Особо важным делам Н. Соколов 5 страница

за № 2314 доношу, что лиц, указанных

в приложенном списке, в 1918 году

во вверенной мне тюрьме не содержалось

и в настоящее время не содержится.

Из заключенных содержавшихся в Шад-

ринской тюрьме в 1918 году возбуждает

сомнение Орлов Александр, отправленный

1 сентября 1918 года в город Тюмень.

В приложенном списке Орлов Александр

Григорьев значится.

Начальник Шадринской тюрьмы /подпись не разбор-

чива/

Делопроизводитель /подпись не разборчива/

С подлинным верно:

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 77 – 78

К о п и я

Препровождается Г. Судебному Следователю

по особо важным делам Н. А. Соколову

Мая 7 дня 1919 года № 4073

Прокурор Екатеринбургского

Окружного Суда В. Иорданский

Секретарь Б. Богословский

С подлинным верно:

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 78

К о п и я

М. Ю

П р о к у р о р Г. Начальнику Уголовного розыска

Екатеринбургского города Екатеринбурга

Окружного суда

“ 10 ” февраля 1919 г.

№ 1241

Г. Екатеринбург

В виду того, что по делу об

убийстве бывшего ГОСУДАРЯ НИКОЛАЯ II

одним из главных участников пре-

ступления был Александр Егоров Ко-

стоусов и что означенный в препровож

даемой переписке Леонид Александров

Костоусов может быть его сыном и

при допросе дать какие либо существен-

ные данные по делу, предлагаю допросить

упомянутого Костоусова и результаты рас-

следования представить мне.

Прокурор В. Иорданский

секретарь Б. Богословский

С подлинным верно: Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 79

К о п и я

В р е м е н н а я

Военно-Следственная

Комиссия Прокурору Екатеринбургского

при Коменданте Окружного Суда

гор. Екатеринбурга

“ 7 ” февраля 1919 года

№ 4553

По постановлению Комиссии от 5-го

февраля с г. при сем препровождается вы-

писка из отношения Северской волостной

управы по делу Костоусова Леонида Але-

ксандрова, Шихалева Михаила Евлампиева

и Птухина Ивана Иванова, для сведения.

И. д. Председателя Комиссии /подпись не разборчива/

И. д. делопроизводителя

подпоручик Ярославцев

С подлинным верно:

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 79

К о п и я

в ы п и с к а

из отношения Северской волостной управы.

Во Временную Следственную Комиссию

города Екатеринбурга

Северская волостная управа имеет Вам донести на Ваше отношение от 17 января 1919 года за № 3959 о красноармейцах..........................................................................

Леонид Александров Костоусов до настоящего времени проживал в Северском, был беспартийный состоял в составе красной армии, был в оборах имущества граждан в селе Красноярском и селе Кунгурке Кургановой. Семейное положение среднее /так!, прим. мое/. Членов семьи жена, 3 детей от 12 лет и до 2 лет.

Михаил Евлампиевич Шихолев /неразб./ беспартийный, состоял в красной армии ушел по мобилизации, принимал участие в оборах имуществ у граждан в селе Краснофрском /так!/ и в селе Кургановой. Семейное положение отец 63 лет, мать 59 лет и сестра 15 лет.

Иван Иванов Птухин до настоящего времени проживался в Северском заводе был в партии большевиков состоял в красной армии добровольно принимал участие в оборах у граждан Северского завода и селе Кунгурке. Семейное положение отец 46 лет, мать 35 лет, жена 17 лет.

