшую. Увы мне… Ну да ничего нельзя исправить. И вообще – прошло много лет с тех пор.

«А у меня день рождения семнадцатого ноября. Всегда снег… Снежинки летят, летят, а у меня – день рождения…» - Почему-то сообщила мне Окси. Конечно же, она всё предчувствовала…

Потом я спохватился… Потом я побежал в адресный стол и по её снежинкам узнал адрес… И написал ей. И просил за всё прощения…

И она, тяжёлая уже, совсем беременная, пришла. Только меня дома не было – я был в поисках… других женщин…

Окси взяла у соседей карандаш и клочок бумажки и написала: «Я приходила а тебя не было». Вот так, без запятой, коряво, левой рукой, правая-то у неё не работала.

Много лет эта бумажка у меня хранилась, а потом потерялась, как всё теряется в этой жизни…

Она умерла при родах. Это я узнал через несколько лет, случайно. Нужно было делать кесарево, да кто ж в уголовной стране будет делать бесплатно нищей девчонке…

Убили и её не родившуюся девочку. Окси хотела назвать её Оксаной - вместо себя... В надежде на лучшую долю своей дочери...

Серёгу добили в дурдоме. Он явился туда сам, надеялся на помощь… Ему сделали электрошок мозга – запрещённый на планете сорок лет назад. Он вышел с дурдома, понял, что уже совсем не человек – с сожжённым мозгом, и прыгнул с шестого этажа. Но его всё-таки спасли. Собрали по кусочкам. Позвоночник повреждён, одна нога не действовала совсем, но другая была жива. И тогда на неё перерезали сухожилия! На крики матери: ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ, врачи ответили: но ваш сын боролся с губернатором Ноздротенко, нам приказали…

Сергей несколько лет ползал по квартире на коленях - с сожжённым мозгом. Потом убили нашу маму - ей просто не сделали операции, которая могла её спасти, и она умерла. А через месяц в этой же квартире убили Серёгу - бандиты вместе с полицией. Квартиру ограбили и подделав документы, присвоили эту квартиру, куда я много лет ходил, общался, иногда там жил…
Вот и всё, мой гипотетический несуществующий читатель, ибо меня тоже убили – в фальшивой стране не нужны настоящие писатели и вот такие настоящие рассказы…

ОТ СТЕНЫ…

Александр Самойленко Владивосток

… Потому что время, конечно, совсем не то… Да и пространство… Всё совсем-совсем не то и не так, как НАМ ПОКАЗЫВАЮТ.

Вот, например, ночь. Тёмная-тёмная. Зима. Тёмная-тёмная комната с натопленной дровами печью. Комната - в типовом деревянном доме, таких целый ряд по улице. В этих домах живут офицеры, потому что здесь военный смешанный полк - танки, артиллерия, солдаты. Потому что недавно закончилась очень большая война с фашистами, где погибло пятьдесят миллионов людей.

Но мы лежим - три человеческие субстанции в темноте: мать, отец и я. Пятилетний. Я ничего не знаю про войну, но мой отец подполковник, ему тридцать три года и он провоевал всю эту войну, от самого начала и до последнего дня. На праздничный китель он вешает только ордена, а медали не помещаются. И ещё у него два пистолета. Один служебный, а другой личный. За храбрость. Ему маршал вручил. Я иногда втихаря играю боевыми патронами, которые лежат в ящике казённого стола. Всё у нас казённое. Мы часто переезжаем с места на место. Служба.

Мы лежим, готовимся ко сну, печка натоплена, но вокруг зима, толстый снег и лес. И волки. По ночам они воют рядом с домами, но я очень крепко сплю и не слышал. За лесом, за сопкой село Волченцы. А от наших домов - ровное снежное поле с твёрдым снегом. И если по нему идти, по волчьим следам, то выйдешь прямо на море, которое тоже сейчас подо льдом и снегом. И будет непонятно - идёшь по земле или уже по морю. Это - Японское море, за ним - Тихий океан.

Но мне пять лет и я всего этого не знаю. Знаю только, что летом снежное поле становится огромным замечательным, просто волшебным лугом с яркой зелёной травой, цветами, бабочками…

А ещё возле нашего дома - он крайний в ряду - реденький лесок, на другой стороне которого магазин с шоколадными конфетами и дальше солдатский стадион и казармы. А в леске полно глубоких каких-то ям. Летом с ровесниками мы в них постоянно играем.

Потом, когда я стал взрослым, я узнал, что здесь НКВД расстреляло несколько тысяч ни в чём не повинных сограждан, их закопали, потом ямы провалились… Тогда никто из проживавших здесь офицеров и солдат ничего этого не знал, а местное население немо молчало - чтоб не попасть самим в другие очередные ямы…

Но мне пять лет, я только что появился в этом сказочном цветном мире, я сын подполковника - зам командира полка, его все уважают, а заодно - и меня. А летом мы с пацанами помогли танкистам помыть в нашей мелкой речке танк, и они разрешили нам залезть через башню внутрь и прокатили. Танк назывался Т-34, но я тогда тоже этого не знал.