Члены волостной управы /подписи/

С подлинным верно:

И. д. Делопроизводителя

подпоручик Яранцев /или “Яранцов”, прим. мое/

На выписке мастичная печать

Временной Военно-Следственной Комиссии

С подлинной верна:

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 80 – 81

К о п и я

П р о т о к о л

1919 года апреля 31 дня Суб-инспектор Екате-

ринбургского уголовного розыска Колмогоров в ис-

полнение поручения Г. Начальника означенного розыска

основанного на отношении Г. Прокурора Екатеринбург-

ского Окружного Суда от 10 февраля с. г. за № 1241,

сего числа опрашивал содержащегося в тюрьме № 1

Леонида Александрова Костоусова, который объяснил,

что он имеет от роду 35 /неразб./ лет, происходит из граж

дан Северской волости и завода Екатеринбургского

уезда, его отца зовут Александром Константиновичем

Костоусовым, он же Шахмин, который не в какой по-

литической партии не состоял, а равно не состоял

в красной армии и вообще большевитской организации

а потому никакого причастия и дела к убийству бы-

вшего ГОСУДАРЯ НИКОЛАЯ II иметь не может. Записанное

прочитано, в чем и росписался /так!/ Л. Костоусов.

Постановил: запимать /так!/ в настоящий протокол

Суб-инспектор Колмогоров

С подлинным верно: Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 81

К о п и я

Г. Прокурору Екатеринбургского

Окружного Суда

По исполнении настоящую переписку с дозна-

нием представляю и доношу, что исполнение тако-

вой замедлилось в виду болезни Костоусова

И. об. Помощника Начальника

Уголовного розыска /подпись не разборчива/

За секретаря И. Башлыков

2 мая 1919 года

№ 2039/18г.

С подлинным верно:

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 82

К о п и я

П о с т а н о в л е н и е.

1919 года мая 6 дня Судебный Следователь по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н. А. Соколов, рассмотрев предварительное следствие по настоящему делу об убийстве отрекшегося от престола Российского Государства ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА Николая Александровича, Членов ЕГО Семьи и других лиц, находившихся при АВГУСТЕЙШЕЙ СЕМЬЕ, нашел следующее:-

В ночь с 3/16 на 4/17 июля 1918 года в городе Екатеринбурге в одной из комнат дома Ипатьева был убит содержавшийся в этом доме в заключении вместе со СВОЕЙ Семьей отрекшийся от Престола ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР Николай Александрович, ЕГО Супруга Александра Федоровна, Сын Алексей Николаевич, Дочери Великие Княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия и находившиеся при НИХ лица: доктор Евгений Сергеевич Боткин, лакей Алексей Егорович Трупп, повар Иван Михайлович Харитонов и служанка Анна Степановна Демидова.

Как установлено следствием, что убийство, непосредственно выполненное деятелями “советской власти” Яковом Михайловым Юровским, Прокофием Александровым Никулиным и другими лицами, следствием еще не выясненными, было предметом предварительного обсуждения названных лиц как между собою, так и с рабочими, несшими охрану дома Ипатьева и проживавшими в доме Попова против дома Ипатьева по Вознесенскому проспекту /так!/. Как видно из объяснений обвиняемого Медведева [л. д. 191 об.-192 том 1-й], данных им на предварительном следствии, вечером 3/16 июля перед совершением самого убийства Юровский приказал Медведеву, как начальнику охраны, предупредить рабочих о предстоящем расстреле Царской Семьи, чтобы они “не тревожились”, и отобрать у охраны револьверы. Это приказание и было выполнено Медведевым.

После полночи ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР, вся ЕГО Семья и все находившиеся вышеупомянутые при Семье лица были приведены Юровским в комнату нижнего этажа, где все ОНИ и были расстреляны из револьверов вышеуказанными лицами.

Затем трупы ИХ все были положены в приготовленный заранее грузовой автомобиль и вывезены за город Екатеринбург шоффером Сергеем Ивановым Люхановым и другими лицами.

Оставшийся в доме Ипатьева Медведев позвал тогда рабочих-охранников и они уничтожили в комнате следы злодеяния: вымыли от крови полы в комнатах, замыли кровь на обоях, смыли ее с камней, покрывавших усадьбу во дворе дома, коим носили в автомобили трупы.

В числе охранников при доме Ипатьева находился рабочий Злоказовской фабрики Анатолий Александрович Якимов, имевший в охране должность не простого охранника-постового, а разводящего. Когда он поступил в охрану дома Ипатьева, в Перми у него проживала родная сестра Капитолина и муж последней Григорий Тихонович Агафонов. Супруги Агафоновы служили в Пермской казенной палате и после октябрьского переворота остались без занятий, так как не пожелали в числе других лиц, оставаться на службе у большевиков. В начале 1918 года приехал Анатолий Якимов и предложил Агафоновым устроиться в Екатеринбурге в уездном комиссариате юстиции, где у него имелись связи в лице комиссара юстиции Меленкина. Агафоновы приняли, под давлением нужды, это предложение и сам Агафонов получил у Меленкина место секретаря. Юридическим Отделом в этом комиссариате заведывал бывший Судебный Следователь Екатеринбургского Окружного суда Михаил Владимирович Томашевский.

С Агафоновыми Якимов был, видимо, в добрых отношения: он навещал иногда их и рассказывал им об условиях жизни АВГУСТЕЙШЕЙ СЕМЬИ.

Утром 4/17 июля Томашевский, выйдя из комнаты, где он занимался, в корридор /так!/, увидел, что Агафонов разговаривает с какой то молодой женщиной; разговор их происходил, видимо, секретно от других людей: они говорили “шепотом” /л. д. 218 об.-219 том 1-й/. После этого Томашевский ушел в свою комнату, куда скоро к нему подошел “крайне взволнованный” Агафонов и сказал Томашевскому: “какой ужас! Они убили всех”. На дальнейшие расспросы Агафонов объяснил, что сейчас к нему приходила жена и рассказала ему со слов брата Якимова, что в ночь на 4/17 июля была расстреляна вся Царская Семья.

Допрошенный на предварительном следствии Агафонов подтвердил сделанную на него ссылку Томашевского и рассказал, со слов жены, об убийстве Царской Семьи вполне согласно, в главных чертах, с обстоятельствами дела.

Допрошенная на предварительном следствии в качестве свидетельницы Капитолина Агафонова также подтвердила сделанную на нее ссылку мужа и рассказала, что утром /17 июля/ к ней пришел ее брат Анатолий. “Вид у него был измученный и он очень волновался.” /л. д. 222 об. том 1-й/. Заметив его тяжелое душевное состояние, Агафонова спросила брата о причине этого. Тогда Якимов, попросив ее закрыть дверь той комнаты, где шел между ними разговор, рассказал ей про убийство Царской Семьи в минувшую ночь вполне согласно с вышеприведенными, установленными предварительным следствием данными дела. Как показала на следствии Агафонова, Анатолий Якимов говорил ей, что картину убийства он наблюдал сам /л. д. 222 об. том 1-й/ и “сцены расстрела были так ужасны, что он несколько раз выходил на улицу, чтобы освежиться” /л. д. 223, том 1-й/.

Задержанный Якимов объяснил на дознании агенту уголовного розыска Алексееву, что он сам не принимал никакого участия в расстреле Царской Семьи и все обстоятельства этого дела, изложенные им на дознании вполне согласно с обстоятельствами дела, он знает со слов стоявших в ту ночь на постах охранников Клещева, Дерябина, Лесникова и Брусьянина, из коих первые двое видели самую картину расстрела, а последние выноса трупов в автомобиль. Якимов признал на дознании, что он состоял в охране, был разводящим и 16 июля дежурил, как разводящий, до 10 часов вечера.

Обсудив вышеизложенное и приняв во внимание:-

1/ что вышеприведенными данными следствия Анатолий Александров Якимов достаточно изобличается, как соучастник убийства АВГУСТЕЙШЕЙ СЕМЬИ и бывших при НЕЙ лиц;

2/ что преступление его предусмотрено 13 и 2 ч. 1453 ст. улож. о нак., на основании 396 ст. уст. угол. суд., ПОСТАНОВИЛ:

крестьянина Юговского завода, той же волости, Пермского уезда и губернии, Анатолия Александрова ЯКИМОВА привлечь по настоящему делу к следствию в качестве обвиняемого в том, что в ночь на 4/17 июля 1918 года в г. Екатеринбурге с заранее обдуманным намерением и по уговору с Яковом Михайловым Юровским, Прокофием Александровым Никулиным, Павлом Спиридоновым Медведевым и другими, следствием не установленными лицами, лишить жизни отрекшегося от Престола ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА Николая Александровича, ЕГО Супругу Александру Федоровну, Сына Алексея Николаевича, Дочерей Великих Княжен Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию доктора Евгения Сергеевича Боткина, лакея Алексея Егоровича Труппа, повара Ивана Михайловича Харитонова и служанку Анну Степановну Демидову, согласился на учинение непосредственно вышеназванными лицами сего злодеяния, для чего дал бывший у него Медведеву револьвер и, по выполнении ими преднамеренного злодеяния, совершенного при помощи револьверов, принял участие совместно с другими охранниками в уничтожении следов преступления: замывании крови в комнатах и во дворе дома и уборке трупов в автомобиль, в коем они и были увезены под руководством Юровского за г. Екатеринбург и скрыты, т. е. в преступлении, предусмотренном 13 и 2 ч. 1453 ст. улож. о нак.

Судебный Следователь Н. Соколов

С подлинным верно:

Судебный Следователь

по особо важным делам Н. Соколов

ГА РФ, ф. 1837, оп. 2, д. 8 /реально, по описи значится под № 7/, л. 83 – 85

К о п и я

П р о т о к о л.

1919 года мая 7-11 дня, Судебный Следователь по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н. А. Соколов в г. Екатеринбурге допрашивал, в порядке 403-409 ст. ст. уст. угол. суд., нижепоименованного в качестве обвиняемого, предъявив ему обвинение по содержанию постановления своего от 6 сего мая, и он объяснил:-

Имя, отчество и фамилия: Анатолий Александрович ЯКИМОВ

Возраст во время совершения преступления 31 года

Сословие крестьянин

Место рождения Мотовилихинский завод, той же волости, Пермского уезда.

Место приписки Юговский завод, той же волости, Пермского уезда.

Место жительства Мотовилихинский завод

Рождение брачное

Религия православный

Образование учился 3 года в Пермском четырехклассном училище

Семейное положение женат, с женой не живу, детей не имею.

Занятие во время совершения преступления по профессии токарь

Имущественное положение недвижимого имущества не имею.

Особых примет не имею

Привычному пьянству не подвержен.

Отношение к потерпевшим чужой

Прежняя судимость не судился.

Виновным себя в предъявленном мне Вами, Г. Судебный Следователь, обвинении я не признаю. По настоящему делу я могу дать такие объяснения.

Я – рабочий, по ремеслу токарь. Отец мой Александр Афанасьевич - тоже рабочий. Он родом из Юговского завода, Пермского уезда. Мать мою звали Мария Николаевна. Из детей я самый старший. За мной идет сестра Александра, 28 лет, девица, слабоумная от рождения; она живет в богадельне в Перми; за ней – брат Евгений, 26 лет; он был взят на военную службу в 1914 году и сейчас находится в плену в Германии; за Евгением – сестра Капитолина, 23 лет; она замужем за счетоводом Григорием Тихановичем /так!/ Агафоновым, живет с мужем здесь в Екатеринбурге; последняя сестра Юлия, 20 лет, она живет на Мотовилихинском заводе у дяди Павла Даниловича Шаньжина, служит на заводе конторщицей.

Отец работал на Мотовилихинском заводе, когда я родился. Когда мне было 8 лет, он переехал в Пермь и поступил там на завод Любимова. Меня в это время отдали в школу при Духовной Семинарии, где я проучился 3 года. Когда мне было лет 12, отец умер. Мать отдала было меня в городскую школу, но я, перейдя в третий класс, вышел из училища: не было средств к жизни, да и большого желания к учению у меня тоже не было. И пожелал чем нибудь заняться, мать отдала меня на Мотовилихинский завод, где я и поступил в рассыльные при чертежном бюро. Жил я у дяди Шаньжина, служившего на этом же заводе счетоводом. Сестра Александра и брат Евгений находились тогда в приюте в Мотовилихе. Капитолина жила у дяди /брата матери/ Степана Николаевича Костромина в Перми. Юлия находилась при матери. Мать же занималась разными делами: стирала белье, кое-чем торговала, держала балаган. Лет через 5 после смерти отца она приехала в Мотовилиху и скоро тут умерла. Я продолжал служить рассыльным на заводе. 16 лет меня перевели в токарный цех учиться токарному делу. Здесь я проработал 8 месяцев и был переведен в снарядный цех. В 1906 году я женился на Марии Николаевне Босых, дочери рабочего Мотовилихинского завода. После женитьбы я продолжал работать в снарядных цехах. С 1910 года пошли у нас с женой нелады: она стала мне изменять. Так продолжалось у нас 6 лет. Я терпел, н потом терпеть стал /так!/ нельзя: любовники стали уже в дом к нам ходить. Такой уж, значит, мне жребий выпал, что пришлось семейную жизнь нарушить. Все родство женское у жены такое же было, как и она. Поэтому, должно быть, и она такая вышла. Дети у нас были, но не жили. В 1907 году родилась у меня девочка, в 1908 году – сын, в 1909 году другой сын, но все трое они умерли в том же году, в каком родились. От такой неудачной жизни я в 1916 году ушел в добровольцы и был зачислен в 494 Верейский полк 124 дивизии. Находился наш полк на Румынском фронте. Бывал я в боях, но ранен ни разу не был. После революции в июле месяце 1917 года я был выбран в полковой комитет. Вы спрашиваете, почему же именно меня выбрали? Выбрали меня в полковой комитет, как я сам объясняю, потому, что я был более развитым в сравнении с другими солдатами. В состав политических партий я никогда не входил. По убеждениям же я примыкал скорее всего к социал-демократам. В августе месяце я был командирован в г. Кишинев собирать цейхгаузы. Там я заболел и пролежал довольно долго в лазарете. В октябре месяце, после двукратных освидетельствований меня, я был отправлен на 1 месяца домой на излечение. Приехал я в Мотовилиху. Жена моя открыто жила с любовником Николаем Лоскутовым. Я не захотел оставаться в Мотовилихе и уехал в Екатеринбург. Я поехал искать какой нибудь работы. Сюда же именно я потому поехал, что здесь в Екатеринбурге, как я слыхал, работал на Злоказовской фабрике мой знакомый Александр Иванович Улитин, которого однако я здесь уже не застал. Прибыл я в Екатеринбург в первых числах ноября месяца 1917 года. Тогда же я и поступил на Злоказовскую фабрику.

Фабрикой в это время еще владели пока хозяева Злоказовы, но уже существовал фабричный комитет из рабочих. Был и комиссар фабрики. Этим комиссаром был Александр Дмитриев Авдеев. Откуда он был родом, я не знаю. Полагаю я, что он по ремеслу слесарь. Говорили про него, что он был где-то машинистом на каком-то заводе при локомобиле. Ему было лет 34-35, выше среднего роста, худощавый, несколько сутуловатый, лицо худощавое, продолговатое, бледное, волосы на голове длинные, светлые, носил он их косым рядом, усы небольшие, беловатые, бороду брил, нос небольшой, прямой, тонкий, губы тонкие, рот небольшой, глаза, кажется, серые, лоб большой, но прямой. Носил он разную одежду: гимнастерку и пиджак, штаны и брюки, сапоги и ботинки.

В декабре месяце Авдеев отвез хозяина фабрики Николая Федоровича Злоказова в острог. Вместо хозяев образовался “деловой” совет. Этот совет и стал править фабрикой. Главой на заводе и стал Авдеев. Около него самыми приближенными к нему лицами были рабочие: братья Иван, Василий и Владимир Логиновы, Василии Григорьев Гоншкевич, Николай и Станислав Мишкевичи, Александр Федоров Соловьев, Николай Корякин, Иван Крашенинников, Алексей Сидоров, Константин Иванов Украинцев, Алексей /а не Николай/ Комендантов, Леонид Васильев Лабушев, Сергей Иванов Люханов и его сын Валентин. Логиновы были из Каштымского завода, Екатеринбургского уезда; Мишкевичи, как говорили, были из Петрограда; Крашенинников – из Пензы, Сидоров, Украинцев – откуда то с Украины, Лабушев – также с Украины, Люхановы – из Ревдинского завода, Екатеринбургского уезда. Откуда остальные – не знаю, но, между прочим, родители Гоншкевича, как говорили, жили в Омске; Украинцев же женился на свояченице инженера Злоказовской фабрики Кормушкина, имени ее не знаю. Про Сидорова Вы можете навести справку в церкви с. Уктуса, где Сидоров крестил своего ребенка 14 июля 1918 года. Все эти лица были в особо близких отношения с Авдеевым и занимали особо привилегированное /так!/ положение: они или входили в состав фабричного комитета и делового совета или же состояли при каких нибудь “легких” должностях, не работали. В частности, Люхановыбыли в каком то родстве с Авдеевым. Еще таким приближенным лицом к Авдееву был Александр Михайлов Мошкин. Мошкин, как помнится мне, был родом из Семипалатинска. Ему было лет 27-28, низенький, коренастый, не худой, лицо небольшое, круглое, розоватое, нос прямой, небольшой, тонкий, глаза, кажется голубые, небольшие, не на выкате, губы тонкие, рот небольшой, лоб небольшой прямой, волосы на голове длинные, темно-русые, косым рядом, усы едва выступали, светло-русые, бороды еще не было. По ремеслу он был слесарь.

В апреле месяце стало известно в городе, что к нам в Екатеринбург привезли Царя. Объясняли об этом среди нас, рабочих, так, что Царя-де хотели выкрасть из Тобольска, поэтому его и перевезли в надежное место: в Екатеринбург. Такие разговоры тогда в нашей рабочей среде шли.

В первых числах мая месяца, в скором времени после перевезённые к нам Царя, стало известно, что наш Авдеев назначен главным начальником над домом, где содержался Царь. Дом этот тогда почему-то все называли “Дом особого назначения”, а про Авдеева говорили, что он над этим домом “комендантом” назначен. Действительно, скоро сам Авдеев об этом нам объяснил на митинге. Как произошло его назначение, я хорошо Вам объяснить не берусь. Авдеев был большевик самый настоящий. Он считал, что настоящую хорошую жизнь дали они- большевики. Он много раз открыто говорил, что большевики уничтожили богачей-буржуев, отняли власть у Николая “кровавого” и т. п. Постоянно он терся в городе со здешними заправилами из областного совета. Я думаю, что таким образом он, как ярый большевик, и был назначен областным советом комендантом “дома особого назначения”. На митинге же, который он тогда собирал, он нам рассказывал, что вместе с Яковлевым он ездил за Царем в Тобольск. Что это был за Яковлев, я сам не знаю. Авдеев же рассказывал нам на митинге, что Яковлев — рабочий из г. Златоуста. Авдеев его поносил и говорил нам, что Яковлев Царя хотел увезти из России и повез его для этого в Омск. Но они, т. е. Екатеринбургские большевики, все это узнали и не допустили увоза Царя, сообщив о намерении Яковлева в Омск. Смысл его речи был именно тот, что Яковлев держал руку Царя, а он Авдееввместе с большевиками охраняет “революцию” от Царя. Про Царя он тогда говорил со злобой. Он ругал Его, как только мог, и называл не иначе, как “кровавый”, “кровопийца”. Главное, за что он ругал Царя, была ссылка на войну: что Царь захотел этой войны и три года проливал кровь “рабочих”, что рабочих массами в эту войну расстреливали за забастовки. Вообще он говорил то, что везде говорили большевики. Из его слов можно было понять, что за эту его заслугу перед “революцией”, т. е. за то, что он не допустил Яковлева увезти Царя, его и назначили комендантом дома “особого назначения”. И, как видать было, этим самым назначением Авдеев был очень доволен. Он был такой “радостный”, когда говорил на митинге, и обещал рабочим: “я вас всех свожу в дом и покажу вам Царя”.

Как я сужу по словам Авдеева, в то время, когда он поступил комендантом дома особого назначения, охрана этого дома состояла из мадьяров. Авдеев тогда определенно говорил об этом и собирался мадьярскую охрану заменить русской. Он именно говорил про мадьярскую охрану, а не про какую-либо другую. Свое слово “показать” рабочим Царя Авдеев сдержал. Постоянно туда ходили с нашей фабрики рабочие, но только не все, а те, которых выбирал Авдеев. А выбирал он уже указанных мною своих приближенных. Это были братья Ллогиновы /так!/, Мишкевичи, Соловьев, Гоншкевич, Корякин, Крашенинников, Сидоров, Украинцев, Комендантов, Лабушев и Валентин Люханов. Что же касается самого Сергея Люханова, то он постоянно находился при электрической станции на фабрике. Без него там не могли обойтись. Но в то же время он был и шофер, и часто отлучался к Авдееву, должно быть, как шофер, развозя его на автомобилях.Все эти рабочие, как они говорили, охраны в доме особого назначения не несли, а “помогали” Авдееву, были его помощниками. Ходили они не все вместе, а по одному; по два. И находились они в доме особого назначения не подолгу, а так, день-два. Главная цель у них, как я думаю, была в деньгах. За пребывание в доме особого назначения они получили особое содержание из расчета 400 рублей в месяц, за вычетом кормовых. Кроме того, они и на фабрике получали жалованье, как состоявшие в фабричном комитете или деловом совете. Одним словом, эти рабочие пользовались своим особым положением при Авдееве и извлекали из него выгоду. Охраны они в доме не несли, как можно было понять из их разговоров, а “помогали” Авдееву: были его помощниками.

30 мая в наш фабричный комитет пришла от начальника центрального штаба красной армии Украинцева /того самого Украинцева, который состоял нашим рабочим, о котором я уже говорил/, бумага, в которой требовалось от нашего комитета выслать на охрану в дом особого назначения 10 человек рабочих. Были набраны следующие лица: 1/ я, 2/ Лякс Скорожинский /неразб./, солдат; откуда он родом – не знаю; 3/ Григорий Тихонов Лесников из Кушвинского завода, Соликамского уезда, Пермской губернии, 4/ Степан или Павел Вяткин из села Уктуса, Екатеринбургского уезда, 5/ Никола /так!/ Путилов из Ижевского завода, Сарапульского уезда, Вятской губернии, 6/ Михаил Смородяков; откуда он родом, не знаю; 7/ Леонид Иванов Брусьянин; откуда он родом, также не знаю, а мать его служила фельдшерицей в селе Дедюхине, Соликамского уезда; 8/ Василий Пелегов; не знаю, откуда он родом; 9/ Александр Осокин; он и раньше, как я слышал, работал у Злоказовых, но откуда именно он происходил не знаю, а по выговору он как будто, казанец; 10/ десятого положительно не могу припомнить.

Дней через 5 пришли с нашей фабрики еще 6 человек: 11/ Никита Дербянин; откуда он происходил, не знаю; 12/ Александр Иванов Устинов из Пожевского завода, Соликамского уезда; 13/ Александр Прохоров из Катав-Ивановского завода, Уфимской губернии; 14/ Андрей или Александр Корзухин из села Уктуса; 15 Иван Иванов Романов из города Ярославля; 16/ Александр Варакушев из города Тулы.

Однако в скором времени Ляск /так!/ Скорожинский и тот десятый, фамилию которого я забыл, ушли из охраны, а вместо них пришли двое от нашей фабрики Иван Николаев Клещев и Семен Дмитриев /неразб/. Откуда родом Клещев /неразб/ не знаю; отец его, как мне приходилось слышать, раньше служил в Екатеринбурге на фабрике Ушкова. Дмитриев же, как говорили, приехал из Петрограда. /последние два предложения неразборчивы, прим. мое/.

Мадьярской охраны, когда мы пришли в дом Ипатьева, уже не было. Охрана состояла из рабочих Сысертского завода и рабочих с разных еще других фабрик и заводов: Макаровской фабрики, завода Ятиса, с Монетного двора. Сысертские рабочие остались, когда пришли мы, все же остальные рабочие тут же ушли. Вместе с Сысертскими рабочими мы все расположились в нижних комнатах дома Ипатьева.

Я вижу предъявленный мне Вами чертеж нижнего этажа дома Ипатьев /предъявлен чертеж нижнего этажа дома Ипатьева, л. д. 209 том 3/, и могу объяснить следующее. В комнатах, обозначенных цифрами IV и V, жили Сысертские рабочие; в комнате, обозначенной цифрой VI жили мы, Злоказовские рабочие; в комнате, обозначенной цифрой X, жил пленный австриец по имени Рудольф. Остальные комнаты все были свободны. При этом из нашего помещения можно было пройти к Рудольфу только через двор: обе двери в коридорчик из комнат, обозначенных цифрами VIи VII, были забиты. С верхним этажем можно было сообщаться снизу двояким способом: или через парадный ход верхнего этажа и далее через ворота, двор и задние двери сеней, обозначенных на чертеже цифрами XIIIи XIV, или же по лестнице, которая из сеней, обозначенных на чертеже цифрой XIV, ведет на верх и выходит к уборной.

Из Сысертских рабочих я помню следующих лиц, бывших в охране:- 1/ Степана Вяткина /Вяткиных было двое: Степан был из Сысерта /так!/, а другой Вяткин – я ошибочно назвал его Степаном или Павлом – по имени Филипп был со Злоказовской фабрики; 2/ Филиппа Проскурякова; 3/ Егора Дроздова; 4/ Николая Подкорытова /неразб./; 5/ Ивана Талапова, 6/ Вениамина Сафонова, 7/ Егора Стогова /неразб./, 8/ Ивана Котегова, 9/ Семена Беломоина /неразб./, 10/ Александра Котегова, 11/ Александра Алексеева, 12/ Семена Шевелева /неразб./, 13/ Семена Тулыгина /неразб./, 14/ Андрея Стрекотина, 15/ другого еще Стрекотина /неразб./, имени которого не помню, 16/ Михаила Котова, 17/ Романа Теткина /неразб./, 18/ Александра Орлова, 19/ Федора Емельянова, 20/ Михаила Летемина, 21/ Константина Добрынина, 22/ Зайцева; имя же его забыл; 23/ Ивана Старкова, 24/ другого еще Старкова, имени которого также не помню, 25/ Никифорова, имя его я забыл, 26/ Садчикова, имя его я также забыл. Фамилий Лугового, Семенова, Русакова, Чуркина, Попова, Кесарева и Суетина не помню. Также не помню фамилии Сысертских рабочих Шукина и Ладейщикова. Из Злоказовских рабочих охранников с фамилиями Шулина, Петровых, Тимофеева, Фомина и Зотова не было. Забыл я еще указать одного из тез наших Злоказовских рабочих, которые, как особо привилегированные /так!/, “помогали” Авдееву: это был Скороходов. Он помогал Авдееву не долго, потому что скоро заболел и попал здесь в Екатеринбурге в больницу, а куда девался оттуда, не знаю. Также и из Сысертских рабочих Никифоров скоро ушел из охраны по болезни, а Садчиков не задолго до убийства Царской Семьи также ушел по болезни.